Эта история случилась со мной очень давно, лет 30-35 назад и представляется многим интересной. Возможно, она несколько необычна, и поэтому люди часто просят пересказать ее.

   Мне нужно было разведать местность в Тверском районе на предмет разработки карьера по добычи строительного песка. Совершенно не надеясь на скорую удачу и, взяв с собой запас еды на неделю, я сел за руль старенькой "победы", выданной мне в правлении на такой случай. Сомнения данного мероприятия возникали потому, что район исследований был давно известен, так как не единожды был исхожен мною с удочкой и корзинкой. Но задача была поставлена и, даже если та была более чем фантастической, в те времена не входило в норму отказываться. Честно сказать, меня меньше всего интересовал исход данного мероприятия, больше же тянула неугомонная жажда исследований и роль путешественника. Наверное, многие в детстве зачитывались книгами Федосеева и поймут меня.

   Проснулся я, как всегда, рано, солнце чуть осветило высокие перистые облака в небе и не все звезды еще потеряли свою силу. Лежа в кровати, подумалось, отправляться домой придется по дождю, от чего настроение несколько испортилось, к тому же трое суток не проходила ломота в суставах, вызванная то ли болезнью, то ли усталостью.

   Выйдя на порог избы, пришлось искренне удивиться, когда там я обнаружил сидящего на ступеньках мужичка в телогрейке.

   - Не спиться? - Спросил я.

   - Вы готовы ехать? - В свою очередь поинтересовался он.

   А я и забыл о ночном разговоре, смутился и пошел к утреннему заведению. Ругая себя за перебранное накануне, я пытался найти предлог, чтобы отказаться, но так и не нашел. Было жутко стыдно и как-то не солидно, хотя история его сейчас не выглядела столь уж заманчиво.

   Всю дорогу посматривая на своего попутчика, сомнения мои к середине дня окрепли на столько, что я смог задать давно назревший вопрос.

   - Ну что, заплутали?

   - Нет-нет, сейчас приедем, к лесу давайте.

   - Ну, к лесу, так к лесу.

   Я свернул на поле и, боясь повредить автомобиль, медленно поковылял туда, куда указывал мой странный знакомый. Накрапывал дождь, когда мы добрались до опушки. Сосед выскочил из машины и как-то подозрительно заметался у леса.

   - Что случилось? - Спросил я.

   - Ничего не пойму. Где же дорога? Неужели заросла? Не может быть. Это же было совсем недавно. - Забормотал сосед.

   - Да что случилось? Проехать же можно. - Видно мои слова прозвучали для него убедительно.

   - Ну, поехали.

   Мужичок сидел насупившись всю последующую дорогу и можно было подумать все, что угодно. Попутчик постоянно выскакивал и с недовольным видом оттаскивал в сторону преграждавшие путь ветки и прорубал в упавших деревьях дорогу. Преодолев несколько серьезных завалов, я решил двигаться до первого проблемного места и возвращаться. Здесь то все и началось. Сначала колесо угодило в вырытую, как нарочно, кем-то яму, да так, что мы едва вытащили наш автомобиль. Затем ветка ударила в ветровое стекло. Появилась трещина. Здесь я вскипел и набросился на мужика с упреками. Начал разворачиваться и угодил в старую заросшую тракторную колею. Сразу вытащить автомобиль не удалось, да еще ливанул такой дождь, что пришлось сидеть в салоне и перекусывать. Через пару часов, выйдя наружу, мы поняли, что справиться с проблемой одним не удастся, машина села на брюхо и подсунуть домкрат стало невозможно. Решили разделиться, одному идти за подмогой до ближайшего жилья, другому ждать. В багажнике лежала лопата. Я начал обдумывать, как буду откапываться.

   Тогда я еще не знал, что былая ломота в суставах и мокрая одежда приготовили для меня новую проблему - температура к вечеру подскочила, гудела голова и навалилась необычайная слабость. Я принял анальгин, запив половиной стакана водки, и не заметил, как уснул. Всю ночь хлестал дождь, завывал ветер, а мне снились кошмары и в сполохах молний чудились необычные видения.

   К утру немного распогодилось, но настроения это не прибавило. Пришла мысль, что попутчик меня бросил. Захватив рюкзак, я отправился в обратный путь. Самочувствие было ужасным. Ноги разъезжались на мокрой глине и вскоре стали плохо слушаться. Невысокая осока и старые сучки превратились в непреодолимую преграду. Куда-то исчезла колея и я шел по неизвестной мне тропе. Где я свернул, даже не заметил. Видимо, была развилка, на которую при езде никто не обратил внимания. Компаса у меня не было. Дождь зарядил с новой силой. Сколько я так прошел, не помню. Местность стала изрезаннее, появились канавы, поросшие труднопреодолимыми кустами, завалы из полусгнивших деревьев стали встречаться чаще. Переходя очередную канаву по лежащему бревну, я зацепился за сучок, поскользнулся и полетел под уклон.

   Помню только, что кто-то тащил меня по кустам и, особенно, четкий старушечий голос, все повторявший, "надорвешься старик, давай передохнем".

   Красные всполохи причудливыми тенями бегали по потолку и стенам. В темной избе было тепло, тело ныло, левая рука и нога разламывались от боли, но больше всего доставал жуткий кашель. Меня поили чем-то горьким, после чего я опять засыпал.

   Сколько я был в таком состоянии, не известно, но однажды, я проснулся. Был великолепный день. Сквозь небольшие окна пробивались солнечные лучи, которые, переплетаясь с тенями от листьев, вычерчивали на деревянном полу замысловатые картины. Сползти с печки не было никакой возможности, зацепок для ног не обнаруживалось - я же не каждый день на печках сплю, в конце концов. Запах деревянного строения кружил голову, а может это от болезни все у меня кружилось.

   Все же я умудрился спрыгнуть, отбив ступни при этом и распластавшись на полу. В этот момент вошла хозяйка и улыбнулась.

   - Ну, видно, живой, раз прыгаешь с печки, - сказала она, - давай я тебе помогу до лавки добраться. Сейчас покормим тебя и напоим по-настоящему.

   - Здравствуйте. - Только и смог я ответить.

   Так и просидел на лавке до вечера, смотря в окно, пока не вернулся хозяин.

   - День то сегодня какой хороший, как говориться, Богородица радуется. Ну повезло тебе, парень, старуха тебя из-под пня выволокла. Ничего не сломал? Болит что-нибудь? - Спросил дед.

   - Грудь немного побаливает, да вот еще левый бок ноет. - Ответил я.

   - Воспаление легких у тебя было. Мы то со старухой думали, что тебя клещ укусил. Никто ж не знал, сколько ты по лесу бродил до того, как мы тебя нашли.

   - А почему клещ то?

   - Так лес - энцефалитный. Поэтому все деревни отсюда и переселили. Уже лет 30-ть поди здесь никто не живет.

   - А как же вы?

   - Бог миловал. Нас со старухой клещ не кусает.

   - Слышал я, что есть люди, которые не ощущают укусов клопов, даже не подозревают, что те живут с ними. Но вот насчет клеща, такого я не слышал.

   - Так наши предки здесь испокон веков жили и не вымерли, вот мы и остались.

   - А как же мы сюда попали, коль лес энцефалитный?

   - Вот и мне интересно. Вдоль всего леса щиты стоят. Что вы здесь искали то?

   В двух словах я пересказал историю сбежавшего мужика. Здесь мне пришла мысль, что даже, как звать его, не спросил, вот ведь.

   - Так вас двое было? Плохо дело. - Старик переглянулся с бабкой.

   Бабка перекрестилась. Озабоченность на ее лице сменилась скорбной гримасой. И потом, возясь с печкой, все бормотала что-то себе под нос.

   - Да убежал он. Чего это вы так уж испугались? - пробормотал я.

   - Будем надеяться. Просто, у нас так не поступают. Надо будет поискать. - В свою очередь стал бормотать дед, раздеваясь и вешая телогрейку на гвоздь. Пройдя к печке, он поставил ведро с торчащими из него рыбьими хвостами.

   За разговором, ведра то я и не заметил. Меня как обожгло.

   - А откуда рыба? - Поинтересовался я.

   - Из речки.

   - А речка где?

   - Так внизу речка течет.

   Ведь смотрел в окно целый день. И в голову не пришло, что дом стоит на склоне оврага. Выбравшись из избы, я рассмотрел всю красоту места. Лиственные деревья сбегали по склону вниз до воды и круто взбегали с противоположной стороны. Овраг вытянулся узким котлованом длинною не более двух-трех сотен метров. Все водное пространство не прослеживалось, но я увидел солнечные блики сквозь листву. Меня неудержимо потянуло вниз, но слабость давала знать. Решил денек отлежаться, а потом пойти и все исследовать.

   На следующий день я прошел по склону до следующего оврага и обнаружил там воду. Ясно прослеживалось русло и, если б я заранее не знал, что это не так, можно было бы предположить наличие настоящей реки, вьющейся вдоль оврага. Вообще, таких речек полно в здешних местах. Причудливым серпантином они пробивают свои дороги по низинам и, не расширяясь в ширине по пути и не принимая видимых притоков, впадают в большие реки. Я добрался до небольшого перешейка между двумя водными объемами. Пробраться на сам перешеек мне не удалось, он порос непролазными кустами и водолюбивыми деревьями и было видно, что он возник не так уж давно. И самое удивительное, я услышал шум льющейся воды. Будто под настилом из земли и веток бежит звонкий ручей. Значит, есть соединение, возможно подземное. Хотя, может это и ключ прорывается. С нетерпением, я стал ждать следующего дня.

   Пришлось уговаривать деда сходить со мной на рыбалку и заодно порассказать о местной истории, и как давно река превратилась в проточные озера. Внизу у воды оказалась небольшая лодка, мы вместе с трудом в ней расположились. Ширина русла была не более 30-40 метров, берег сплошь порос ивняком, ольхой и другими кустами, свисающими к воде и торчащими из-под поверхности вдоль всей кромки, только у стоянки лодки сплошная поросль рвалась и крупный белый речной песок обнажал дно на мелководье. Через пару метров темнота глубины выдавала резкий свал речной бровки.

   - А какая здесь глубина? - Поинтересовался я.

   - В омуте, вон там, - указал дед в сторону расширения русла, - глубина раньше была метров 8-мь. Теперь уже меньше, затягивает поманеньку. Не было бы течения, так вода давно бы протухла от гниения листьев. Там, дальше, у конца реки на дне ее горы, листвы то. Вот и перешеек образовался из-за завала лет сто назад. Деревья упали. Сейчас там вполне твердая земля.

   - И вообще, глубоко здесь, водной травы нет.

   - Трава есть, вдоль русла, где не так глубоко. А вообще, вода здесь очень чистая и рыбу видно, как тащишь с самого дна. Там тоже трава есть, только другая, типа тины.

   Меня порадовало, что вдоль всего нашего следования до места лова, нас сопровождала игра мальков на поверхности и, вообще, река оставляла впечатление живой и рыбной. Неприятный запах прели у берега, на середине приобрел оттенок тонких лесных духов, смешавшись с множеством легко дышащихся струек неизвестных испарений.

   - Да, я тоже здесь не могу надышаться, - заметив, как я дышу, отметил дед, - места хорошие, травы по берегу целебные, поэтому и не болеем.

   От слов старика мне даже показалось, что вкус напитка, которым меня поили, когда я болел, чем-то напоминает запах воздуха.

   - Дней десять уж прошло.

   - Десять! - Ужаснулся я. - Так меня, наверное, ищут.

   - Ничего. Главное, цел остался. А кто-нибудь знает, где ты? - Поинтересовался дед.

   - Вряд ли.

   - Ну, сил наберешься, я тебя выведу к дороге. Вот и приплыли. Разматывай. Черви в банке. - Старик спустил груз на веревке и принялся разматываться.

   Я взял удочку и стал рассматривать оснастку. Таких крючков я не видел.

   - Это что, кованые? Не видел таких.

   - Хорошие крючки, не гниют.

   Леска у него была соответствующей, номера 0.5, никак не меньше.

   - Что же за рыба здесь ловится на такую леску?

   - Сейчас увидишь. Разматывай и забрасывай, нечего болтать, - дед забросил червя вдоль бровки параллельно берегу, - бросай по ту сторону.

   Я "забросился". Место было выбрано очень примечательно. С берега здесь врезалась небольшая канавка, по которой бежал ручей и я увидел, что мутный поток, будто из трубы дым, стало сносить в сторону. Значит течение здесь не мифическое, мелькнула у меня в голове мысль и, в этот момент, старик сделал подсечку и его удилище, сделанное из ивового прута выгнулось дугой.

   - Пе…е…ервая. - Радостно протянул дед.

   - Что за рыба?

   - А кто ее знает, может плотва, а может щука.

   - Эта какая же там плотва, коль так удилище выгнулось?

   - Не меньше кила. - На свой манер сказал старик.

   Я с сомнением наблюдал, как дед вывел на поверхность килограммовую плотву и, взяв леску руками, выкинул ее в лодку. На дне запрыгала рыба таких размеров, о которых я даже не слышал в банных рассказах бывалых рыбаков. Я сидел и не мог отвести глаз от рыбины.

   - Держи удильник, утащит, - вывел меня из состояния оцепенения голос старика.

   Я взглянул на улыбающееся лицо старика и чисто интуитивно схватил свой конец удочки. На другом ворочалось что-то огромное.

   - Тяни-тяни, не сломаешь, - напутствовал дед, ехидно хихикая.

   Я потянул, как мог. Удочка гнулась, как легкий пруток и я никак не мог сдвинуть рыбу с ее намеченного пути. Она шла мощно, не обращая внимание на мои "потуги".

   - Карась попался. Это он, как бык, прет. Держи, сейчас устанет. Повозиться придется.

   У меня от напряжения выступила испарина, я ощутил слабость в руках, но держал. Карась рванулся в другую сторону, потом потянул к корягам.

   - В коряги не пускай. Может помочь? - Шутливо поинтересовался дедок, - а то ты еще лодку перевернешь, пожалуй.

   - Нет, нет, я сам, я сам – С хрипом выдавилось у меня.

   Полулежа в лодке и, уперши комель удилища в живот, я старался удержать рыбу, хотя бы в том состоянии, как есть. Дедок напутственно качал голой, давая понять, что я делаю все правильно. Рыба шарахнулась под лодку, потом на чистую воду и сникла, повиснув гирей на леске. Тут она появилась на поверхности и, честно сказать, я испугался. Не зная, как взять ее, я сделал движение, схватить леску рукой.

   - Нет, нельзя, давай тяни ее ко мне, я ее за рот возьму, а то ты мне всю снасть порвешь. - Готовясь выхватить рыбу, потребовал старик.

   Так и сделали. Дед легко взял рыбу, просунув указательный палец ей в рот, а большой палец прижал к нижней губе. И вот она уже прыгает в лодке. Таких огромных карасей я не ловил и даже не видел на рынке. Золотая чешуя его была вчетверо крупнее ногтя большого пальца, по крайней мере, мне так показалось.

   - Ну, хватит на сегодня, - глядя на мои трясущиеся руки, сказал дед, - завтра еще сходим. Да и рыбы нам много не надо.

   Как выбирался, я помню не очень хорошо. Пот и слабость полностью добили меня в конце дороги. Дед поймал какую-то машину, в которой я тут же заснул. Потом была койка в больнице и тяжелое выздоровление. Ко мне приезжали с работы, привезли много новостей, сказали, что поищут машину, забрали документы по сбору данных о песке.

   Скажу только одно, что машину так и не нашли, а может и не искали в энцефалитном лесу и с меня потом вычли 700 рублей. Даже удивительно вспоминать, что так дешево в те времена стоил автомобиль. Мужика, с которым я ходил на поиски, так и не нашли, а может, он действительно сбежал.

   Только через десять лет, когда я уже стал забывать эту историю, мне сообщили, что обнаружили в лесу автомобиль. Машину нашли случайно, когда вырубали лес. Решив посетить те места и взяв с собой кучу всяких рыболовных снастей и других подарков для моих спасителей, я выехал. Всю дорогу меня мучили сомнения по поводу вырубки, как бы не загубили таинственное место.

   До рубщиков я добрался только к ночи и они мне поведали, что сейчас здесь кругом ведется стройка, на краю леса уже года три разрабатывают карьер с речным песком. Тут уж меня обуяло дурное предчувствие. Я стал расспрашивать про деда со старухой, живущих в лесу на берегу озера, но мне никто ничего не мог сказать по этому поводу. Не понимали даже, о чем спрашиваю.

   На утро я поехал к карьеру. Местное начальство приняло меня радушно и рассказало, как начиналась разработка, как многие не верили в возможность обнаружения здесь строительного песка. Потом старший достал карту разработок. В ней я узнал свою карту, привезенную из давно забытой поездки. Мне стало не по себе. Я увидел перерытую долину реки.

   Вернувшись к лесорубам, я попросил довезти меня до потерянной десять лет назад машины. Потом я нашел тропу, по которой заблудился, со щемящим сердцем добрался до оврага, где текла река. Ее не было. Не было и избы, где жили старик со старухой. Потерянный, я брел обратно по лесу и никак не мог понять, неужели это моя вина. Неужели мои результаты поисков стали причиной уничтожения целой реки, леса и, что самое ужасное, завершением истории не одной сотни лет развивавшейся здесь жизни, о которых теперь никто не узнает.