Книжные новости в Русском Журнале Круг чтения

Сетевой "Новый мир" на персональной странице известного литературного критика и исследователя творчества Достоевского Татьяны Касаткиной выставил ее повесть "Копия" - лирико-философское ("кьеркегоровское") повествование.

Начало:

"Я последнее время плохо сплю по ночам. Не знаю, почему. Вроде ничего такого не случилось. Просто не спится, и все. Как будто засыпаешь, и сны снятся, а все равно кажется, что не спишь. Или, наоборот, не спишь, все время просыпаешься, а сны все равно снятся, странные и все время на грани яви, как будто ты уже проснулся, а сон продолжается. И в него можно вернуться, потому что это как будто рядом, переход такой знаемый и легкий, словно в соседнюю комнату. Но на самом-то деле это совсем не так.

Во сне меня окружают те же самые люди, что и наяву. Они даже ведут себя так же, как наяву, только продлевая свои поступки и жесты до той прекрасной завершенности, ясности и простоты, какая наяву им и не снилась. Дурацкий каламбур. Я вообще как-то не умею шутить. Да я, кажется, вообще мало что умею. Когда-то у меня был роман, настоящий, бурный и тяжелый, мы вообще не знали друг друга, так за четыре года и не узнали - нас, каждого из нас, интересовали только собственные чувства и свои представления о любимом, теперь прошло столько лет, мы бы, наверное, встретившись на улице, не узнали друг друга в лицо, но мне все кажется, что мы и раньше даже лиц-то толком не знали, мы не любили смотреть друг другу в лицо, так, взгляд искоса и почти не увидев, только что-то нестерпимо сияющее тебе навстречу, отводишь глаза и остаешься наедине с собственным представлением о том (о той), что тебе дороже всего┘"

Из новых поступлений

"Критическая Масса" # 2, 2003

Судя по представленному читателю на соответствующей странице "Содержанию" очередной номер достаточно богат и темами, и объектами, и авторами, но редакция сделала доступными в ЖЗ только 16 публикаций из более чем сорока. Правда, первой из них оказались энергично, в "пакостно-фельетонной" тональности написанные "Заметки номинатора" Михаила Трофименкова о текстах, номинировавшихся на премию "Национальный бестселлер" (А. Курчаткина, Вл. Новикова, Байбородина, Дегтева, Шаргунова, Летицкого и др.) .

Цитата:

"┘наконец-то я узнал, какую прозу пишут (ладно, хрен с ними, что пишут, но ведь кто-то издает) православные священники. /┘/

Батюшек нельзя критиковать, их можно только цитировать.

И вот как они пишут: "Он закрыл глаза, и его воспаленная фантазия представила ее блестящее от пота лицо, полуоткрытый, пересохший от страсти рот, молящий взор подернутых поволокой глаз и тихий, но отчетливый стон: └Еще!"" В потустороннем мире еще круче. Люцифер призывает надрать пухлые задницы ангелочкам, и силы Ада откликаются дружным ревом, словно "толпа возбужденных гомосексуалистов"".

Ну а далее сетевой вариант "Критической массы" предлагает читателю стандартный набор нынешних культурных героев (как в качестве объектов, так и субъектов размышления): Павел Пепперштейн, Ролан Барт, Владимир Ленин, Дмитрий Быков.

Из новых поступлений

"Дружба Народов" # 8 2003

Содержание номера:

Проза и поэзия

Василь БЫКОВ. Долгая дорога домой.

Отрывки из книги. С белорусского. Перевод и вступительная заметка Натальи Игруновой

Геннадий РУСАКОВ. Как страстен этот мир, как солью саднит губы!.

Стихи. Из книги "Стихи Татьяне"

Валерий ИСХАКОВ. Жизнь ни о чем.

Роман. Окончание

Александр ВАСЮТКОВ. До востребования.

Стихи

Елена ДОЛГОПЯТ. Балаган.

Рассказы

Владимир МОЩЕНКО. Почерк скалистых террас.

Стихи

Галина ДЖУГАШВИЛИ. "Ча-ча-ча тунцов".

Повесть

Арнас АЛИШАУСКАС. Заводное королевство.

Стихи. С литовского. Перевод Георгия Ефремова

Марина МОСКВИНА. Небесные тихоходы.

Путешествие в Индию. Рисунки Леонида Тишкова

Публицистика

Борис ВАСИЛЕВСКИЙ. Заря космической эры, или Русская Атлантида.

Отрывок из "Писем к Т."

Владимир МЕДВЕДЕВ. Библиотека в эру перемен.

Критика

Наталья ИВАНОВА. Жертва географии.

Русский писатель открывает (и закрывает) мир

Эхо

Без бантиков.

Рубрику ведет Лев Аннинский

Содержание номера:

ПРОЗА

Евгений Бестужин. Мемуары г-на Басманова.

ПОЭТИЧЕСКАЯ ТЕТРАДЬ

Нина Королева, Владимир Слободчиков, Алексей Прокопьев, Евгений Саенко, Татьяна Царькова, Марина Кучинская, Ольга Кольцова, Виталий Бернштейн, Владимир Мисюк, Марина Кравцова.

ПОЭТИЧЕСКАЯ ТЕТРАДЬ

Борис Коплан. "Мне пристани не увидать...".

(публикация В. Молодякова)

ВОСПОМИНАНИЯ И ДОКУМЕНТЫ

Николай Цуриков. Прошлое.

(публикация В. Цурикова)

Георгий Граббе. Страницы дневника.

(публикация А. Шатиловой)

Сергей Голлербах. Мои Академии.

ЛИТЕРАТУРА. ИСТОРИЯ. КУЛЬТУРА

Марк Раев. Периодическая печать эмиграции 1920-1930 годов.

Вольфганг Казак. "Да, смерть - пробуждение!".

Татьяна Смородинская. К. К. Случевский и С. П. Шевырев.

Александр Любинский. Вертикальный мир Бориса Поплавского.

СООБЩЕНИЯ. ЗАМЕТКИ. ИНТЕРВЬЮ

Интервью с профессором Мицуёси Нумано.

Претерпевшие до конца .

(интервью "НЖ" с Э. Фальц-Фейном и Н. Лобановым-Ростовским)

Борис Хазанов. "Сталин - наша слава боевая...".

ПАМЯТИ УШЕДШИХ

Е. Магеровский. Алексей Павлович Щербатов.

1910-2003

Т. Бобринская. Профессор князь А. П. Щербатов.

БИБЛИОГРАФИЯ

Е. Коган. "Здесь будет город заложен".

(К 300-летию Петербурга)

И. Куксин. Павел Булыгин. Убийство Романовых.

В. Молодяков. В. Есаков.

Е. Левина. Дело КР.

Э. Зальцберг. Георгий Чернявский. Тень Люциферова крыла.

Л. Бежин. Борис Евсеев. Отреченные гимны.

В. Рыбаков. Валерий Есипов. Провинциальные споры в конце ХХ века.

Б. Цейтлин. Л. Бердников, Ю. Серебряный. Пантеон российских писателей XVIII века.

Ж. Долгополова. Secrets and Spies: The Harbine Files.

М. Рубинс. A. Makine. La terre et le ciel de Jacques Dormе.

Г. Стариковский. Хельга Ольшванг. Тростник. Стихи

В. Баранов. Вокруг смерти Горького. Документы.

Г. Вайнштейн. Л. Сараскина. Николай Спешнев. Несбывшаяся судьба.

А. Либерман. Книги, присланные в редакцию.

Из анонса Афанасия Мамедова:

"Тамара Орлова. Ловушка для ящериц. Повесть

Хочу признаться: раньше я не отделял никак "женскую" прозу от "мужской", потому что ее было мало, сейчас я уже не отделяю ее, потому что "женской" прозы стало ровно столько же, сколько и "мужской", если не больше, - сие есть, между прочим, отличительная черта литературы наших дней. Однако обозреваемая нами повесть могла быть написана в начале века. Ну, скажем, в Париже конца двадцатых годов. Есть в ней что-то утонченно-изысканное, декадансное, то самое, что большевики первым делом растерли с превеликим удовольствием, что и по сей день чрезвычайно злит как новоиспеченных буржуа, так и коммуняк. Аристократический надлом?.. Может, запах розы, о которой пишет ниже Игорь Сахновский, в прелестном рассказе "Бахчисарайская роза"? Я же в Тамаре Орловой вижу своего человека. В городе, в котором я родился, в случаях такого угадывания обычно спрашивали: "Аид?", получив желанный ответ, одобрительно покачивали головой. Фокус заключался в том, что можно было и не спрашивать, и не покачивать головой: и так ясно, что "аид". /┘/

Мягкое, тягучее повествование (стрелки на часах явно замедляют свой и без того неспешный бег). Повышенное внимание к каждой мелочи, ибо каждая мелочь и есть жизнь. Метафоры не просто украшают, но еще и работают на задачу.

Крым? Испания? Греция? Читателя долго водят за нос и он долго не может определиться ни со временем, ни с пространством. Зато есть Море, непременно с большой буквы. Вилла. Размеренная, красивая жизнь. Круассаны, кальвадос, граппа. Мужчины и женщины, не просто мужчины и женщины, а, как бы это лучше сказать, впрочем┘

Ее зовут Мина, она любит Море и себя в Море, мужа, Марка, правда, у нее сложные с ним отношения, он гурман страшный, чадит сигарой, ни одного ресторана не пропустит, но, с другой стороны, даже если бы он таковым и не был, все равно, судя по Мине, отношения у них были бы сложные, а тут еще выясняется┘

/┘/

Евгений Берлин. Оплывает пейзаж┘ Стихи

Из подборки выбираю лучшие, на мой взгляд, стихи. Однако "на мой взгляд" - всегда ведь дело вкуса. Посему буду только рад, если кому-то понравятся другие, которые я обошел вниманием.

Остывает пейзаж за окном,

облетает, в ноябрь отбывает

безоглядно, как это бывает,

когда все об одном, об одном┘

И уже ничего не исправить.

На дорожках посыпанный гравий

под ногами упрямо шуршит.

Вспоминается Крым отчего-то,

вкус муската, медовые соты,

шум листвы и другой реквизит.

Оплывает пейзаж┘

Эта морось,

не бывает осенней которой,

тонкой струйкой стечет по спине.

Все влажней, все короче, все туже

ремешок, подпоясавший душу┘

Все тревожнее, как на войне.

/┘/

Игорь Сахновский. Счастливцы и безумцы. Рассказы

/┘/┘рассказы Сахновского чем-то неуловимо напоминают потрясенных восточных женщин, потрясение которых ввиду чрезмерно активной жестикуляции может угрожать здоровью окружающих, несколько менее потрясенных случившимся; во-вторых, последние два рассказа показались мне более претенциозными и в какой-то степени перепевающими и перепахивающими первые, несомненно, удачные. Стоит отметить и редкое дарование Сахновского - видеть факт случившегося по-своему, этим видением и определяется механизм описываемого события, ритм письма, внутренние мотивировки┘

Дмитрий Тонконогов. Два стихотворения

Есть поклонники поэзии, которым именно вот такие стихи остро не нравятся: "Это не поэзия", - бурчат они, ссылаясь на подражания, на моду, современные переводы┘ И пусть. Пусть себе бурчат. Нам ни к чему спорить. Хотят канонического строя, рифмы, безукоризненного соблюдения жанровых рамок, дыма отечества и т.д. и т.п. Пусть не читают. Со своей стороны могу сказать, что это поэзия, настоящая, тонкая, глубокая и очень современная. А лично я рад, что открыл для себя поэта Дмитрия Тонконогова и что знакомство это произошло в нашем журнале.

Ну и замечательно, в чашке заварен чай,

Кленовые листья в стакане стоят у окна.

Такая толстая книга, хоть совсем не читай,

Но она шелестит и не может остаться одна.

Он, в поисках Шамбалы не спавший десяток лет,

Доказавший, что Аверс и Реверс дали начало людскому роду,

Изобрел пустоту и провел туда воду и свет,

И не подпускал никого к своему огороду.

/┘/

Русская идея: текст и реальность. Круглый стол. Подготовка к печати Андрея Столярова.

"Тема будущего России - самая актуальная тема нынешних дискуссий и обсуждений. Недавно в Санкт-Петербурге по инициативе Международной ассоциации "Русская культура", созданный профессором Дмитрием Ивашинцовым, состоялся Круглый стол, посвященный концепции Русского мира - культурного, экономического, а, может, и государственного объединения России и многочисленных русскоязычных диаспор за рубежом".

Тон за этим круглым столом задает, конечно же, петербургский писатель Андрей Столяров, но у него уже в самом начале дискуссии обнаруживается очень серьезный и здравомыслящий оппонент в лице отца Вениамина, периодически сбивающего постмодернистскую пенку ведущего.

"Андрей Столяров: Разумеется, некое эхо и модернизма и постмодернизма мы ощущаем. Точно так же, как эхо христианской эпохи. Они присутствуют в нашем мире в качестве "теневых реальностей" и в этом смысле, конечно, воздействует на него. Этого никто не отрицает. Речь сейчас о другом. Возможен ли четвертый глобальный проект? Возможно ли наметить в нынешней смысловой пустоте какое-то мировоззренческое направление? Куда нам двигаться дальше? Можно ли предложить новый "центральный текст"? Что он будет собой представлять? Как он соотносится с "русской идеей"? Как он соотносится с "европейской идеей"? Насколько эти идеи вообще совместимы?

о. Вениамин: Прежде чем что-то строить, прежде чем создавать новый глобальный проект, нужно сначала определиться с ориентацией. Европа прошла через Средневековье, Новое время, постмодернизм. Да, это их исторические периоды, они этим жили. Нам же рано играть в эти игрушки, потому что в целом мы еще не прошли ни через эпоху Просвещения, ни через Новое время. Мы еще только собираемся двигаться в ту сторону, и потому лично я поддерживаю европейский проект и главным "текстом" нашего времени считаю Всеобщую декларацию прав человека, которая была принята 10 декабря 1948 года. Там изложены, по сути, библейские заповеди без ссылки на Бога. Это так называемые общечеловеческие ценности. Они не противоречат христианским, просто в христианстве они получают некое метафизическое подкрепление. Причем сами по себе они вовсе не очевидны. Всякие ссылки на то, что можно быть нравственным человеком без Бога, кажутся мне инфантильными. Вот это самый "центральный текст". И ничего нового мы уже не придумаем".

Леонид Гиршович. Война, которой нет альтернативы

Острое, полемичное эссе "на все ту же тему", - но вот что характерно, написано оно евреем, от своего еврейства пока еще не отказывающимся, евреем, когда-то отслужившим в израильской армии, то есть знакомым с проблемой не понаслышке. /┘/

Дмитрий Замятин. Экономическая география "Лолиты".

"Две части. Первая - статья географа Дмитрия Замятина, обозревающая отечественный литературный "атлас". Вторая - глава из книги эссеиста Дмитрия Замятина "Экономическая география Лолиты", антистатья о противопутешествии по изнанке метагеографической карты, о попутных приключениях слова, вставшего на голову".

┘В воздухе свист, то ли бича, то ли сабельный.

Отечественная словесность уклоняется от страстных метагеографических ударов.

Само замятинское письмо, жажда всему найти и тут же влепить "по самые не могу" определение, все переназвать на свой лад, рождает во мне ощущение, свойственное взрослому человеку, восстанавливающему порядок после бедлама учиненного детьми. Всего хватает - азарта, лихости, чрезмерной самоуверенности┘ Однако более всего раздражает подтасовка. А ведь "Путевой журнал" одна из лучших рубрик. Что случилось?

/┘/

Анатолий Найман, Галина Наринская. Процесс еды и беседы. 100 кулинарных и интеллектуальных рецептов. Продолжение.

Читая рецепты этих авторов, я все время задавался вопросом: "А кому же все-таки адресована книга? Ведь ясно же, что не поварам и домохозяйкам. Кому? Если интеллигенции, какому ее слою?" Кажется, эта хищная, "мясная" часть отвечает на мой вопрос вполне исчерпывающе. Всем практически, всем, для кого приготовление пищи и ведение хозяйства не есть профессия или средство для зарабатывания денег: этим вряд ли к жареному поросенку необходим Маркес с Бодлером./┘/

Жанна Галиева. Сердечные излияния отшельника.

Дарья Ращупкина. Стихи в прозаическом обрамлении (поэзия в обрамлении прозы).

Алексей Краевский. Журналы и поклонники. Ведущий рубрики Дмитрий Бак

Григорий Заславский. Кто Азеф? Новый спектакль Михаила Левитина в театре "Эрмитаж"

Автор статьи пристально вглядывается в спектакль одного из самых провокационных режиссеров современного отечественного театра и, взяв за отправную точку кабаре начала прошлого века, предлагает свою трактовку, которая, по-моему, близка и к левитинской, его пониманию истории, легшей в основу пьесы.

"Анатомический театр инженера Евно Азефа". Претенциозное название, отсылающее к каким-нибудь кабаретным представлениям того самого времени, когда пышным цветом расцвела деятельность социалистов-революционеров. Времени декаданса, театральности, которая проникла в жизнь (играя со временем, Левитин вводит в список действующих лиц Незнакомку, впрочем, не вполне блоковскую). Среди работ, описывающих эксцентрический характер и, если угодно, артистизм революции, есть одна, впрямую анализирующая театральность и костюмность самого Октябрьского переворота, когда маскарад присутствовал на обоих полюсах - в нем, с одной стороны, участвовал Ленин, с обвязанным лицом шедший в Смольный, а с другой - Керенский, в женском платье бежавший из Зимнего дворца (говорят ничего похожего в реальности не было, что это не более чем легенда, которую большевики выдавали за правду; но этот подлог для большинства так и остался незамеченным, став примером еще одной исторической провокации без наказания). К слову, Ленин подобно Азефу также любил бывать в кабаре (история донесла до нас любопытный сюжет: один из его любимых исполнителей позднее вступил в ряды национал-социалистов)".

Вадим Перельмутер. Записки без комментариев. Интересные размышления обо всем понемногу (долголетии, "структурном" и не только родстве городов, Олеше, Шервинском, Шенгели, литературной репутации┘), поданные в нарочито фрагментарной манере.

/┘/

А.Н. Пирожкова. Екатерина Павловна Пешкова.

Автор этого вспоминательного очерка, жена Исаака Эммануиловича Бабеля, делится своими воспоминаниями о Екатерине Павловне Пешковой, первой жене Максима Горького.

/┘/"Екатерину Павловну в дом к Берия приглашали на каждый воскресный обед, и однажды я спросила, не может ли она узнать у Берия о судьбе Бабеля. Она ответила: "И без вашей просьбы я один раз обратилась к нему, и он мне ответил, что деловых разговоров в доме не ведет, просил для этого приходить к нему на прием в рабочее время. И сколько бы я не звонила Берия в МГБ, в его секретариате отвечали, что он занят, что он уехал и т.д. И я поняла, что он не хочет принимать меня вообще. Дома он запрещает всякие разговоры на тему арестованных". И Марфа предупредила Екатерину Павловну, что Берия и мать Сергея, Нина Теймуразовна Гогочкори, по словам Екатерины Павловны, была симпатичная и скромная женщина, имела образование агронома".