Гуру и кобель Борис Гребенщиков

(монолог Елены Михайлиной)

Я у Гребенщикова была и костюмером, и гримером, и женой в одном лице. Случалось, оформляла коробочки для его альбомов. Вилли Усов делал фотографии, а я вырезала, наклеивала, красила торец в нужный цвет. "Синий альбом" - значит, в синий. Ручная работа. Люди, которые продавали диски, привозили нам деньги, что заметно оживляло наше с Борькой материальное благополучие. А однажды я даже засветилась на обложке альбома. Мы все стоим в одном из дворов Невского проспекта, молодые, сильные. Лю и Бо, которые любили друг друга, тогда еще существовали. А потом он ушел.

...Тот человек травил меня своим доберманом. Перекошенная злобой морда собаки, ее слюни на обнаженных клыках, как липкая паутина... Сплошная маска животной решимости рвать меня зубами. Пытаюсь бежать, но ноги как ватные. Я пьяна и перепугана. Но все же надеюсь одним прыжком оказаться у двери, тогда, возможно, получится успеть ее захлопнуть. Зверь перехватил меня в воздухе. Звук разрываемой плоти руки перемешался с демоническим хохотом хозяина псины. Успеваю подумать: какая все-таки ловкая собака породы доберман... Шесть швов... В больнице я молчала как заговоренная, боялась, он совсем меня убьет.

Это стало последней каплей. Стоило ли держаться за то, что теперь есть моя жизнь?.. У меня проблема с алкоголем, вшили очередную "торпеду". И чем дольше я пребывала в трезвом состоянии, тем ближе становилась к мысли, а не закончить ли все одним махом? Доктор сказал, что если я выпью после кодировки, то просто задохнусь. Так, может, это и есть выход?

И вот в гордом одиночестве достала из холодильника банку водки, раньше продавались такие - черного цвета, с черепами. Дизайн подходящий. Сначала выпила грамм сто. Сижу, кручу банку, размышляя, что скоро Лю просто превратится в одну из таких вот костяных черепушек. Даже любопытно было слушать свой организм: когда же начнется? Ни фига. То есть ничего не происходит. Снова выпила. То ли водка паленая, то ли "торпеда" левая... Не начинается мой отход в мир иной, хоть ты тресни! Допила всю банку. На радостях, что все-таки не померла, устроила вечеринку. Позвала Митьков (знаете, таких художников в Питере?) и провалилась в двухмесячный запой.

Ах, если б абитуриентка ленинградской Академии художеств только могла представить себе, какой станет ее жизнь! После школы я мечтала если уж не стоять изящно у мольберта, то поступить на искусствоведческий. Увы, провалилась. Решила устроиться в Академию натурщицей и уборщицей, оглядеться за годик и снова попытаться. Смотрела, как работают художники. Садилась рядом и тоже пробовала. Кстати, меня хвалили.

Да я и сама чувствовала, что могу. Натюрморты получались с мыслью, почерком. Но... богемная среда часто чревата компаниями, где вдохновение ищут разными способами. Попала в одну такую. 1974-й, появляется и набирает обороты знаменитый питерский андеграунд. Мне семнадцать лет, тяга ко всему непонятному и, как тогда казалось, свободному, офигенно крутому присутствует сильная. Мозгов же пока немного. К счастью, героина тогда, как и прочей химозы, не было. Зато весь спектр от травки-муравки до морфина имелся в достаточном ассортименте.

Первый раз - за компанию, чтобы казаться такой же, как все. А потом подсела на три года. Много ли надо 17-летней девчонке, которая и алкоголь-то толком не пробовала? Жизнь открылась с совершенно незнакомой стороны. В СССР не было ни секса, ни проституток с наркоманами. До поры до времени я в это, правда, верила. А вскоре не только знала, где по-быстрому разжиться кайфом, но и завела свою "дырку" в аптеке посредством работавшей там соседки по коммуналке, которой вечно не хватало на житье. Но творческих порывов эксперименты по изменению сознания, увы, не принесли. Зато неприятностей - в избытке. После того как прямо из постели меня в очередной раз забрали в "большой дом" и весьма настойчиво потребовали стучать на приятелей, я испугалась.

Гену Зайцева встретила в клубе "Ольстер", злачное место вроде "Сайгона", где собиралась очень разная неформальная публика. Гена, счастливый обладатель волос по самую задницу, был главным хиппи города. Когда он посмотрел на меня влюбленным взглядом, мне тут же захотелось стать немножко хиппи. До сих пор благодарна ему за избавление от наркотиков. Все-таки болтаться по всей стране было всяко здоровее, чем принимать разную гадость. Мы ездили к морю с палатками, встречали рассветы на пыльных магистралях, мечтали, как однажды рухнет "железный занавес" и к ногам ляжет весь мир.

Получив отлуп от Академии художеств, я надеялась поступить хотя бы в "Муху". Но беспорядочные разъезды по Союзу, увы, не оставили времени на подготовку. Прожили мы с Генкой четыре года. Наверное, я его все-таки не любила, просто он стал соломинкой, за которую уцепилась, чтобы вылезти из болота. И вылезла.

На какой именно тусовке я познакомилась с красавчиком Севой Гаккелем, виолончелистом группы "Аквариум", режьте - не помню. Слишком много было тогда в моей жизни разных вечеринок, где причудливо перемешивались художники, музыканты, поэты и просто все остальные. Жизнь крутилась эдаким цветастым супом, и уже было не понять, что туда положили нарочно, а что угодило по недосмотру повара. Там же, в виде какой-нибудь кучерявой брокколи, плавала и я... И вот - танцы-шманцы-обжи-манцы - вдрут как-то вспыхнуло. Сева - породистый брюнет с пронзительными голубыми глазами. Все по нему с ума сходили. Гаккель вообще не очень горячий человек, женщины в его жизни занимали предпоследнее место. Весь в музыке. Но как за ним увивались девчонки, даже описать не могу! Как мотыльки! Мне и в голову не могло прийти, что я стану первой. А стала ведь...

С лидером "Аквариума" отношения у меня сложились сразу странно и двусмысленно. Из-за Севки, между прочим. Группа репетировала по двенадцать часов в сутки. И больше времени муж, конечно, проводил там. Что меня, как можно догадаться, устраивало слабо. Пыталась скандалить. Жили мы у родных Севы, которые восприняли меня без особого восторга. Маму я в принципе раздражала плюс братец его криминальный... Словом, посиди целый день одна в откровенно враждебной среде - не так занервничаешь. А я, что греха таить, была очень подвержена депрессивным настроениям. Наверное, это все последствия приема наркотиков. Грусть-тоска, бывало, заканчивалась вызовом "скорой": и сердечко билось неровно, и в обмороки падала. Севку это раздражало. Он вообще не верил, что можно так сильно переживать.

Бориса я тогда сильно недолюбливала. Причем взаимно. Мне даже песню на этой почве посвятили. "Если б ты была сахар, клянусь, я вызвал бы дождь... Нам всем будет лучше, когда ты уйдёшь" ... Помните?

- "Аквариум" твой - сплошное бездарство и совдепия! - От обиды орала я Севке дома.

Кстати, я действительно творчеством "Аквариума" не увлекалась, слушала в основном западные группы.

И вот день рождения Майка Науменко. Пили, помню, чуть ли не чистый спирт. Молодой организм позволял квасить на полную катушку. Снова танцы-шманцы. А я, вероятно, привлекаю мужчин, когда близко нахожусь, - включая даже тех, кто симпатизировать и не собирался совсем. Притяжение от сближения. Пригласил потанцевать меня практически враг №1 и... флюиды! Да что там! Просто током обоих долбило! Боря тогда был женат на Наталье, которую он в свое время увел у басиста "Аквариума" Миши Файнштейна.

Через некоторое время, не выдержав семейной осады, мы с Гаккелем решаем уехать в съемную комнату на улице Кораблестроителей. Перебрались в коммуналку, а вместе с нами и... Гребенщиков. Не помню уже, то ли жена его выгнала, то ли он сам от нее ушел. Они то ссорились, то мирились, короче, сходились-расходились. Дочке его Алиске годика три исполнилось, маленькая совсем. Ну тусоваться ж где-то надо, а Гаккель друга не бросит... И вот зажили втроем. Мы с Севкой - на диване, а Гребенщиков - рядом на полу. Как большая красивая очень породистая собака. Про вспыхнувшую между нами искру вроде забыли, как и про недавнюю нелюбовь. Мораторий. Лето в самом разгаре. Я брала свой приемник и уходила на залив загорать, благо вода тогда была еще приличная и сам пляж в двух шагах. А длинными вечерами распахивала окно, и с залива приносило свежий соленый ветерок. Жить я всегда любила высоко. Та наша комнатка располагалась в мансарде. И вот однажды, когда Гаккель спал сном младенца, Боря позвал меня на крышу искать звезду. Белая ночь, залив в городских огнях - красота... И действительно, даже на матовом сумеречном небе самые яркие звезды все равно видны. Ну и досмотрелась я.

"А в небе голубом горит одна звезда, она твоя, о ангел мой, она твоя всегда..." Шарм БГ ведь настолько велик, что долгое время многие считали, будто эту песню написал он. На самом же деле существует несколько версий. По одной - музыка принадлежит Франческо да Милана, а слова - Анри Волохонскому. Боря просто сложил это вместе. Надо заметить, безусловно удачно сложил и исполнил. Но кто бы, в общем, говорил. Сама попала под магию БГ, и крепко... За любовь на крыше под редкими звездами белых ночей в нескольких метрах от мирно посапывающего мужа сейчас ужасно стыдно. А тогда я просто голову потеряла. Любовь на крыше повторялась не раз и не два. И превратилась в наш формат, потребность.

Где бы мы с Севкой ни жили потом, Боря как хвостик ездил за нами. Потом по линии родни Гаккеля возникла какая-то бабушкина квартира, я только начала наводить там порядок с уютом. И вот мою пол, мурлыкаю какую-то песенку, вдруг поднимаю глаза и вижу - вжавшись в стену Боря стоит. "Ты чего тут?" - спрашиваю. "Так"... В конце концов даже такой тугодум, как Гаккель, догадался, что между женой и гуру что-то происходит. Никаких разборок, скандалов и так далее. Сева всегда любил БГ, а уж больше, чем меня, - это точно. Поэтому муж просто отошел в сторону.

Так я продолжила традицию жен, отбитых у собственных музыкантов. Хотя слово "отбил" тут все-таки не подходит. Наталья от Мишки ушла вроде без лишней крови, потом - я, и, забегая вперед, последняя жена Гребенщикова Ира Титова покинула басиста "Аквариума" Сашку... Борька просто феномен по этой части! Вероятно, настолько в творчестве, что времени посмотреть по сторонам не хватает, а мы все время были перед глазами. Автоматически то есть все происходило.

Итак, началась у нас с БГ любовь, год проболтались по друзьям-знакомым, а с 1981-го стали жить вместе. Мне дали комнатку от отдела образования, потому как я устроилась убирать 222-ю городскую школу. Вот в этой комнатке я была счастлива так, как никогда больше...

Боря в совершенстве владеет английским. Он, как мне кажется, многие идеи для своего творчества почерпнул из недоступного народу СССР по причине отсутствия перевода англоязычного фэнтэзи. Книги ему привозили студенты-англичане. И вот Гребенщиков читал мне вслух на ночь про Мерлина, Короля Артура и прочих рыцарей, переводил, что называется, с листа. Незабываемые минуты. Сейчас сказала - и плакать хочется. Разве можно было не влюбиться?

В каждый мой день рождения Боря раскладывал на столике много подарков. Не один и не два, а обязательно много. Очень любил привозить что-то на память из поездок. От бусиков до просто интересных камушков. Из Киева однажды прислал настоящий киевский торт. Огромный вкуснейший торт и настоящие французские духи Chanel № 19. С тех пор люблю этот аромат. Жаль, купить в магазине не могу, а там, где могу, нет настоящих.

...Можете сколько угодно смеяться, но я долго верила в то, что в жизни Бориса я единственная женщина. А мы с девочками каждую неделю ходили в баню в Фонарном. Традиция у нас такая была. И вот Галя-бурятка, подруга Миши Файнштейна, однажды завела разговор про мужиков-гадов. Мол, все они на одну колодку. "Да нет, все разные, - возразила я, - Гребенщиков же налево не бегает". "Ты совсем дурочка, что ли?" - искренне удивилась та. Оказалось, что романов у моего благоверного было так много, что никто не сомневался - я в курсе, спрятать такое количество шашней просто нереально. "Ну только не говори, что ни про Москву не знаешь, ни про гастроли"... Затрясло меня так, что даже домываться не стала, не смогла. Как в лихорадке натянула одежду и побежала домой.

Борька только из Тбилиси приехал. Сидит, как шах персидский, в ворохе подарков: вино грузинское, бусики-безделушки, фрукты. Я ему в лоб и врезала: "Говори, гад, было? На гастролях было? В Москве бабу завел?!" Отпираться Борис не стал: "Гад я, согласен". - "Ты в третьей степени гад, потому что постоянно говоришь, что любишь, песни такие чудесные посвящаешь, а сам..." Я много тогда что говорила в горячке. Борис рухнул на колени, в глазах слезы. "Прости, Лю", - говорит. Плохо мне было настолько, что руки сводило судорогой, состояние - вот-вот в обморок хлопнусь. Верила-верила, а тут - на тебе! "Постарайся успокоиться", - уговаривает, и грузинского вина в бокал льет для анестезии. Когда бутылка подходила к концу, захотелось поверить в обещания. На какое-то время тему измен мы закрыли.

Попивать я начала как раз, когда выяснилось про Борькино кобелинство. Благо дома алкоголь не переводился. Все время у нас тусил народ, который тащил сетками, сумками, чемоданами. От спирта до французского коньяка. Какой-то западный артист, уже не помню имени, все сальто на сцене крутил... пришел к нам с канистрой виски. Что потом творилось в доме с утра, и вспомнить страшно! Кто под столом, кто в ванной спит. Кто эти люди и где мои вещи? Незаселенных комнат было полно, и туда проникали всевозможные жильцы - Борькины гости. И пили, пили... Но все-таки пока я еще не знала, что такое запой.

Первого нашего с Борей ребенка я потеряла в 1983 году. БГ тогда сотрудничал с цыганской певицей Пономаревой. И мне казалось, что Валентина на Гребенщикова глаз положила. Вот с ней поделилась, что, мол, в интересном положении, а через две недели - выкидыш. Как сглазили. Хотя не факт, конечно, мне от ревности тогда много чего мерещилось. Но когда забеременела во второй раз, помалкивала до последнего. Только мужу сказала: "Хочу сына". - "Ну, хочешь - роди",- и он ведь всегда так, лишь бы переложить на кого-то! Его стезя - музыка, а уж никак не дети и уж точно не жены.

Моей беременности было месяца четыре, когда мы втроем - я, Боря и Ирка Титова - поехали отдыхать в Коктебель. Там-то у них все и началось, наверное.

Это я уже впоследствии догадалась. Вспомнила все многозначительные переглядывания да перешептывания. А чего не начаться?.. Жена вся в беременности. Я очень любила мужа тогда, да и сейчас тепло к нему отношусь, но кобель Гребенщиков первосортный. Ни одну бабу более-менее мимо себя не пропустит. Говорят, какая-то даже бородатая была! Короче, все, что движется, то и нравится. И это натура. Может он так идеи для творчества черпает? Не знаю.

И вот однажды возвращается муж из Америки. Как всегда, ворох подарков. Вещей он обычно привозил много, в нашем голодраном государстве ведь совершенно нечего было надеть! Разбираем сумки и вижу, что один пакетик откладывает в сторону. "А там что, Боря?"

- "Ерунда. Сашка Титов для своей Иры передал". Я все поняла. Мотыляло его от меня к ней несколько лет. То он клялся и божился, что дороже меня нет никого, то снова кто-то из знакомых мне сообщал: "А ты знаешь, что Борька твой возит Ирку Титову на квартиру к своей маме"? Или: "У Витьки Тихомирова спроси, зачем он им даст ключи от своей мастерской".

Глебу было полтора года. Первое лето я гуляла с ним в Михайловском саду. На второе уже надо было бы вывозить на дачу. А некуда, нет дачи-то. Митьки как раз оформляли на Валдае турбазу и говорят: "Там красота несусветная! Езжайте в Ящерово, домик за копейки снять можно". И мы с подругой, у которой тоже дочка маленькая, поехали в Ящерово.

Первое, что бросилось в глаза, - это бывший сельский клуб, который как раз намеревались разобрать на дрова. Запустение, конечно, редкостное. Разруха, можно сказать. Но гостиная громадная: хочешь - охотничий зал делай, хочешь - концерты устраивай. Стены крепкие. И потом, там Пети Мамонова родня, Олег Майстров, его сводный брат по матери, живет в бане, под старца-травника косит. Два дома спалили, один поставили. Сережка из "Коррозии металла". Свои люди все. Начала наводить справки. Оказалось, бывший клуб строили монахи Иверского монастыря. Значит, энергетика сильная. Да и потом, на валдайских холмах красота-то какая! А озеро! Воду пить можно... тогда еще было. Сейчас, когда построили резиденцию президента неподалеку, а вокруг заселились генералы, я б не стала. Но не суть.

Тогда загорелась я дом этот к жизни вернуть. Вот просто потребность была! Борька как раз заработал неплохо. Приехал в Ящерово. Я как кошка прилипла: "Давай купим, а?" "Конечно, давай, хорошо тут", - говорит. Ремонтировать начала. Как воздуха свежего глотнула! Жалко, закончить не успела. Борис ушел, денег не стало. От нищеты питерское жилье сдала, сама на Валдае зимовала. Деревня пьющая, конечно. Да и дружба с Майстровым - это отдельная песня. Бухали мы с ним по-черному, крепко, до забытья. Мы вообще как брат и сестра, родились в один месяц в одном году. Вот и проблемы у нас, увы, сходные. Потом пытались лечиться целебными травами. Так себе получилось... Зимой еще холодно очень. Дрова надо покупать, а денег нет. Да и здание большое, не протопишь, сквозняки гуляют, аж воют. Однажды проснулась, а руки, как у покойницы, синие. Полетела кодироваться. Олега уговаривала за компанию тоже... Но тот непрошибаем. "Буду пить, - говорит, - пока матушка сыра земля не заберет". Судьба, видно, его такая. Но это я забежала далеко вперед.

Мне докладывали, что Титова от нервов побрилась наголо. Так переживала, что Борис определиться не может и от меня не уходит. А я решила: ну и черт с ними. Пусть. Сопротивляться не хотелось. Не знаю, почему. Может, потому что вешаться на мужика всегда было не в моих правилах. Или я очень ясно чувствовала, что Титова костьми ляжет в битве за своего БГ. Тут такие дела ведь творились... Колдуны из Владивостока прямо на дом приезжали. "Отстань, - говорят, - от него. А то хуже будет!" Страшные люди с гнилыми зубами. Я, кстати, до их прихода человеком была по части мистики достаточно тверезым. А тут по лестнице натурально тяжело ходить стало: воздуха не хватает, будто не домой, а в гору лезешь. Мне потом объяснили, что это называется "поставить блоки". Подруга из Москвы приехала, Оля Железнякова, послушала про мои жути - и сразу в церковь меня потащила.

Так и жили вплоть до 1989 года. Я переехала на Литейный. Борька год тусил в Штатах, работал, писал песни. Периодически интересовался, как наши питерские дела, новое жилье, мы с Губкиным. На самом деле то, что Ирка Титова поехала к нему и тоже жила в Америке, не обсуждал разве что самый ленивый. Ладно, думаю, вернется - поглядим. Вернулся. Как обычно - подарки, рассказы. Из нового разве что фотографии, где он с Титовой запечатлелся. Показывает, а сам, как кот, на мою реакцию смотрит. Намекает, что есть я, жена, и он приехал домой, но параллельно будет существовать и Ира.

Естественно, отметить Борькино возвращение налетела толпа народа у нас по-другому не бывает. Сидим, пьём, радуемся. И все время звонки, звонки... А телефон спаренный. Подняла я параллельную трубку, а там Ирка переживает, поставил он меня в известность или нет. Говорит, что комнату и сына оставит на мужа, а им с Борькой шевелиться надо, жилье в Питере подыскивать. Тут уж я не выдержала: "Бо, как жить-то будем?" "Как скажешь, так и будем", - говорит и голову повесил. "Знаешь, любимый, если уж так велика твоя любовь, уматывай, но никаких Ир я терпеть не стану!" Иду через несколько минут мимо детской, а он там на полу плачет... "Борька, Борька, что ж ты делаешь?" А он сидит и, как сомнамбула, повторяет: "Я тебя люблю. И се люблю". И еще похлеще: мол, звезды говорят, что они с Титовой вместе быть должны.

Ну раз уж и звезды... Против звезд я попереть не могу. Это ж космос!

Борька ушел, я провалилась в самую настоящую депрессию, запила по-черному. Слишком неутешительным получился итог. Мужа нет, работы - тоже, образование ограничилось школой. Некуда идти, понимаете? Совсем некуда. Мазня моя давно никому не интересна. Много лет я потратила на то, что была просто женой, помощницей и прочая, и прочая. Борька никогда не говорил, что неплохо было бы мне чем-то заняться, состояться... Его очень устраивало, что дома постирано-приготовлено. Таланту ведь нужна обслуга. А потом обслугу просто меняют.

Глеб жил по трем домам - здесь со мной, у Борьки на Невском проспекте и у бабушки на улице Марата. Мне кажется, такая кочевая жизнь сына устраивала. По крайней мере, не могу вспомнить, чтобы он как-то расстраивался по этому поводу. Бабушка наша внука больше, чем сына, любила. Она - большой молодец. Когда видела, что я не в форме, Глеба к себе забирала. Жаль, только в художественную школу я его так и не записала, Людмила Харитоновна против была. Хотела, чтоб Глеб военным стал. А ведь так талантливо из пластилина лепил! В итоге, конечно, всем сестрам по серьгам досталось, сын в большей мере - продукт ее воспитания, а не моего. Впрочем, может, оно и к лучшему.

То, что расскажу дальше, наверное, кого-то шокирует. Но из песни слова не выкинешь, что было, то было. Пила я, квартира моя в проходной двор превратилась. Одна оставаться не могла, физически не переносила. Поэтому одни приятели-собутыльники сменяли других, лишь бы был кто-то рядом. Парень этот еще подлил масла в огонь... Сосед по прошлой коммуналке, на 14 лет меня моложе. Он помогал перевозить вещи, и раз Борька меня бросил... Короче, хороший мальчик был поначалу, услужливый очень, и однажды я ему предложила: "Живи тут". Поселился с Глебом в комнате, а потом уж со мной. А почему бы и нет?.. Пить тут уже начал. Хотя, может, и раньше пил, да я не видела... Но вроде полбеды, беда началась, когда руки распустил. Бил меня до черноты ремнем солдатским с пряжкой квадратной по поводу и без повода. Больше него я только собаку породы доберман боялась. Как напьется, так и начинает добермана своего на меня натравливать. Веселье такое... Однажды псина, подбадриваемая хозяином, таки кинулась. Вырвала кусок из моей руки... Зашили. Чтобы не так бросался в глаза уродливый шрам, татуировку сделала. Я ж буддистка. Давным-давно Оле Нидал посвятил, когда приезжал в рок-клуб. Как лама имел право. А мне дзен-буддизм всегда был близок по духу. Вот наколола мантры. Один кришнаит сказал, если мантры нанесены на кожу, большую защиту дают. В общем, мне не помешает.

Происшествие с собакой значительно облегчило процесс избавления от мальчика-мучителя. Испугался ответственности и без лишних телодвижений растворился в воздухе вместе со своим доберманом. А я решила покончить с собой. На самом деле попыток было несколько... Однажды напилась со вшитой "торпедой". Но организм победил мое малодушное намерение и выстоял. Через два месяца запоя, который я на радостях организовала, позвонила старому другу: "Помоги, Володя!" Приехал, схватил в охапку - и в Сестрорецк, в больницу. Отрихтовали меня за несколько недель прилично, на ноги поставили. Вышла как новенькая. Жалко, продержалась недолго...

На самом деле дико жаль растраченного "в градусах" здоровья, времени, потерянного безвозвратно. Пробовала смываться в Ящерово. А там Олежка Майстров. Но про него я тоже уже рассказывала... От безнадеги хотела наглотаться таблеток, но господь снова уйти не дал. Велел жить и мучиться.

Деньги на пропой мне и Борис, и Ирка давали. А куда им деваться, если я прихожу? Он видел, что я пропадаю. Слепой бы увидел! Но отнесся индифферентно. Даже если человек помрет, Гребенщиков не сильно переживает, считает, что все в этой жизни для чего-то нужно. Философия у него такая, поэтому и на похороны никогда не ходит.

С Иркой он уже двадцать лет вместе. Хотя я не думаю, что сильно изменился. Видно, у нее получилось воспринимать Борю таким, каким он является, и смириться. У меня не вышло. Случается, промелькнет крамольная мысль: мол, может, и мне надо было не выгонять мужа, а просто научиться закрывать глаза на какие-то вещи? Хотя нет! Не смогла бы. Оглядываюсь, и кажется, что жизнь как во сне прошла. Стремительно как-то... Внучке уже десять лет, а я Алисочку всего и видела раза два. Глеб с той девушкой как-то быстро сошелся и так же стремительно разбежался. Хотя... Ей 15, ему 17, что тут может быть серьезного? Зато внучка вот у нас с БГ есть!

С Гаккелем мы иногда пересекаемся. У нас ровные хорошие отношения. Заступился, когда журналисты с телевидения меня нарочно водкой накачали, чтобы снимать в наиболее отвратительном виде. Я плакала, когда ту съемку смотрела. За что они меня так? Человек ведь зависим. Стоит ли его унижать больше, чем он уже сам себя унизил? Севка же большой молодец! Всем им сказал, что думает, да так, что языки поприкусывали. Хотя человек он все-таки тяжелый, мне с ним сложно жилось. А с Борькой легко! Есть в нем магнетизм. Если задуваться, ведь все тетки, включая меня, шли к нему от мужей как на звуки дудочки, а мужики под действием этой дудочки отпускали... Не могу это объяснить! Но то, что Гребенщиков чрезвычайно одарен, - факт. Он и картины раньше писал! Небесные такие, а-ля Магритт...

Время, которое мы провели вместе, было хорошим временем. Ведь любовь была... За сына благодарна, он замечательный. Глеб, кстати, у отца сейчас работает. Прошлой осенью Борис мне с ним билеты на концерт прислал. И вот ведь парадокс! Со временем мне начало нравится все, что играет "Аквариум"! Что-то близкое и очень понятное для меня есть в этой музыке, если не сказать - родное. Так что на концертах бываю регулярно и с удовольствием. А вот Ирку ни разу не видела. Странно, да?

В этот раз БГ пел в КЗ "Аврора". Я сидела в вип-ложе на диванчике. Красота! Официанты коньячок приносили... А родственник, который мне составил компанию, все под локоть меня толкал: "Глянь, как Борька сейчас сюда посмотрел. Сто процентов про тебя песня! Я это чувствую".

Многие наши знакомые, Митьки те же, говорят, что когда Гребенщиков жил со мной, у него был расцвет, он написал лучшие свои вещи. Приятно. Может, в этом и был главный космический смысл нашего союза? Да и в душу обоим много что запало. Одно точно: жалеть не о чем.