Все о культуре Волгограда: интервью, рецензии, обзоры... Кармен стала мальчиком

Другие материалы на сайте "ЕЖИдневник" 

Гастроли в волгограде Alёna Батьковна Кармен стала мальчиком "Кармен".

Вообще-то, если честно, я драму не люблю, и в обычный драматический театр выбираюсь не чаще, чем раз в столетие. Но так уж совпало – в наш город в очередной раз приехал театр Романа Виктюка, о коем я много слышала, всё больше хорошего, и призвели с собой гастролёры не более, не менее – «Кармен».

Ещё больше, чем имя режиссёра, обнадёживало и настраивало на лирический лад сообщение, прочитанное мною на одном из форумов: «…так как я положительно отношусь к концептуальным постановкам - понравилось. Мало слов, много музыки Бизе. Главная женщина одна (Апексимова), вокруг неё много красивых полулголых мужчин (Виктюк, знаете ли), что тешит самолюбие зрительниц. Классное изображение страсти, корысти и любви. Особенно потрясло то, что навязчивая любовь вызывает скуку у того, кого любят». Есть от чего потерять голову филологу, в студенчестве ночи напролёт зачитывавшемуся новеллами Мериме. Итак, не стесняясь в выражениях, я отправила своего главного конкурента и коллегу по сайту в… «Киномакс», а сама недрогнувшей ногой перешагнула порог ЦКЗ и ступила на зыбкую для себя почву драматического искусства. И тут же попалась в первую ловушку.

Спектакль начался как-то уж очень незаметно, без привычных моим ушам и духу увертюр и предварительных затемнений зала. И я успела-таки пропустить момент, когда на сцену стали выходить… да, они – обещанные красивые мужчины - и прилюдно… одеваться, к величайшему разочарованию представительниц прекрасного пола. Я их огорчения не разделила, поскольку, во-первых, до весны ещё далеко, а во-вторых, внимание было отвлечено главной (она же единственная) крупной декорацией – алой тканью, в левой части которой было в красках изображено человеческое тело во всех анатомических подробностях его (тела) внутренних органов. «Стенд» с малой копией этого произведения то ли искусства, то ли учебного пособия студентов-медиков таскали за собой по всей сцене, крутили, переворачивали, со всего размаху швыряли о пол на протяжении всего спектакля все, кому не лень. В конце же действия он обрёл свой последний статус, превратившись в смертное ложе для Кармен… Такое навязчивое привлечение зрительского внимания к мелкой детали декораций ясно давало понять, что «всё не просто так»: перед нами явно символ. Но чего? Врождённое скудоумие не позволило мне расшифровать послание постановщика, а врождённая же скромность – задать вопрос людям более сведущим. Поэтому «тело» так и осталось опознанным только в качестве недвусмысленного намёка: всё, что мы видим на сцене – это Нечто, препарированное и грубо сшитое из разных реинкарнаций того, что когда-то являлось цельным образом, созданным великим художником слова по имени Проспер Мериме. Нет Кармен – есть обыгрывание всех созданных в разное время текстов и метатекстов; постмодернистская игра - сродни известному тесту на ассоциации, столь любимому психиатрами.

Вот мальчуково стриженая Кармен-Апексимова (сочетание несочетаемого, создать образ Кармен, как мне кажется, так и не удалось) натужно и непластично пытается воспроизвести непростую хореографическую партитуру, произнося при этом ещё и текст. Удавалось ей это не лучше, чем мужской «подтанцовке». Многие телодвижения так называемого «балета» порой слишком откровенно напоминали нашумевший французский «Нотр-Дам де Пари», а иногда из-за навязчиво высвеченного задника заставляли думать о нашем советском прошлом с его нормами ГТО и спортивными шествиями по улицам столицы нашей родины. Правда облака дыма, клубящиеся над сценой, от сигар, зажатых в зубах танцовщиками, заставлял-таки цитировать про себя полукрамольный старый мультик про Остров Сокровищ и мысленно дорисовывать появление на сцене Доктора Ливси с лекцией о вреде курения. Нет, появление этого культового персонажа, разумеется, не было предусмотрено сценарием, и единственной царицей сцены в этот вечер оставалась Кармен, разбрасывающаяся с лёгкой руки Улицкой режущими ухо русскими поговорками вроде «У тебя семь пятниц на неделе…» и фразами «Смотри/ на рынке я купила//коралловую нить», которая в рамках выяснения отношений между Кармен и Хозе невольно напоминала известную песню Пугачёвой о коралловых бусах. И сам спектакль, едва потянешь за ниточку, рассыпался, как бусы.

Не было целого и общего. Есть отдельные жемчужины, рассыпанные по всей плоскости сценического действия. Но и они вряд ли настоящие. Экзотические, надрывно спетые фольклорные мотивы бьют в сердце без промаха, но влюбиться в них ты не успеваешь. Это вам не кино - и не сцена убийства Троцкого, показанная на фоне краха любовных отношений главной героини. Здесь постановщику обязательно потребовалось озвучить оправдания героя в духе «не виноватый я, он сам пришёл…», и убил-то он того военного почти случайно, не нарушая пределов необходимой самообороны. Песня, то и дело отодвигаясь, уступая дорогу «главному», многое потеряла (по крайней мере, для меня), оставляя довольно смазанное впечатление. Зато ярко и выразительно, а главное – неожиданно свежо – прозвучали уже порядком затасканные отрывки из французской версии оперы «Кармен» (куда же без неё?). Порой хотелось встать, подойти к главному дирижёру волгоградской оперной антрепризы, присутствовавшему на спектакле, и спросить у него: «Когда же можно будет услышать такое – живьём? От нашего оркестра?».

А вот самого главного «посыла» так и не случилось. Ведь по идее Виктюка, Кармен и Хозе – это трое. Хозе до того, как он воспылал роковой (во всех смыслах – ведь именно от любви военного предостерегает Смерть в начале спектакля героиню) страстью, и Хозе влюблённый – это два разных человека. Кипящий мавританскими страстями герой отмечен извечным несмываемым клеймом Отелло. Чтобы у зрителей никаких сомнений в подтексте не оставалось, роль «alter ego» отдана темнокожему студенту института дружбы народов. Но не почтил Волгоград своим явлением Диллон Олойеде, лишив тем самым любителей «додумывать недосказанное» ещё одного развлечения. Хотя такая мелочь вряд ли смутит поклонников «mind games». Ведь в самом финале спектакля прозвучало напутствие создателя спектакля, повторяющего для «особо одарённых» (и памятливых) эпиграф из новеллы Мериме.

Эпиграф может быть только в начале. А в финале уместнее резюме или постскриптум. И в очереди в гардеробе лично мне вспомнилась одна из рецензий на волгоградскую постановку оперы «Кармен»: «Кармен не умрёт», - сказал критик. Горький личный опыт заставляет меня произнести: «Кармен – must die». Фанаты рок-оперы и знатоки компьютерного сленга меня поймут. По-разному, но одинаково правильно.

Все комментарии (цензурные и по возможности грамотные) рассматриваются в порядке живой очереди, принимаются к сведению и даже публикуются на сайте. Так что если тебе есть что сказать по поводу вышепрочитанного - мыль сюда!!! ;)