Личная страница

Собрание сочинений

Дзен-террористическое аббатство

СИМФОНИЯ ДЛЯ РОЯЛЯ И ГОРОДА
(дзен-террористическая поэма)


Я писал эту книгу не только ради того, чтобы нарушить покой в душах несчастных библиотекарей, которым придется долго и нудно ломать головы, под какой рубрикой регистрировать ее в картотеке. Моя цель была намного масштабнее и разрушительнее. (Я честно вас предупреждаю).
Эта книга полна тайн, она буквально тонет в загадках и неопределенности. Мы будем вглядываться в калейдоскоп событий, которые под одним углом зрения напоминают свившихся в клубок гремучих змей, а под другим, таким же правдоподобным углом зрения, кажутся настоящей чертовщиной. Людей с пресыщенным умом или жестоких догматиков такая относительность восприятия весьма обеспокоит. Истинные верующие всех мастей должны бежать от этой книги, «как черт от ладана». Это предостережения. Я вас предупредил.
Роберт Антон Уилсон. «Моя жизнь после смерти».

Как сказал Шри Сьядасти: «Все системы в каком-то смысле истинны, в каком-то смысле ложны, в каком-то смысле бессмысленны, в каком-то смысле истинны и ложны, в каком-то смысле истинны и бессмысленны, в каком-то смысле ложны и бессмысленны, в каком-то смысле истинны, ложны и бессмысленны». (Тайное иллюминатское учение утверждает, что если повторить это высказывание 666 раз, то в каком-то смысле можно достичь полного просветления.)
Роберт Уилсон «Моя жизнь после смерти».

События, описанные в этой книге, являются художественным вымыслом. Упоминаемые в ней имена и названия - плод авторского воображения. Все совпадения с реальными географическими названиями и именами людей, ныне здравствующих или покойных, случайны.
Учебник истории.

Обычно полагают, что хаос там, где царит анархия. Хочу напомнить вам прямой смысл слова АНАРХИЯ. Анархия – это состояние общества, в котором отсутствует всякий авторитет. Хаоса в таком обществе быть не может, ибо тогда люди подчиняются объективным законам своей биологической и социальной природы. Недаром анархисты говорили, что – анархия мать порядка, но их неправильно поняли их безграмотные последователи. <...> Если бы у нас была анархия, у нас был бы порядок. Мы бы свои решения основывали на интеллекте и поступали
в соответствии с собственной природой, которая в принципе у нас, у всех, одинакова.
М Е Литвак. «Командовать или подчиняться».

Моя цель совершенно особая. Я произношу слова, чтобы получить возможность делать паузы, создавать мгновения тишины. Сами слова не имеют значения, и потому я могу сам себе противоречить, нести какую-то чушь, говорить о пустяках. Моя цель – делать паузы. Слова тут вторичны. Паузы между ними – вот что важно! Это просто средство хоть немного научить медитации. Но как только ты понимаешь, что такое медитация, можно считать, что ты сделал большой шаг на пути к самому себе.
Ошо Раджниш. «Автобиография духовно неправильного мистика».


УВЕРТЮРА

Город – это всегда ночь, зима, иногда туман или дождь или крик. Город, кишащий улицами... Они расползаются, сплетаются, похотливо жмутся друг к другу, подмигивая фонарями. Город – это из крана капающие звезды, это стрела, натягивающая тетиву лука, это Рояль, заждавшийся рук твоих, это музыка тишины. Рояль погружен в себя, и только Город многопалой рукой гладит его сердце. Город – это слово, которое пробуется на вкус, как рахат-лукум. Он оживает ночью, когда глупые люди ложатся спать, а Охотник выходит на Охоту
с открытым сердцем, и Город – величайший соблазнитель, шепчет свои тайны…

Рояль – это весы, и Город на чаше весов. Это рука, и знак, что пришел во сне. Это тропа, и Охотник на тропе Войны, и песнь сердца охотника – молитва хищника, рвущего живую плоть. Это стрела и грудь, и вечная любовь между ними. Это сок Луны, сделавший меня Охотником, и превративший мою кровь в вино. Это ночь. Это я в лабиринте улиц, и их раздвоенные языки. Это Весть. Весть, которую я несу тебе, Весть, заставляющая смеяться и сжимать меч в пустой руке. Это пелена, упавшая с глаз, и лай собак позади. Это отзвук
твоих шагов, и губы, зовущие: “Возьми меня. Мне скучно одной на ложе цветов. Этот праздник Весны наш, и роса пьянит влюбленных”. Это вечный вызов Охотнику, и тропа Войны. Это дорога к тебе, и мы в жертвенном танце огня…

Милая, это ветер. Он принес песню Луны. Она собирает на пир племя Воинов. Это праздник Весны, настал час охоты. Город зовет на тропу Войны. Уже горят жертвенные костры, и вскипает кровь моя. Сердце жаждет великой Битвы. Ты моя добыча и ты священный Враг мой. Враг мой! Как я люблю тебя! Это ты зовешь меня на пир племени Воинов. Это ты наполняешь мое сердце огнем, а душу песней. Это ты вкладываешь меч в мои руки, ты бросаешь Ночь к моим ногам. Это твой голос зовет: ”Охотник, где ты? Сегодня наша Битва. Сегодня
праздник Весны. Сегодня Рояль разливает огонь по чашам. Сегодня он щедр на костры.” Жертвенный огонь, как поцелуй любимой. Только я и ты. Только у тебя я найду приют и ту песню, что гонит меня каждую ночь на тропу Войны, где каждую ночь мы играем в прятки с твоею тенью.

Обнажи сердце, ищущий. Устреми взор в саму суть его, услышь его голос. Воздуха и света жаждет оно, воздуха и света. Отвори сердце навстречу ветру. Он пригласит гостей. Первым приходит Город. Сокрыт лик его, а в глазах тьма. Печать на его устах. Отвори сердце Городу, войди в лоно его, испей, утоли жажду. Пусть несет он тебя к Океану. Ведь вода – его тайна. Океан – путь. Войдя в тебя, он посеет семя… И придет Ночь. Пелена падет с глаз. Ты увидишь тропу Войны и услышишь песнь Воинов. Взалкает душа твоя. Сбрось
с себя все и ступи на тропу в наготе души своей, и тропа поведет тебя. Запоет лук в руке твоей, и попросятся стрелы на волю. Тогда увидишь ты врага своего. С врагом войдешь в круг, где пируют Воины. Там нарекут тебя охотником, а Рояль наполнит огнем чашу. Трижды пройдет она по кругу. Вскипит кровь твоя. Огонь разбудит семя. Сердце услышит Зов. Настанет Час Охоты.

Каждый из нас садовник, семя и сад для него. Семя дает великую жажду и свидание с Городом – рукой садовника, взглядом, обращенным внутрь, вершиной радости и глубиной печали. Он сажает семя в душе Охотника и устремляет его к океану. Он собирает Воинов. Рояль, этот дух семени, разжигает жертвенные костры и наполняет сердца любовью. Любовь превращает семя в росток, а тебя в Воина и дарит тебе врага. Поистине это царский дар. Враг силен и коварен, он ждет на тропе Войны. Он заставляет петь лук в руке Воина и обращает
кровь в вино. Воин встречает врага своего с открытым сердцем, и песня рвется из груди его. Только в наготе души своей он поразит сердце врага стрелой. Любовь – начертано на ней. Тогда Враг откроет свою тайну и бросит Ночь к ногам Охотника. Благодарит Воин врага своего, и становится семя бутоном. Садовник теперь ты. Дни и ночи проводит Садовник у Цветка, согревая его любовью, дни и ночи, пока…
---------------- линия отреза ----------------


ПАРТИЯ ГОРОДА


Я как раз читал «Космический Триггер » Роберта Антона Уилсона, когда кто-то позвонил в дверь. Когда я открыл, за дверью никого уже не было, но в почтовом ящике лежала «Газета». Она была свернута так, что я просто не смог бы не обратить внимания на обведенный черным маркером текст:
«Вчера в собственном доме, очевидно, от сердечного приступа на (возраст был тщательно закрашен черной краской) году жизни скончался видный дзен-террористический деятель и исследователь «Цирцеи»... (короче, автор этих строк). Мертвое тело обнаружила соседка, которая...
Покойный не был известен широкому кругу читателей, но тем не менее...»
Какой-то шутник не поленился не только совершенно бесплатно (слово «бескорыстие» в данном контексте выглядело бы насмешкой) донести до меня эту информацию, но и уничтожить название газеты и любую привязку ко времени. Разумеется, я и так знаю, что на каком-то году отправлюсь на небеса, на кого-то там всех покину или, говоря проще, издохну. Надеюсь, у моих наследников или душеприказчиков хватит чувства юмора на то, чтобы вместо кладбища отвезти мое бренное тело к таксидермисту. Думаю, в виде чучела я буду прекрасно
смотреться где-нибудь в прихожей. Причем в глаза мне можно будет вставить лампочки, а в рот поместить дверной звонок. Не кнопку звонка, а сам источник звука.
Удивляло лишь то, что эта шутка совпала с чтением «Моей жизни после смерти» - в таких случаях не знаешь даже кого поминать: черта или Юнга или обоих.
Некролог заставил меня вернуться к «Симфонии для Рояля и Города» - антироману, который я написал в 2004 году. Перечитав антироман (закончил я это дело 30 июня 2006 года), я сделал немного шокировавший меня вывод:
«Симфония» совершенно реалистичный антироман, причем, даже намного более реалистичный, чем детища так называемого реализма. В отличие от дешево стилизованных под правдоподобие сказок (Читать только в розовых очках!!!) про то, как добро побеждает зло; добрых ментов; «тургеневских» женщин; супершпионов, готовых пожертвовать всей агентурной сетью ради какой-то дуры-радистки; принципиальных и неподкупных борцов за справедливость; и прочую инфантильную чушь; «Симфония» содержит правду, только правду и ничего кроме
правды. Я писал ее, руководствуясь тем же принципом, что и степные жители: что вижу, о том и пою. Не смог я избежать только лжи форматной, возникающей при любой попытке перевода сначала сенсорных данных в картинку мира, а потом уже и при попытке выразить эту картину в словах. Ну а то, что текст получился параноидальным или шизофреничным – претензии не ко мне. Все претензии к реальности.
Та (сейчас вы читаете совершенно другой текст) «Симфония» была написана просто ужасно. Лично такое дерьмо не стал бы читать, выйди оно из-под чужого пера, даже за деньги. Выбрасывать текст в виртуальное помойное ведро мне стало жалко… В общем, я решил «Симфонию» переписать.
И вот я сажусь за компьютер, создаю новый файл, затем, немного подумав, включаю телевизор и видеомагнитофон. В видак я вставляю кассету. Включаю воспроизведение…
«В 31 год Виктор (Фамилию я удалил из уважения к Виктору.) впервые увидел небо, когда открыл глаза после глубокого сна в лесу рядом с железнодорожными путями. Потом он увидел деревья, пролетающую мимо птицу, и услышал стук железа. Это был приближающийся поезд, Но тогда он не знал, что такое поезд и вообще ничего не знал: Почему он здесь? Куда ему идти? кто он, и как его зовут?»... – говорит голос диктора. Я смотрю фильм «Русские зомби» из цикла «Теория невероятности». Он шел по первому каналу.
Людьми, которые внезапно потеряли память, занимаются в Государственном Научном Центре Социальной и Судебной Психиатрии им. В. П. Сербского. Первый случай произошел в 2000 году. Потом подобное начало происходить регулярно на всей территории России. Сначала людей лишали памяти раз в шесть месяцев, потом раз в месяц, а потом уже каждую неделю. Известно более 100 случаев подобной потери памяти. Жертвы – всегда физически крепкие психически здоровые мужчины от 17 до 60 лет. Каждый из них исчезал бесследно на какое-то
время от нескольких дней и до нескольких месяцев, затем обнаруживал себя зачастую вдали от дома, совершенно ничего не помня. Причем возвращение всегда как-то связано с железной дорогой. Примерно через три, четыре недели они начинали вспоминать все, что знали, за исключением того, что связано с ними лично...
Что-то похожее и одновременно противоположное случилось и со мной. Где? Когда? задавая себе эти вопросы, я ощущаю всю глубину собственной беспомощности. Должен сказать, не самое приятное чувство.
Каждый раз, вспоминая какое-либо событие, я вспоминаю его иначе, при этом мои предыдущие воспоминания остаются в памяти. То есть, все, что со мной происходило, вспоминается в нескольких вариантах. Я могу их принять все, могу выбрать любой по вкусу, а могу в панике разнести себе башню, и в следующую минуту вспомнить это, сидя где-нибудь в баре. Я словно живу одновременно в нескольких параллельных вселенных, окончательно перепутавшихся в моем сознании. Я как тот квант, который движется одновременно по всем возможным
путям. И здесь есть только два ограничения: все мои воспоминания рано или поздно приводят меня туда, где я все это вспоминаю; и в каждом воспоминании я – это я, то есть, я не могу стать супергероем, президентом страны, космическим вирусом, и так далее. Других ограничений нет.
Говорят, однажды Мулла Насреддин вошел в лавку и спросил владельца:
-Ты когда-нибудь видел меня раньше?
-Нет, - ответил тот.
-Тогда откуда ты знаешь, что я – это я?
Я часто ощущаю себя героем подобных историй. И, правда, откуда я могу знать, что я – это я? Об этом говорит исключительно тот хлам, который свален в чулане с названием память. Память, именно она заставляет нас думать, что мы – это _______________ (вписать самостоятельно). Моя память слетела с катушек, и начала выдавать результаты, достойные генератора случайных чисел. Я перестал быть человеком и превратился в толпу.
Насколько я помню (в моем случае эта фраза звучит как издевательство), у меня всегда были проблемы с ориентацией во времени. Я всегда путал даты и дни недели. Временами это создавало небольшие трудности, обычно при заполнении каких-то бумаг, но большую часть своей жизни я благополучно обходился без этих подробностей. Наверно, поэтому я долго не мог осознать тот факт, что мое время отличается от времени окружающих. Иногда из моей жизни выпадали целые недели и месяцы, а иногда и наоборот: я умудрялся проживать
дни, которых не было больше ни у кого. Например, я точно помнил, что какое-то событие произошло пять дней назад, тогда как мои приятели и даже мать (с отцом я боялся говорить на такие темы) утверждали, что с тех пор прошло 4 дня. Провалы в памяти было объяснить проще, чем появление лишних дней в моей жизни...
Потом в памяти начали появляться вещи, от которых мне становилось очень даже не по себе.
-У подъезда, возле самых ступенек лежала женщина примерно пятидесяти лет. Не алкашка, прилично одетая. Уже холодная. Мертвая! Страх заставил меня убежать, но, немного придя в себя, я вернулся. Конечно, учитывая особенности нашей милиции, от нее (милиции) лучше всего держаться как можно дальше, но быть убегающим от трупа человеком... Если это не ты, зачем бежал, а если бежал... В общем, я вернулся. Начал ломиться в двери, объяснять, что женщине плохо (я ведь не врач, чтобы...). Когда я в сопровождении выпившего
мужика и пары любопытных старух вышел из подъезда, тела не было... – рассказывал я психиатру. Определив себя, как простого нормального сумасшедшего, я поспешил найти толкового психиатра. О том, чтобы пойти в поликлинику (для опытов) не могло быть и речи.
В конце концов, мне посоветовали Кирова Якова Семеновича – мужика чуть старше 40 лет с откровенно семитской внешностью. В своей работе он использовал эриксоновкий гипноз, которым владел, как Спиваков скрипкой.
Конечно же, перед погружением в транс у нас были обычные беседы, во время которых он обо всем меня подробно расспрашивал. Наконец, он усадил меня в удобное кресло, попросил закрыть глаза и начал рассказывать что-то вроде сказочки для детей. Я и сам не заметил, как провалился в глубокое забытье. Когда я пришел в себя, он был похож на попавшего под молнию кота.
-Это немыслимо! – бормотал он, тупо уставившись на меня.
Как я узнал позже, он обнаружил в моей психике нечто вроде черного ящика, для доступа в который необходимо было ввести логин и пароль. Часть моего сознания или подсознания (этих психиатров хрен разберешь) были кем-то или чем-то заблокированы как от меня, так и от тех, кто пожелал бы несанкционированно покопаться в моей голове. Разумеется, с таким ему сталкиваться не приходилось, да и вряд ли придется еще когда-нибудь в ближайшие 500 лет.
Он даже не взял с меня денег, а в случае успешного взлома моих мозгов пообещал заплатить мне, чтобы только я согласился пройти у него курс терапии, желательно никому не рассказывая об особенностях своей психики. Я согласился. «Парадоксы времени» случались со мной все чаще и чаще. Однако когда я пришел к нему на следующий сеанс, он настойчиво дал мне понять, что лучше мне вообще забыть о его существовании. Он был напуган до усерачки, и даже не пытался этого скрыть.
Сейчас я понимаю (как понимаю и то, что мои слова выглядят бредом в клиническом значении этого слова), что за его спиной незримо присутствовали ОНИ. Думаю, я никогда не был клиническим психом. Вряд ли дипломированные психиатры (а я обращался к нескольким) воспринимали бы меня с таким неподдельным ужасом. Даже если бы я был самым психическим в мире психом, меня бы просто засунули в какую-нибудь дыру для конченых уродов - нет ничего страшней гуманизма врачей и принципиальности судебной системы. От меня же просто
шарахались, как...
---------------- линия отреза ----------------
По одной из версий отец погиб в Афганистане, когда мне было 15. Мама как знала, не хотела его отпускать. Он никогда не был военным. Гражданский летчик, командир грузового корабля – так они называли самолеты. Погиб, как мог погибнуть где угодно: самолет не выпустил шасси...
А буквально через месяц ко мне подошел странный тип. Мы пили чай на заброшенном кладбище... Старое кладбище ( в Аксае их два), долгое время было единственным городским парком, а чай... Это был наш персональный прикол. Мы брали термос, стаканы и шли на кладбище пить чай (обычно народ пил там более крепкие напитки).
Он (мужик) отозвал меня в сторону.
-Надо поговорить, - сказал он.
-О чем?
-О твоем отце.
-Вы были знакомы?
-Найди Семеныча. Адрес...
-А имя у него есть?
-Так и говори, Семеныч. Покажешь ему вот это, - он протянул мне чистый прямоугольник из плотной бумаги.
-И что?
-Он расскажет тебе об отце.
-Это была странная война, - рассказывал Семеныч (профессиональный одинокий алкаш, живущий в однокомнатной квартире на верхнем этаже пятиэтажной хрущевки), - кино.
Сначала они летели на самолете, затем, на каком-то безлюдном аэродроме их перегрузили в вертолеты с наглухо закрытыми окнами. Долететь они так и не долетели: попали под обстрел. Погибли практически все, а мой отец... По версии Семеныча он вел вертолет!
Уже возле входной двери Семеныч схватил меня за грудки, притянул к себе и прошептал на ухо:
-Не было ничего. Слышишь, не было! Ни вертолета, ни самолета! Нам показали кино, а потом... – он не договорил.
Тогда я решил, что это пьяный бред, но на следующий день... Ночью он сгорел заживо в собственной квартире. Заснул с сигаретой во рту.
Думаю, я заметил, что с отцом что-то не так, еще до того, как они расстались с матерью. (Это уже другая версия прошлого) Сначала мы думали, что виной всему война - многие, приходя с войны, становились другими. Но отец... Для посторонних он остался таким же, каким был раньше, но... Больше всего это было похоже на то, что он пытается играть себя прежнего, как роль. Фальшь чувствовалась каким-то шестым чувством. Я не помню, что послужило формальным поводом для развода. Отец купил себе однокомнатную квартиру в десяти
минутах ходьбы от нас, и я частенько ходил к нему в гости. И чем чаще я бывал у него, тем больше меня преследовала мысль, что этот человек – не мой отец. Он был чужим. Не отдалившимся в силу чего-то там, а чужим, совершенно чужим, настолько чужим, что временами мне казалось, будто он вообще не человек. Чем сильней я боролся с этой мыслью, тем сильней она захватывала мое сознание. Надо сказать, что я сильно переживал по этому поводу. Отца я любил.
Как это часто и бывает, все на свои места расставил маэстро Случай. В тот раз отец забыл закрыть входную дверь, и я вошел без стука. Он сидел перед телевизором. Практически в профиль ко мне. В одной руке у него была сигарета, в другой - бутылка пива. Он сидел неподвижно, и даже не дышал. Он был как стоп-кадр, выключенный робот или... Мой отец был мертв!!!
Тихо, чтобы не привлечь к себе внимание отца, я вернулся в прихожую, к входной двери. Я сильно хлопнул дверью и вошел в комнату.
-Привет, сынок. Будешь пиво?
Не знаю, что заставило меня так поступить. Наверно, инстинкт самосохранения. Покажи я, что разгадал его тайну...
Как сказал мне значительно позже Фнорд:
-Это хорошо, что ты не стал дергаться. Цирцея не любит проколов, и у нее масса опознавательных знаков «свой-чужой». Если ты чужой, для тебя это будет выглядеть неестественно, дико, несуразно, и если ОНИ увидят, что ты это просек... – он затянулся заряженной папиросой, - Эта система есть у многих. Так христиане не замечают библейских нелепостей, индуисты – своих, а фундаменталисты-материалисты ничего не видят кроме своей материи, которую даже физики свели уже к неким абстрактно-вероятностным взаимодействиям.

Но все равно где-то я прокололся. Ночью того же дня раздался телефонный звонок.
-Они перегружают твои мозги информацией, и когда те распухнут до критического объема, ты готов будешь принять любую спасительную стабильность. Никогда не читай газет!!! – произнес в трубку равнодушный мужской голос. Послышались короткие гудки.
Утром мне позвонил отец.
-Ты не сможешь отвезти меня во «Дворец здоровья»? – попросил он после обычных приветствий и расспросов в стиле «как дела».
-Что-то случилось? – встревожился я.
-Ничего страшного. Плановое обследование. Мне надо быть там в два.
-Хорошо, папа.
В машине отец молчал и даже не пытался казаться живым. Иногда он забывал дышать, но поглядывать в мою сторону он не забывал. Я делал вид, что внимательно слежу за дорогой. Тем более что в Ростове свои, особые правила дорожного движения.
В без десяти два мы были у «Дворца здоровья». Нужный врач лениво курил у входа. Отца встретил он как старого друга.
-А это мой сын, Борис, - представил меня отец.
-Очень приятно, - сказал, улыбнувшись, доктор и протянул мне руку.
Наши глаза встретились, и я понял, что он один из НИХ, и эта больница... Недолго думая, я бросился бежать, что было сил...
---------------- линия отреза ----------------
Единственной соломинкой, за которую я мог зацепиться, была тоненькая книжечка в мягком переплете: Паспорт Гражданина Российской Федерации. Серия... Номер... Выдан ОВД Аксайского района Ростовской области. Фамилия: Лесин. Имя: Борис. Отчество: Анатольевич. Год рождения 1969. Прписан... Такова официальная информация обо мне, если, конечно, этот паспорт настоящий. Чтобы хоть что-то понять в нагромождениях памяти я вернулся в Аксай. Откуда? В Аксае об этом уже бесполезно было думать. К тому же теперь я вообще не
верю в то, что уезжал куда-нибудь из Аксая. Радовало уже то, что Аксай был именно таким, каким я его помнил.
Гуляя по городу, я автоматически забрел в парк имени труда и отдыха. Кроме старого кладбища это был единственный парк в Аксае. Парк как парк. Трава, деревья, дорожки, лавочки, позорные аттракционы. Сортирного типа кафе в метре друг от друга. И в каждом орет музыкальный центр или, еще хуже, караоке.
Едва я нашел свободную лавочку в относительно тихом месте, откуда ни возьмись, появился яркий, бело-молочный, парализующий свет, полностью выключающий сознание (возможно, это и произошло с отцом перед смертью, - подумал тогда я). Все вокруг окутал густой, белесый туман. Прошло мгновение или вечность прежде, чем из тумана появились ОНИ. Черные комбинезоны; мотоциклетные шлемы, полностью закрывающие головы; перчатки. В руках что-то вроде фонарей, излучающих совершенно черный свет. ОНИ светили фонарями в лица людей,
затем некоторых уводили с собой. Один из них направил свой фонарь мне в лицо. Фонари с египетской тьмой, - промелькнула у меня в голове строчка из песни БГ.
Бесконечная тьма...
Затем все тот же яркий, парализующий волю, свет. Только вместо парка длинный коридор с бесконечным количеством одинаковых дверей по обе стороны. ОНИ возле каждой двери уже без своих шлемов. Несмотря на это, ИХ образ начисто стерт из моей памяти. Я в очереди среди других таких же бедолаг, попавших к НИМ в улов.
Как мне потом объяснил Фнорд, меня угораздило попасть во вторую среду.
-Все очень просто, - сказал он - в твоей неделе семь дней. Достаточно в средину недели засунуть дополнительный день, например, еще одну среду, и большинство представителей двуногого племени попросту будут не в состоянии его вспомнить. Такова особенность человеческой психики.
-Еще один день? – удивился я, совершенно не представляя себе, как это возможно.
-Поверь, ОНИ это могут! ОНИ это действительно могут.
Я был четвертым, когда двое ИХ взяли меня под руки и потащили по коридору. Одна из боковых дверей была приоткрыта. Там были ужас и страх! К счастью, меня признали не годным, и выставили за дверь. Я очнулся все в том же парке, в обществе каких-то подростков. Один из них совал мне в лицо пластиковый стакан с водкой.
-Пожалуй, мне пора баеньки, - решил я, с огромным трудом вставая с лавочки.
---------------- линия отреза ----------------
Нет, все же на какое-то время я покидал Аксай, иначе как в моей памяти могла сохраниться гостиница «Вавилон» с целой кучей нелепых сопутствующих воспоминаний?
Гостиница «Вавилон». Разваливающееся от возраста, претенциозное здание, напоминающее старую шлюху, пытающуюся убедить свет в своей непорочности. У входа здоровенный небритый детина негритянской наружности с мятой табличкой на груди: «С. А. Петр».
-Что вам угодно? – грозно спрашивает он, преграждая мне дорогу.
-С А – это святой апостол? – как ни в чем не бывало, интересуюсь я.
-Ты сам исчезнешь, или...
-Или я буду иметь дело с твоим начальником. У меня забронирован номер в этом крысятнике.
-Фамилия?
-Лесин.
Скривившись, словно я сунул ему в рот жменю протухших опарышей, он провожает меня в какой-то предбанник.
-Здесь вам придется раздеться. Затем вон в ту дверь.
-Раздеться?
-Во избежание краж все имущество постояльцев, включая их личные вещи, остается здесь. После душа вам выдадут одежду и ключи от номера.
-Странные у вас тут порядки.
-Это, смотря, с какой стороны смотреть.
Я снял вещи, сложил их в специальный металлический сейф с номерным замком, лично запечатал подписью и печатью, затем отправился в душ. Душ был как душ, и это меня даже немного разочаровало. Сразу за душевой был еще один предбанник, где меня ждали полотенце, халат, белье, спортивный костюм и спортивные туфли. Все было моего размера. Затем улыбающийся портье проводил меня в номер – уютное помещение из двух комнат и персонального санузла (туалет и душевая кабинка). Почувствовав себя совершенно разбитым, я рухнул
в постель.
Разбудил меня вежливый стук в дверь.
-Сейчас, - крикнул я.
На пороге стоял милый старичок в сильных очках.
-Здравствуйте. Я – дежурный представитель шахматного клуба «Экстремал». Мое имя – Николай Сергеевич.
-Очень приятно.
-Как я понимаю, вы – новенький...
-Вы правильно понимаете.
-Обычно мы не ходим по номерам, но вы, скорее всего, не в курсе... Не желаете ли принять участие в тотализаторе?
-Не думаю.
-Экстремальные шахматы – это будоражащая, захватывающая дух игра, требующая...
-Я ничего не имею против экстремальных шахмат, как таковых, но я не играю на деньги, к тому же все мое имущество осталось в камере хранения...
-О, не волнуйтесь! Ваше имущество – это ваше имущество, и мы на него нисколько не претендуем. Здесь у нас свои ценности...
Привилегии. Так это называется в «Вавилоне». В большинстве известных мне культур эту роль играют деньги. В тюрьмах (если верить кино) – сигареты. Где-то в джунглях – стеклянные бусы или еще какая фигня. В гостинице разменной монетой были привилегии. Шахматист (я всегда мгновенно забываю чужие имена) долго и упорно пытается мне объяснять природу и характер привилегий, но я так и ничего не понимаю. В общем, они здесь решают все или почти все, как деньги в мире снаружи. Шахматный тотализатор был одной из форм перераспределения
привилегий, что создавало их дополнительный поток, без которого не могла почему-то существовать нормальная жизнь гостиницы.
-Ставить, конечно, не обязательно, но я бы рекомендовал вам посмотреть сегодняшнюю игру. Это первая основная игра сезона, так что будет без дураков.
-Честно говоря, я ничего не смыслю в шахматах.
-Это легко. Если хотите, я объясню, как ходят фигуры.
-На этом уровне я игру знаю. Но тонкости...
-Тонкости экстремальных шахмат можно познать только в игре. У нее есть некоторые особенности... Специфика игры, понимаете ли...
-Когда начало?
-Через десять минут. Ставить будете?
-Возможно, в другой раз. Я еще плохо понимаю, какие здесь правила.
-Если что – я в 243 номере.
-Буду знать, - отвечаю я и тут же забываю номер его номера.
Чемпионат проводится в два этапа. Первый этап – это своего рода жеребьевка. На нем решается, кто, с кем, когда и какими фигурами будет играть. Скука, на которую никого не затянешь из зрителей. Зато на игры второго этапа зачастую нельзя достать билет. Участников второго этапа ожидает только одна партия, но какая!
Помещение клуба было выстроено в виде амфитеатра. На арене... Линолеум был застелен полиэтиленовой пленкой, на которой стоял пластиковый стол-доска с расставленными фигурами. По обе стороны стола стояли кресла, также застеленные пленкой. Сбоку стола - медицинская тележка, накрытая марлей. Игроков еще не было, зато зрительские места были заняты почти все.
С мелодичным звуком одновременно открылись двери с двух сторон арены. Зрители почтительно встали с мест. На арену вышли игроки. Одному из них было чуть больше пятидесяти. Другой, скорее похожий на боксера-рэкетира, был чуть старше двадцати. Когда игроки заняли места за столом, на арену вышли люди в белых халатах с закрытыми ватно-марлевыми повязками лицами. На руках у них были хирургические перчатки.
Началась игра. Минут тридцать на доске развивалась интрига, суть которой я не понимал совершенно. Игроки делали все, чтобы только не идти на размен фигурами, даже если этот шаг...
-Конь бьет пешку! – торжественно произнес рефери.
По залу прошла волна нервного возбуждения.
Лишившийся пешки игрок (спортсмен-рэкетир) заметно побледнел.
-Могу я сначала выпить? – спросил он.
-Чего желаете?
-Водки. Сто грамм.
-Вам еще играть.
-Я знаю.
-Ваше право.
Рефери щелкнул пальцами, и на арену выбежала красавица-официантка со стаканом водки на подносе. Игрок залпом осушил стакан.
-Я готов, - сказал он.
К нему подошли люди в белых халатах с похожим на садовый секатор инструментом и тампоном, обильно пропитанным раствором йода. Они тщательно обработали йодом указательный палец на левой руке, после чего, так, чтобы было видно всем, ловким движением... Палец упал на пол. Потекла кровь. Надо отдать должное игроку, он даже не закричал.
-Настоящий игрок, - услышал я шепот дежурного представителя шахматного клуба, - должен стать единым целым с происходящим на доске. Экстремальные шахматы максимально приближают нас к этому идеалу. Каждая фигура – это часть тела игрока.
-Король – это голова?
-Голова – это голова. Король – это половые органы.
-А если женщина?..
-В этом случае во влагалище вводится специальная осколочная петарда...
Я представил себе эту картину, и меня бросило в холод.
-Ладья берет королеву! – произнес приговор рефери.
На этот раз не повезло «старику».
-Позвольте сигаретку... – заикаясь, попросил он.
-Какие предпочитаете?
-«Герцеговину флор».
-Потеря королевы – это почти что гарантированный проигрыш, - прокомментировал происходящее дежурный.
Игрок сломал две сигареты, прежде чем ему удалось закурить. У него уже не было трех пальцев. На левой руке противника не было пальцев вообще, а на месте левого уха была кровавая рана. Удивительно, как эти люди могли продолжать играть.
-Я готов, - произнес игрок, роняя сигарету в лужицу крови.
Люди в давно уже потерявших белизну халатах усадили его в кресло, вставили в рот кольцо. Затем один из них ловко схватил язык специальными щипцами и вытащил его изо рта, насколько это было возможно. Второй одним быстрым движением скальпеля...
Нечеловеческий крик...
Игрок медленно валится на пол. Его подхватывают под руки, что-то колют в вену, дают нашатырь...
-Вы можете продолжать игру? – спрашивает рефери.
Тот кивает головой. Движение приносит боль. Боль и потеря крови мешают ему сосредоточиться на игре. В результате он теряет глаз и сразу два уха.
-Шах, - произносит рефери.
Люди в белых халатах срывают с держащегося из последних сил мужчины штаны, пропитанные кровью, мочой и полужидким калом. На гениталии надето кольцо. Скальпель поблескивает в свете ламп.
Шах... шах... шах... Потеря второй ладьи... мат.
Скальпель отсекает детородный орган. Игрок без сознания. В зале мертвая тишина. Слышно, как кровавый кусок плоти падает на пленку...
Еще одно нелепое воспоминание, связанное с гостиницей «Вавилон»:
Я возле окна хрен знает какого этажа. На карнизе какой-то тип, один из тех нерешительных самоубийц, которые не столько хотят уйти, сколько мечтают погромче хлопнуть дверью и умудриться остаться внутри. Если честно, я бы таких не спасал, а подталкивал. Этого же урода я пытаюсь спасти. Прочему? Деньги, деньги и еще раз деньги. Или, говоря на языке гостиницы, привилегии.
-Не подходи ко мне! – заорал он, едва я выглянул в окно.
-А я и не собираюсь, - ответил я.
Он стоял между окнами на карнизе, который шел по всему периметру здания. Маленький, лысый, с большим животом. Удивительно, как он помещался на карнизе. Одет он был в совсем еще новую пижаму (привилегий 5). На руках были часы. Подделка, но весьма приличная. Интересно, кто-нибудь уже претендует на наследство?
-Еще один шаг, и я прыгаю! – завопил он.
-Можешь делать, что хочешь, но только шагать к тебе, по крайней мере я, не собираюсь.
-И не кричи на меня!
-Если я не буду кричать, ты меня не услышишь, так что если все же хочешь поговорить, тебе придется самому подойти поближе.
-Только не надо меня уговаривать.
-Знаешь, мне все равно, прыгнешь ты или нет. В любом случае свое я уже получил в качестве предоплаты. Так что делай, что хочешь...
-Ты разве не должен меня утешать? – на его лице последняя стадия офонарения.
-Должен. Но мне влом. Я не хочу этого делать. Единственно, чего мне жаль, так это твои часы. Может, оставишь их мне на память? Там тебе они все равно не понадобятся.
-Ты хочешь мои часы? – от удивления он чуть было не рухнул вниз.
-Не то, чтобы без них я умру в ближайшую пятницу, но жалко будет, если такая вещь без толку полетит вниз. Там песок, а часы грязи не любят.
-Ну ты и сволочь!
-Я знаю.
Из соседнего окна высунулась рожа с фотоаппаратом.
-Улыбочку.
-...! – закричал самоубийца, - никакого уважения к чужой смерти!
-О каком уважении ты говоришь? – удивился я.
-Вот именно.
-Поэтому ты и решил провести остаток дней в кресле-каталке?
-Только не надо меня пугать.
-Я тебя не пугаю. Но подумай сам. Там песок. Ты можешь отделаться переломами, и ни одна скотина в белом халате не захочет прекратить твои мучения. Гуманизм требует максимально долгого продления страданий.
-Перестань. Мне и так плохо, а ты еще...
-Знаешь, я никогда не видел, как люди падают из окон. Наверно, это прикольно. Как у Хармса в тексте про падающих старух.
Перед носом самоубийцы пролетел бумажный самолетик. Наверно, если бы из гостиницы разрешалось выходить, все бы высыпали на улицу посмотреть на бесплатное шоу. Но покидать «Вавилон» было запрещено, и зевакам приходилось довольствоваться окнами.
-Ты будешь прыгать или нет? – прокричал из окна верхнего этажа визгливый женский голос, - у меня ванная наполняется.
-Какое мне дело до твоей ванны, животное! – чуть не плача ответил незадачливый самоубийца.
-Она боится залить соседей, но если пропустит твой прыжок, до конца дней не сможет себя простить.
-Какие же все сволочи!
-И не говори.
-И ни у кого, ни капли сострадания!
-Они, конечно, могут сделать положенную по протоколу рожу, но в душе каждый ждет твоего прыжка.
-Посмотри, они не натянули внизу брезент?
-Ты такой большой и такой наивный. Здесь это никому не надо, к тому же у тебя наверняка есть еще масса полезных вещей и куча друзей, уже мнящих себя наследниками.
Рядом с ним на карниз упала банановая кожура.
-Вот видишь, они только и ждут, когда ты прыгнешь.
-А ты?
-Сначала я хотел бы получить в дар твои часы. Тебе-то они больше ни к чему.
-За что? Почему вы все желаете моей смерти!
-Ты что-то путаешь. Никто ведь не заставлял тебя вылезать на этот карниз. Мы лишь хотим получить максимум удовольствия от этого шоу. Тем более что не надо платить за билет.
-Ты так бесстыдно мне заявляешь все это в лицо.
-Я устал быть вежливым. Мне это надоело. В конце концов, почему я должен делать вид, что мне тебя жаль. Я не страдаю человеколюбием.
-Я тоже устал от людей...
-Поэтому ты хочешь сделать им напоследок такой шикарный подарок?
На соседний карниз вылезла парочка обдолбаных малолеток.
-Гоша, давай быстрей, - закричала девица.
-Сейчас, - послышалось из другого окна.
Снова высунулась рожа с фотоаппаратом. Вспыхнула вспышка...
-Какие же они все сволочи!
-Ты бы, раз так хочешь кому-нибудь насолить, вышиб себе мозги из пистолета на чьем-то новом ковре, или бы повесился на любимом галстуке лучшего друга, перерезал бы себе вены в ванной, предварительно заткнув сливное отверстие пробкой и открыв на всю кран, чтобы твоя кровь лилась на сонные рожи постояльцев до первого этажа, а так...
-Это так мерзко, что я не хочу больше умирать.
-Ты чего, мужик, а как же часы?
-Я тебе их дарю. За честность. Держи.
Он снял часы и, сделав несколько шагов в сторону окна, положил их на подоконник.
-Спасибо.
-Пожалуй, я вернусь в гостиницу.
-Правильно, пусть их жаба задушит.
-Ты мне поможешь?
-Только добрым советом. Извини, но я боюсь высоты.
-Я тоже.
-Но ты там, а я тут, и это меня вполне устраивает. Помощь ближнему не должна быть в ущерб себе.
Он был уже возле окна, когда нога соскочила с карниза. Он несколько раз взмахнул руками и грузно рухнул вниз. Он упал на живот. Кровь, если она была, впитывалась в песок. Откуда ни возьмись, появились похожие на тощих уродливых собак звери. Максимум через час все было кончено.
Если честно, мне было его немного жаль, но я предпочел сохранить это в секрете.
Гостиница «Вавилон». Дешевое кафе нулевого уровня обслуживания. Грязно. Душно. Накурено. А чего еще ждать от заведения с нулевой доплатой? Пару раз, когда я только-только поселился в этой чертовой гостинице, меня с дури понесло обедать в одну из таких забегаловок (они есть на каждом этаже, и все равно там полно народу). С тех пор я захаживаю сюда только ради встречи с Биллом – одним из тех скользких типов, которые за деньги или привилегии готовы взять на себя роль господа-бога.
Я заказал бутылку лимонада, чем сразу же привлек к себе внимание общественности. Здесь лимонад пили разве что дети, чьи родители запивали им дешевую паленую водку. Водку я брать не стал, и этот поступок окончательно занес мою персону в раздел чужих. Чужих не любят нигде, а особенно в дешевых буфетах «Вавилона».
Он опоздал на 10 минут. Как всегда взъерошенный, в своем дурацком свитере, засаленных штанах и стоптанных туфлях. Словно презерватив с водой, он плюхнулся на стул. Его глазки как всегда бегали.
Он заказал то, что здесь называлось пивом.
-Как ты можешь пить эту гадость? – спросил его я.
-Это один из секретов успеха. Ты даже представить себе не можешь, что можно получить от этих людишек (он имел в виду посетителей кафе), когда они уверены, что ты один из них.
-А если я не хочу быть одним из них?
-О, это великое благо. Благодаря таким как ты, я имею свой кусок хлеба.
-А тебе это зачем?
-Каждый в этом мире должен делать то, к чему приспособлен.
-У тебя же привилегий, да и денег наверно столько, что ты давно уже мог купить со всеми потрохами с десяток гостиниц, как эта.
-Это все из-за любви к наблюдению за людьми, - ответил он и подмигнул так, словно гостиница давно уже была его. Я бы не удивился, если бы это (принадлежность гостиницы) действительно было так, - Одни, чтобы побыть в толпе, ходят в театры, другие на стадионы, третьи на вечеринки, а я сюда.
-Рядиться в маленького серого человечка?
-Конечно. Меня не видят и не слышат, со мной не считаются, поэтому ради встречи со мной не стараются надеть свою парадную маску. Пара привилегий, - вот цена моих услуг, поверь, они меня даже не видят.
-Тебе нравится быть никем?
-Мне нравится казаться никем.
-А ты не боишься настолько привыкнуть казаться, что в один прекрасный момент начать быть?
-У каждого здесь своя охота.
-Так ты охотник?
-Тише, об этом им лучше не знать.
-Но ведь я тоже часть их?
-О нет, ты особенный. Особенно когда пытаешься понять, всем я это говорю или только тебе.
-Тебе не идет роль откровенного человека.
-Это не роль. Более того, если правильно говорить правду, большинство людей ее просто не захочет слышать. Так было всегда.
-Ладно, ты принес? – спросил я.
-Держи, - он сунул мне в карман рубашки клочок бумаги, - твое имя - Эрнест.
-Теперь бы еще запомнить.
-Не утруждайся. Там все написано. Хороший сервис помогает делать из ближних овец. Или сытых свиней. Цирцея не умерла. Ты знаешь? – он хитро мне подмигнул.
Именно от него я впервые узнал о «Цирцее», разумеется, в адаптированном, гостиничном варианте.
Для тех, кто, подобно мне, нихрена не смыслит в мифологии, поясняю: Цирцея – это волшебница, проживающая на острове Эя. Прославилась тем, что когда к ней в гости зарулил Одиссей с компанией, она всех, кроме него, превратила в свиней, за что и получила репутацию отрицательного героя. Я бы не стал делать в ее адрес такие поспешные выводы, особенно после того, как ко мне начали частить в гости родственники. А один даже додумался...
Главным достоинством и недостатком «Цирцеи» является полное отсутствие каких-либо формулировок или точных инструкций. Являясь результатом подсознательно-инстинктивного взаимодействия, она на интуитивном уровне заставляет людей поступать именно так, «как надо», с исключительно предусмотренными отклонениями от заданных параметров. «Цирцея» повсюду, но мало кто в состоянии заглянуть ей в лицо.
На примере гостиницы, этого маленького мирка перемещения имущества, уменьшенной и упрощенной копии нашего Большого Говна, «Цирцея» выглядит так:
Согласно правилам гостиницы, постояльцы не имею права ни вносить, ни выносить какие-либо ценности на или за территорию гостиницы. Поэтому все, что находится внутри, является собственностью гостиницы, и материально ответственному представителю администрации гостиницы в принципе глубоко по барабану, находятся все стулья в одном номере или равномерно распределены по всем номерам. На этом основан принцип перемещения: Внутри гостиницы разрешается добровольное перемещение имущества, как реального, так и надреального.
Ко второй категории в нашем мире относятся деньги в любых своих формах, а в гостинице эту роль играют привилегии. Привилегия – это право на дополнительные, не входящие в оплату номера, услуги. Привилегии ни в коей мере не являются деньгами, поэтому при выходе из гостиницы, ты не можешь их взять с собой или поменять на деньги. Вне гостиницы привилегии – это ничто. Об этом знают все постояльцы, но практически никто не думает, не хочет думать об этом при выписке из гостиницы. Другим фактом, который практически
никто не хочет осознавать, является временность пребывания в «Вавилоне». Нельзя проторчать в гостинице всю свою жизнь! Особо недогадливых попросту просят съехать.
Но, как я уже говорил, люди не склонны осознавать эти факты. Людям свойственно попадаться на крючок собственности. Причем в отличие от эфемерной собственности, крючок оказывается самым, что ни на есть настоящим. За привилегии человек готов пойти на все, что угодно. Все дело в цене, то есть в количестве, а так как для большинства тех, с кем мне приходилось иметь дело, привилегии очень быстро превращались в самоцель, их можно даже не обеспечивать реальными услугами и вещами. Привилегии ради привилегий – вот основной
принцип «Операции Цирцея». Достаточно быть тем, кто их раздает, и ты – бог для большей части двуногих, готовых ради твоих подачек (не думай, что ради тебя) бесконечно долго держать сахарок на своих недособачьих носах. Другими словами, контролируя перемещение предметов внутри гостиницы, то есть, ничего не теряя, администрация фактически превращает своих постояльцев в рабов, большинство из которых даже не пытаются потратить и половины своих привилегий.
На самом деле очень легко заставить человека отказаться пользоваться привилегиями. Для этого достаточно соединить в подсознании людей уровень их значимости с количеством привилегий на счету.
Конечно, кое-что про запас было и у меня, но я собирался растратить все ко дню выезда из гостиницы. Благо, в отличие от дня смерти, эта дата мне была известна.
Таких как я, понимающих, что собственность – это рабство, были единицы. Еще меньше людей понимало, что отказ от собственности – это тоже рабство, только с более худшими условиями проживания.
И уж практически никто не понимал, что все это: собственность, нравственность, законы природы, социальные законы, правила поведения, и так далее, все это не более чем правила игры, именно игры, и если относиться к этому как к игре...
Вернувшись в номер, я решил не откладывать звонок в долгий ящик. В гостинице все происходило намного быстрее, чем снаружи, и несколько дней здесь были как несколько лет там, на свободе. Завтра по этому номеру могло вообще ничего не быть. Я забрался в постель, снял трубку и набрал номер.
-Да, - ответил мне мужской голос.
-Это Эрнест.
-Очень хорошо.
-Я хотел бы с вами поговорить.
-Ты в курсе, что это не бесплатно.
-Да.
-Ты у себя в номере, и у тебя есть собственный телефон? – это тоже было обязательным условием.
-Да.
-Назови номер, и мы тебе перезвоним.
-32 76...
-Нет, номер комнаты, - перебил он меня.
Немного подумав, я назвал свой номер. При желании они могли бы воспользоваться услугами определителя номера. В любом случае, я был у них под прицелом.
-Мы перезвоним.
-Когда?
-Минут через 10.
Ровно через 10 минут прозвенел телефонный звонок.
-Слушаю.
-Имя.
-Эрнест.
-Порядок.
В трубке щелкнуло. Появился приятный, несколько низкий женский голос:
-Привет, котик.
-Привет, кошечка.
-Ты готов?
-Совершенно.
-У тебя аппарат с входом для наушников?
-Они на мне, и я лежу на кроватке.
-Ты очень милый котик.
-Спасибо.
-Тогда начнем?
-Я полон внимания.
-Очень хорошо...
Она была первоклассным гипнотизером. Ее голос усыплял, вел, заставлял следовать... Если бы не хитрость охоты... Но я был охотником, а она этого не знала, как не знала и того, что вот уже миллион лет я ежедневно практиковал погружение в состояние транса. Обалденная вещь, круче водки и наркоты. В общем, несмотря на весь ее профессионализм, я смог сохранить за собой роль стороннего наблюдателя, способного дистанцироваться от происходящего. Я действительно погрузился в глубокий транс (в противном случае она бы не
начала сеанс), но контроль, а гипноз – это транс плюс контроль, был в моих руках.
Поэтому я смог остаться сторонним наблюдателем, несмотря на все ее усилия. Надеюсь, об этом она так и не узнала. Через три минуты я был уже в том состоянии, когда нервная система готова безоговорочно следовать за сценарием погружения.
-... и вот, - продолжила она великолепно поставленным голосом, твое внимание переключается в область ануса. Все правильно, котик, у тебя появились неприятные ощущения в области заднего прохода, зуд. Появляются кровотечения, сначала практически незаметные, но с каждым дыханием крови становится все больше и больше. Появляются наружные геморроидальные узлы, небольшие, но твердые и болезненные, если их трогать руками, а рука так и тянется их трогать и трогать... Зуд усиливается. Теперь к нему прибавилось чувство
жжения. И вот появилась сильная боль в области заднего прохода. Появился выраженный отек большей части перианальной области, гиперемия... И вот уже вся окружность заднего прохода занята “воспалительной опухолью”. Если бы ты смог заглянуть себе в задницу, ты бы увидел багровые или синюшно-багровые внутренние геморроидальные узлы, покрытые фибриновыми пленками. Боль становится нестерпимой. И вот тебе приходится засовывать в задницу всякие предметы фаллической конфигурации... Я говорю о свечах. О волшебных, приносящих
ни с чем не сравнимое блаженство свечах, которые, растворяясь, снимают отеки и боль, останавливают кровь, снимают зуд... И вот твоя задница вновь свежа и чиста, как у ухоженного младенца. Ты медленно выходишь из этого состояния, ты возвращаешься в реальность, сохранив в воспоминаниях всю прелесть пережитого сеанса, и теперь ты будешь стремиться услышать мой голос каждый раз, каждую свободную минуту...
---------------- линия отреза ----------------

Продолжение следует