Сегодня уже можно говорить о первых шагах по преодолению кризиса. Звучат оценки, что мы, по сути, преодолели коллапс банковской системы. Я напомню, что в 1998 году, когда отток капитала из России суммарно составил 10 млрд долларов, мы потеряли банковскую систему страны. Поэтому сейчас очень важно понять, как новая экономика, новые регуляторы, новые возможности, которые есть в России, позволят выстоять в условиях еще более глубокого кризиса, еще более острых проблем.

Часто задавали вопрос: не перекредитовались ли мы извне в предыдущем периоде? Да, конечно, у нас был период быстрого укрепления рубля, это было привлекательно, особенно для «коротких» капиталов. Но вот случились первые удары кризиса, шок кризиса ликвидности, внешней задолженности — и мы смогли этот первый этап пройти.

С 1 октября по нынешний момент банками погашены свои кредиты на сумму 50 млрд долларов. То есть средства у нас есть, банки смогли с ними работать, исполнять свои обязательства.

В прошлом году Центральный банк отозвал 33 лицензии, в этом году к настоящему моменту — еще 16 лицензий; 15 банков перешло под управление АСВ. Мы абсолютно держим ситуацию под контролем. Как я говорил, надо пройти испытание низкими ценами на нефть, и вот наша страна прошла это первое испытание, первый этап, смогла обеспечить работу банковской системы, сохранив и, кстати, нарастив кредитование. И в ноябре, и в декабре, и в январе шло наращивание кредитного портфеля. В рублевом выражении кредитный портфель в январе вырос на 6,5%; с учетом курсовой разницы по валютной составляющей это рост примерно на 1%. Это означает, что в общем система работает.

Мы не должны ожидать, что страна сможет сохранять прирост кредитов таким же, как в безоблачное докризисное время, когда риски были снижены, а рынок рос. Конечно, если номинал ВВП снижается, то уже не идет речь о том, что мы сможем так же наращивать кредиты, как прежде. Просто экономика требует иного объема кредитов. И дело не в том, что экономика не растет из-за нехватки кредитов, а в том, что уменьшаются спрос и объемы производства. Запасы предприятий по товарной продукции растут. Это означает, что расширения производства в ближайшие месяцы по ряду отраслей не ожидается. У кого-то будет снижение темпов производства на полгода или год, или больше — как мы и ожидаем с точки зрения прогнозирования периода выхода из кризиса.

Доклады, которые прозвучали, говорят о некоторой стабилизации. Но, опять же, не надо сейчас расслабляться. Правильно называют риски, прежде всего риски невозврата кредитов — это отраженная от реального сектора волна. К ней нужно готовиться, с этими кредитами надо работать.

Я еще назову один показатель: международные пассивы банков все равно сохраняются высокими — около 151 млрд долларов. Это немаленькая сумма. Но, должен сказать, что за этот период международные активы банков составили 140 млрд, то есть практически сравнялись с пассивами, и мы сейчас имеем сбалансированную внешнюю позицию банков. Это, опять же, стабилизирующий момент. В октябре–ноябре была другая ситуация, и благодаря действиям Центрального банка, мягким… и жестким одновременно, эта ситуация в банковском секторе выправлена.

Продолжение >>>

БО №4/6 (121) апрель 2009 / Рационирование кредита, или Кредитный паек для российской экономики

Рационирование кредита, или Кредитный паек для российской экономики

Российская экономика сталкивается с ограничением кредитного предложения. Нужно ли стимулировать кредитование, как это видят власти, или, напротив, следует позволить кредитному сжатию полностью реализоваться? В текущей ситуации важно правильно выбрать кредитную политику и меры государственной поддержки.

На российском банковском рынке наблюдается хорошо выраженная зависимость ставки по кредиту от удельного веса просроченной задолженности в кредитном портфеле. Она характеризуется степенной кривой, если рассчитывать на основе ежемесячных данных за 1998–2009 годы по всему банковскому сектору (рисунок 1). При просроченной задолженности в 3% кредитного портфеля ставка приближается к 18,5%, а при «просрочке» в 10% составит не менее 45,3%. Конечно, на кредитные ставки влияют не только просроченные долги. Они зависят и от других факторов, прежде всего от цены финансовых ресурсов для самих банков. Однако на практике инфляция, цена ресурсов, «просрочка» и прочие конъюнктурные факторы изменяются синхронно, так что можно считать, что уровень «просрочки» отражает влияние и остальных факторов.

Увеличение ставок на первый взгляд выглядит естественной реакций банков на угрожающий рост кредитных рисков. Однако удорожание кредита повышает вероятность вовлечения банков в проигрышную игру с недобросовестными заемщиками. При повышении ставок число добросовестных заемщиков сокращается, а рискованных, напротив, растет. За научное обоснование этого феномена Нобелевский комитет в 2001 году наградил американского экономиста Джозефа Юджина Стиглица (см. «Кредитное рационирование на рынках с асимметричной информацией»)¹. Автор протестировал экономико-математическую модель кредитного рационирования Стиглица—Уэйсса (Stiglitz—Weiss model) по российским данным на начало 2009 года. Использовалась модель для непрерывного времени, где задавалось несколько ключевых параметров кредитного рынка. К ним относятся доля фактического самофинансирования в российской экономике в целом (64%), средневзвешенная рентабельность активов в нефинансовом секторе (11,3%), средневзвешенная ставка по рублевым кредитам нефинансовым организациям сроком до года (18%) и безрисковая процентная ставка — доходность облигаций Банка России (10%).

Продолжение >>>