Привет и наилучшие пожелания из "Миров газеты "КоМоК".

Как всегда, предлагаем вашему вниманию статьи свежего номера нашей газеты. Вы, конечно, знаете, что другие статьи нашей газеты, с замечательными иллюстрациями, вы можете прочитать прямо на нашем сайте www.komok.ru.Будем рады откликам и замечаниям. Можно даже не восторженным.

ТВОРЦЫ:
Ирина Богушевская: "Я похожа на Винни-Пуха!"
Разговор с легким человеком. Домашнее интервью по-московски

Ирина Богушевская. Моя любимая певица. Тонкая и изящная. С таким пронзительным, острым голосом, который тебя прокалывает, как булавкой, а ты этому рад. Как могло такое произрасти на фоне этой серой тошнительной попсы?
Артемий Троицкий однажды сказал, что, когда Ирина Богушевская станет хитовой исполнительницей номер один, это будет признаком того, что в России случилась культурная революция.

Нас в комнате трое. Ирина, я и Москва. Мы сидим у нее в модерновой квартире, где вместо стены огромное окно. С восьмого этажа прекрасно видно, как загораются на Тверской огни, как по бульвару, словно звезды, вспыхивают золотые шары фонарей, как печальный бронзовый Пушкин начинает седеть в свете большого белого луча софита. Мы сидим и ощущаем, как пыльная, жаркая Москва, тяжело и недовольно вздыхая, заворачивает все недоделанные дела. "По домам, москвичи, по домам, родимые!" Она заглядывает к нам в огромное окно и посылает нам легкий весенний ветерок в лицо.

-- Вы так тонко чувствуете Москву. То ее прославляете, то ненавидите. Ваш самый любимый уголок?

-- Чистые пруды и Воробьевы горы. На меня просто магически, завораживающе действует само здание МГУ. Может быть, потому что я провела там лучшие из своей жизни семь лет. Когда в моей жизни был тяжелый момент (от рака умерла мама), я приезжала туда и целыми днями ходила и успокаивалась. Город -- моя среда, в которой я существую. Я ее впитываю, и ей я отдаю свои эмоции.

-- Но эта суматоха вас не давит?

-- Это очень непростой для жизни город. У меня есть такая строчка: "Москва -- мой ласковый вампир". Если я день провожу в поездках по Москве, домой я возвращаюсь никакая, выжатая энергетически.

Если я куда-то уезжаю, полностью погружаюсь в то место и совершенно не грущу, потому что знаю, что вернусь. Я очень люблю Киев и те города, что расположены на реках и на холмах. А город моей мечты -- Сан-Франциско. Я там провела некоторое время на гастролях. И поняла, что это один из немногих городов, в котором я могла бы поселиться. Едешь, едешь на машине по горбатым улочкам, а потом бац! -- и океан.

-- Москва какого времени вам ближе?

-- Я не видела послевоенной Москвы, когда мои тетушки носили платья колокольчиком. Тем не менее, по рассказам бабушки, по фильмам (особенно я люблю фильмы типа "Я шагаю по Москве"), вся эстетика того времени ужасно мне мила.

-- А в каком времени года вы любите столицу?

-- В любом, кроме зимы! Потому что я жутко мерзну. Минус 15 за бортом -- это для меня уже катастрофа. Я чувствую, что еще немного, и со звоном с лица упадет нос, брови, уши. На моем окне к февралю цветы становятся такими слабенькими, невзрачными. Я понимаю, что сама как цветок в феврале. Мне очень не хватает, как и им, солнца. Но когда оно появляется в марте... я рождаюсь заново!

-- Неужели именно с весной вас посещают порывы вдохновения?

-- Нет, это не связано со временем года. Я вообще не понимаю, с чем это связано. Процессом этим я никак не могу управлять. Я не могу писать, как Марина Цветаева. Она садилась за стол с утра. И, пока не напишет, не встанет. Я не могу так. Пока не будет вот такого особенного состояния, я знаю, что ничего не родится. Самые лучшие свои вещи я написала просто случайно. "Рио-риту" я сочинила, когда ехала в троллейбусе. Вдруг она у меня зазвучала в голове. Когда приехала домой, оставалось только записать.

-- Она пришла прямо с музыкой?

-- Да. Иногда первой приходит мелодия, тогда сочиняю стихи. Я похожа в этом смысле на Винни-Пуха. Винни-Пух тоже ходил и бормотал про себя, и у него чего-то интересненькое выходило. Иногда тоже начинаю что-то бормотать, придумывать, и вдруг... бац! -- выскакивает какая-то строчка. Изумительно -- пытаться поймать из этого сгустка слов, что крутится над тобой, фразы и ставить их на свои места. Когда начинаешь напевать какую-то мелодию, начинают звучать инструменты в голове. Ты думаешь: о чем эта музыка? У нее есть своя логика, есть свои завихрения, настроение. И вот ты ищешь тему. Про разлуку? Про невесомое состояние счастья? Или про волны нежности? Это ужасно интересно. Потом вдруг молчание, которое может длиться полгода. И ты не написала ни одной строчки. А потом -- бац! бац! бац! -- и, как грибочки маслята, выскакивают. В неделю могу создать три-четыре вещи.

-- Получается, что вы лишь пассивную роль играете?

-- К сожалению. Невозможно стимулировать этот процесс. Единственное, что заметила, я легче впадаю в эти состояния, если физически сильно измотана. Если несколько ночей не спала или у меня что-то болит. Вот такое состояние на грани -- оно ближе к творческому озарению.

-- А влюбленность? Она тоже влияет?

-- Разумеется! Это болезнь еще та! Как раз очень такое состояние на грани, не бытовое. Именно благодаря ей написалась песня "Шарманка". Была осень. Я в очередной раз рассталась со своим очередным молодым человеком, хотя он очень этого не хотел. Я горевала, как водится, и все думала, что же это за ерунда такая повторяется и повторяется?

-- Вы влюбчивый человек?

-- Очень.

-- Это вам мешает?

-- И да, и нет. Ужасные со мной были истории, в воздухе витали суицидные нотки. Особенно больно, когда отношения подходят к финальной стадии. Ниточка, словно резинка, натягивается и со всего размаху бьет, разрываясь, именно тебя. Я иногда чувствовала, что еще немного -- и у меня не останется здравого смысла. Человек-то я тонкокожий. Хотя это раньше я была таким цветочком... Сейчас у меня есть отличные доспехи! Невозможно в нашем мире, в мегаполисе, где много людей с разными желаниями и мыслями, ходить открытой. Потому что тебя просто уничтожат. Город -- это место для людей с очень сильным эго, с тяжелой броней. Чтобы все плохое отскакивало.

-- Значит, вы сняли маску Пьеро?

-- Да, слава Богу. Образ печального, отчаявшегося существа в прошлом. С детства моя любимая книжка "Винни-Пух и все, все, все". Я лет с двенадцати называла себя не иначе как Осликом Иа. И действительно была таким занудным, грустным осликом. В переходном возрасте это допустимо. Но дальше сидеть в углу и есть свой чертополох, повернувшись ко всему миру попой, невыносимо. Теперь я скорее Винни-Пух, хоть внешне не похожа.

-- Вы так лихо обнажились в передаче "Я сама", поведав всему миру о своих мужьях (в частности, Ирина очень откровенно рассказала о браке с лидером группы "Несчастный случай" Алексеем Кортневым. -- Д.М.). Зачем вы это сделали?

--  Сделала из непростых личных ситуаций выводы. Мне было так хорошо. Хотелось со всеми поделиться счастьем: "Мне не жалко, вот, берите и учитесь. Смотрите, я смогла пройти через все это!" Ведь причина моих проблем была во мне. Это не мужики были виноваты в том, что у нас отношения не получались. Это я была виновата!

Потом из писем, что пришли после передачи, я поняла, что нескольким девушкам эта программа помогла.

-- А вы сейчас счастливы?

-- Я очень сильно надеюсь, что союз с моим нынешнем мужем, кстати, журналистом, будет последним. Но гарантии в нашей жизни дает лишь только похоронное бюро. Мне не хватало такого человека. Главное условие нашего союза -- каждый принимает другого таким, какой он есть. Мне всегда в каждом из своих партнеров хотелось что-то переделать. Но это было так же бессмысленно, как выходить замуж за блондина и требовать потом, чтобы он стал брюнетом.

Раньше, в разгар отношений, я вдруг начинала чувствовать, что это не история моей жизни. Это красивая история, но чужая, и скоро она закончится. А сейчас у меня совершенно другое ощущение...

-- Название второго альбома -- "Легкие люди". Это вы про себя сегодняшнюю?

-- Ага. Не следует делать трагедию из того, что тебя кто-то не любит. Нужно относится к этому, как к игре. Такой подход к жизни сберегает много нужной жизненной энергии. Было время, когда я с удовольствием играла со всякими страстями, и чуть не доигралась. Плохие мысли притягивают плохое. Я чуть не погибла в автокатастрофе, мама умерла от рака... Меня это потрясло и перевернуло. Люди, которые начинают с этими вещами играть, кончают плохо, как Джим Моррисон. Я стала другой -- легкой! Я поняла, что жизнь -- подарок и надо ее ценить.

-- Ира, возвращаюсь к альбомам -- "Книга песен" и "Легкие люди". Мне показалось, что в первом песни писались очень долго. Каждая -- крупная жемчужина, каждой нужно было время.

-- Это верное наблюдение. В театре МГУ мы делали по моим песням большой спектакль. Выбрались самые любимые, которые писались на протяжении 10 лет. Мы назвали это "мономюзикл". Там я играла роль себя, певицы. Очень жаль, что спектакль сейчас не идет. Но у песен из спектакля появилась другая жизнь -- мой первый альбом. Мечта так и осталась -- играть в большом музыкальном спектакле. Сейчас этот жанр снова входит в моду.

-- Может быть, этим моментом воспользоваться?

-- Вот я и думаю. Присматриваю режиссера. Сценарий. Много еще вещей должно срастись.

-- Отчего у вас такое желание играть?

-- Во всем виноват студенческий театр МГУ. Не знаю, дадут ли ему статус театрального факультета. Но у нас программа обучения совпадала с той, по которой занимаются студенты Щепкинского, Щукинского училищ.

-- С Алексеем Кортневым вы там познакомились, в театре?

-- В театр меня позвали в 1984 году. Я пришла, и меня встретили два мужика. Один постарше, представился как главреж, Евгений, другой помоложе и поздоровее, Алексей. Оба показались мне жутко умными и серьезными. С Лешей мы проработали в театре много лет, прежде чем соединили себя узами брака. Это духовное братство -- оно важнее всего и никуда не денется. Оно было основано больше на творчестве. Мы друг для друга много значим и по сей день. Я всегда прислушиваюсь к тому, что он говорит, и наоборот.

-- Кто первый увидел в вас яркую музыкальность и поэтичность?

-- Родители. Года в четыре залезала на табуретку и читала гостям:

Когда поэтом я была, шампанским увлекалась!
Его бокалами пила и даже не шаталась...
Взрослые были в восторге, и я продолжала:
Когда поэтом я была, тогда жила красиво.
Теперь стихов я не пишу -- и пью лишь только пиво...

Мама поняла, что у нее растет не вполне нормальный ребенок.

-- Вы по профессии философ. Певица -- и философ...

-- Я была разрываема двумя страстями -- музыкой и гуманитарными науками, а чуть позже всем, что было связано с историей мысли. Мне негде было получать музыкальное образование (семья тогда переехала в Будапешт, учиться на венгерском языке я была не способна), я отдалась полностью второй страсти. И сдала на пятерки экзамены на философский факультет. Вы бы знали, с каким удовольствием я училась! Тогда я написала песню о том, что "Имманиуил Кант был вовсе не такой уж вредный старикан", которую до сих пор помнят на факультете. С утра у меня были лекции. После лекций я бежала в студенческий театр. С гастролями мы проехали много городов и стран.

Среди тех, кто учился на философском факультете, Эдита Станиславовна Пьеха, Горон Грегорович (писал музыку к фильмам Кустурицы, знаменитейший человек на Балканах). Кстати, похвастаюсь, мне в январе ректорат МГУ вручил диплом почетного выпускника. Я этого не ожидала. Прихожу, а там все сидят важные, в пиджаках, куча политиков: Жириновский, Шабдурасулов... И тут Садовничий, наш ректор, начинает вручать дипломы, и... Я так опешила. Одета не по протоколу! Чувствую себя маленькой тростинкой среди всех этих людей. Я тогда подумала: а если бы защитила кандидатскую, стала бы почетной студенткой?

-- Будете защищать?

-- Пока нет. Вон она, так и лежит незаконченная. Иногда думаю: выйду на пенсию, будет чем заняться.

Я поняла такую вещь. Есть много талантливых ученых, но мои песенки за меня никто не напишет. Я собиралась записывать первый альбом после того, как победила в 1993 году на конкурсе актерской песни имени Андрея Миронова. И сразу же появились какие-то люди с предложениями: вот тебе студия, вот тебе музыканты, только записывай. Все срослось. И спустя два месяца я разбилась в автокатастрофе (кстати, из-за этого я больше не сажусь за фортепиано). На больничной койке меня охватил ужас: если бы я умерла, от меня остались бы только шесть песен. "Остановка", "Рио-рита"... И у меня возникло непередаваемое желание срочно все реализовать.

После выхода альбома начался другой этап в жизни. Сейчас мои ближайшие друзья -- два семейства, с которыми мы познакомились просто: они услышали "Книгу песен" и пришли за кулисы. Альбом помог мне сделать свой сайт. Артемий Лебедев услышал песни и совершенно бескорыстно сотворил нечто (www. bogushevich.ru).

Вчера ночью ко мне пришла такая мысль. Вот я лежу засыпаю, а кто-то слушает мою музыку и что-то думает под нее, что-то делает. Я буду спать, а какая-то часть меня будет жить и звучать для этого человека. Забавно думать о таком размножении своей личности. Будто делаешь слепки со своей души.

-- К чему вы сейчас готовитесь?

-- Будем снимать клип на песню "Эти большие волны". Эта песня звучит так, как я хотела. Всегда бывает разница между замыслом и тем, что получилось. Добавляется взгляд аранжировщиков, музыкантов. А тут компромисс минимален.

-- Ира, а какие телеканалы возьмут клип? Ведь вас даже на радио с опаской крутят.

-- Да, увы, я неформатная певица. Бьорк или Кейт Буш, которые пишут странную музыку не для всех, -- у них не было бы вообще никаких шансов прозвучать в нашей стране, будь они отсюда. Когда мне говорят: "Это не наш формат, это нашей публике будет неинтересно, это для эстетов", -- мне хочется взять пистолет и всех перестрелять. К чертовой матери! Все-таки люди должны иметь право выбора. Не надо воспринимать публику ниже, чем она есть. Сейчас все радиостанции предлагают один и тот же коктейль. Как если бы в каждом ресторане предлагали салат "Оливье", жареную рыбу и компот. Огромный спектр выпадает из эфира. Очень обидно.

Я очень благодарна моим поклонникам. Я не могу сказать, что я популярна, но то что, я любима, это я знаю на сто процентов! Если бы этого не было, я бы давно уехала. В Европу. Там бы я была популярна до небес.

-- Ира, рокеры одной держатся стаей, "попсовики" у своей кормушки прихлебывают, джаз тоже особняком. А вы одиночка, получается. Может быть, лучше в стае?

-- Да, все сбиваются в стаи. А я вот такая одинокая березка, стою на большой-большой поляне. Где-то на отдалении стоит Оля Арефьева, тоже такая одинокая березка. Мы тут, кстати, с ней близко познакомились на съемке. Дуэтом спели с ней прекрасно! Но объединяться в стаю не собираемся. У нее по духу музыка другая, да и направление -- джаз-рок-фолк.

Я сотрудничала с театром песни Камбуровой. Считаю Елену Камбурову своим духовным учителем. С Сашей Скляром мы сбились в дуэт. Исполнили концерт по песням Вертинского. Скляр большой молодец, он сделал шаг в сторону. Это надо какие мышцы иметь, чтобы оторваться от своего рокерского клана! 15 лет занимал одной и той же музыкой, имел поклонников -- рокеров с банкой пива, в косухах. Вдруг -- бац! -- надевает фрак и поет Вертинского! Или Гребенщиков. Я не могу сказать, что БГ -- это лидер какого-то направления. Гребенщиков -- это лидер направления БГ. Так и у меня. Нет, в стаю я не хочу!

-- Жанр, в котором вы поете?

-- Это "нерусский шансон". К сожалению, в России называются шансоном блатные песни, к которым я не имею никакого отношения.

-- Вы готовы на эксперименты? К примеру, поработать с фольклорной музыкой?

-- Фольклор... Не знаю. Не хочу вставать на подол Надежде Кадышевой. Есть уже в фольклоре имена. Хотя я очень хорошо пою народным голосом, это называется "черный фольклор". Особенно в бане, в компании и после первых двух рюмок. Таким низким голосом. Ой, это так поражает людей! Такой хрупкий цветочек -- и вдруг открывает рот и страшным басом что-то там поет. Народное пение -- это мощная вещь! Когда поешь, подключаешься к такому мощному энергетическому полю. И чувствуешь, как оно тебя питает. А что! Может быть, дойдут до этого руки. У меня сейчас столько идей в голове!

Мне хочется быть знаменитой. Моя музыка не разрушает мозги. И, мне кажется, помогает от простуды, хорошо действует на пищеварительную систему. Но главное, что она несет чистые, искренние эмоции. Все эти вещи написаны не на продажу. Я сначала пишу, а потом ломают люди голову: как это продавать?!