17 июня – 115 лет со дня рождения Михаила Аркадьевича Светлова (1903-1964), российского поэта
Светлов Михаил Аркадьевич - (наст. фамилия – Шейнкман) (1903–1964), русский советский поэт, драматург.
Родился 4 (17) июня 1903 в Екатеринославе (ныне Днепропетровск) в бедной семье, отец – ремесленник.

В 1919 Светлов вступил в комсомол, который многое определил в его духовном мире и творчестве. Первые годы существования этой организации отмечены искренним оптимизмом, наивно-утопической верой в возможность переделать весь земной шар, чувством товарищества, жертвенностью и романтизмом. Светлов не просто стал «комсомольским поэтом», как именовали впоследствии и его самого, и его товарищей М.Голодного, А.Ясного, А.Жарова, А.Безыменского и некоторых других: он стал выразителем идей этой новой человеческой категории, с ее идеалами, чаяниями и стилем жизни.

Подождите. Я вам кое-что скажу. Я, может быть, плохой поэт, но я никогда ни на кого не донес, ни на кого ничего не написал.
Светлов Михаил Аркадьевич

В Москве стал членом литературной группы «Молодая гвардия», объединившей литераторов, воспевавших революционную переделку мира. При этом в 1924–1925 входил в литературную группу «Перевал», вокруг которой группировались «попутчики».

Стихотворение Гренада (1927), запечатлев определенный человеческий тип – бескорыстного бойца гражданской войны, создало идеал для подражания, которым руководствовалось несколько поколений довоенной молодежи.
Украинский хлопец, с его наивной верой в интернационализм, оставил родной дом, чтобы в далекой Гренаде отдать землю испанским крестьянам, и сложил голову во имя идеи.

Сродни ему и героиня стихотворения Рабфаковке, скромная девушка двадцатых годов, чье негероическое, ежедневное
самопожертвование сравнивается с подвижничеством Жанны Д`Арк. Неожиданная образность, сложные сюжетные повороты в стихах, близких к балладам, делают стихи этого периода абсолютно самобытными.
Поэт утверждал свой особый нравственный императив, высказанный не без иронии, но совершенно определенно.
...
Знаменитая его" Песня о Каховке "(1935, муз. И.О.Дунаевского), написанная для кинофильма Три товарища, и крылатая строка песни Если завтра война, если завтра в поход из одноименного кинофильма, соавтором сценария которого был Светлов.

В годы Великой Отечественной войны поэт был военным корреспондентом газет «Красная звезда», «На разгром врага» и «Героический штурм».
Лучшее произведение военной поры – стихотворение Итальянец (1943), категорически утверждавшее: «…нет справедливости // Справедливее пули моей!».

За стихи последних лет (1967), автору посмертно была присуждена Ленинская премия.
Здесь трагическое осознание близкого конца (Светлов знал, что неизлечимо болен) еще сильнее оттеняет иронию, причудливые образы сближают их, скорее, не со стихами прежних лет, а со светловскими афоризмами, фрагментами из записных книжек.

Горе — ты реченька, счастье — ты морюшко, А молодость — ты океан!
Светлов Михаил Аркадьевич

Юмор Светлова, несмотря на внешнюю шутливость, экзистенциален, неожиданные каламбуры преображали банальность, обнажая второй и третий смыслы.

В максиме «Что такое смерть? Это присоединение к большинству» – квинтэссенция мировоззрения позднего Светлова.  

источник  

Имя 23-летнего поэта Михаила  Светлова прозвучало на всю страну 29 августа 1926 года, когда в «Комсомольской правде» было напечатано его стихотворение «Гренада»:

Я хату покинул,
Пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде
Крестьянам отдать.
Прощайте, родные,
Прощайте, друзья —
«Гренада, Гренада,
Гренада моя!»

Этот день стал поэтические днем рождения Светлова. Сам Михаил Аркадьевич признавался, что именно в «Гренаде» он открыл самого себя.

Стихотворение моментально разнеслось по всей стране. Маяковский читал его со сцены, а Марина Цветаева писала из Парижа Пастернаку: «Передай Светлову, что его «Гренада» — мой любимый стих за все эти годы. У Есенина ни одного такого не было. Этого, впрочем, не говори, пусть Есенину мирно спится».

Положенные на музыку стихи оказались пророческими. Когда в 1936 году началась война в Испании, «Гренаду» пели советские летчики над Гвадалахарой. Затем ее подхватили бойцы-интернационалисты, и скоро песню запела Европа.

Позднее, в гитлеровском лагере смерти Маутхаузене «Гренада» была гимном заключенных.

Невероятный успех «Гренады» грозил Светлову незавидной судьбой поэта одного стихотворения. Но однажды, в 1935 году, к поэту пришел кинорежиссер Семен Тимошенко. Он делал картину «Три товарища», в которой должна была быть песня про Каховку. Светлов вспоминал: «Каховка — это моя земля. Я вспомнил горящую Украину, свою юность, своих товарищей…». Через 40 минут песня была готова.

Каховка, Каховка, родная винтовка,
Горячая пуля, лети!
Иркутск и Варшава, Орел и Каховка —
Этапы большого пути.

Светлов был народным любимцем, но жизнь его не была гладкой. Комсомолец-романтик, он был исключен из комсомола. Веря в идеалы революции, он никогда не вступал в партию. Воспевая мечту о летящей к счастью молодой стране, он был гоним властями. Светлов добровольцем ушел на Гражданскую, а его преследовали за симпатии к троцкистам. Военным корреспондентом он дошел до Берлина в 45-м, но был «невыездным» и никогда не увидел той самой Гренады, которую прославил на весь мир.

Годами его не печатали, не упоминали критики. Только в 1959 году поэт вернулся в литературу. Но жить оставалось уже так мало.

28 сентября 1964 года Михаил Светлов скончался от рака.

Истории из жизни

Тернистый путь в русские писатели
В своей ранней автобиографии Михаил Светлов (Шейнкман) иронически писал:
«Я, Михаил Аркадьевич Светлов, родился в 1903 году 4/17 июля. Отец — буржуа, мелкий, даже очень мелкий. Он собирал 10 знакомых евреев и создавал «Акционерное общество». Акционерное общество покупало пуд гнилых груш и распродавало его пофунтно. Разница между расходом и приходом шла на мое образование.
Знакомство с литературой произошло случайно: отец приволок в дом кучу классиков с тем, чтобы пустить бумагу на кульки для семечек. Юный Светлов охнул и договорился с отцом: сначала он читает, а потом родитель заворачивает. Так он приобщился к литературе.

И еще любил рассказывать: «В детстве я учился у меламеда. Платили ему пять рублей. И вдруг отец узнал, что в соседнем местечке берут три. Он пришел к меламеду и сказал: «Хорошо, пять так пять. Но за эти деньги обучи его русской грамоте».
— Так я и стал, — заключал Светлов, — русским писателем».

Телесная арифметика
Всю жизнь Светлов был очень худым.
— У всех телосложение, — жаловался он, — а у меня — теловычитание.

Без лишнего — никак
На юбилее Михаила Светлова было оглашено письмо отсутствовавшего Вениамина Каверина, в котором он, в частности, писал: «Я завидую не только таланту Светлова, но и его удивительной скромности. Он, как никто, умеет довольствоваться необходимым».
— Мне не нужно ничего необходимого, — пожал плечами Светлов, — но я не могу обойтись без лишнего.

Одно стихотворение — за полгода
— Об одном стихотворении, — рассказывал Михаил Светлов, — можно сказать, что я работал над ним более полугода. Это было летом. Я проснулся. Пришла рифма. Бумаги под рукой не оказалось, и я стал писать на перекидном календаре. Писал, зачеркивал, снова писал…

Под утро, когда стихотворение было закончено, смотрю — уже декабрь!

Действенная угроза
Светлов сделал подборку переводов молдавских поэтов для кишиневского издательства. С гонораром случилась большая задержка. Устав ждать, Михаил Аркадьевич послал в издательство угрожающую телеграмму: «В случае невыплаты денег в ближайшее время я переведу ваших поэтов обратно на молдавский». Гонорар прислали на следующий день телеграфом.

Репутацию не пропьешь
Светлов постоянно пребывал в состоянии легкого опьянения. О причине своего пристрастия к алкоголю он рассказывал так. Во второй половине 20-х годов его вызвали в ГПУ и предложили быть осведомителем, разумеется, под красивым предлогом «спасения революции от врагов». Светлов отказался, сославшись на то, что он тайный алкоголик и не умеет хранить тайны. Из ГПУ он прямиком направился в ресторан «Арагви», где сделал все, чтобы выйти оттуда на бровях.
— С той поры, — говорил Светлов, — мне ничего не оставалось делать, как поддерживать эту репутацию.

На передовой
Литературовед Борис Бялик рассказывает такой эпизод.
Во время войны они с Михаилом Светловым были на передовой. Светлов читал бойцам стихи. Начался воздушный налёт. Бомбы падали близко, но никто не ушёл в укрытие. Светлов дочитал стихотворение до конца. К счастью, всё окончилось благополучно, и никто не пострадал.
Бялик спросил его:
— Неужели тебе не было страшно?
— Нет! — ответил Михаил Аркадьевич.

— Но я заметил, что в моём стихотворении есть длинноты.

Туристическое агентство «Красная армия»
После войны, по подсказке КГБ, Светлову не разрешали выезжать за границу, ссылаясь на то, что он пьет и что у него нет «международного опыта». Узнав, откуда ветер дует, поэт рассмеялся: «Там забыли, что я однажды уже был за границей — вместе с Красной Армией дошел до Берлина».

Русская проза и еврейские стихи
При обсуждении повести Казакевича «Звезда» писательница А. сказала:
— Удивительно! Говорят, раньше он писал посредственные еврейские стихи, а теперь у него великолепная русская проза.
— Дорогая, — ответил ей Светлов, — не перейти ли тебе на еврейские стихи?

Рожденный ползать
Принимали в Союз писателей поэта, человека малоспособного, но пробивного. Светлов высказался против. Кто-то защищал:
— Но ведь его стихи посвящены важной, солдатской теме.
— Когда я читаю хорошие стихи о войне, — возразил Светлов, — я вижу: если ползет солдат, то это ползет солдат. А тут ползет кандидат в Союз писателей.

Круглосуточное понятие
Иосиф Игин вспоминал:
«Разбуженный однажды ночным звонком, я спросил его:
— А ты знаешь, который час?
— Дружба, — ответил Светлов, — понятие круглосуточное».

А кто не пьет?
В начале 60-х годов на правлении Союза писателей разбирали за пьянку и дебош молодого поэта. Тот долго и уныло ноет в свое оправдание, что творческий человек не может не пить, его эмоции того требуют… «Достоевский пил, — перечисляет он, — Апухтин пил, Толстой пил, Бетховен пил, Моцарт пил…»
Тут кому-то из «судей» надоело, и чтобы прервать это занудство, он спросил:
— А что, интересно, Моцарт пил?
Михаил Светлов, до этого мирно кемаривший в углу с похмелья, тут же встрепенулся и ответил:
— А что ему Сальери наливал, то он и пил!

Секундное удовольствие
Автор детективной пьесы, сразу прошедшей во многих театрах, купил массивные золотые часы с массивным золотым браслетом. Увидев это сооружение, Светлов усмехнулся:
— Старик, — сказал он, — а не пропить ли нам секундную стрелку?

Горничная и брюки
В гостинице, Литва, 1957:
Огнев: — Ну вот. Брюки повесим, завтра придёт девушка, погладит их, помялись.
Светлов, уже засыпая: — Старик, лучше сделаем так — пусть погладит меня, а брюки повисят сами…

Одна капля
В ресторане «Тульпе», Каунас, 1957:
Огнев незаметно убрал бутылку водки со стола под стол (Светлову вредно пить). Светлов: «Э, тут стояла бутылка!» Подымает край скатерти. «Хорошо, — говорит Огнев, — так и быть, но только — одну каплю». Светлов философично: «Старик, а что такое бутылка? Одна капля. Только большая».

(Владимир Огнев. «О грустном юморе М. Светлова». «Литературная газета» № 2 — 2011)

Жертва маньяка
Однажды, получив извещение об уплате за квартиру, Светлов гневно воскликнул:
— ЖЭК – Потрошитель!

Стихи, которые нельзя напечатать
Однажды Александр Ревич выпивал в ресторане ЦДЛ с Михаилом Светловым . Светлов сказал:
— Сейчас я прочту вам новые стихи. По-моему, удачные.

Жаль только, что их нельзя напечатать.
Достал какую-то смятую бумажку, вздел на нос очки и прочёл.

Стихи были неплохие, очень печальные.
— Хорошие стихи, — сказал Ревич. — Но почему вы решили, что их нельзя напечатать?

Очень даже можно.
Светлов внимательно посмотрел на Ревича:
— Вы в этом уверены?
— Конечно!
И Светлов заплакал. И сказал сквозь слёзы:
— Всю жизнь мечтал написать стихи, которые нельзя напечатать…

Гражданская заслуга
Из воспоминаний Варлама Шаламова.
Светлов встал, протягивая мне руку:
— Подождите. Я вам кое-что скажу. Я, может быть, плохой поэт, но я никогда ни на кого не донес, ни на кого ничего не написал.
Я подумал, что для тех лет это немалая заслуга — потрудней, пожалуй, чем написать «Гренаду».

Стыдно
Молодая писательница М. пришла к Светлову и стала читать ему свою пьесу. Он деликатно слушал. Дочитав первый акт, М. сказала, что, вероятно, пьеса слабая и ей стыдно читать дальше.
— Тебе стыдно читать, – ответил Светлов, — а каково мне слушать?

Педагогическое
В одной из своих статей, посвященных воспитанию, Светлов написал: «… Я глубоко убежден, что первый и главный помощник воспитателя — юмор. Недостатки первым делом надо не осуждать, а высмеивать.

Я не Песталоцци, не Ушинский и не Макаренко, моя специальность совсем другая, но я убежден, что в ребенке надо вызывать не страх наказания, а надо заставить его улыбнуться. Свойство всех детей — нарушать установленное.

А если это нарушение показать в смешном и нелепом виде?
Если показать ребенку, что он в своем нарушении не столько грешен, сколько смешон?
Приведу два примера из практики воспитания собственного сына. Однажды я вернулся домой и застал своих родных в полной панике.

Судорожные звонки в «неотложку»: Шурик выпил чернила.
— Ты действительно выпил чернила? — спросил я.
Шурик торжествующе показал мне свой фиолетовый язык.
— Глупо, — сказал я, — если пьешь чернила, надо закусывать промокашкой.
С тех пор прошло много лет — и Шурик ни разу не пил чернила.
В другой раз я за какую-то провинность ударил сына газетой. Естественно, боль была весьма незначительной, но Шурик страшно обиделся:
— Ты меня ударил «Учительской газетой», а ведь рядом лежали «Известия»…
Тут-то я и понял, что он больше не нуждается в моем воспитании».

(Светлов, М. А. Я за улыбку! / М. А. Светлов // Собрание сочинений : в 3 т. — М. : Худож. лит., 1974. – Т. 3 : Статьи. Воспоминания. Выступления. Сказки. — С. 80-81).

Мечта поэта
— Каждый поэт, — сказал Светлов, — мечтает написать такое стихотворение, которое хотелось бы читать шепотом.

Так держать!
Поэт Сергей Орлов подарил Светлову свою книгу «Колесо».
— Старик, — сказал Светлов, — еще три колеса и… машина!

Живой классик
Один восторженный поклонник Светлова, знакомясь с ним, воскликнул:
— Боже мой, передо мной живой классик!
— Что вы, — ответил Светлов. — Еле живой.

Старческое
Уже безнадежно больной, Светлов горько шутил:
— Старость — это время, когда половина мочи уходит на анализы.

Кто такой поэт?
— Поэт — это тот, кому ничего не надо и у кого ничего нельзя отнять, — сказал однажды Иосиф Уткин, коллега Светлова по поэтическому цеху.
— Нет, — мягко возразил Светлов. — Поэт — тот, кому нужно все и который сам хочет все отдать.

Последнее стихотворение
Рассказывает старая актриса…
Приходим мы с Борисом Слуцким в больницу к умирающему Светлову.
В палате у него порхают какие-то девушки в кожаных юбочках. Светлов был уже очень слаб, во время разговора попросил Слуцкого наклониться к нему и некоторое время что-то ему шептал. Наконец Слуцкий отпрянул и бросился к окну, давясь от смеха.
Я подошла к нему и спросила:
— В чём дело, Борис?
Кое-как одолев пароксизмы смеха, Слуцкий прочёл мне четверостишие:

Пора бы приняться за дело —
И девочки есть, и кровать.
Но х.., как солдат под обстрелом,
Никак не желает вставать!

(Ю. Вронский. Сплетни о писателях, художниках и других гражданах)

источник