Танатотерапия Рассылка №1-2006

Уважаемый подписчик данной рассылки,
благодарю тебя за верность своему интересу к данной животрепещущей теме. Приношу
искренние извинения за задержку отправлений, случившуюся не по моей вине. 
Обязуюсь регулярно осуществлять отправку текстов, готовящихся к изданию в рамках
Института танатотерапии по следующим разделам:
ХРЕСТОМАТИЯ по ТАНАТОТЕРАПИИ
(подбор текстов данного раздела соответствует глубине и специфике подготовки
специалиста-танатотерапевта)
ИНТЕРКЛАСС
(включает наиболее достойные к публикации курсовые и дипломные работы участников
долгосрочных обучающих программ)
Твои предложения по поводу возможных разделов интересующих тебя рассылок прошу
отправлять мне на e-mail: vbaskakov@yahoo.com
                                Спасибо!
                                Владимир Баскаков

                     Р А С С Ы Л К А №1
                ХРЕСТОМАТИЯ по ТАНАТОТЕРАПИИ
                         Истина тела.
                      Михаил Ямпольский.
                Сеанс Пресс, Санкт-Петербург,
                              1994.

В своих фильмах Александр Сокуров с неизменностью возвращается к теме смерти.
Сам по себе этот факт не является чем-то особенным. Смерть – фундаментальная
составляющая человеческой жизни и потому всегда привлекала художников. У Сокурова,
однако, смерть получает совершенно особую трактовку. Режиссера в событии смерти
особенно интересует ее телесный аспект. Все строится так, как будто после кончины
тело не превращается в пустую оболочку, скопище праха, но приобретает какое-то
особое значение. В «Скорбном
бесчувствии» Сокуров придумывает большой эпизод гротескного вскрытия трупа,
в «Днях затмения» герой, врач Малянов, отправляется в морг, где «общается»
с трупом своего соседа, в «Спаси и сохрани» подробно изображается
агония героини, она показана в гробу, и сцена похорон разрастается в большой
эпизод, в «Марии» Сокуров почти изучает фотографии героини в гробу
и т.д. Европейской традиции свойственно полагать существование Смысла вне тела
человека, в его поступках,
мыслях, чаяниях… На фоне этой традиции интерес Сокурова к мертвому телу
выглядит необычно. Впрочем, у него есть предшественники. Юлия Кристева заметила,
что, например, у Гольбейна в его картине, изображающей мертвого Христа, материальность
истерзанного аскетического тела Спасителя выражает определенное представление
об истине. Голое мертвое тело немолодого человека выступает как метафора правды
в своей конечной интонации. Я бы отнес Сокурова к ученикам Гольбейна. Поиск истины
у Сокурова сосредоточен не
только вокруг мертвого тела, освободившегося от страстей, а потому изрекающего
правду, но и вокруг мучительных, почти инквизиторских манипуляций с телом. Это
вырванный глаз врача в «Скорбном бесчувствии», сшивание огнестрельной
раны в «И ничего больше», гиньольная ампутация ноги в «Спаси
и сохрани». Но к разряду этих физических мучений могут быть отнесены и
иные телесные недуги -  от импотенции («Одинокий голос человека»)
до нимфомании («Спаси и сохрани»).
В отличие от большинства советских кинематографистов Сокуров помещает в центр
своих фильмов тело и страдания, с ним связанные. Этим он не только нарушает традиционные
табу нашей культуры, но и радикально меняет всю ситуацию внутри фильмов. На фоне,
скажем, героев Тарковского, мучительно разрешающих некие нравственные проблемы,
многие герои Сокурова кажутся бессловесными животными. Режиссер вообще склонен
подчеркивать бестелесность персонажей (особенно очевидно в «Скорбном бесчувствии»).
Он акцентирует
сходство Менгена из «Скорбного бесчувствия» или героя «Разжалованного»
с кабаном, а героиню «Спаси и сохрани» проводит через целую цепочку
звероподобных метаморфоз от птицы до лошади и коровы. Персонажи Сокурова вообще
поражают необычайной слабостью своей нравственной или интеллектуальной рефлексии,
а иногда почти полной неспособностью к говорению. Герои его фильмов – это
прежде всего тела – вожделеющие, мучающиеся от жары, униженные, изувеченные.

Телесность абсолютно господствует и при выборе исполнителей. Сокуров, например,
равнодушен к привлекательному женскому телу потому, что оно в гармонии своих
форм как бы гасит трагическую мучительность биографии героини. Его интересуют
немолодые, усталые, несколько угловатые, иссушенные тела, в которые вписаны истеричность,
неудовлетворенность, увядание. На фоне тел речь героев выступает как носитель
лжи, неистинности. В «Советской элегии» режиссер создал портрет видного
политического деятеля Бориса
Ельцина. Как всякий политик, Ельцин – прежде всего человек слова. 
В процессе съемки он, естественно, охотно высказывал свои политические воззрения.
Однако ни один из монологов Ельцина в фильм не вошел. Мотивировка Сокурова была
безжалостной: «Разве может политическая риторика что-то сказать о человеке?
Она принадлежит не ему лично, но коллективу». В итоге вместо рассуждений
политика мы имеем в фильме длиннейший план молчащего Ельцина. Созерцание бледного,
одутловатого тела сообщает больше, чем любой поток слов. Показательно также и
то, что Сокуров вписывает своего
политика в контекст смерти (кладбище – один из основных мотивов фильма),
вводя этот камертон финальной истины в образ молчащего человека. 
Итак, истина человеческого бытия заключена не в словах и помыслах человека, но
в его теле и действиях этого тела, часто откровенно противоречащих словам. В
«Одиноком голосе человека» тело Никиты, не желающее Любы, говорит
куда более трагическим диалектом, нежели бледная словесная речь героев. В «Спаси
и сохрани» героиня, что-то лепечущая на непонятном наречии, вообще неспособна
осознать то, что с ней происходит. Разверзающаяся перед ней трагическая бездна
и ожидающая ее смерть выходят
за пределы ее понимания. Она идет к концу, влекомая какой-то неуправляемой инстинктивной
силой, прорывающейся в эротике, истерике, алчности. Трагизм ее ситуации как бы
вписан в ее наготу, воплощающую беззащитность, фатальность и страдания. 
Эта метафизика страждущего тела связана у Сокурова со всей проблематикой власти,
которая никогда не идентифицируется у него с идеологией. В наиболее развернутой
форме эта проблематика представлена в одном из лучших документальных фильмов
режиссера «И ничего больше». Формально фильм повествует о союзниках
времен второй мировой войны. Но главы союзных государств (Сталин, Черчилль, Рузвельт)
здесь вовсе не являются носителями идеологии, держателями политического слова.
Эти три немолодых человека (вкупе
с Гитлером) распоряжаются телами своих подданных, отправляя их в ужасающую мясорубку
всемирной бойни. Показательно, что они и общаются между собой не с помощью слов,
но с помощью танцев, которые исполняют их подданные. Язык властителей –
телодвижения подданных. Мера власти определяется не истинностью идеологических
формул, не репрезентативностью, не выражением народной воли, но способностью
владеть телом людей, способностью причинить им страдания. 
Сокуров как будто осуществляет последовательную феноменологическую редукцию,
слой за слоем снимая все наносное и оставляя лишь истину в ее телесно-материальном
воплощении. Мишель Фуко, размышляя о механизмах современной власти, ввел понятие
«дисциплинарного тела», то есть тела, послушно выполняющего некие
обязательные (производственные) операции. Сокуров отводит «дисциплинарному
телу» заметное место в структуре своих фильмов. Это рабочие из старой хроники,
механически повторяющее одно
и то же движение у станка, это солдаты, преображенные в детали безжалостной машины.
Такие «дисциплинарные тела» противостоят в его фильмах телам стихийным,
инстинктивным (например, в «Днях затмения», где взвод солдат уничтожает
взбунтовавшегося дезертира). Эта оппозиция легла в основу короткого документального
фильма «Жертва вечерняя», построенного на противопоставлении механических
движений производящих салют солдат и толпы на Невском проспекте, толпы, полностью
подчиненной
динамической стихии инстинкта. Эти два совокупных тела и выражают функционирование
механизмов власти, либо организующих тела в упорядоченные комплексы, либо «организующих»
их в хаотическую массу. «И ничего больше», как говорит название ленты.

Все это делает Сокурова выразителем целой эпохи в нашей культуре, эпохи «конца
идеологий». Речь в данном случае идет не просто о недоверии к любой догматике,
к любому риторическому слову. Речь идет о том, что Валерий Подорога назвал переносом
интереса на уровень «микрополитических отношений», то есть не декларативных
государственных властных структур, а межличностных отношений унижения, принуждения,
овладения. Чрезвычайно существенен в этом смысле фильм Сокурова «Разжалованный».
В нем рассказывается о выгнанном из милиции человеке, который работает шофером
такси. Из представителя власти герой превращается в ее жертву, из гонителя в
гонимого. Но в своей повседневной жизни бывший милиционер, а ныне шофер на уровне
бытовых жестов воспроизводит те же ситуации агрессии, унижения, растворенные
в «бессмысленных» действиях его тела: он высыпает спички в рот спящей
жене, гонится за какой-то машиной и т.д. Сокуров показывает, что уродства государственной
машины принуждения воспроизводятся
в нашем быту на уровне телесных отношений. В «Спаси и сохрани» отношения
господства, унижения, зависимости раскрываются на материале любовной интриги.

Сквозь стихию любовных порывов здесь вновь проступают «микрополитические
отношения» власти, приводящие к смерти героини. 
Все вышесказанное о персонажах фильмов в какой-то мере относится и к общей поэтике
кинематографа Сокурова. По существу, его фильмы также можно описать как некие
метафорические тела. Сокуров любит производить над изображением своих фильмов
чисто физические манипуляции. Он часто прибегает к расфазовке движений, в «Скорбном
бесчувствии» он растягивает «обычные» кадры хроники до широкоэкранных.
В «И ничего больше» он многократно укрупняет отдельные фрагменты
изображения, акцентируя
зерно его фактуры, или растягивает за счет многократной печати крошечную сцену.
Он охотно прибегает к сверхдлинным статичным планам или очень длинным проездам,
для него характерно использование «тяжелых» движений камеры или искажающей
перспективу широкоугольной оптики. Все эти формы агрессивного воздействия на
изобразительный материал фильма могут показаться кинематографическим пуристам
признаками не очень хорошего вкуса. Но в данном случае речь идет о работе с изображением
как с телом, которое
само по себе обладает определенной пластичностью, сопротивляемостью, которое
может быть расчленено и подвергнуто «пытке». То же самое можно сказать
и о фонограмме, уплотненной до почти телесной материальности. 
Сокуров работает с пленкой так, как будто хочет извлечь из нее истину с помощью
насилия, превратить саму плоть фильма в носителя значения. Поскольку истину несет
в себе только измученное тело, на котором история оставила свои следы, то и сама
плоть фильмов Сокурова должна стать таким истерзанным телом. Непринужденное изящество
прозрачной формы, с точки зрения режиссера, так же бессодержательно, как и тело
юной красавицы. Биография человека воспроизводится в мучительной биографии тела
фильма. 
В начале статьи я назвал Сокурова учеником Гольбейна. В конце я хочу вернуться
к гольбейновскому Христу. Христос явился в мир со своим словом. Христос был Словом.
Но почему-то силы божественного слова оказалось недостаточно. И Христос был вынужден
принять телесные муки, чтобы слова его стали истиной. Я спрашиваю себя: что же
более истинно – проповедь богочеловека, его учение, или то мертвое тело
со следами пыток, которое изобразил нам Гольбейн? И я, как человек конца ХХ века,
приобщенный к тому коллективному
опыту, который продемонстрировал нам относительность слов, говорю себе: это казненное
тело более истинно потому, что безотносительно. Я думаю, что таков же итог драматических
размышлений Сокурова об искусстве, человеке и истине. 

×××

Что такое смерть в кинематографе? Кинематограф отличается от иных искусств невероятным
тиражированием эпизодов смерти (театр в этом смысле не идет с ним ни в какое
сравнение). Одно из лучших объяснений этого явления дал Зигмунд Фрейд в работе
1915 года «Размышления о войне и смерти». Фрейд отнес его к литературе
и театру, но дальнейшая эволюция культуры показала, что его «размышления»
в наибольшей степени применимы именно в кино. Фрейд исходит из того, что искусство
позволяет зрителю
через идентификацию с вымышленным героем пережить смерть фиктивно и остаться
в живых: «В области вымысла мы обнаруживаем ту множественность жизней,
о которой мы мечтаем. Мы умираем в лице придуманного героя, но все же переживаем
его и оказываемся готовыми умереть со следующим героем в точно такой же безопасности».

Именно поэтому, чем большее нагромождение смертей предлагает нам кино, тем в
большей мере мы утверждаем наше бессмертие. Но это фиктивное преодоление смерти
через ее зрелище предполагает некоторые условия, которым кино обыкновенно неукоснительно
следует. Фрейд отмечал, например, что мы привыкли подчеркивать случайный характер
смерти – «от несчастного случая, инфекции, преклонного возраста;
таким образом мы обнаруживаем нашу склонность трансформировать значение смерти,
представляя ее не как необходимость,
но как случайность». Случайный характер смерти в кино еще более очевиден,
чем в нашем повседневном сознании. (…) Культура удаляет из сферы сознания
«работу смерти», «процесс умирания» и усиливает ее фиктивно-случайный
характер. Фрейд заметил, что в искусстве мы видим людей, «которые знают,
как надо умирать». И это знание как раз и предполагает мгновенность и случайность.

Второе свойство экранной смерти следующее: мы видим момент смерти – падающее
тело героя, сраженного пулей, но не видим трупа. Он исчезает из фильма с помощью
какой-то магии. Смерть в кино не производит трупа, что еще больше подчеркивает
ее магически-символический характер. Никому и в голову не приходит спросить себя,
куда, собственно, деваются те горы трупов, которые производит кинематограф. 
Императив демонстрации момента смерти и сокрытия трупа связан с функцией зрения
в нашем контакте со смертью. С одной стороны, современный человек пытается изгнать
смерть из своего сознания. С другой стороны, сильна тенденция эксгибировать смерть,
сделать ее непременным мотивом современных зрелищ. Именно эта противоречивая
тенденция сокрытия экспонирования связана с функцией зрения. Дело в том, что
человек не может непосредственно испытать смерть, он может постичь ее только
в качестве зрителя смерти другого.
Но это функционирование в качестве зрителя и позволяет пережить смерть, превратить
ее в фикцию, как было сказано выше. Вот почему сокрытие  смерти происходит в
современной культуре именно в формах зрелища смерти. 
Созерцание  трупа не входит в этот ритуал обеспечения собственного бессмертия,
скорее наоборот, оно разрушает иллюзию фиктивности смерти, утверждая необратимость
последней. (…) 
В контексте сказанного становится очевидным радикальное отличие «Круга
второго» от изображения смерти, кодифицированного мировым кинематографом.
Сокуров элиминирует как раз момент смерти, оставляя нас один на один с ее результатом
– телом умершего. Тем самым разрушается основной магический механизм культуры
– утверждение бессмертия через зрение. Режиссер сталкивает нас не с фиктивным
преодолением смерти, но со смертью как таковой. 
РИТУАЛ. 
Самое элементарное отличие живого тела от мертвого заключается в том, что живое
тело обладает интенциональностью, оно открыто миру и взаимодействует с ним. Мертвое
тело превращается в вещь, в объект. И хотя объект тоже может обладать интенциональностью
и по-своему быть обращенным к живому, живые инстинктивно исключают эту интенциональность
трупа, то пугающее силовое поле, которое он обращает к живущим. Живые способствуют
смерти в той мере, в какой они стремятся подчеркнуть пассивность, внешность трупа,
превратить
его в инертный предмет. Но эта символическая процедура убиения мертвого, его
опредмечивания, его исключения из мира, сопровождается иной процедурой, которую
можно определить как превращение мертвеца в знак. (…) 
Превращение тела-вещи в тело-знак – функция всего ритуала смерти, особенно
церковного. Большое значение в этом ритуале имеет и присутствие близких при последнем
вздохе, который как бы передается им в качестве некой мистической пневмы-духа.
Но и весь ритуал похорон, и особенно траура, выполняет ту же функцию иллюзорного
восстановления жизни в ее знаковой форме. (…) 
Именно этого превращения тела в знак и не происходит в «Круге втором».
Отец умирает в полном одиночестве. Ни одной слезы не роняет сын у его одра. Представленная
же в фильме ритуальность работает совершенно в противоположном ее обычным целям
режиме. Например, обмывание трупа как ритуальная подготовка к новой жизни, к
воскрешению в качестве Знака (вообще очищенного от телесности) вырождается в
дикую манипуляцию с телом, которое выволакивается во двор на снег. Эта процедура
мотивируется отсутствием
воды в доме. Но элементарная логика подсказывает, что разумней было бы принести
снег в дом, а не тащить труп во двор. 

                      Статья из журнала «Похоронный дом» №1
(4), 2004, стр. 24-26
                                 КАК ПОМОЧЬ ЛЮДЯМ В ГОРЕ
                                         Борис Якушин,
                                       студент-психолог

В каждом из нас есть большой потенциал помочь горюющему. Однако помощь требует
большего, чем просто хорошие намерения. Мы должны знать, что нам делать.
Вот несколько основных советов. Я попытался их собрать воедино из разных источников.
В основном это рекомендации доктора психологии Билла Вебстера. У него большой
жизненный опыт помощи людям, которые испытали горе. Когда у Билла умерла жена,
он посвятил теме горя докторскую диссертацию и разработал программу поддержки
людям, которые испытали смерть близкого.

Будьте с ними.

Иногда мы мучаемся вопросом, что мы можем сделать, чтобы помочь другим. Но то,
что им нужно от нас, это всего лишь, чтобы мы были с ними. Во-первых, обратитесь
к этому человеку и попытайтесь войти с ним в контакт. После того, как умерла
моя жена, я помню очень мало из того, что мне было сказано в те оцепенелые дни.
То, что я действительно помню, - это то, что определенные люди были там со мной,
и их присутствие меня как-то спасало. Дар присутствия – это самое прекрасное,
что вы можете дать человеку, когда
у него горе.
 
Предложите свою помощь.

Кроме того, что важно взять инициативу в свои руки и быть с этими людьми, необходимо
также попросить у них разрешения им помочь. Узнайте, нужна ли им ваша помощь,
предложив им эту помощь.
Горюющий может находиться в шоке и плохо соображать. Он, возможно, и не в состоянии
ответить на такие предложения, как «Дай мне знать, если я  чем-то могу
тебе помочь». Он может и не знать, что ему нужно, поэтому предлагайте конкретную
помощь: «Тебе помочь купить продуктов?», «Может присмотреть
за детьми?» «Отвезти тебя куда-нибудь на машине?» или «Ты
хочешь, чтобы я с тобой остался?». Не огорчайтесь, если горюющий принял
помощь не от вас, а от другого
друга или родственника. Может быть, другие члены семьи нуждаются в помощи или,
возможно, вы предложите свою помощь позже.

Проявите свою заботу

Мы должны «рыдать с теми, кто рыдает» и не пытаться быть сильным
для человека, у которого случилось горе. Не бойтесь продемонстрировать ваши личные
эмоции. Вы можете сказать: «Я думаю, что это очень тяжело перенести»
или «Я и не знаю, что сказать». Горюющий человек оценит ваше поведение
как подтверждение тому, что «да, это действительно потеря». Если
вы не стараетесь «сгладить» реальность ситуации, то страдающий человек
почувствует сочувствие с вашей
стороны. Выражение вашего горя в этой ситуации нормализует горе того, кто понес
потерю.
С другой стороны, вы должны быть уверены, что ваша реакция является прямым ответом
на данную ситуацию, а не отражением ваших личных проблем. Не меняйте тему разговора
только потому, что вам больно видеть, как горюющий человек плачет. Помните, что
вы находитесь с этим человеком, чтобы помочь справиться с его горем, а не для
того, чтобы справиться с вашими личными переживаниями по поводу этой же или недавней
потери. Всегда помните, что вы что-то делаете ради горюющего человека, а не ради
себя.

Слушайте.

Одна женщина вот как описывает свои ощущения спустя несколько недель после смерти
ее мужа:
«Оставаясь одна в доме, я так хотела, чтобы мне кто-нибудь позвонил. Я
выглядывала из окна в надежде, что какая-нибудь машина, что проезжала мимо, или
звук чьих-то шагов – это кто-то из моих знакомых, кто приехал или пришел
меня навестить. Мне хотелось с кем-нибудь поговорить. Но когда они приходили,
казалось, что они говорили о чем угодно, только не о том, о чем мне так хотелось
поговорить. Потом мне так же сильно хотелось, чтобы они побыстрее ушли».

Для того, чтобы кто-то мог говорить, нужен кто-то, желающий его слушать. А горюющим
людям надо говорить. На самом деле, лучше сказать, что им надо говорить и говорить.
Иногда они будут повторять одну и ту же историю или ряд событий снова и снова.
Как бы трудно это ни казалось, мы должны приветствовать такое поведение. Простое
умение слушать, глядя в глаза говорящему, наклоняясь к нему вперед, кивая головой
с пониманием, помогает говорящему человеку раскрыться. Если вы не знаете, что
сказать в ответ, лучше промолчите.
Часто такая тишина передает говорящему непроизнесенное вслух послание, в котором
говорится: «Я здесь,  я с тобой. Я не знаю, что сказать, но я пробуду здесь
с тобой столько, сколько смогу». Это сообщение запомнится надолго после
того, как все произнесенные вслух слова уже будут забыты. Однако чувствовать
себя комфортно в нависшей тишине очень сложно.

Примите их безоговорочно, как раненых людей.

Горе – одно из самых трудных испытаний в жизни. Это как рана, которой требуется
время и внимание, чтобы она зажила. У человека появляется такое ощущение, что
какая-то его часть отсутствует. Они испытывают много необычных и нехарактерных
для них эмоций. Им больно. Раны горя могут быть не такими очевидными, как физические
шрамы, но они настоящие. Перед тем, как поделиться своими чувствами с нами, горюющий
человек, возможно, захочет узнать, понимаем ли мы его и хотим ли принять его
как раненого. Примите
их такими, какие они есть. Не пытайтесь все уладить: они не ищут ответы на свои
вопросы в данный момент. Пусть они знают, что им разрешено горевать. Просить
их не плакать или быть сильными, отвернуться от них или попытаться сменить тему
разговора на что-то более веселое это то же самое, что сказать им, что мы не
хотим принять их горе и их чувства. Уверьте их, что вы не против, если они будут
плакать, показывать свой гнев, кричать, бредить или демонстрировать какие-либо
другие эмоции, связанные с горем. Пусть
эти люди знают, что вы принимаете их слабыми и уязвимыми.

Будьте реалистичны, предлагая свою помощь.

Горюющему человеку можно помочь очень многим. Тем не менее, мы не можем исправить
ситуацию, которая вызвала горе. Больше всего горюющий человек хочет получить
назад то, что потерял, и это единственное, в чем мы ему ничем помочь не можем.
Поэтому мы должны реально оценивать свои предложения помощи. Горе – очень
болезненно, и боль потери нельзя забрать, это нечто такое, что нужно пережить.
Самое лучшее, что вы можете сделать, - улучшить ситуацию своим присутствием.
Это лучше, чем если бы вас не было поблизости.

Интерпретируйте «нормальное» поведение.

Очень важно понять, что такое горе и как оно на нас действует. Только тогда мы
сможем понять, что является нормой. На самом деле, то, что многие искренние люди
считают нормальным, после смерти может быть нереальным. Нам нужно собрать информацию
из каких-нибудь хороших книг, в которых рассказывается о горе. Однако мы должны
признать, что горе непредсказуемо и проявляется по-разному. Именно из-за этого
факта трудно дать определение нормальности. Наше горе состоит из смеси многих
эмоций. Каждый человек объединяет
эти составляющие в единое целое по-своему.  Двое людей могут реагировать на горе
абсолютно по-разному, и обе реакции можно считать нормальными. Поскольку такое
состояние кажется необычным и нехарактерным, люди могут подумать, что они сходят
с ума. Это не так, они нормальные. Подтверждая их состояние, вы их приободрите
и поможете им изучить эти чувства и пережить их, что будет для них лучшим лекарством.

Одобряйте всплеск чувств и ностальгические воспоминания

Для кого-нибудь, у кого было испытание горем, следующее утверждение не покажется
удивительным: реальность потери не сваливается на людей вся сразу, полностью.
Сначала горюющий человек может онеметь. Даже спустя несколько недель или месяцев
они с трудом могут поверить в то, что случилось. Они все еще могут ожидать, что
ушедший человек вернется или что они сразу же забудут происшедшее. Горюющим людям
требуется много времени, чтобы пережить свое горе, обычно даже больше, чем все
этого ожидают. Для того, чтобы
 наступило облегчение, горюющему человеку требуется постоянная возможность говорить
о своем горе и о своих чувствах, связанных с ним. Многим горюющим очень помогает
запись своих мыслей и чувств в дневник. Для каждой эмоции можно найти причину.
Иногда воспоминания о прекрасных временах, проведенных с этим с этим человеком,
могу быть болезненными, особенно если человек ушел из жизни недавно. Для того,
чтобы принять то, что кажется неприемлемым, человеку, возможно, придется пересматривать
свои отношения с ушедшим
снова и снова. После повторяющегося прокручивания всех событий в голове смерть
человека, в конце концов, кажется более приемлемой, чем казалось раньше. Думая
постоянно об одной и той же ситуации, человек начинает рассматривать прошлое
в перспективе и пытается придать какое-то значение происходящему. К сожалению,
многие люди с хорошими намерениями мешают этому процессу, стараясь заставить
горюющего все забыть, отодвигая их от боли или не затрагивая тему смерти в разговорах
с ним.

Терпите раздраженное поведение.

Будьте готовы к тому, что вам, возможно, придется терпеть раздраженное поведение
горюющего или вспышки гнева. Это не отражение их отношения к вам или к помощи,
которую вы пытаетесь им предложить. На ранних стадиях горя человека могут переполнять
чувства, и он не может выплеснуть свой гнев в правильном направлении. Гнев может
быть направлен на врачей, медицинский персонал, людей, занимающихся похоронами,
детей, друзей – практически к любому человеку. Горюющий человек злится
потому, что он чувствует себя
беспомощным и бессильным как-либо изменить свою печальную ситуацию. Он может
направлять свой гнев на нас, потому что мы никак не можем повлиять на эту ситуацию,
чтобы вернуть ушедшего. Несмотря на нашу заботу и наше участие, мы не можем забрать
боль у горюющего человека.

Позвольте горюющему горевать.

Мы живем в мире, в котором не положено говорить о смерти или горе и где часто
просят людей «забыть про это» и «быть сильным». Возможно,
бессознательно мы хотим создать впечатление людей, у которых не принято горевать.
Таким образом, люди в трауре будут чувствовать себя неуютно, делясь со своим
горем, особенно с теми, кто ожидает, что они будут сильными. Может быть, они
не захотят поделиться со своим горем со своими членами семьи, потому что они
видят свою роль только в том, чтобы утешать
других людей. Некоторые не хотят демонстрировать свое горе, чтобы не расстраивать
других. Горюющие люди ожидают от нас сигналов подтверждения того, что мы готовы
их принять ранеными и что у нас для них есть укрытие, где они могут выразить
свои чувства и горе.

Помогите приспособиться

Потеря меняет по-разному. Теперь жизнь стала другой. Теперь нужно приспосабливаться
к другой жизни с социальной, эмоциональной, духовной и практической точек зрения.
Однако мы не должны затрагивать эту тему слишком рано. Я знаю многих людей, которых
обидели и смутили предложения, пусть даже с хорошими намерениями, все изменить
в жизни слишком быстро. Люди должны научиться справляться со своей новой ситуацией
прежде, чем они смогут приспособиться. Приспосабливаний будет много, и для каждой
ситуации они будут
разные. Очень важно помнить, что задача помощника в этой ситуации – подготовить
человека к новой жизни. Если, например, муж пытается приспособиться к новой ситуации,
в которой жена больше не готовит ему еду, то решением будет не приготовить еду
этому человеку, а помочь ему научиться умениям, которые позволят ему позаботиться
о себе самому.

Подготовьтесь к трудным дням

Горе приходит и уходит, и некоторые дни лучше других. Хотя горе всегда непредсказуемо,
вероятно, что определенные дни будут намного труднее других. Дни рождения –
наглядный тому пример. В день рождения умершего человека горюющему будет недоставать
возможности сделать что-нибудь приятное для этого человека и отпраздновать его
жизнь. Ему будет трудно также оттого, что им не подарят подарков и не будет вечеринки.
Как вы можете помочь в таких случаях?
Рождество и День Благодарения традиционно считаются семейными праздниками и временем
веселья. Однако в этом году не до веселья. Признайте, что это будет для горюющего
трудным временем. Существуют ли какие-либо способы отпраздновать такие праздники,
осознавая отсутствие самого близкого человека?
Другие трудные дни, которые вы можете предвидеть, - День святого Валентина, День
Матери или День Отца, годовщины, даты свадьбы или даты важных событий. Даже такие
события, как выход куда-нибудь впервые без своего любимого человека или воспоминания
типа «сегодня, ровно год назад», могут вернуть назад болезненные
воспоминания. Как мы можем помочь людям в такие времена? Открытка, посещение
или телефонный звонок могут облегчить их несчастье. Даже когда мы предвидим эти
ситуации, может случиться много
таких событий, которые трудно предугадать. В этом случаемы должны предложить
человеку всегда нам звонить, когда эти события случаются. Иногда преддверие такого
дня хуже, чем само событие, и эмоции могут возникнуть за несколько дней до этого
события или после.

Продолжайте поддержку все время, пока человек в горе.

Чтобы преодолеть горе, требуется много времени, и обычно больше, чем многие ожидают.
Поддержка, полученная во время похорон, заканчивается довольно-таки быстро. Не
допускайте ошибки, считая, что этих людей нужно оставить в одиночестве на время
траура. Ваша поддержка должна присутствовать как минимум в течение 12 месяцев
после похорон. Встречайтесь с этими людьми при случае, чтобы вместе пообедать
или выпить чашечку кофе. Будьте особенно внимательны  в трудные дни, о которых
вы знаете. В такие дни звоните, приглашайте
на прогулку, дарите небольшие подарки. Возможно, вы можете предложить составить
компанию этому человеку в группу поддержки. Поддержка человека во время горя
– долгосрочное обязательство.

                            ИНТЕРКЛАСС

                       ИНСТИТУТ ТАНАТОТЕРАПИИ

                  ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МЕТОДА  ТАНАТОТЕРАПИИ 
              В РЕШЕНИИ ПСИХОСОМАТИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ КЛИЕНТОВ,
         выражающихся в болезни опорно-двигательного аппарата.              


                              ДИПЛОМНАЯ РАБОТА

  Исполнитель:участник обучающей программы на танатотерапевта - практика 2003-2006
г.г.

                              Мануальный терапевт
                                  Ермолаев С.С.

                                 г. Москва, 2005
 . 
Психосоматика выделяет как фактор возникновение болезни предрасположенность личности,
определяющаяся как врожденная или приобретенная готовность, формирующаяся в 
форму невротического или органического заболевания. Приобретенная готовность
организма складывается в критических и экстримальных  для психики ситуациях,
образуя патогенную фиксацию. Таким образом, на психогенез влияют: предрасположенность,
врожденная и приобретенная, личностные особенности, условия среды. 
Не ждите, когда переживаемые вами стрессы станут цикличными, если вы предчувствуете,
что вас ожидает стрессовая ситуация, приготовьтесь к ней  заранее, вам поможет
ежедневная  релаксация – самый эффективный способ снятия стресса. 
Если стрессы преследуют нас в течении всего дня, не позволяя расслабиться и «выпустить
пар», организм не успевает вернуться в нормальное состояние, и приобретаются
различные психосоматические заболевания.      
По современным представлениям к психосоматическим заболеваниям и расстройствам
определяют:
∙ Конверсионные симптомы – являются выражением и попыткой решения
конфликта; затрагивают произвольную моторику и органы чувств (рвота, болевые
феномены, истерические параличи, психогенная глухота и слепота);
∙ Функциональные синдромы – функциональные нарушения отдельных органов
или систем без органических изменений;
∙ Психосоматозы – характеризуются морфологически устанавливаемыми
изменениями и патологическими нарушениями в органах. Первоначально выделяется
семь психосоматозов: бронхиальная астма, язвенный колит, эссенциальная гипертония,
нейродермит, ревматоидный артрит, язва двенадцатиперстной кишки, гипертириоз.
Затем к ним прибавили рак и  инфекционные заболевания.
        Термином «ревматические заболевания» объединяются патологические
картины, общей характеристикой и ведущим симптомом которых являются боли в опорно-
двигательном аппарате. Это симптоматическое понятие включает этиологически, патологически
и клинико-нозологически различные синдромы. Следует различать как минимум три
главные группы ревматических заболеваний: воспалительные процессы суставов и
позвоночника, дегенеративные заболевания суставов и позвоночника и ревматические
поражения мягких тканей.
В качестве четвертой группы следует привести так называемые параревматические
заболевания, при которых боль в тканевых структурах опорно-двигательного аппарата
является признаком иного заболевания.     
В психическом состоянии отчетливо выражены переживания страха и депрессии. Больные
мало склонны к гиперкомпенсированному поведению. Их латентные или явные желания,
заботы и тенденции к зависимости ярко выражены. За симптомами может стоять ларвированная
депрессия, если больные одновременно жалуются на нарушения побуждений и подавленность.
Этот диагноз становится более вероятным при присоединении нарушений сна, сердцебиений,
тахикардии и симптомов со стороны желудочно-кишечного тракта. Бросается в глаза
застывшая
и преувеличенная жизненная позиция больного. Они часто демонстрируют повышенный
самоконтроль и стремление к перфекционизму. Они не могут позволить себе здоровых
агрессивных импульсов,разочарование и обиду они пытаются компенсировать «внутренней
стойкостью».Характерной для них является тенденция к самопожертвованию
и преувеличенноой готовности помочь, которая проявляется не спонтанно, а по внутреннему
принуждению, так называемая «любовная тирания».Блокированные агрессивные
импульсы больных
выражаются в повышенном мышечном напряжении и наконец, в локализированных или
генерализированных болях. Отношения психотерапевта и больного часто угрожают
амбивалентные желания пациентов; они желают, с одной стороны, оставаться пассивными
и зависимыми от психотерапевта, с другой же стороны, несмотря на фасадную готовность
раскрыться, недоверчивы и склонны к отверганию. Перед психотерапевтом стоит трудная
задача: вызвать чувство защищенности и одновременно противодействовать враждебным
лечению инфантилизирующим
тенденциям.
        В психодинамическом плане отмечаются амбивалентный конфликт между посторонним
господствованиеми самогосподствованием и в тоже время услужливое и жертвенное
поведение.Из этой амбивалентности и хронически заторможенной агрессивности и
происходит повышение мышечного тонуса в типичных местах, чаще всего в области
шейных и поясничных позвонков.  Психический конфликт может недоступен больным,
он представлен теперь языком органов.
         Шейный отдел несет голову человека. Положение человеческой головы филогенетически
установилось с его прямохождением. Мы говорим, что человек утверждает себя, если
он «не склоняет головы» перед трудностями и препятствиям. Это самоутверждение
не ведет к цервикальному синдрому до тех пор, пока осуществляется в границах
психологической нормы. К этому синдрому могут вести такие факторы, как неадекватные
установки, при которых самоутверждение перестает быть эгосинтонным и требует
постоянного дополнительного
волевого напряжения с упрямыми попытками достичь однажды поставленной цели.
        Грудной отдел. Совсем иным является психосоматическое значение среднего отдела
позвоночника, который без анатомического отграничения можно соотнести с грудным
отделом. Этот отдел сильнейшим и наиболее зримым образом отражает настроение
человека. Печаль, отчаяние, утрата мужества заставляют человека согнуться, они
характеризуются его согнутой спиной. Возникающие при этом болезненные мышечные
напряжения неправомерно часто истолковываются как локальные процессы неясного
генеза, как «ревматические»,если
упускают из виду возможности их психосоматического понимания.
        Сутулость подростков во многих случаях представляет собой результат внутренней
установки, возникшей в силу того, что они не в состоянии отвечать внешним и внутренним
требованиям, предъявляемым жизнью к духовно не созревшему телу.
        Поясничный отдел. Прострел (люмбаго) – острый эпизод. Он может быть вызван
резким движением или поднятием тяжести, но часто возникает и без видимых причин.
Он часто, но не обязательно, случается вследствие таких изменений в позвоночнике,
как дископатия или смещение позвонка. Хронические боли в поясничном отделе часто
являются выражением психического отягощения. Мы встречаемся с ними прежде всего
у женщин, которые компенсируют неуверенность в себе, в своем соответствии семейным
или профессиональным требованиям
преувеличенно прямой осанкой, но также у женщин, оставивших свое сопротивление
и подавленных грузом повседневных забот. Хронические боли в поясничном отделе
могут также быть выражением фрустрации. Они связаны прежде всего с нереализованными
ожиданиями, обращенными к межличностным отношениям, и с вытекающим из этого состоянием
неудовлетворенности. У мужчин они нередко представляют собой неосознанную демонстрацию
неудачи - будь то в профессии или в результате своих мужских функций.                                                                                                                                                   
        В связи с многоплановостью причинных факторов терапия имеет различные направления.
Она включает простую раскрывающую беседу, краткую или длительную психотерапию.
        Готовность психотерапевта и мотивация больного определяют, захочет ли он вообще
лечиться. Целесообразно применение таких форм лечения, как двигательные упражнения,
направленные на снятие мышечного напряжения и улучшения осанки. Не следует начинать
со вскрытия конфликтов, важнее вначале установить доверительные отношения с больным.
Это становится возможным при тщательном исследовании соматического состояния.
Позже можно начинать разрабатывать проблемы активности, самостоятельности, идеалов,
нравственности,
вырабатывать установку на оказание помощи другим людям и в целом способствовать
регрессивным тенденциям в отношении психотерапевта. Вытесненная агрессивность
не должна обсуждаться напрямую, если ее неосторожно затронуть, у больного может
возрасти страх и усилиться защитные реакции, что может ухудшить его состояние.
Здесь успешно используются методы психосинтеза, терапии, фокусированной на решении,
гештальттерапии, танатотерапии. Остановимся на последней:    танатотерапиии,
арт-терапии, телесно-ориентированной
психотерапии,
Танатотерапия как метод глубинной релаксации, как метод тотального расслабления,
способствующего разрешению многих психосоматических проблем и заболеваний организма.
Название области  «Танатотерапия» - очень четко обозначает главную
цель такой терапии – оказание специфической помощи (терапии – уход,
забота, лечение) в установлении и восстановлении утраченного максимально полного
контакта с процессами смерти и умирания (Баскаков В.,2001), и, таким образом,
отличает ее, с одной стороны,-
от танатологии – науки о смерти (скорее философия), с другой стороны, -
от паллиативной медицины, просто ухода за умирающими.
В танатотерапии интегрированы знания о разных видах смерти (тотальное расслабление,
сон, оргазм, окончание \ остановка, сумасшествие, объектные характеристики тела
и др.) предложены конкретные приемы (техники) работы на установление контакта
с перечисленными видами смерти (Баскаков В., 2001) Акцент в танатотерапии делается
на работе с телом и через тело клиента. В этом видится особая «миссия»
танатотерапии в деле восстановления своеобразной справедливости по отношению
к человеческому телу. Справедливость
восстанавливается лишь к концу жизни, в старости, перед смертью. Тело из «фона»
явно превращается в «фигуру», заявляя во весь голос о своих правах
– болью, бессонницей, одышкой и т.д. В танатотерапии ставка делается на
т.н. «иньский» компонент – тотальное расслабление, в отличие
от, в основном, используемого в психотерапии «янского» компонента.
Янский подход означает, что ставка в психотерапии или терапии, в основном, делается
на воздействие с целью
изменений в какую – либо сторону. При иньском подходе создаются условия,
при которых тело клиента идет навстречу особым характеристикам контакта, устанавливающегося
между танатотерапевтом и клиентом. В этом дает идеально проявить себя закон контакта:
дать другому человеку можно не больше, чем он может взять, и наоборот, - другой
может взять не больше, чем ему могут дать. В этом смысле – воздействие,
осуществляемое в танатотерапии, является результатом взаимодействия между клиентом
и танатотерапевтом.
Это теоретическое, достаточно трудное для понимания и во многом дискуссионное
положение хорошо усваивается, опять же, в ходе выполнения телесных приемов танатотерапии.
В танатотерапии основная стратегия терапии направлена на движение к центру иньской
составляющей, к источнику янской активности, в нем находящемуся,- что в итоге
приводит к балансировке инь-янской составляющей, балансировке, осуществляемой
самим телом. Этот мощный и концентрированный источник окружен «океаном»
иньской безмятежности
и покоя. В этом своеобразном «золотом сечении» сочетания процессов
«активизации» и «заземления» - залог безопасности проявления
этой активности. Активность не приводит к т.н. «отреагированию».
Это скорее то, что происходит во сне. «Уснувшее, расслабленное и, т.о.
«заземленное» тело создает условия для появления сноведений - целительность
снов. В сеансе танатотерапии (как индивидуальном так и групповом, когда с одним
клиентом работает группа танатотерапевтов)
в качестве основных используются четыре базовых приемов   танатотерапии: «театр
прикосновений», «телесная магия», «телесная гомеопатия»
и «последовательность предъявляемых опор». Основной акцент при этом
делается на специфике их выполнения.
Приведем некоторые случаи из практики мануальной терапии и применения метода
- танатотерапии.

Пациентка К, 34года.
Анамнез: Обратилась с жалобой на боль в области грудной клетки, быструю утомляемость,
дискомфорт в шейном отделе позвоночника.
Проводимые сеансы мануальной терапии приносили облегчение на определенное время
и состояние возобновлялось через промежуток времени. С пациенткой были проведены
4 сеанса танатотерапии. Применялись приемы метода:  телесная магия, телесная
гомеопатия, последовательность предъявляемых опор. После чего пациентка стала
ощущать прилив сил, жизненную энергию, полностью ушли боли в грудной клетке,
шейном отделе позвоночника, появилась неосознанная внутренняя радость. В течение
полгода за помощью не обращалась.

Пациентка Н.Б.,48 лет.
Анамнез: Обратилась с жалобами на головокружение, боли в области шейного отдела
позвоночника. Неосознанное чувство страха и нарушение координации при движении,
выходе на улицу.
Проводились сеансы мануальной терапии и танатотерапии с акцентом на работу приема:
телесной магии с головой, гомеопатии, театра прикосновений как заземления. После
18 сеансов выше перечисленные симптомы прошли, нормализовался сон, необоснованные
страхи, настроение улучшилось, пациентка стала выходить на улицу.

Пациент Я, 54года,
Анамнез: жалобы на боли в левом плечевом суставе, многочасовая боль, не связанная
с физической нагрузкой.
Применялись 6 сеансов танатотерапии. Использовались приемы метода:  телесная
магия, телесная гомеопатия, последовательность предъявляемых опор, наряду с мануальной
терапией. После проводимых сеансов:  объем движения восстановился, боли ушли,
исчез страх движения, улучшилось самочувствие и настроение.       

Пациентка К, 56 лет,
Анамнез: Жалобы после перенесенного инфаркта, страх смерти, депрессия, страх
движений, подавленность в настроении.
После проведенных 12 сеансов танатотерапии, с акцентом на работу приема: телесной
магии с головой, гомеопатии, театра прикосновений как заземления, нормализовался
сон, прошли страхи, могла самостоятельно передвигаться, выходить на улицу, настроение
улучшилось, появилось  желание жить.

Пациент Ж, 42 года,
 Анамнез: После травмы - ампутация пальцев обеих кистей. После операции появились
страхи, депрессия, эмоциональная подавленность.
Проведено 15 сеансов танатотерапии: упор делался на заземлении, телесную магию,
последовательность предъявляемых опор на руки. Как результат, жалобы прошли,
страхи уменьшились, момент адаптации прошел успешно. Настроение улучшилось.

Пациентка Л, 42 года,
Анамнез: После развода появились боли в пояснице с радиацией в ягодичных мышцах
в малый таз, всевозможные страхи, в том числе страх сексуальных отношений, депрессия,
невключенность в жизненное пространство.
После 8 сеансов мануальной терапии и танатотерапии: использовались приемы телесная
магия, телесная гомеопатия, последовательность предъявляемых опор, был сделан
в работе акцент на заземлении. Как результат прошли боли в пояснице, страхи уменьшились,
наладилась личная жизнь, прошел страх сексуальных отношений.    

 Танатотерапия как глубокая релаксация – особое состояние. Это не болтовня
с друзьями и не лежание перед телевизором. В этом состоянии уменьшается потребление
кислорода и выдыхание углекислого газа. Восстанавливается нормальный гормональный
баланс и снижается уровень молочной кислоты в крови. Работа внутренних органов
становится более эффективной, давление снижается, улучшается кровообращение,
мышцы расслабляются. И тело, и мозг отдыхают. Происходит самоизлечение и саморегуляция.

Целесообразно применение таких форм лечения – как танатотерапия, направленные
на снятие мышечного напряжения и получения расслабления. Не следует начинать
со вскрытия конфликтов, важнее вначале установить доверительные отношения с больным.
Это становится возможным при тщательном исследовании соматического состояния.
Позже можно начинать разрабатывать проблемы активности, самостоятельности,  вырабатывать
установку на оказание помощи другим людям и в целом способствовать регрессивным
тенденциям в отношении
психотерапевта
        
        В связи с многоплановостью причинных факторов терапия имеет различные направления.
Она включает простую раскрывающую беседу, краткую или длительную психотерапию.
Готовность психотерапевта и мотивация больного определяют, захочет ли он вообще
лечиться. Целесообразно применение таких форм лечения, как двигательные упражнения,
направленные на снятие мышечного напряжения и улучшения осанки. Не следует начинать
со вскрытия конфликтов, важнее вначале установить доверительные отношения с больным.