Здравствуйте, дорогие читатели. Я написал этот выпуск некоторое время назад, но руки не доходили его отправить. Сейчас, я внес некоторые коррективы и готов представить вашему вниманию очередную рассылку.

Совсем недавно мы с семьей вернулись из деревни – ездили отдыхать к знакомым на несколько дней. Деревня как деревня, но как-то по другому чувствуешь себя на природе, в своем доме… По-другому течет время, другие ценности. Нет этой безумной городской гонки за призрачным "счастьем". Не берусь судить городскую жизнь и деревенскую. Предлагаю еще раз взглянуть на отличия ценностей и принципов. Лично я, почти физически ощутил на себе то, о чем говорит Стефан Рехтшаффен.

Ниже я приведу отрывки из книги Стефана Рехтшаффена «Мастерская времени». Он говорит о различии восприятия времени – линейное и цикличное. Линейное время более характерно для западного человека. Линейное время – ритм постоянного ускорения, поиска новых ощущений, лихорадка «последних известий» и сенсаций. Западный стиль «боится» вечно куда-то не успеть. Восточный, да и не только восточный, наш, старый, дедовский и прадедовский был более размеренным и спокойным: не успеем сегодня – завтра будет новый день, не этим летом, так следующим. Возможно, раньше люди больше полагались на Высшую Волю и верили в разумность всего, что окружало их. Сегодня мы верим только в технический прогресс и финансовую стабильность. Хотя, у некоторых уже начинают появляться сомнения относительно верности диктуемых Западом ценностей.

Точно не знаю, верно это или нет, прочтите эти отрывки и решите сами. В любом случае, мне кажется, нет ничего плохого в том, чтобы немного замедлить темп своей жизни и почувствовать жизнь в ее естественном проявлении.

С. Рехтшаффен «Мастерская времени».

Мы вылетели из Нью-Йорка в яростную метель и приземлились среди волшебной теплой голубизны Карибского моря. Я вез группу людей на остров св. Иоанна, чтобы провести там цикл занятий по оздоровлению и развитию личности. Работа проводилась по программе Института Холистических Исследований «Омега», которым я руковожу. Чтобы добраться с острова св. Фомы, где мы приземлились, на наш остров, мы сели на паромное судно с открытой палубой.

Вид, открывающийся с судна, был сама идиллия. Мы мягко покачивались среди бирюзового моря, усеянного зелеными холмистыми островками. Стоял теплый день, ласковый бриз доносил запахи цветов, и даже радуга сияла над горизонтом. Из-за вечных перемен в расписании судно задержалось на несколько минут в гавани.

Внезапно я обратил внимание на Вики, одну из женщин нашей группы. Она сидела на скамье и все время постукивала себя по коленям сжатыми кулачками. Ее напряженное лицо выражало нетерпение. Я стал наблюдать за ней. Она смотрела прямо перед собой, очевидно не воспринимая красоты зрелища и лишь барабаня себя по коленям. В конце концов я пробрался к ней и спросил:

— Что-нибудь случилось?

Она подняла на меня глаза и жалобно произнесла:

— Когда мы уже будем там?

Я тут же подумал: «Где еще может быть лучше, чем именно здесь и именно сейчас?» — и сам себе ответил: «Нет такого места». Нет никакого там, где было бы больше красоты, благоухания и мира, чем здесь. Здесь и прямо в это мгновение.

Конечно, Вики ничего этого не видела. Подобно большинству из нас, она настолько привыкла к жесткому прессингу времени, что если eй приходилось несколько минут просто посидеть, то у нее возникало ощущение, что она транжирит драгоценное время; это похоже на чувство греха, объясняла она мне впоследствии. Она так привыкла нестись на предельной скорости, часто выполняя несколько работ одновременно, что замедление оказалось болезненным и она буквально не могла видеть чарующего зрелища вокруг себя, не могла ощутить покоя даже в этой атмосфере мира и блаженства. Она так свыклась с напряженным графиком, что, даже решившись уехать, «сбежать от этого всего», она взяла «это все» с собой — постоянное чувство, что необходимо торопиться, чтобы ни одна минута не пропала даром. Она испытывала чувство вины за потраченное время, мучительное беспокойство по поводу упущенной возможности сделать что-то еще. Подобно большинству из нас, Вики разогнала свою повседневную жизнь до третьей скорости и не могла ума приложить, как ее сбавить и хоть немного расслабиться, хотя отчаянно мечтала об этом и действительно в этом нуждалась.

Беда Вики — это всеобщая беда; беспорядочные отношения с временем стали главным признаком современного образа жизни. Если вы приобрели эту книгу, то, возможно, почувствуете, что у вас никогда не бывает достаточного количества времени и что вы являетесь участником какой-то беспрерывной гонки. Этот нескончаемый бег обкрадывает нас, похищает спокойствие нашего рассудка и самые большие радости, данные нам от роду; он лишает нас того времени, которое мы могли бы посвятить настоящему общению с другими людьми, неспешной трапезе, игре и смеху, свободному и приятному одиночеству; он отнимает нашу способность испытывать красоту окружающей жизни.

…

Мы живем в скачущем ритме, который никогда не прекращается, даже если мы забываем о нем. Бессознательно, как яд с обманчиво сладким сиропом, мы впитываем, усваиваем все ускоряющийся ритм. Под него мы ходим, разговариваем, отвечаем на вопросы близких и чужих людей, под него мы не расслабляемся. Обратите внимание на свое раздражение, когда на собрании кто-то рядом с вами барабанит пальцами по столу или притопывает ногами по паркету.

Привычка скользить по поверхности переживания и мчаться дальше проникла во все уголки нашей жизни. К примеру, мы приходим в зоопарк посмотреть на животных. Недавно в Национальном зоопарке в Вашингтоне, Колумбия, проводились наблюдения над... посетителями; выяснилось, что в среднем посетители тратят на каждое животное буквально один взгляд — от пяти до десяти секунд. Беглый просмотр книжки с картинками мог бы дать вам не меньше сведений о поведении, реакциях, еде, движениях и способах общения животного. В ходе этих наблюдений в Национальном зоопарке один из экскурсоводов отметил, что многие люди считают, что бегемоты чрезвычайно долго пребывают под водой; на самом же деле, среднее время под водой у бегемота составляет девяносто секунд, максимальное — пять минут. Туристам просто не хватает терпения постоять дольше и увидеть всплытие. Привычка к спешке, можно сказать, гарантирует нам, что мы пропустим то, ради чего пришли.

Бессмысленно ускоренный ритм, проникающий так глубоко, что мы его почти не замечаем, навязывается нам нашим обществом. Ритмы современного общества обладают наибольшей притягательной силой для сонастройки с ними и поэтому потенциально наиболее губительны.

За последнюю сотню лет западное общество наладило чрезвычайно быстрый ритм, способный изменяться только в одну сторону — ускоряться, вынуждая нас еще больше работать, еще больше производить, еще больше знать. Все наши машины доведены до сумасшедших скоростей. Компьютеры, факсы, голосовая и электронная почта, автоматический набор номера — все это хорошо для бизнеса и иногда действительно удобно, но в результате ритм везде вокруг нас неуклонно ускоряется, давление возрастает, оставляя нам мало времени для размышлений и ни минуты для чувств.

Этот все ускоряющийся ритм представляет собой относительно новое явление, и, похоже, никто не знает, как его изменить. Почти никто, впрочем, об этом и не задумывается, потому что общество такой ритм считает «продуктивным», а мы, индивиды, настолько захвачены, сонастроены с ним, что у нас нет сознательного желания его изменять.

Если же мы и сознаем, что что-то не так, то все равно не знаем, как изменить ритм, как сонастроиться с чем-то более медленным и более человеческим. Большинство людей не умеет переключать время. Мы не знаем, как можно подстроиться к медленному ритму, когда общество не переставая барабанит по нас. Мы не умеем сделать передышку для созерцания, найти время для себя, перейти от лихорадки к спокойствию, по-настоящему расслабиться, начать замечать и чувствовать.

Вспомним времена колонистов, 1750 год, жизнь обычной семьи.

То было трудное время. Вручную приходилось возделывать землю, сеять и убирать урожай, стирать одежду, без электричества выпекать хлеб, воспитывать детей, содержать в порядке дом, утварь, орудия труда. Не было приспособлений, экономящих время, электроприборов, быстроразвариваюшегося риса, замороженных готовых обедов.

Как же объяснить, что свадебные церемонии в те времена длились нередко по пять дней, окончание жатвы и другие важные события праздновались по целой неделе? Где те подавленные, измученные работой колонисты находили время, чтобы повеселиться, — ведь вся их литература свидетельствует, что таки находили? Почему у них было гораздо больше, чем у нас, времени для религии и медитации? Почему там было больше радости, дружелюбия, внимания, чем в нашем обществе, охваченном тревогой и злостью, не имеющем времени на доброту?

Колонисты работали в ритме своего общества, своего времени; их ритм не имел ничего общего с нашим. Конечно, колонисты боролись, — но обычно не против времени. Стрессы и расстройства, преследующие многих наших современников, им были практически неизвестны. Релаксация составляла органическую часть их жизни. Они находились в спокойном ритме ежедневного потока событий. Их ритмы определялись не столько днями, часами и минутами, сколько временами года.

Для них, как и для всех людей до Промышленной Революции, как и для большинства сегодняшних жителей в не-западных обществах, время было замкнутым в круг. Конечно, оно размечалось переменами. Сезон дождей и сезон засухи. Теплое и холодное время. Рождение и смерть. Посев, обработка, жатва (каждый этап отмечался празднованием). Но фундаментальных перемен в существовании не было. Годовые циклы повторялись с такой же надежностью, как и суточные, дети рождались так же неизменно, как умирали старики.

Внезапное, драматическое переключение от того, кругового времени на современное линейное можно видеть на примере Ладаха — небольшого уголка на севере Индии, в Гималаях.

Ладах был совершенно изолирован от мира до середины шестидесятых годов. Труд там был нелегким. Жители Ладаха пользовались простейшими орудиями; они сами себе выращивали пропитание, разводили животных, сами ткали одежду. Но, как отмечает шведский лингвист Хелена Норборг-Ходж в книге «Древнее будущее: уроки Ладаха», работа выполнялась коллективно и обычно сопровождалась пением, а в результате образовывался огромный запас времени, особенно зимой, когда практически не прекращались праздники и просто вечеринки.

В 1974 году индийское правительство построило дорогу до Ладаха, поощряя туристов и «экспертов по развитию» посещать этот заброшенный уголок. Ладах моментально втянулся в денежную экономику. Сегодня большинство его жителей не представляют, как они могли бы обойтись без денег, — хотя совсем недавно понятия о них не имели. Теперь они покупают различные товары из других стран, машины, сберегающие им время, — словом, живут на западный манер.

Внезапный переход в современность совершенно изменил жизнь в Ладахе, вплоть до того, что изменились сами отношения между людьми. Один знакомый из Ладаха рассказывал Хелене Норборг-Ходж:

Не могу я этого понять. Моя сестра теперь живет в столице, у нее там есть все эти приспособления, чтобы быстрее делать работу. Одежду она покупает готовую, в магазине, у нее есть джип, телефон, газовая плита. Все это экономит ей массу времени, но когда бы я ни приехал к ней в гости, ей некогда даже поговорить со мной.

Жители Ладаха, не сознавая этого, переключились с кругового на линейное время. Любопытно было бы узнать: стали ли бы они счастливее, переключившись обратно?

С понятием кругового времени я столкнулся впервые, когда читал о племенах хопи на юго-западе Соединенных Штатов. Как и большинство коренных американских народов, хопи живут в круговом времени; для нашего современного линейного времяощущения это звучит эксцентрично. В круговом времени день следует за ночью, и точно так же без конца сменяют друг друга времена года. Ежегодно засеваются поля, взращивается и убирается урожай, — поэтому будущее видится как повторение того, что уже было в прошлом. Настоящее мгновение является центром непрерывно повторяющегося потока событий, которые уже происходили и будут происходить в будущем. Изменения — это мелкие события на фоне общего постоянства.

Таким образом, поскольку дни, времена года и даже целые жизни снова и снова возвращаются, то, с точки зрения хопи, время никогда никуда не убегает: то, что не было завершено в сегодняшнем суточном круге, может быть завершено завтра; если не в этом году, то в следующем; если не в этой жизни, то в другой. Глядя в будущее, не приходится ожидать прогресса, но зато и хуже жизнь не становится.

Настоящее — вот то место, где происходит жизнь.

…

Поскольку мы вовлечены в ритм нашего общества, в котором «время — деньги», непунктуальность нас раздражает и опоздания воспринимаются как грех. Это особенно касается сферы бизнеса, но применимо также к любым социальным ситуациям.

А вот американские индейцы, живущие в циклическом времени, приходят на встречи практически тогда, когда им это нравится. Индейские вожди часто приезжают на встречи, проводимые в Бюро по делам американских индейцев, с «задержкой» на два-три дня. В Аргентине индейцы, назначая совещания, спрашивают, по какому времени будет проводиться мероприятие, - по «американскому» (пунктуально) или по «аргентинскому», когда они собираются в течение часа или более после назначенного времени.

Мы считаем таких людей невоспитанными, ведь из-за них мы тратим свое время. Но могу вас уверить, что путешествие к островам Карибского моря изменило бы ваши взгляды, если бы вы переключились с американского времени на островное.

Когда я приезжаю на Карибы, то езжу там в своем открытом автофургоне, который выглядит как местное такси. Часто туристы подходят ко мне и требуют подвезти их вещи или сообщить им стоимость проезда в город.

Мне безразлично, что они принимают меня за водителя такси (для жителей Островов это комплимент), но их грубость меня потрясает. Ни приветствия, ни иной попытки контакта — только требование. Я чувствую себя так, как, наверное, чувствуют сборщики дорожных пошлин на автострадах, — неотличимый от автомата.

Когда я пожаловался на это своему старому другу Зеди, который работает таксистом (по-настоящему воспитанный человек, он с удовольствием позволяет пешеходам дефилировать перед его капотом), и спросил его, как он выносит это изо дня в день, он рассмеялся.

— Стив, знаешь, они люди с севера, — объяснил он. — Ведь там холодно. А у нас тепло. Когда холодно, нужно двигаться очень быстро, не то замерзнешь. Поэтому они не обращают внимания на такие слова, как «добрый день» или «здравствуйте». Но все равно, они хорошие парни.

…

Наш современный ритм откровенно неестествен, он отражает давление общества, а не притяжение земли. Мы научены быстро думать, быстро действовать, быстро выполнять. Быстрее покупайте, умоляет нас телевидение: всего десять торговых дней осталось до Рождества! Мы навязали природе ритмы жадности, материализма, захвата.

Мы делаем это даже в детстве. Один мой друг с горечью рассказывал мне, как его дочурка принимала рождественские подарки:

Сара переживала настоящий припадок предвкушения. Вместо того чтобы взять в руки каждый подарок, посмотреть на него, подумать о нем и действительно получить его, она бросилась в омут открывания: она сдирала упаковку с одной вещи -- и сразу же бросала ее, чтобы лихорадочно вцепиться в другую. Это было похоже на голодное безумие.

Сара, конечно, по-своему подстраивается к фантастической скорости, с которой мы живем. Она копирует наши образцы поведения — мы ведь тоже торопимся узнать, что предстоит, пренебрегая тем, что уже происходит.

===============================================

Если у кого-то был подобный опыт в жизни, которым вы хотели бы поделиться, напишите, и я включу ваше письмо в рассылку. Пишите на list@lifebalance.ru

Радости вам, удачи и баланса в жизни!