Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Интенсивный курс подготовки к свободе

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 6.365 RSS
←   Март 2011   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://ikps.ru
Открыта: 13-12-2004

Автор
Виталий Лозовский

Статистика

6.365 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Интенсивный курс подготовки к свободе


Интенсивный курс подготовки к свободе

Хочу познакомить вас сегодня с одним человеком и его книгой. Она, на первый взгляд, не имеет отношение к эзотерике или чему-либо подобному. Но, тем не менее, рекомендую всем, кто задумывался о понятиях свободы, силы и выбора.

Талант автора позволит вам прожить с ним кусочек его жизни, и жизни при этом такой, которой мало из нас кто видел и на себя даже не примерял. Книга автобиографическая и очень честная. В любом случае, вы хорошо проведете время. В лучшем случае - она поднимет в вас целый пласт эмоций и воспоминаний. Которыми, надеюсь, многие смогут воспользоваться, вспомнив о чем мы с вами говорили раньше.

Вы не слыхали об этом авторе раньше. Книга написана совсем недавно. Позже, возможно, расскажу вам о том, как она писалась (вы не поверите!) и кто автор в реальности. Пока же просто знакомьтесь.

----------

Итак, Эдуард Михайлов, "Чуйская долина".

===========

Детство мое проходило в два этапа. Первый - до 11 лет, и второй - после. Помнить себя я начал в детском саду, с весьма необычного момента. Наверное, с аппетитом я уже тогда не очень дружил, потому как остатки обеденного хлеба повадился прятать в ящике с игрушками, на следующий день открывая для себя вкус замечательного хрустящего сухарика. С этих пор, наблюдая за грызущим сухарь малышом, перонал садика ломал головы: что, как, откуда... Основные помещения детсада располагались на верхнем этаже старого, двухэтажного здания, где в коридоре была привинчена к стене ведущая на чердак лестница. Это была ОЧЕНЬ СТРАШНАЯ ЛЕСТНИЦА! Если кто то из детей запорол какой-нибудь косяк, ему объявляли, что он сейчас же идет на чердак, к ОГРОМНЫМ ЧЁРНЫМ КРЫСАМ, хватали несчастного за руки-ноги и волокли к ЛЕСТНИЦЕ. Поскольку все обитатели сада привыкли к мысли, что на чердаке ЖИВУТ КРЫСЫ, у напакостившего ребенка случалась страшная истерика. Стоя у подножия этой кошмарной ЛЕСТНИЦЫ-ЭШАФОТА, с мокрыми глазами и, нередко, штанишками, дети клятвенно умоляли нянек простить их, ведь они НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ БУДУТ баловаться. Изрядно напуганного малыша возвращали в группу, и я уже тогда обратил внимание, что дальше этого дело ни разу так и не дошло. Одна демонстрация ЛЕСТНИЦЫ, и вид крышки люка на ЧЕРДАК - предел всех угроз. Очень скоро за мной началась слежка, с тем, чтобы наконец выяснить откуда у меня ежедневно появлялись сухарики, и когда в очередной раз я по пояс, с головой залез в ящик с игрушками, поглубже запихивая кусочек свежего хлеба, меня схватили что называется, "за руку". В тот раз меня отчитали воспитательницы, довольные разгадкой детективного ребуса, не забыв для профилактики напомнить о ЧЕРДАКЕ. Однако, на следующий же день, меня с зажатой в кулаке краюхой вновь извлекли из глубины ящика с игрушками, и разговор на этот раз был коротким, словно приговор: « Все! На ЧЕРДАК его! К КРЫСАМ!» Обычно при этих словах дети падали в полуобморочном состоянии, и их, брыкающихся и орущих во весь голос, приходилось волоком тащить к жуткой ЛЕСТНИЦЕ. Я же был спокоен как Тибетский Лама, чем немало удивлял своих "мучителей" в халатах. Меня взяли за руки, и подвели к ЛЕСТНИЦЕ, где кто-то из "конвоя", осознавая нестандартность ситуации, вынужден был задать этот вопрос: -«Что, смелый такой, да? А вот мы сейчас поглядим, что от тебя останется скоро!» Сказать честно, мне внутренне было страшновато оттого, что персонал говорил убедительно, и меня раздирали сомнения. Однако я сказал тогда фразу, которую привожу полностью: « Крысы не водятся на крыше. Их дом в подвале. Там, - я показал рукой наверх, - там живут только птицы».

 Надо сказать, я до сих пор не понимаю, откуда появилась тогда в моей голове эта информация. В итоге все закончилось тем, что перед обедом в группу начали приносить из кухни поднос с жареными сухариками, и их могли грызть все, кто хотел, но почему-то, кроме меня, они никому не пришлись по вкусу. Что касается крыс, то уже, будучи взрослым, я с удивлением узнал, что они все-таки могут водиться на чердаках. Пусть и в деревнях.

Ближе к пятилетнему возрасту я влюбился в дочку воспитательницы, которая была со мной в группе, и когда однажды составил из кубиков с алфавитом ее имя – КАТЯ - персонал вдруг оказался приятно удивлен моей способностью читать. Меня начали нещадно эксплуатировать, сажая с книжкой сказок перед группой, и уходя по своим делам, те, в чьи обязанности входило ежеминутно находиться с нами. А я все читал, читал, читал...

Позднее, в школе, я выделялся отличными оценками по всем предметам, в то время как мое поведение оставляло желать лучшего. Не то, чтобы я был не в меру хулиганист, а лишь отстаивая по большей части собственную индивидуальность, и попадая время от времени в нехорошие ситуации, я почему-то, всегда оказывался крайним. Баловаться сигаретами я, правда, начал рано, после второго класса, за что бывал регулярно бит строгой мамой. Едва учуяв исходящий от меня запах табака, она тут же отправлялась в ванную за желтым рифлёным шлангом от стиральной машины. Шланг тот был довольно старым, и при каждой экзекуции от него отлетал кусочек. Несмотря на жесткое воспитательное воздействие, курить я не прекращал, и при каждом последующем "запале" старый шланг продолжал укорачиваться.

Моя мама работала на заводе железо-бетонных изделий, где плела арматуру. По сей день, профессия АРМАТУРЩИЦА режет мой слух своим неженским названием. Приходя домой с работы и валясь с ног от усталости, она первым делом садилась со мной за уроки, и была строгой, но справедливой и безумно любящей меня матерью. Отец мой оказался в тюрьме, когда я был еще очень мал, и мама рассказывала, что брала меня на свидание с ним, чего я к сожалению не помнил. Срок у отца был большой, и в какой-то период мои родители развелись. Мне неведомы причины их развода, и я знаю лишь то, что мама продолжала оставаться одна. До конца... 

1978год. Первого сентября я должен был идти в школу, так как начинался пятый год моего среднего образования, однако этому не суждено было случиться. В этот день, Единственный, Родной мне Человек навсегда оставил меня в этом огромном, полным опасностей Мире. В 11лет мое обычное и привычное детство закончилось, и уже другая женщина, распахнув объятия, приняла меня под свою опеку. Имя ей -ОДИНОЧЕСТВО.

Детский приёмник-распределитель, куда меня привезли инспекторы детской комнаты милиции, являл собой вместилище сирот обоих полов, от грудничкового возраста, до 14лет, детей от родителей, лишённых родительских прав, и разного рода маленьких шаромыжек полукриминального толка. Здесь я увидел другой мир, где вдруг ставшие чужими для всех дети обретали заложенную в каждом по-своему, но невостребованную ранее САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ. За полтора месяца пребывания в этом странном обществе, где дети думали и говорили по взрослому, я довольно быстро влился в коллектив, и мало по малу начал привыкать к своему новому положению. Однако в детском доме, куда меня вскоре привезли, я вдруг почувствовал себя ничтожным и совершенно никчемным существом.

Это был самый лучший в СССР детский дом, имевший статус образцово-показательного. Директриса, возглавившая его сразу после войны, была дамой весьма влиятельной, часто ездила в Москву и была хорошо известна самому Брежневу. На лацкане ее строгого пиджака всегда красовалась Звезда Героя, и в Кремле ее уважительно называли Ташкентской Мамой. Здание детского дома было похоже на Дворец Пионеров, с колоннами у парадного входа и лепным орнаментом по всему фасаду в духе соцреализма. Внутри просторно, чисто, уютно и светло. Вышколенная вежливость персонала сравнима разве что с современным европейским уровнем. Хорошо одетые воспитанники всегда улыбчивы, и безмятежный вид их, говорил о здоровой и благополучной атмосфере. Пожалуй, я бы остался в этом Раю, если бы не одно-единственное обстоятельство. Каждый поступающий туда воспитанник, похоже, заранее отбирался ещё в детприёмнике, потому как по дороге в детдом начальница этого самого приёмника, капитан милиции, читала мне нотации в салоне казенного микроавтобуса.  - У тебя появился шанс благополучно устроить свое будущее. Из этого Дома вышло много известных и уважаемых ныне людей. Если ты не зацепишься за это, ты-дурак...

На месте меня ждало собеседование. Капитанша, очевидно поручившаяся за меня, заметно волновалась, стоя у огромной черной двери Директрисы. Зашли в кабинет мы вместе, но сидящая за внушительным столом властная женщина, одним коротким взмахом руки отправила капитаншу за дверь, указав мне на стул. После расспросов о моем прошлом, она начала объяснять мне, какой образцовый детдом она возглавляет, и как непросто сюда попасть. Потом показала стоящие в углу мешки с письмами от бывших своих воспитанников, и достала объемный фотоальбом. Я смотрел на людей в генеральской форме, в лётных шлемах, строгих костюмах и галстуках, и каждый из этих людей был чем то знаменит, со слов самой Директрисы. Я определенно начинал ей нравиться, поскольку собеседование затянулось на добрый час. Все это время я молчал, а она говорила и говорила, перебирая различные варианты моего "достойного и счастливого Будущего.

 - Здесь есть два строгих правила, обязательных для всех без исключения,- наконец она явно удовлетворенная собой, подвела итог. - Первое: у нас НЕ КУРЯТ! Даже персонал, не говоря уже о воспитанниках. И второе: все дети, называют меня Мамой. Когда в будущем ты будешь входить в этот кабинет, ты должен обращаться ко мне не иначе, как "Мама". Если у тебя нет вопросов ко мне, можешь идти, и пусть сюда войдет Оксана Дмитриевна.

Я поднялся со стула и пошел к выходу, но на середине большого кабинета остановился, повернулся к Директрисе, и сказал: « Я не буду называть Вас "Мамой"». Она откинулась на спинку высокого кресла, и ее лицо, вмиг потеряв заботливое выражение, стало злым и холодным. Пристально сверля меня прищуренными глазами, она скорее прошипела, чем произнесла: « Меня, милый мой, генералы Мамой зовут, - при этом она постукивала пальцем по лежащему на столе фотоальбому. - И генералами их сделала именно я... А ты как был - НИКТО, так НИКЕМ и останешься. Оксану Дмитриевну зови!  

 - Ну что, что? - Пытливо глядела на меня за дверью капитанша.

- Вас зовет, - глядя в пол, ответил я.  Через минуту, с моим личным делом под мышкой,  Оксана Дмитриевна нервным шагом двигалась к машине, держа меня за руку, и не глядя в мою сторону. Видимо, она очень хотела мне помочь в этот критический период моей жизни, и была по-женски сильно расстроена.

============

Так как формат рассылки не уместит весь текст, даю ссылку туда, где вы можете продолжить чтение.

Буду рад также присланным отзывам.

Напомню и свои адреса в основных социальных сетях - заходите и жмите кнопку Добавить в друзья))

 

 

 

Сайт
IKPS.ru

 адрес для писем
ikps@narod.ru
В избранное