Русская и славянская мифология Купала

РУССКАЯ И СЛАВЯНСКАЯ МИФОЛОГИЯ

Купала Выпуск No:14    2006-01-07

Теперь обратимся к персонажу, занимающему особое место в славянской мифологии. Во-первых, это существо индивидуализированное и в этом смысле приближающееся к божествам; во-вторых, оно является людям один раз в году и появление его связано с конкретным праздником. Древние славяне, подобно другим народам, приурочивали свои наиболее важные праздники к поворотным дням солнечного календаря, а также к циклам земледельческого процесса. Это не были просто дни отдыха, развлечения, увеселения, в них всегда заключалось самое серьезное содержание, связанное с древним культом солнца, с природными циклами. Они были заполнены разного рода обрядами, люди совершали специальные, предназначенные именно для таких дней действия, устраивали символические игрища, пели особые песни, украшали себя, свои дома особенным образом. Они обращались к силам природы - солнцу, растительности, огню, воде, к тем таинственным существам, которые эти силы воплощали. С помощью обрядов надеялись обеспечить хороший урожай, здоровье скота, благополучие дома, семьи, счастливые браки между молодыми. Обряды выражали надежду на доброе расположение природных сил. Праздник Ивана Купалы (Иванов день) приходился на 24 июня (по старому стилю) - день солнцеворота, "макушку" лета, время пышного цветения растительности и торжества плодоносящей земли. В этот самый долгий день года солнце, по древним понятиям, "играло", то есть по-особенному раскидывало свои лучи и вновь их собирало, купалось в воде, плясало. Чтобы наблюдать за этой игрой, взбирались на возвышенные места. Из сочинения писателя второй половины XVII века Симеона Полоцкого мы узнаем, что накануне Ивана Купалы люди обычно не спали всю ночь в ожидании восхода солнца, чтобы, увидевши его, рассказывать потом, как оно играет, переливаясь различными цветами. Начинался праздник, однако, не с восходом солнца, а еще раньше, с наступлением ночи. В представлениях едва ли не всех народов Европы ночь на Ивана Купалу была окутана особенной таинственностью, загадочностью, полна опасностей и невероятных событий, которые ни в какое другое время года не могли происходить. И менно в ночь на Купалу нечистая сила слеталась отовсюду в одно-единственное место - на Лысую гору близ Киева. Здесь ведьмы устраивали свой шабаш, как сказано в одном старинном источнике, "предавались неистовому гульбищу". И горе было тому, кто оказывался вблизи этого сборища. В эту ночь, чтобы ведьмы и их свита не повредили скотине, лошадей не выпускали в ночное, а над входом в хлевы и конюшни втыкали полынь или крапиву: ведьмы не любили эти растения, боялись обжечь ноги. Ночь на Купалу была посвящена культу растений. Считалось, что многие травы проявляют свои чудесные - магические, целебные - свойства именно в эту ночь. Людям предоставлялось всего несколько ночных часов для сбора таких трав, и операцию эту они должны были совершить втайне, используя волшебные способы и особые слова. Некий игумен в послании начала XVI века жаловался, что накануне праздника "обавницы" (волхвы) и "чаровницы" (колдуньи) выходят на луга и болота, в пустынные места и дубравы в поисках "смертных трав" и "отравного зелья" "на пагубу людям и скоту". Чудодейственные травы и цветы искали и обыкновенные люди, не колдуны. Царь Алексей Михайлович наказывал стольнику Матюшкину, чтобы тот велел крестьянам в день 23 июня "набрать цвету серебориного, да трав империновой, да мятной с цветом и дятлу и дятельного корня по пять пудов". Купальских трав было много. В старинных книгах - "Цветниках" и "Травниках" - можно было, например, прочитать: "Трава Чернобыль, под корнем ее есть уголь... Хорошо под корнем ее вырвать этот уголь и иметь при себе, и во всем будет удача". "Трава царские очи - для женитьбы и в брак, и в пир, и в суд. Рвать эту траву 24 дня поутру". "Трава чемерица для всякого. Эту траву вырвать в Иванов день. А корень ее годен носить при себе с воском: когда пойдешь в суд, то судья все сделает в твою пользу". Одолень-трава - "для начальства". Отвар ее спасает от отравления и избавляет от зубной боли. Одолень-трава была еще и средством возбудить любовь. Особенно ценилась плакун-трава. Добывший ее на утренней заре в Иванов день мог наводить на всех страх. О силе ее свидетельствует сохранившийся старинный заговор: "Плакун! Плакун! Плакал ты долго и много, а выплакал мало. Не катись твои слезы по чисту полю, не разносись твой вой по синю морю. Будь ты страшен злым бесам, полубесам, старым ведьмам киевским". С помощью плакун-травы изгоняли нечистых духов, она вместе с цветком папоротника помогала отыскать разрыв-траву, которая способна разорвать любой железный запор, одним прикосновением могла ломать серебро, золото и медь на мелкие кусочки. В характеристиках трав причудливо смешивались практический, накопленный народом лечебный опыт с верой в их необычайные, мифические свойства. Подорожник прикладывали к ранам, им натирали ноги и этим избавлялись от усталости при ходьбе. По купальским травам и цветам еще и гадали - развешивали их по стенам и следили: чей цветок раньше завянет, тот раньше умрет. Культ купальских растений достиг вершин фантазии и поэтического вымысла в легендах о папоротнике - этом "царе над травами". Вопреки общеизвестному в ботанике факту, что папоротник никогда не цветет, легенда утверждала, что раз в год, ровно в полночь на Иванов день, у широколиственного папоротника появляется цветок. Он всего несколько мгновений горит огненно-красным отливом, вспыхивая искорками. По другой версии, из широколистного растения подымается светлая цветочная почка, ровно в полночь она с треском разрывается и выпускает огненный цветок; его невыразимый по силе блеск освещает все кругом. Уподобление распустившегося цветка папоротника вспышке огня - очень характерная подробность: ведь во всем купальском обряде, как мы убедимся, важное место занимает культ огня. С другой стороны, сияние цветка уподобляется сверканию солнца. Так связываются воедино огонь и солнечный свет. Застать момент краткого цветения папоротника и сорвать цветок - означало для счастливца получить в руки одно из самых могущественных волшебных средств. Нужно было, однако, обладать величайшей решимостью, набраться смелости, а главное - вооружиться магическими знаниями, чтобы овладеть цветком. И упаси Бог испугаться или отозваться на призывы невидимых беснующихся духов - голову оторвут! Вот один из якобы испытанных способов, добывания волшебного цветка: прийти в самое глухое место леса, найти куст папоротника с почкой, очертить ножом, мелом или свечой вокруг него магический круг, войти в круг, разостлать чистую белую скатерть, присесть и не сводить глаз с растения до самой полуночи. Вот как поэтически описал происходящее в это время замечательный знаток славянской мифологии А. Н. Афанасьев: "Нечистая сила всячески мешает человеку достать чудесный цветок. Около папоротника в ночь, когда он должен цвести, лежат змеи и разные чудовища и жадно сторожат минуту его расцвета. На смельчака, который решается овладеть этим цветком, нечистая сила наводит непробудный сон или силится оковать его страхом; едва сорвет он цветок, как вдруг земля заколеблется под его ногами, раздадутся удары грома, заблистает молния, завоют ветры, послышатся неистовые крики, стрельба, дьявольский хохот и звуки хлыстов, которыми нечистые хлопают по земле; человека обдает адским пламенем и удушливым серным запахом; перед ним явятся звероподобные чудища с высунутыми огненными языками, острые концы которых пронизывают до самого сердца. Пока не добудешь цвета папоротника - Боже избави выступать из круговой черты или оглядываться по сторонам: как повернешь голову, так она и останется навеки! - а выступишь из круга, черти разорвут на части. Сорвавши цветок, надо сжать его в руке крепко-накрепко и бежать домой без оглядки; если оглянешься - весь труд пропал: цветок исчезнет! По мнению других, не должно выходить из круга до самого утра, так как нечистые удаляются только с появлением солнца, а кто выйдет прежде, у того они вырвут цветок". Обладатель цветка "не боится ни бури, ни грома, ни воды, ни огня, делается недоступным влиянию злого чародейства и может повелевать нечистыми духами... Цветок этот отмыкает все замки и двери... открывает погреба, кладовые". Цветок папоротника во всякое время помогает владельцу увидеть под землей клад и добыть его: обладатель цветка может снять с клада заклятие, которое обыкновенно на нем лежит и не дает к нему подобраться. Вообще цветок приносит обладателям его дар всеведения, истинную мудрость, умение понимать язык природы - шелест деревьев и голоса птиц. Купальский культ растительности включал еще веру в необыкновенную силу росы. В ночь на Купалу и рано утром собирали росу на лугах, для этого возили по траве скатерть ("черпали росу"), затем выжимали ее над каким-нибудь сосудом. Потом этой росой умывались (она укрепляла здоровье и надолго обеспечивала чистоту тела), кропили постели и стены (против тараканов и клопов). Однако следили за тем, чтобы ведьмы не напоили огородной росой коров и не помыли ею вымя (молоко от этого пропадало): ради безопасности ночью хозяйки караулили огороды. Особых почестей в купальский праздник удостаивался огонь, что находило выражение в кострах и связанных с ними обрядах. Костры раскладывались на полях, по берегам рек, на холмах и возвышенностях, они разжигались "живым огнем", который добывался посредством трения: именно такой огонь считался солнечным. Некоторые ученые полагают, что купальский костер, собственно, и изображал солнце. От него зажигали колеса - символ солнца, катали их по дорогам и вокруг деревень, спускали с обрыва в реку (сравним в песне: "Купалка селом катилася"). В челобитной старца Григория из Вязьмы (1651 год) о праздновавших Купалу читаем: "Всюночь бесятся, бочки дегтярные зажигают и с гор катают". Благодаря своей солнечной сущности костер обладал чудесными свойствами, которыми старались воспользоваться участники праздничного обряда. В белорусских деревнях до недавнего времени, еще в XIX веке, в костер бросали березовые ветки, приговаривая: "Кабы мой лен был так же велик, как этот дым!" Особенно был распространен обряд перепрыгивания через костер. В одном документе середины XVII века отмечено: "Некоторые, костер запалив, скачут через него по некоему древнему обычаю". А вот события купальской ночи, описанные автором XVII столетия: "О Купале боге (которого считали богом урожая), в действительности же бесе, до сих пор по разным странам российским память держится... Собравшись ввечеру, юноши, девушки и женщины плетут себе венки из какогото зелья, возлагают на головы и опоясываются ими. На этом бесовском игралище раскладывают огонь и, взявшись за руки, ходят нечестиво вокруг него, и скачут, и песни поют, скверного Купала имя часто повторяя, и через огонь перескакивают, самих себя этому бесу в жертву приносят". И еще: "По селам и деревням кладут огни по полям и всю ночь и до самого солнечного восхода играют и чрез те огни скачут жонки и девки". Для чего все это делалось? На этот счет существуют разные соображения, и в каждом из них есть доля справедливости. Например, возжигание огней требовалось, чтобы поддержать энергию солнца, которая должна была убывать после дня солнцестояния. В белорусской купальской песне есть такие слова: Солнышко рано всходило, Девок, хлопцев будило. Работу давало - в поле посылало, Чтоб хлопчики огни зажигали, Поля святили, жито охраняли, Чтоб ведьмы залома не ломали.В последней строке имеется в виду, что в этот день ведьмы стараются навредить людям - они делают "заломы", то есть ломают стебли ржи так, что колосья склоняются низко к земле и жать рожь станет невозможно. Купальские огни, таким образом, охраняли урожай от покушения ведьм. Из другой песни: Сегодня у нас Купала, Не девка огнем раскладала - Сам Бог огонь раскладал. Или: Кто это Куполу разложил, Чтобы тому Бог жита породил.Через огонь прыгали и прогоняли скот, чтобы очиститься от враждебных темных сил, от болезней, уберечься от смерти, чтобы отпугнуть злые существа. Перескакивание через костер, кроме того, готовило к предстоящей жатве - давало новые силы. Скакать через костер старались как можно выше: будто бы от высоты прыжков зависела высота хлебов. Перепрыгивание через костер парами связывалось с надеждами на скорый брак. Хороводы на Купалу тоже, как правило, распадались в конце концов на пары; хороводные игры сводились опять же к выбору пары - подруги, друга. Вообще брачные и любовные мотивы занимали заметное место в купальской обрядности. Девушки бросали свои венки в костры: чьи венки сгорали быстрее, те должны были раньше выйти замуж. Если парень успевал выхватить венок своей избранницы из костра, значит, владелица венка выйдет именно за него. Купальские венки забрасывали на деревья: чей повисал, та девушка могла рассчитывать на скорое замужество, чей падал - той предстояло еще год ходить в девках. Брачные и любовные игры, подготовка к супружеству и семейной жизни молодежи имели символический смысл: по аналогии это должно было пробуждать плодоносящие силы земли, помогать рождению будущего урожая. Вокруг огня - и вокруг воды - разыгрывались обрядовые сцены, которые уже встречались в рассказе о боге весны Яриле (в некоторых местностях его называли Ладо): это символические похороны или сжигание мифологического существа. В купальском обряде роль мифологического обрядового существа играло дерево - его специально срубали накануне, украшали венками и цветами. Называли его Мореной, иногда - Купалой. Вокруг дерева ходили и пели песни. Затем появлялась кукла: соломенное чучело в женском платье - тоже Купала. Ее украшали и ставили под дерево, затем сжигали, либо бросали в реку с притворным плачем, либо разрывали на части, и девушки уносили их на огороды, "чтобы огурцы родились". Обрядовое дерево - первоначально у славян-язычников предметом культа было оно одно - символизировало производительные силы земли. Воздавая ему почести, совершая над ним магические действия, люди верили, что тем самым они оказывают активное влияние на таинственные способности земли - давать дереву плоды и тем обеспечивать их благополучие. На более позднем этапе развития религиозных представлений уже возникает живое олицетворение растительности в виде некоего антропоморфного существа: оно получает имя, ему придаются соответствующие атрибуты, вокруг него складываются обряды. Существо это может в конце концов превратиться в бога - подобно Яриле. Но Купала не стал богом, он задержался на стадии мифологического персонажа, связанного со стихиями солнца, огня, воды, растительности. Характерно, что именем Купала называли и обрядовое дерево, и куклу, и костер, и место, где происходили игрища, и сам праздник, и, наконец, то существо, которое незримо присутствовало все это время и мыслилось центральным персонажем всех действий. Облик его оставался неопределенным, Купала вполне мог (могла) быть и женского рода. Именно таким он (она) и выступает в песнях: - Купало, Купало, где ты зимовало? - Летовало в лесе, зимовало в стресе. - Да? Купаленка, где досюль была? - За рекой была. За быстрой была. - Что ты робила? - Кужель пряла, Ткала, белила, Замуж дочек выдавала.Само имя Купалы ведут от глагола "купать", а также "кипеть", что указывает на органичную связь его с водой. Эта связь отмечена в "Стоглаве" - правовом кодексе середины XVI века: когда ночь на исходе, участники обряда идут к реке "с великим кричанием", словно бешеные, и омываются водой. Во время праздника обрызгивали и обливали друг друга. Один из эпитетов Купалы - "чистоплотный": это потому, что было принято купаться на заре, чтобы очиститься не только от грязи, но и от скверны, злой нечисти. День, непосредственно предшествовавший Купале, посвящался Аграфене-Купальнице. С него, собственно, начинались в России летние купанья в реках и озерах. В наиболее древних письменных источниках упоминается одно имя - Купала, без дополнительного - Иван. По-видимому, это дополнение появилось позднее, под влиянием христианства: к дате 24 июня Церковь приурочила праздник Иоанна Предтечи (или Крестителя). Так встретились два праздника, два имени - языческий Купала и христианский Креститель: объединяла их вода, ведь Крещение тоже связано с водой, очистительным купанием. Так имя пророка Иоанна со временем перешло на Купалу и прочно с ним срослось.

Все вопросы и пожелания на e-mail: vega_05@list.ru