Здравствуйте, уважаемые подписчики!

Позвольте ппредложить Вашему вниманию интересную электронную книгу «Из истории римско-иудейских гонений на христиан», составленную из материалов статей журнала "Вера и разум" за 1913 г. В этой книге подробно рассказывается о причинах начала гонений на раннюю церковь, о положении христиан и иудеев в Римской Империи, взаимоотношении римской гражданской власти, иудеев и христиан. Особая ценность этой книги в том, что она затрагивает самый ранний период существования христианства, который обычно выпадает из учебников по церковной истории.

Вот что пишет сам автор:
Исследования по истории древнего христианства сделали за последние годы крупные успехи. В многочисленных работах ученых подвергнуты всестороннему рассмотрению отдельные эпохи гонений на христиан и способы защиты последних от язычников. Путем изучения римского права и внутреннего состояния римского общества выяснены причины гонений на христиан. Однако, нельзя сказать, чтобы эти причины представлялись вполне ясными. Обычно принимаемое подведение христиан под разряд "недозволенных сообществ" является заметной натяжкой для второй половины эпохи гонений и очевидным недоразумением для первой половины.
Еще большая неопределенность заметна в истории первого периода христианства, охватывающего время от вознесения Иисуса Христа до смерти Константина Великого. В освещении многих историков церкви это время представляется в виде двух, ничем не связанных между собою эпох. Одна из них известна под названием "гонений на христиан со стороны иудеев", а другая "гонений со стороны язычников". После повествования о падении Иерусалима, историки внезапно прерывают речь, и переходят к Нероновым гонениям на христиан. При этом получается впечатление, что иудеи, бывшие заклятыми врагами христиан, теперь прекращают свои преследования, а римляне, часто сдерживавшие иудейскую ненависть против христиан, переходят в число гонителей . [487]
Цель настоящего очерка - наметить связь между вышеуказанными эпохами. Несомненно, что последовательность событий можно сохранить в полной неприкосновенности и изложение событий второй половины I века представить в более правильном освещении, если принять во внимание некоторые данные, затемненные благодаря своей отрывочности и разрозненности...

Скачать книгу можно вот здесь: http://biblestudy.ru/ebooks/book1.php. Чтобы получить доступ к скачиванию файла, нужно отправить SMS на короткий номер, следуя инструкциям на этой странице. Стоимость SMS - 1$ без НДС. Книга упакована в архив с паролем. Пароль высылается ответным SMS и повторяется на странице для скачивания.

В этом выпуске мы начинаем публиковать рассказ об Иоанне Крестителе из книги д-ра Коннигема Гейки «Жизнь и учение Иисуса Христа» (Изд. 1893 г.)

ГЛАВА XXV,

В пустыне новый пророк.

В пятнадцатый год царствования Тиверия, падающий на время между августом 28 г. и августом 29 г. по Р. X., римская империя находилась под властью тирана, дожившего  до своих мрачнейших лет и бывшего теперь стариком семидесяти одного года. Между людьми, жившими в то время и оставившими по себе добрую или худую память, был Плиний старший[1]  впоследствии, будучи начальником римского флота, убитый при извержении Везувия, первом в исторические времена; Плиний был в рассматриваемое время дитятей четырех лет. Вепасиан[2], на долю которого, вместе с сыном его Титом[3], выпало разрушение Иерусалима, был исполнен честолюбивых замыслов и грез, свойственных юноше 19 лет. Калигула), которому предстояло некогда устрашить мир зрелищем безумного деспота, стоящего во главе империи, был молодым человеком 16 лет; Клавдий[4], после сделавшийся императором, был в то время бедным, хромым, боязливым человеком 38 лет, Между браками того времени был брак дочери несчастного Германика. От этого брака через девять лет родился Нерон. В империи поддерживался мир, потому что большие войны велись только с фракиянами, в восточной Европе, и с фризами, в германских болотах на северо-западе. Понтий Пилат был два года прокуратором в Самарии, Иудее и Идумее; Ирод Антипа управлял около тридцати двух лет Галилеею и Самариею и был теперь в возрасте 50 лет; Филипп, брат его, был почти в том же возрасте и управлял в качестве тетрарха остальной заиорданской страной, проводя спокойную жизнь, полезную и достойную.

За исключением религиозного восстания Иуды и других смут после смерти Ирода, а также бунта во время переписи, произведенной Квиринием, Палестина наслаждалась номинальным миром почти в течение шестидесяти лет[5]. В стране возникли новые города, отличавшиеся всем изяществом и блеском римской цивилизации. Так, была выстроена Кесария с ее доками, плотинами, складами для товаров и широкими улицами, на которые смотрел сверху блестящий храм в честь Августа, видимый далеко с моря. В Иерусалиме были выстроены храм, четыре огромные крепости, театр, цирк и новый дворец Ирода. Самария была восстановлена с большим блеском и названа Севастиею, — греческий перевод имени Августа, — в честь императора. Древняя Кафир-Саба, на внутренней границе приморской равнины, за Иоппой, была перестроена и переименована в Антипатриду, по имени отца Ирода. Близ Иерихона были основаны два города — Кипрос, названный по матери Ирода, и Фасаэлис — по имени его брата. Анфедон, близ Газы, на морском берегу, поднялся из своих развалин и назван был Агриппионом по имени Агриппы, зятя Августа. Две крепости, названные Иродионом по имени Ирода, воздвигнуты были — одна на горах, на южной границе, другая — на три часа от Иерусалима, в начале спуска к Иорданской долине, где Ирод некогда имел жестокую битву с взбунтовавшимися евреями, преследовавшими его. Страсти» Августа к уничтожению следов гражданских войн по всей империи встретила льстивые ответы во всей стране, которые, с одной стороны, были для нее благодеянием, а с другой — оскверняли ее своим язычеством. На далеком севере Филипп после смерти своего отца восстановил Пенею, на зеленом изгибе горы Римон, и назвал ее Кесариею Филипповой из лести императору, а на северо-востоке от озера Галилейского он украсил древнюю Вифсаиду и переименовал ее в Юлию в честь дочери Августа. В Галилее Ирод Антипа перестроил Сепфорис и окружил его гору сильными стенами; не закрытой зеленой равнине против Иерихона, «долине акаций» дней Иисуса Навина[6], Антипа выстроил прекрасный, город, известный под именем Ливии названный так из лести к недостойной жене Августа, а в течение последних десяти лет основал блестящую новую столицу на берегах озера Галилейского и назвал ее Тивериадой по имени нового императора. Даже грубый и чувственный Архелай подражал до известной степени примеру своего отца, ибо благодаря Архелаю возник новый город на западной стороне Иордана, среди прекрасно орошаемых пальмовых садов, и назван им по его имени Архелаидой.  

«Римский мир», которому суждено было проложить путь для христианства чрез разрушение средостений между народами, сделавший цивилизованные страны на время одним могущественным государством, был причиною известных следствий повсюду, хотя дурное управление тихо и подкапывало всю императорскую систему. Восток покоился в глубоком мире. Парфянская конница, бывшая ужасом для того века, не купала своих лошадей в Евфрате и не осмеливалась переправляться чрез него в течение жизни двух поколений[7]. Но парфяне все еще носились роями по равнинам Парфии и только ждали приказа из дворца в Ктезифоне, чтобы обрушиться на незащищенную территорию Палестины. Четыре легиона в Сирии и сильная линия военных постов на Евфрате едва были достаточны для того, чтобы сдерживать этих свирепых казаков своего времени. При мысли о назначений в службу на Евфрат римское военное юношество содрогалось, как бы при мысли об изгнании из мира[8]. Ужас, который парфяне внушили своим последним нашествием, не исчез еще, потому что даже евангелист Иоанн, чрез сорок лет, изображает в Апокалипсисе[9] связанных на великой реке — Евфрате — четырех губительных ангелов, которым было дозволено погубить третью часть людей. Двести тысяч всадников в бронях гиацинтовых и серных несутся по иссохшему руслу Евфрата, — армия геенны, имеющая целью губить человечество. Эти символы были несомненно воспоминанием о парфянах. Римские историки языком не менее сильным изображают бесконечные несущиеся рои этой дикой кавалерии, — изображают ее страшные крики, подобные реву диких зверей, страшный бой бесчисленных барабанов, подобный громовым раскатам; нагрудники и стальные шлемы парфянских воинов, блестящие подобно молнии; их лошадей, покрытых медною и стальною сбруей; выкрашенные лица солдат; их косматые волосы, собранные в пучок на лбу по образцу скифов, Их страшные копья, притворные отступления, их стрелы, пыль, которую они поднимали с целью обмануть неприятелей во время атак, закрывая ею поле битвы, — их копья, пращи, знамена, блещущие золотом и серебром[10] — все эти предметы не изглаживались из памяти. Иоанн и Иисус Христос без сомнения часто слышали от людей, живших поколением раньше их, как эти страшные враги опустошали страну несколько раз, роями носясь на своих невзрачных, но неутомимых степных лошадках по всякой долине, убивая, насилуя, сожигая, грабя. Особенно парфянские эскадроны "бессмертных» и "свободных" были причиною долговременного ужаса, будучи символом предательства, жадности и безжалостного зверства.

При таком положении дел Иоанн вышел наконец из своего уединения к своему народу, как пророк. Близость пустыни иудейской к Иерусалиму, густое народонаселение на всех ее сторонах без сомнения заставляли многих посещать Иоанна от времени до времени; ибо слух об отшельнике, отличавшемся особенною святостью, жившем в некоторой особенной местности, постоянно привлекал к Иоанну многих, желавших видеть его и получить от него наставление. Иоанн впервые показался пред народом на нижнем Иордане.

На два часа к востоку от разрушенного городишка, каким представляется нынешний Иерихон, но на три часа от этого города, каким он был во время Иоанна, и на восемь или на девять от Иерусалима Иордан быстро впадает в Mepтвоe море, которое находится в виду, близко от этих мест. Начинаясь в отрогах Ливана и принимая в себя притоки и источники у Кесарии Филипповой, из которой Христос совершил Свое последнее путешествие в Иерусалим, Иордан затем течет чрез грушевидное, болотистое озеро Мером, потом чрез прекрасное озеро Галилейское. От этого озера до брода около Иерихона в прямом направлении река протекает пространство только в шестьдесят английских миль; если же мерить ее течение по ее бесчисленным изгибам, то в двести. Близ Иерихона Иордан имеет от девяноста до ста футов в ширину, а глубина его меняется от трёх до семи футов и здесь его легко переходить в брод, за исключением только времени водополья весною, осенью и зимою, когда переход чрез него бывает опасен[11]. В этой части Иордана солдаты Веспасиана во время последнее войны утопили такое множество иудеев, что реку, поднявшуюся вследствие весенних дождей, совсем нельзя было перейти от множества мертвых тел, бывших в ней (которые могли осквернить), а асфальтовое озеро (Мертвое море) было также наполнено трупами, приплывшими сюда из реки»[12]. Воды, текущие к Мертвому морю среди двойных берегов, обозначающих высокий и низкий уровень реки в ноябре и апреле, то илистых, то крутых, покрытых густою растительностью или колеблющимися от ветра зарослями тростника, окаймленные крутыми иудейскими возвышенностями на западе и высокими пиками Аммона на востоке, были очень удобны для служения Иоанна. Густые чащи красных тамарисков, величавые смоковницы с их белыми стволами и широкими листьями, дубы с своею густою, массивною тенью, гибкая акация, бледно зеленые ивы и многоцветные олеандры и теперь покрывают верхние берега, а на длинных, ближайших к реке, местах растет тростник, выше роста человеческого. Во время Иоанна на берегах реки поднимались роскошные группы пальм, бывших "красою Иордана"[13], и в них укрывались львы во времена пророков. Долина Иорданская около трех четвертей мили в ширину, и повсюду, где поднимается выше весенних вод, представляется обнаженною. Выше ее расстилается равнина, шириною в девять или двенадцать миль и футов на пятьдесят или шестьдесят выше нижней долины; на западной стороне эта верхняя равнина доходит до шероховатых, голых иудейских гор, поднимающихся на высоту от тысячи до тысячи двухсот футов, а на востоке до холмов Переи — высотою от двух до пяти тысяч ф. Равнина эта, представляющая, по своей пустынности, противоположность с зеленой опушкой Иордана, была когда-то славною «окрестностью Иорданскою». В ней процветали Содом и другие города, пока вулканические силы, как орудия гнева Божия, не истребили их. Окрестность Иорданская известна в настоящее время под именем Эль-Хор и составляет обширное, песчаное, лишенное растительности пространство, где бывает жарко, как в печи, —  очень нездоровое летом, так как ложе течения Иордана очень глубоко, гораздо ниже уровня моря. Поэтому во времена Иоанна эта окрестность составляла полную противоположность с зеленым раем на западном берегу, — именно с "божественной страной", находящейся непосредственно вокруг Иерихона, города пальм и роз, —  а равно и теперь с богатой опушкой растений, окаймляющей воды на восточной стороне реки, но исчезающей подобно мечте в нескольких шагах от них.

В этой-то стране, около текущей реки, с ее дикими, каменистыми берегами, загораживающими вид на нее с обеих сторон, где узкие границы ежегодных разливов проводят резкую линию между тропическою роскошью и сожженною и сухою пустыней далее, возвысил свой голос Иоанн, о котором Христос, намекая на колыхающиеся тростниковые заросли по берегам реки, мог говорить, что он не был тростью, ветром колеблемою, но — поистине Илия, долженствующий прийти, пророк и больше пророка. Иоанн возвысил свой голос, как вестник, посланный пред Помазанником Божиим, чтобы приготовить Ему путь[14]. Одного появления Иоанна было достаточно, чтобы привлечь к нему внимание. Его сухощавая фигура, истомленная скудною пищею и суровым образом жизни: его блестящие еврейские глаза, полные горящие внутри его живой энергии, его длинные волосы, которые не стриглись в течение тридцати лет и были признаком его назорейства, его грубая одежда из верблюжьего волоса и простой кожаный ремень придавали ему идеальный вид одного из древних пророков. Священное Писание изображает величайшего из пророков, Илию Фесвитянина, которого все ждали пред пришествием Мессии, именно в том виде, в каком явился Иоанн, — человек тот был "весь в волосах, и кожаным поясом препоясан по чреслам своим»[15]. Из священного Писания, читавшегося в синагогах или самими евреями на дому, они знали, что вретище, или власяница, было обычной одеждой древних пророков как сословия[16]. И тогда[17] вретище было одеждой, означающей скорбь; напоминая евреям об их священном прошлом, вретище Иоанна указывало вместе с тем и на их собственную вину и нужду в покаянии.

Идея пустыни была священна для евреев. "Из нее", говорили раввины, "получен был закон, скиния, синедрион, священство и должность левитов. Даже царская власть и все другие добрые дары, данные Богом Израилю, получены были из пустыни"[18]. Приглашение народа в пустыню было само по себе знаменательно, потому что напоминало слова прор. Исаии: " приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему"[19]. В связи с ожиданием Мессии влияние пустыни было огромно. Основываясь на том, какое значение она имела для народа, Февда, дикий мечтатель, принявший на себя роль пророка чрез несколько лет после распятия[20], убедил народ следовать за собою, как за вторым Моисеем, за Иордан, в пустыню, где он обещал сотворить чудеса и уверял народ, что Бог явится для его освобождения. Иосиф сообщают также и о других лицах, заставлявших народ идти с собою в пустыню "в которой, при помощи Божией, эти лица будут открыто творить знамения и чудеса"[21]. Сам Иисус Христос, оставляя Своих учеников, счел нужным предостеречь их такими словами: "если скажут вам: вот, Он (Христос) в пустыне, не выходите»[22]. Народ ежедневно ожидал появления "мудрого и совершенного пророка", который должен был принести назад потерянные урим и туммим и "обратить сердце отца к сыну и восстановить колена Иакова"; который "предназначен был на обличения в свои времена, чтобы утишить гнев прежде, нежели обратится он в ярость"[23]. Со дней Ездры еще глубже начали чувствовать, что только одно покаяние может спасти Израиля. "Если бы мы в один день покаялись", говорили раввины, "то Мессия пришел бы". Он поведет всех людей к Богу покаянием[24]. Пока Израиль не покается, он не может ожидать Спасителя', говорил раввин Иуда[25]. Но такого покаяния не произойдет до времени пришествия Илий, согласно пророчеству Малахии. Илия же явится только за три дня пред пришествием Мессии, чтобы возне* слить от одного конца земли до другого о том, что "спасение приходит в мир»[26].

Пророк с иудейской точки зрения был не мечтателем, а безбоязненным проповедником, от которого, говоря словами Климента александрийского, светила истина подобно свету, распространяющемуся от солнца[27]. Пророк мог открывал будущее, Но главным отличием его было то, что он делался устами Божиими и имел целью возвещать, вследствие непреодолимого внутреннего побуждения, обличения или повеления Всемогущего[28] в качестве Его посланника и истолкователя Его воли пред людьми. Иоанн осуществлял этот идеал. Он требовал от народа покаяния, если только он желает избежать наступающего гнева Божия. Царство небесное[29], — это выражение было знакомо народу из книги прор. Даниила, псалмов Соломона[30] и других книг, бывших тогда в широком обращении, — было близко и наступление его должно было сопровождаться ужасами Божественного гнева. Масса начала чувствовать угрызения совести. Совесть уснула у ней под влиянием фарисейского формализма, римского угнетения и саддукейского равнодушия. Голос, Иоанна был подобен трубному звуку и встревожил народ. Народное волнение распространилось, Иоанн держался вдали от Иерусалима и густо населенных округов; но звук, который послышался из уст его, сделался слышным во всей стране. Около него начали собираться толпы народа все в большем и большем количестве, из Иерусалима, Иудеи и обширных нагорных местностей Переи[31]. Даже казалось, что Иоанн был именно обещанным Илией, вестником о Мессии. Необыкновенно серьезный, он ничего не говорил об обрядах или жертвоприношениях совершавшихся левитами или раввинами, но требовал, чтобы закон прилагался к совести и проводился в жизнь. Духовное приготовление —только оно одно может отвратить грядущий гнев. По духу и по внешнему виду — второй Илия и подобно ему обличитель людей в злые времена, Иоанн явился для того, чтобы приводить людей в трепет, а не научать; пользоваться топором, а не лопатой. Наступление суда Божия, о котором говорили последние пророки, когда негодование Божие запылает, как печь[32], а надменные и поступающие нечестиво будут, как солома, и попалит их грядущий гнев, так что не останется у них ни корня, ни ветвей, — вот что было главным предметом проповеди Иоанна. Он прибавлял, впрочем, утешительное пророческое уверение, что для тех, которые боялись имени Господа сил, солнце правды взойдет и принесет им исцеление на своих крылатых лучах. Все речи прор. Малахии были в действительности предвозвещением одной проповеди Иоанна: "вот, я посылаю Ангела моего, и он приготовит путь предо Мною, и внезапно приидет в храм Свой Господь, которого вы ищете, и Ангел Завета, которого вы желаете; вот, Он идет, говорит Господь Саваоф,

B кто выдержит день пришествия Его, и кто устоит, когда Он явится? Ибо Он, как огонь расплавляющий и как щелок очищающий, и сядет переплавлять и очищать серебро, и очистит сынов Левия, и переплавит их, как золото и как серебро, чтобы приносили жертву Господу в правде. И приеду к вам для суда, и буду скорым обличителем чародеев и прелюбодеев, и тех, которые клянутся ложно, и удерживают плату у наемника, притесняют вдову и сироту, и отталкивают пришельца, и Меня не боятся, говорит Господь Саваоф»[33]. Как и все другие пророки, Иоанн послан был возвещать о гневе; и однако, подобно им, он мог, при известных условиях, возвещать о Божественной любви и милосердии. Соответственно своему служению он, подобно Илии, получил, казалось, повеление обличать пороки своего времени, ибо, подобно ему, "во дни свои не трепетал пред князем; и никто не превозмог его»[34].