Собственно говоря, он ничего против людей не имел. Это они против него. И ни одного него. Против всего его рода-племени…
Сруб бревенчатый добротный, подворье, хлев, амбар, живность всяческая, землица… Бабка с дедкой крепко на земле сидели. По вечерам сидели. Зимой. А всё остальное время работали. Работали, работали, работали, работали, а потом перестали и померли. Ребята из продотряда пришли с винтовками. Сказали, что неправильно они работают. Что, мол, кулаки. Чешутся. И раскулачили…
Мать с семерыми детишками, мал мала меньше, по миру пошла, а отца на месте расстреляли. Ребята из продотряда. Отец сопротивление оказал. Несознательный. Вот и расстреляли. А дед с бабкой сами…
Он из самых малых самым был. Был, был, был, был и октябрёнком стал. Потом пионером, потом комсомольцем, коммунистом. А потом беспартийным. Ребята из продотряда вернулись и все его сбережения либерализовали. Отпустили, стало быть. Цены, стало быть, отпустили, а сбережения опустили…
Но он не помер. Все остальные померли. Дети, внуки. Кого постреляли, кто с голодухи…
Он на пенсию к тому времени жил. Сохранился. Зачах, иссох, зубы выпали, голова облысела, на ногу припадать стал… но жив живёхонек. А куда он денется. Ведь жить-то надо!
Когда "всё можно" разрешили многие пацаны в рэкет ушли. Девки в "досуг". Неформалы "Мальборо" фурами повезли, интеллигенция - тряпки-шмотки ручной кладью, номенклатура - вагонами добро народное. Народ в электорат подался, а кто не у дел оказался, те бомжами устроились. Лишь одна чиновничья прослойка не дёргалась. Да и зачем им? У них всё схвачено. Навеки… Ну и ладненько. Каждому своё. Вот только работать некому. Все лёгких денег хотят. А на всех разве напасёшься?
"Сексопыльная бабёнка! - выдал Триминатор Фёдорович в окружающий эфир открытым текстом и брезгливо проводил взглядом нагло движущийся субъект в нужном ей направлении. - Пивко посасывает! Да с её губищами отсасывать надо. Бесплатно!"
Редко снующие прохожие безразлично шмыгали туда-сюда, не обращая внимания ни на правдолюбца, ни на случайно подвергшийся правде-матке субъект. Следующими были бездомный шелудивый пёс и мимолётная пичуга. Выдав и им полагающуюся порцию правды, Триминатор Фёдорович наконец-то добрался до постоянного рабочего места, расстелил коврик, поджал левую ногу, протянул правую руку и запричитал…
Никто его не заставлял. Он сам. Работал. Работал, работал. Работал, работал… Трудоголик. В смысле и трудненько, и голенько, но он всё работал и работал.
Как-то во время работы пригрезился ему принц на белом коне под парусом алым. Прискакал и говорит:
Хватит работать. Поскакали со мной по принцессам.
В смысле по бабам? - сразу не ухватил он.
Угу… - как-то недвусмысленно гугукнул принц и посмотрел на него, как на идиота.
А работать, кто будет? - удивился он и ответил тем же, в смысле посмотрел.
Принц перемаргиваться не стал. Вскочил на белую лошадь, раздул алые паруса и был таков. И он не занервничал особо. Продолжал работать. Работал, работал. Работал, работал… Ведь надо же кому-то работать? А тут случилось… Он под градусом был. 38,5. Температура. И Совесть. С угрызением, мол, все на работу пошли, а он тут валяется с Температурой. Долго бы он ещё с ней валялся (видать понравилось), но протрезвел на 1,50. Да и Совесть во время вернулась… с рынка. С двумя тяжёлыми сумками угрызений. Вернулась, своим ключом дверь отперла и заговорила: "Далась тебе эта Температура? Мало ли порядочных женщин на свете? Иди работай!" Стыдно ему стало. Сбил он Температуру… одним ударом. С ног сбил (в смысле небрежно оттолкнул), и ушёл. На работу. Работал, работал. Работал, работал… и Совесть умерла, не побыв бабушкой.
Интересный он человек. И не глупый. А главное к своим тридцати годам понял суть отношений между людьми. Экономических, политических, социальных, сексуальных… Даже умел безошибочно определить мотивацию того или иного поступка граждан или гражданок, тех или иных. Но это умом. А сердцу не прикажешь. Он ещё чувствовал. Чувствовал ответственность за порученное дело, чувствовал долг…
Он весь в долгах был. Долг перед Родиной, перед родителями, супружеский долг, религиозный, производственный… Из сил выбивался, пытаясь долги раздать. Тщетно. Они, подлые, не уменьшались, а всё больше и больше накапливались, выжимая последние силы. Но он не сдавался. Тужился. Тужился, тужился. Тужился, тужился и в конце отмеренной жизни, как и все его сограждане и согражданки, в яму попал. В долговую…