Доброго времени суток, Уважаемый читатель! Так сложилось, что поэтов в этом мире больше чем писателей прозы. Сегодня предлагаю вашему вниманию рассказ Виталия Еселевского

Ночью из зоопарка сбежали все звери. Ну – почти все… Черепах вернули на место – те к утру только до ворот доползли. Об этом с утра талдычили везде. Мол, какие-то придурки забрались спьяну в этот самый зоопарк и пооткрывали решётки, двери и вольеры, не забыв, между прочим, предварительно связать сторожа. Его-то как раз умудрились ещё и запереть – для того, наверное, чтоб тигры не сожрали. Да и не обязательно тигры – на сторожа-то всяко нехилая куча хищников клыки точила. И когти. А будь у них возможность, они б ещё огнестрельным оружием запаслись. Но об этом как-то не хотелось думать, поскольку служба спасения к вечеру обнаружила лишь треть зверюшек, да и то – самой опасной из отловленных была видавшая лучшие времена рысь, которую “застукали” в обществе мирно играющего с ней ребёнка лет пяти. Судя по всему, она его есть и не собиралась, более того, позволяла себя тискать, гладить и трепать, но взрослые дяди в зелёном камуфляже (явно не по сезону) рассудили, что рысь, как и спички, детям не игрушка, и реквизировали оную тварь у ревущего ребёнка, посоветовав почаще заходить в зоопарк, если уж эта “киска” ему так понравилась.
В общем, не считая вполне безобидных существ типа ёжиков (уж эти бедолаги наверняка погибли под колёсами какого-нибудь самосвала), на свободе разгуливало ещё много весёлой живности: парочка медведей (медведь зимой – штука опасная, из-за острого дефицита малины может ненароком с голодухи и на гомо сапиенс накинуться), три-четыре разномастных волка, несколько диких собачек (эти в гневе пострашнее волков будут), и самое ужасное – лев (один, слава Богу) и два тигра. Тигры, говорят, уссурийские. А не всё ли равно, какие? Интересоваться породой того, кто тебя поедает, может лишь замшелый аристократишко, являющийся потомственным дворянином, ведущим свою родословную от славных предков, которые этим самым тиграм голыми руками пасти рвали забавы ради. Короче, аристократ – не аристократ, а сиди-ка ты лучше дома, попивай шампанское и незнакомых животных в квартиру не пускай, ежели жить ещё не надоело.
А Ваня ехал в автобусе. Домой. С работы. Так уж получилось. Не сказать, что Ваня был отчаянным парнем и ничего на свете не боялся. Более того – многого боялся. И пуще всего – своего шефа, который, не будучи совсем уж зверем, тем не менее мог за обычное опоздание турнуть с работы без выходного пособия и мало-мальски приличной характеристики. Не говоря уж о совсем неслыханном деле – прогуле по такой неуважительной причине, как массовый побег изголодавшихся животных из мест, к сожалению, не столь отдалённых. Шефу-то что – он на собственном “джипаке” гоняет – тут и Годзилла в принципе не страшна, если, конечно, вовремя газу поддать. А то, что Ваня ежедневно в общественном транспорте трясётся, босса мало трогает. Впрочем, с какой это стати шефа такие проблемы волновать должны? У него и своих хватает. Да и не один Ваня “героем” оказался: несмотря на опасность нежелательных приключений, народ, как ни в чём не бывало, с утра повалил на заводы, в конторы, офисы и прочие места отсидки. Даже алкоголиков у ларьков и бомжей на Центральном рынке не поубавилось – город жил обычной жизнью, не забывая, однако, что, может, в этот самый момент какой-нибудь наш меньший братец по разуму аппетитно хрустит своим старшим (опять же – по разуму) родственником, совершенно презрев лозунг, которым в своё время хиппующий Маугли морочил головы обитателям джунглей.
Вообще, забыть бы обо всех неприятностях, включая сие происшествие, и побыстрее б до дома добраться, и даже не потому, что загрызть могут, а потому, что самому есть хочется. А эти бабки, сидящие напротив, всё о том же… Версии строят, кто же этакую пакость учинил. “Наверняка, говорят, эти “новые русские”, им-то чаво – денег полно, вот они с жиру-то и бесятся. Эх, управы на них нетути, на болванов этих бритоголовых. Всю страну, понимаешь, разворовали, честным людям от них житья нет, дак они ещё и за животных принялись. А всё демократы – народ распустили, Россию продали, сплошное ворьё на ворье, и Чубайс энтот ихний с Березовским – главные воры…”
Нет, у Вани уши от таких разговоров уже давно не вянут – привык. Сначала, понятное дело, бесило. Но за пять лет перестаёшь обращать внимание на подобную ерунду. А иногда даже интересно послушать, чего там эти бабаньки судачат – прикола ради. Только б, заслушавшись, остановку свою не пропустить… Во-во, чуть не пропустил!
Автобус, виляя осевшей задницей, тронулся далее, оставив Ваню один на один с редко падающими снежинками и тропинкой, ведущей от остановки к жилмассиву по высоким, в полчеловека, сугробам. Вроде бы и идти-то минут пятнадцать, а кажется: светящиеся окна домов – так далеко… Жена дома наверняка переживает. А как же иначе? Им с Мариной по возрасту положено еще молодоженами называться, а в такой период жизни супруги, прости Господи, любят друг друга, нарадоваться совместной жизни не могут и, бывалым на потеху, с нетерпением ждут друг друга с работы домой. Вообще-то ждёт только Марина. Ни разу не случалось, чтобы Ваня вернулся раньше её. Ещё бы – школа, где Марина биологию преподаёт, в двух шагах от дома. Конечно, возвращаться домой позднее жены весьма выгодно: тут тебе и ужин готовый (не разогретый, заметьте, а свежеприготовленный!), и порядок во всей квартире, и сама Марина – красивая, радостная… Тоска-а-а-а!!! Но – сам хотел. Так что – не стони. Ведь счастлив? Да вроде бы…
А тропинка так причудливо виляет… Оступился, чертыхнувшись. И услышал сзади:
- Не упади, Величество!
Эпическая сила! Во галюны в конце рабочего дня! Так его называла только… Сто-о-оп… Спокойно. Чего с усталости и взвинченных нервишек не померещится… Да конечно, померещилось! В конце концов – чего не может быть, того и быть не может… Или оглянуться? Страшновато, блин… Ну всё это нафиг, скорее домой!..
- Что, уже и поздороваться не хочешь? Зазнался, да?
Стал. Ме-е-едленно повернулся. Опачки… Она. Насмешливо прищуренные серые глаза. Недлинные светлые волосы – шапки отродясь не носила, даже зимой. Полуулыбка, от которой когда-то сходил с ума… Когда-то?
Сказал хмуро:
- Привет. С каких это ты вдруг объявилась?
- Соскучилась.
Ага. Скучал снеговик по лету…
- Да ну…
- Ну да.
Напугала, ещё и дразнится.
- С чего бы это?
- Что, я уже и соскучиться не могу?
Тут Ване стало смешно:
- Ха, это чтобы Анита по кому-то соскучилась?
Она, кажется, малость надулась:
- А ты обо мне всё также плохо думаешь?
- Вот веришь-нет, я о тебе давным-давно никак не думаю, – попытался уколоть Иван.
- Врёшь.
- Я?!?!?!
- Ах, ну да, простите, ваше Величество, это же я всё время вру…
- Я этого не говорил.
Анита посмотрела на него. Интересно так посмотрела. Ваня поёжился и попытался отшутиться:
- Ну, в смысле – сегодня не говорил.
Анита продолжала осмотр Ивана. С макушки до пяток. Рентгеновским взглядом. Иван, совсем уже стушевавшись, сказал:
- И чего это мы тут стоим? Прогуляться, может? – И направился было к остановке.
Анита усмехнулась:
- Тебе в другую сторону, забыл? Не бойся ты, не пойду я к тебе домой. Зачем Марину смущать, верно? Кстати, как она?
- Нормально.
- А у тебя как дела?
- Вполне.
- Значит, всё хорошо?
Они всё-таки направились к дому.
- Лучше не бывает.
- Я рада за тебя.
- А уж как я рад…
- Вот и я смотрю: радости – полные штаны.
Ваня на секунду остановился:
- Ты поиздеваться надо мной явилась?
- Нет. Честно.
- А зачем?
- Я уже сказала.
На международных соревнованиях по спокойствию (если б таковые проводились) Ваня имел бы все шансы стать абсолютным чемпионом. Он почти никогда не нервничал, не злился, был абсолютно неазартен. То есть совершенно неэмоциональный человек. Но даже у Ахиллеса, говорят, была своя пятка. Ваниной “пяткой” была Анита. Вот и сейчас он начал потихоньку закипать. Как чайник на медленном огне.
- Насколько я понял – на меня посмотреть. Ну, посмотрела и что скажешь?
- Смешной ты.
- Ты от ответа не увиливай! Ты мне прямо скажи – чо те надо?!
- Величество, не сердись, тебе не идёт…
- И не называй меня Величеством! Выдумала тоже кликуху!..
- Ну извини, – в голосе Аниты появился легкий намёк на возмущение (Вот уж действительно – непробиваемая! “Мисс Невозмутимость”, мать-перемать!). – Не я это выдумала. Если помнишь, когда мы знакомились, я спросила, как тебя называть. Что ты ответил? “Можете по-домашнему – «ваше Величество»”. Помнишь?
- Когда это было… – буркнул Ваня.
- Не так давно. Вот только не говори, что ты всё забыл.
- Ладно, не скажу.
- А так бы сказал? – насмешка в голосе Аниты Ваню уже добивала.
- Слушай, я опять готов наговорить тебе кучу гадостей. Ты этого хочешь?
- Тебе не холодно?
- Ещё как. Давай уже разойдёмся? – Ваня с этакой наигранной надеждой в глазах взглянул на Аниту.
- Что ж так? Ты не хочешь меня видеть?
- Нет, не хочу. А даже если захочу – какие проблемы? Фотография твоя у меня есть. Из тех самых. Из “модельных”.
Анита засмеялась:
- Да-да… Отстойные были фотки…
- Я так же думаю. Поэтому твою фотку я уже давно не видел. Может, и потерял…
Анита внезапно оборвала смех:
- И кто же из нас двоих всё время врёт?
- Тот, кто всегда врал.
- А не кажется ли тебе, что мы оба обманывали? И не столько друг друга, сколько самих себя?
Ваня, кажется, вполне серьёзно удивился:
- С чего это ты взяла? Что, я тебя когда-то обманывал? Можешь вспомнить хотя бы один случай?
- Легко. Когда мы виделись с тобой последний раз, ты сказал, что не любишь меня. И никогда не любил.
- И это ты считаешь неправдой?
- Ваня, так ведь до этого ты не раз говорил мне совсем противоположные вещи. Значит, когда-то ты врал. Либо когда говорил, что безумно меня любишь – твои слова, не так ли? – либо в последний раз.
Ваня устало, будто в сотый раз доказывая непутёвому ученику теорему Пифагора, ответил:
- Я говорил о том, что я действительно чувствовал в тот момент. Я был искренен. А это уже не враньё.
- А ещё ты говорил, что любви вообще нет. Что это выдумки истеричных дам.
- Ты тоже много чего говорила, Анита.
- Но ты мне никогда не верил.
- Я пытался верить! Но что толку – очередная твоя выходка, и я лишний раз убеждался, что всё – фигня! – Ваня помолчал несколько секунд. Затем посмотрел Аните в глаза.
– Я не хотел тебя ни видеть, ни слышать, ни даже думать о тебе. Первые два пункта мне выполнить удалось.
- А третий стал твоим “пунктиком”.
Они остановились рядом с Ваниным подъездом. “Странно”, – подумал Ваня, - “а куда все подевались? Вечер, конечно, темно уже, но всё равно – как-то уж слишком пусто на улице…”
- О чём задумался, Величество?
- Ни о чём. Мне домой пора. Извини, что не приглашаю – сама понимаешь…
- И даже не поцелуешь на прощанье? Ну же. Хоть в щёчку чмокни.
Ваня улыбнулся:
- Прости, Анита, но… я с нежитью не целуюсь.
- Это ты о чём? – недовольно насторожилась Анита.
И тут Ваню прорвало:
- Ты чего, за идиота меня держишь?! Ты думаешь, я ничего не знаю? Думаешь, уехала в другой город, и – всё? И о тебе якобы ни слуху, ни духу? Ты же погибла полтора года назад! В автокатастрофе! Твоя машина – всмятку, водителя КамАЗа – под суд! Что, скажешь, не так всё было? Ты же умерла мгновенно, ни секунды не мучаясь! И после этого ты через полтора года приходишь ко мне и просишь чмокнуть тебя в щёчку?!?! Да здесь, может, и призрака-то никакого нет, а я просто тронулся уже под конец дня и сам с собой последние десять минут разговариваю, а? Чего молчишь? Скажи ещё, что ты живая! Это будет твоя самая наглая ложь!
- Откуда ты узнал про аварию? – печально поинтересовалась она.
- Не всё ли равно? Знаю. Ты не выжила.
- Но я ведь перед тобой.
- Морок. Фантом. Привидение.
- И ты не боишься?
- Помнишь, я тебе уже говорил об этом? Я не боюсь привидений.
- Ах, какой пассаж!.. Действительно, чего нас бояться-то? – грустно “пошутила” Анита.
- Вот и я так думаю.
- Ну, ведь, значит, и поцеловать не испугаешься, верно?
- А смысл?
- Ваня, сейчас ты мне поверишь? – Анита опустила глаза.
- Не уверен.
- Ваня, – сбивчиво заговорила Анита, – пойми, это правда, это на самом деле так, ты прав, сейчас меня вряд ли можно назвать живой, но если ты действительно меня любишь, ты просто должен мне поверить, ты должен поверить в то, что я могу вернуться, я вернусь, я всегда буду с тобой, мы будем вместе. Я никогда не хотела тебя терять, я всегда тебя любила и … люблю, но … сам понимаешь… тебе достаточно поверить в это, а Марина… ты ведь всегда хотел быть только со мной, ты сам это говорил, а у вас с Мариной даже детей ещё нет, ты можешь уйти от неё, ты только поверь, и я вернусь…
Ваня ровным, спокойным (слишком спокойным) голосом сказал:
- Анита, милая, оттуда не возвращаются. Чудес не бывает.
- “Мечты сбываются”. Это твои слова. Это наши слова, – напомнила Анита. – Неужели забыл?
- Мало ли о чём я когда-то мечтал… Прощай, Анита.
Иван, не оглядываясь, направился к подъезду.
- Ваня!..
Дверь подъезда захлопнулась. Призрак Аниты становился всё прозрачнее – она таяла в морозном воздухе, и снежинки искрились в бледно-голубом свете единственного на всю улицу фонаря. Вскоре от неё остались лишь хрусталики замёрзших слёз. Слёз, упавших в снег, на котором явно отпечатались тигриные следы, ведущие к подъезду…

КОНЕЦ
--/11/2k - --/01/2001

ПРИМЕЧАНИЕ: Точка зрения автора может не совпадать с точкой зрения главного персонажа.

отзывы читателей