Акты Патриарха Тихона и Трагедия Русской Церкви XX века

Акты Патриарха Тихона и Трагедия Русской Церкви XX века
Выпуск 15

Рассылка возобновляет свою работу и сегодня мы начинаем изучать "Обвинительное заключение" по делу Патриарха Тихона.

Великая Русская Революция, сокрушившая в марте 1917 года помещичье-дворянский строй старой России, опрокинула затем в Октябре 1917 года возникшее первоначально буржуазно-либеральное Временное правительство и установила власть Советов, подлинную власть рабочих и крестьян. Разрушив в корне основы экономического могущества буржуазии и помещиков, эта власть вырыла тем самым пропасть и провела несокрушимую грань между старой царистско-буржуазной и новой Рабоче-Крестьянской Россией. Победа далась, однако, не сразу, и от марта по октябрь кровавые события гражданской войны не раз имели место на улицах Москвы, Петрограда и других городов.

Клевета, инсинуация, погромы, обвинения в измене, предательство, шпионаж и одновременное использование религиозного фанатизма и простецкого легкомыслия обывательских и мещанских слоев и несознательной части народных масс - таковы были сродства и методы "идейной" агитации, которую использовала контрреволюция в своих целях.

В этом отношении особо ответственная роль выпала на долю так называемого Поместного Собора Всероссийской Православной Церкви, ставшего затем после свержения русскими рабочими и крестьянами Временного правительства единственной легальной формой, под покровом которой могла продолжать свое публичное существование дворянско-купеческая контрреволюция.

Открывшийся в Москве 18 августа 1917 года [неверно: 15(28) августа 1917г. - Сост.] при благосклонном участии Керенского, Авксентьева и Руднева Всероссийский Церковный Собор, до Октябрьского переворота посвящавший большинство своего внимания вопросам внутрицерковной жизни, с этого времени центр работы своей переносит на вопросы политической жизни, стремясь захватить в свои руки руководство ею, оказывать влияние на нее, решать и определять линии се направления. Этот новый поворот в работах Собора приобретает по мере развития событий все более и более нервный и резкий характер и все более определенно выявляет его подлинные антисоветские тенденции и замыслы.

Классовый состав этого Собора лучше всего вскрывал сущность и причины такой их политической тактики. В числе 586 членов Собора, наряду с 277 духовными лицами, из которых одних митрополитов, епископов, архимандритов и других высших иерархических чинов было 186 человек, входили и так называемые миряне, в числе которых находились все наиболее махровые представители реакции: Председатель и члены Государственной Думы и Государственного Совета - Родзянко, граф Бобринский, князь Васильчиков, граф Олсуфьев, князь Трубецкой, князь Эристов, княгиня Трубецкая, А. Д. Самарин, октябристский лидер Л. И. Гучков и другие.

И "первый" среди этих "равных", как выражались на заседаниях этого Собора, был ныне обвиняемый по делу гражданин Беллавин , в монашестве Тихон, сначала Московский митрополит, а потом - и Патриарх "Всея России".

В этом отношении весьма характерны несколько заседаний Собора, где под председательством митрополита (тогда еще носившего звание митрополита Тихона) Келлавича обсуждался вопрос о совершавшихся событиях.

л.д. 11-12, книга 3. С. Д.

Так, в заседании Собора 28 октября 1917г. [н. ст.], после доклада архиепископа Тамбовского Кирилла [Смирнова] о виденных им эпизодах уличной борьбы, причем заключительными словами его рассказа было сообщение белогвардейского офицера о том, что в Петрограде восстание большевиков подавлено, а в Москву на помощь юнкерам идут из Киева казаки, Собор принял постановление отслужить молебен об умиротворении родины, тут же почтив память "верных сынов Родины", т. е. белогвардейских бунтовщиков против Советов, пением "со святыми упокой", после чего продолжал заниматься текущими делами второстепенного значения.

л.д. 67, книга 3. С. Д.

Когда же после упорной и кровавой борьбы пролетариат вырвал у белогвардейцев победу, Собор, тревожась за судьбу контрреволюционеров, немедленно послал Военно-Революционному Комитету специальную делегацию в составе митрополита Платона [Рождественского], впоследствии одного из виднейших деятелей контрреволюционной эмиграции, архиепископа Димитрия [Абашидзе], епископа Нестора [Анисимова] и других, каковая делегация, как это видно из отчета митрополита Платона перед Собором, должна была ходатайствовать о смягчении участи восставших против Рабоче-Крестьянской Власти юнкеров.

л.д. 83, книга 3 С. Д.

Собор обратился к Военно-Революционному Комитету, Московскому Комитету общественной безопасности и военачальнику обороны Кремля с воззванием, где умолял победителей "не допускать актов мести, жестокой расправы и во всех случаях щадить жизнь побежденных..."

Политические же симпатии Собора определяются следующим отчетом его делегации:

л.д. 180, книга 3. С. Д.:

"Я был бы счастлив, - говорил Платон [Рождественский] , если бы Бог судил мне приобщиться к мучениям наших юнкеров, положивших жизнь за благо родины... Я ни на минуту не выражал от Собора признания Военно-Революционного Комитета государственной властью. Я только обращался с требовательной просьбой к Военно-Революционному Комитету, к этой нынешней власти - о прекращении резни" (заседание 11 ноября 1917 г. [ст. ст.]).

л.д. 181, книга 3. С. Д.

Архиепископ Таврический Димитрий (Абашидзе) также говорил, что "почитал бы счастием и честью пасть вместе с юнкерами".

Собор не ограничился в то же время простым, платоническим выражением своего, Собора, отношения к Советской власти. Собор принимает одновременно решение выступить с определенным политическим актом и опубликовать к народу особое воззвание, которое должно было, по словам члена Собора проф. С. Я. Булгакова, "осудить перед лицом народа выступления большевиков и поругания ими святынь Кремля..."

л.д. 185, книга 3. С.Д.

При этом, несмотря на то, что Собор хорошо понимал, как это и отразилось в речи даже такого архиреакционера, как граф Олсуфьев, что ядра, попадавшие в кремлевские памятники старины и религии, были случайны ("это не было обдуманным делом восстания большевиков", - говорил он), преследуя исключительно контрреволюционные цели возбуждения невежественных масс против новой Рабоче-Крестьянской власти, Собор сознательно решил лживо изобразить дело так, что все разрушения были произведены умышленно, с оскорбительными для религии целями и именно большевиками.

С этой именно целью Собор издает по инициативе епископа Камчатского Нестора [Анисимова] специальную книгу под нарочито-бульварным провокационным названием: "Расстрел Московского Кремля" с иллюстрациями, под которыми поставлены надписи, вроде следующей: "Св. Никольские ворота и образ св. Николая, оскверненные большевиками".

В этой брошюре, изданной, как значится на ее обложке, "с благословения Священного Собора Православной Российской Церкви", Собор пишет: "Еще становится страшнее, когда вы увидите, что эта всероссийская народная святыня расстреливалась по прицелу, по обдуманному плану..."

Шарлатански изрекая далее пророческие указания на неизбежность крушения и гибели нового Рабоче-Крестьянского государства, дерзающего построиться на "безбожии", воззвание заканчивается следующими словами: "Для тех, кто видит единственное основание своей власти в насилии одного сословия над всем народом, не существует родины и ее святыни. Они становятся изменниками родины, которые чинят неслыханное предательство России и верных союзников наших... Оставьте же безумную и нечестивую мечту лжеучителей, призывающих осуществить всемирное братство путем всемирного междоусобия. Вернитесь на путь Христов. Да воскреснет Бог и расточатся враги Его и да бежат от лица Его все ненавидящие Его..."

Политическая позиция Собора по этим выступлениям совершенно ясна: борцы за социальное освобождение объявляются изменниками и предателями Родины, их вожди - лжеучителями; за Рабоче-Крестьянской властью отрицается ее истинно народный характер; призывается имя и гнев Бога на этих врагов Его, дабы они "расточились", и в довершение всего, делается совершенно недвусмысленный кивок в сторону "наших верных союзников", т. е. англо-франко-японского капитала, продолжающего для своего обогащения требовать крови и жизни русских рабочих и крестьян.

Так цинично и откровенно были выражены Собором его политические устремления и его отношения к новой установившейся власти.

Этот новый период деятельности Собора закончился избранием Патриарха, причем жребий на патриарший престол пал на митрополита Московского Тихона - в миру Василия Ивановича Беллавина, долженствовавшего затем - после Собора - логикой вещей и по замыслу инициаторов - служить последним оплотом для потерпевших крушение в водовороте бурных событий всех монархических надежд и контрреволюционных упований.

13 заседаний (с 11 октября по 5 ноября 1917 г. [ст. ст.]), посвященных этому вопросу, освещают истинные цели, преследовавшиеся церковниками при учреждении патриаршества, и те ожидания, которые они связывали с "настолованием Патриарха".

л.д. 225-236, книга 2. С. Д.

Основная мысль выступавшего по данному вопросу докладчиком епископа Астраханского Митрофана [Краснопольского] заключалась в утверждении, что русскому народу нужен духовный вождь и руководитель, который мог бы в то же время явиться "представителем подвига и дерзновения и как стоятель за Русскую Церковь" (читай - "за интересы церковного и помещичьего землевладения и сохранение возможности прежней эксплуатации трудящихся", так как церковная фразеология, как будет видно из последующего, была тут только формой).

Церковники видели неизбежность разоблачения векового обмана, которым опутаны были умы и души угнетенного и страдающего народа, неизбежность утраты ими своего "идейного" влияния на массы после утраты влияния "экономического", и избрание Патриарха, прежде всего, расценивали как политический акт, - создание центра и опоры в подготовлявшейся войне с государством, к борьбе с антицерковными тенденциями Революции, как последний способ для одурачивания народных масс.

Эта мысль об опасности момента, требующего своего вождя, более законченно высказана была рядом ораторов. Кандидат богословия Сперанский И. Н. говорил:

"Верховный пастырь - Российский Патриарх. Он будет объединять нас духовно, но даже и поможет материально. Кто же возьмет на себя крест Христов - крест борьбы, страдания за Церковь?.. Дайте того, кто бы во время гонений или притеснений Церкви государством мог, подобно Иосифу, дерзновенно войти к Пилату..."

л.д. 304, книга 2. С. Д.

Священник Востоков говорил: "Ныне наша разруха, ужасы нашей жизни, вообще трагические переживания русского народа всей своей совокупностью повелительно говорят: "Да будет снова на Руси Патриарх". И вот почему. Мы переживаем время, когда таинственная, но страшная по своим действиям сила ополчилась на крест Господа Иисуса Христа. Всемирная могущественная антихристианская организация активно стремится опутать весь мир и устремляется на Православную Русь. Но когда объявлена война - нужен еще и вождь... и этот вождь нужен и нам в нашей войне... Кто он? Это - Патриарх, наш церковный вождь, наш отец и пастырь, председатель для наших Соборов... Дайте же и вы народу церковного отца... который был бы грозным обличителем для темных сил, хотя бы они и сидели на правительствующих местах".

л.д. 268, книга 3. С. Д.

Голоса против патриаршества, как, например, Рубцова, инспектора народных училищ из деревни Рахманово, Тверской губ., говорившего о том, что "восстановление Патриарха означает перевод нас из XX века в XVII век", эти голоса были единичны и заглушались недовольными криками: "Довольно, довольно", - всего Собора.

Все точки над i были поставлены в прениях проф. Кудрявцевым. Ударяя в самое больное место церковников, он заявил: "Вы хотите учреждать патриаршество, - говорил он, - в то время, когда в составе церковного народа много таких лиц, политическое чувство которых вместе с политическим переворотом потеряло для себя точку приложения и как бы повисло в воздухе. Вы вводите патриаршество в то время, когда готова начаться борьба Церкви с государством. В лице Патриарха вы хотите иметь предводителя в этой борьбе. Но ведь, если будущий Патриарх примет вашу программу, ему ничего не остается, как сделаться вождем определенной политической партии, что-то вроде католического центра в Германии..." Так говорил Кудрявцев, и правота его разоблачений тут же была подтверждена откровенными выступлениями явных черносотенцев уже без всякой "церковной" личины.

л.д. 114-117, книга 3. С. Д.

В слове в день избрания Беллавина в Патриархи епископ Митрофан [Краснопольский], резко обрушившись на русскую революционную современность, клеветнически им охарактеризованную как совокупность обмана, лжи, губительства и клятвопреступлений, заявил: "Чего же мы ждем от нашего грядущего Патриарха, чем он должен явиться на Руси? По обстоятельствам переживаемого времени он, прежде всего, должен собрать все живые верующие силы народа и вдохновить его на подвиг служения тем вековечным заветам, на каких строилась и жила Россия... Среди общего распада и разрухи он должен идти впереди своего стада, воодушевляя его своим примером..." Эти заветы: "Православие, самодержавие..." были немедленно и полностью восприняты после Собора Тихоном и его сподвижниками.

л.д. 3, книга 6. С.Д.

20 января 1918 года [ст. ст.] состоялось первое в новом году соборное присутствие, объявленное, по конспиративным соображениям, частным совещанием, с удалением всех посторонних Собору лиц. Председательствовал на этом собрании митрополит Новгородский Арсений, он же Стадницкий, обвиняемый по настоящему делу.

Предметом обсуждения явилось первое послание так называемого Патриарха Тихона, датированное 19 января 1918 г. [ст. ст.] и содержащее в себе общую оценку декретов Советского Правительства по ряду вопросов, непосредственно затрагивающих сферу церковной жизни. Таковым был раньше всего декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, вызвавший к себе самое неприкрытое отрицательное отношение церковников.

л.д. 34, т. I.

Выражая свое негодование по поводу разнообразных актов пролетарской диктатуры, нагло квалифицирующихся "кровавыми расправами" и "сатанинским делом", послание анафематствует сторонников Советской власти и заклинает "всех верных чад Православной Церкви не вступать с такими извергами рода человеческого в какое-либо общение".

л.д. 34, т.1.

Послание, написанное лично Тихоном-Беллавиным, как это видно из собственноручной надписи его на одной из копий этого послания, убеждает паству, "если нужно будет, и пострадать за дело Христово", пастырей же зовет к организации противосоветских духовных союзов для защиты прав Церкви Православной.

Церковный Собор как будто бы только и ждал этого призыва. Помощники Тихона - дворяне, князья, графы - члены этого Собора горячо и с живостью откликнулись на голос Патриарха, стараясь оправдать и поддержать этот первый акт борьбы - и позицию, занятую Церковью и Тихоном, и его вмешательство в политику.

л.д. 5-7, книга 6. С. Д.

"Но первая уже из указанных заповедей "не пожелай скота ближнего твоего" есть уже вмешательство в политику", - говорил граф Олсуфьев, требовавший отказаться от всяких компромиссов с "этими разбойниками".

"Митрополит Филипп при Иоанне Грозном вмешивался в политику, Патриарх Гермоген не говорил, что политика не его дело, а прямо понял, что ему надо стать в лагерь Минина и Пожарского, а не Тушинских воров. Ясно, что он вмешивался в политику".

Протоиерей Хотовицкий, осужденный Московским Революционным Трибуналом на 10 лет тюремного заключения за контрреволюционную деятельность во время изъятия церковных ценностей в Москве, воодушевленно прославлял Патриарха за его "мужественное обличение врагов Церкви", т. е. Советское правительство, и развивал мысль об организации всенародных выступлений, в виде крестных ходов с хоругвями сюда, к своему отцу, под сень храма Спасителя...

л.д. 14, вып. 1, книга 6. С. Д.

Ряд других ораторов с радостью говорили о якобы существующих в народных массах антибольшевистских настроениях, причем передавали, будто какие-то семинаристы собирались "лучше идти к Каледину, чем за большевиками..."

Когда граф Олсуфьев стал упрекать духовенство, что оно заговорило лишь тогда, когда у него отбирают лавры: "помещиков грабили - молчали, отбирали фабрики - молчали, начали грабить лавры - заговорили", председательствовавший митрополит Арсений [Стадницкий] откровенно заявил: "Вы не точно передали, будто Собор выступил с посланием только после известий о разгроме Александро-Невской Лавры. От имени Собора было составлено послание по поводу разгрома помещичьих усадеб... безразлично к помещикам и монастырям, к Церкви и к духовенству. Мы живем одной жизнью, у нас могут быть разногласия, но сословных разногласий у нас нет..."

Так Церковный Собор, а вместе с тем и вся Православная Церковь сама разоблачила свою истинную сущность, как орудия осуществления господства помещичьих и торгово-промышленных слоев и борьбы за их классовые интересы. В то время, когда русские трудовые массы нечеловеческими усилиями пытались сбросить с себя ярмо вековой кабалы и угнетения, Православная Церковь во главе, по зову и под личным руководством посаженного помещиками на церковный престол Тихона-Беллавина, во имя сохранения этого ярма и впредь, повела бешеную борьбу против революционных стремлений трудящихся.

В тех же целях, в качестве практических мер борьбы было намечено:

а) произнесение коротких и ясных проповедей ("как у большевиков", - говорил автор этого предложения генерал Артамонов);

б) всенародные моления с крестными ходами;

в) отлучение от Церкви;

г) закрытие церквей в бунтующих приходах;

д) привлечение к делу агитации православных граждан.

Что эти средства трактовались как средства политической борьбы и иначе никем из участников не понимались, показали последующие шаги тихоновцев.

Мероприятия Советской власти, как-то: реквизиция жилых и пустующих помещений лавр, с передачей их со всем инвентарем и ценностями в ведение и распоряжение Рабоче-Крестьянского правительства, изъятие из рук духовенства необходимых государству типографий и другого имущества, вызвали со стороны Собора, Синода и Патриарха острую реакцию, выразившуюся в целом ряде контрреволюционных актов, содержащих в себе мероприятия как организационного характера, так и прямой призыв к борьбе с Советской властью. В ряде своих заседаний (22, 24, 25 января 1918 г. [ст. ст.]) после ожесточенных нападений на декреты и распоряжения Советской власти вопрос об отношении верующих к власти Советов ставится Собором ребром.

л.д. 39, VI-Д.

Протоиерей Цветков предлагает точно определить норму поведения церковных людей в отношении с "этими негодными людьми", представляющими собой нынешнюю власть, настаивая одновременно на необходимости слово "большевизм" заменить другим словом - "сатанизм".

л.д. 41, VI-Д.

Священник Востоков объявлял, что "единственно законное и действительно избранное народом собрание" - есть Собор и, пользуясь набором бранных слов, пытался дать анализ социалистического движения, возглавляемого Интернационалом, как логического завершения "февральского клятвопреступления", пересыпая в то же время свою речь антисемитскими выкриками, вроде следующего: "Мы свергли царя и подчинились евреям".

л.д. 43, VI-Д.

"Масонство, социализм и интернационал - все вместе стремятся ограбить народную душу... Единственное спасение русского народа - православный русский мудрый царь..."

л.д.44, VI-Д.

Другой член Собора проф. Громогласов, ныне осужденный приговором Московского Революционного Трибунала по делу о сопротивлении изъятию церковных ценностей, как и ряд других ораторов, восхваляя контрреволюционное выступление Тихона, предлагали точно установить, кто именно враг Церкви, чтобы беспощадно разить его оружием отлучения, с одной стороны, и мобилизовать на спасение Церкви все церковное общество, с другой.

В результате всех этих рассуждений и взаимно-подстрекательского велеречия Собор принимает два важных постановления.

л.д.52, VI-Д.

В первом из них определяется ряд мероприятий по распространению контрреволюционных воззрений Тихона, а именно предписывается: разослать в консистории по одному экземпляру посланий с предложением, чтобы консистории:

а) немедленно их перепечатывали; б) принимали меры к прочтению в церквах и распространению по епархии; в) оповещали, что право перепечатки предоставляется всем; г) призывали братства, монастыри, приходские советы и прочие церковные организации к содействию и распространению этих воззваний.

Вся церковная организация, сверху донизу, от Синода до приходского совета и отдельного священника, превращается, таким образом, в один стройно работающий, регулируемый опытной рукой генерального штаба святейшей контрреволюции, механизм, подготовляющий взрыв Советского Рабоче-Крестьянского правительства.

Вторым актом неменьшего контрреволюционного значения, явилось постановление Собора от 27 января 1918 года [ст. ст.] по поводу декрета СНК об отделении Церкви от государства.

л.д.71, VI-Д.

Повторяя в вводной части обычно-клеветнические измышления о "неслыханных" насилиях, чинимых Советской властью, и даже убийствах, кощунствах и издевательствах над служителями культа, постановление заканчивается следующим призывом: "Памятуя о молитвах святых подвижников, коими неоднократно в дни тяжелых испытаний спасалась Россия, Собор призывает весь народ православный также, как и встарь, сплотиться вокруг храмов, монастырей и обителей для защиты попираемой святыни... Да совершится же праведный суд Божий над дерзновенными гонителями и хулителями Церкви, и пусть помнят все верные Ее сыны: нам приходится вести борьбу против темных деяний сынов погибели за все то, без чего и самая жизнь не может иметь для нас цены..."

л.д.139, VI-2,ч.-Д.

Параллельно с этим постановлением Собор выпускает еще одно особое воззвание к народу, содержащее в себе в еще более наглой и циничной форме те же клеветнические выпады, какие были отмечены в указанном выше соборном постановлении, и конкретный призыв к организации "союзов для защиты заветных святынь".

"На деле показывайте, - говорится в этом послании, - что вы вняли голосу отца и вождя своего духовного, Святейшего Патриарха Тихона... Лучше кровь свою пролить и удостоиться венца мученического, чем допустить веру православную врагам на поругание..."

Оба документа - постановление Собора и послание Тихона содержат в себе прямые призывы не только к неисполнению законов и сопротивлению властям, но и к мятежу и убийству, являются доказательством использования церковной организации и религиозных предрассудков с политическими целями, полностью укладываются в понятие преступных деяний, очерченных 62 и 119 ст. ст. Уголовного кодекса.

Таковы были первые практические шаги Тихона по осуществлению намеченной Собором политической программы. Патриарх оказался достойным выразителем своих вдохновителей.

л.д. 77-78, т. V.

Архив выпусков доступен по адресу: http://subscribe.ru/catalog/religion.akt

Вы также можете написать мне письмо с просьбой выслать все предыдущие выпуски, если вам по каким-то причинам неудобно пользоваться этим архивом.

Ведущий рассылки: Геннадий из Рассказово ( holdfast@yandex.ru )