Интервью с автором Мечети Парижской Богоматери

Елена Петровна Чудинова – литератор, автор романа-трилогии о Гражданской войне "Держатель знака", романов "Неферт", "Ларец", "Истории Англии для детей" (в 2-х книгах), "Легенды Армении", ряда других произведений и публицистических статей. На VIII Всероссийской ярмарке "Книги России" роман Чудиновой "Ларец" номинировался на антипремию "Абзац" за худшую книгу. Православного автора обвинили в нетерпимости к другим конфессиям и национальностям. В канун православной Пасхи выходит новый роман Чудиновой "Мечеть Парижской Богоматери". Предлагаем эксклюзивное интервью (от 2005 года!) с автором скандального антиисламского манифеста.

— Кто вы по профессии? Где учились?

— Литератор. Я никогда не говорю, что закончила, зато хорошо помню, у кого я училась. Объясню почему. Когда вышла первая моя книга Держатель знака — это про Гражданскую войну — я, как порядочный человек, три экземпляра отправила с гонцом в деканат, а оттуда ни ответа, ни привета, ни спасибо. Ладно, раз я — не часть истории этого вуза, то и он — не часть моей биографии. А вот училась я у Кобрина и Пуришева.

— Елена Петровна, поясните для наших читателей.

— Борис Иванович Пуришев — это один из наших самых маститых специалистов по литературе европейского Средневековья. Владимир Борисович Кобрин — историк, один из ведущих по эпохе Ивана Грозного.

— Диплом на какую тему писали? О Средневековье?

— Я — двоечник. Знаете, как сказал Ремарк, своим продвижением вперед мир обязан плохим ученикам. Диплом про Николая Гумилева мне запретили писать. Был еще конец Советской власти. Ни о ком другом я писать не желала, так что пришлось сдавать госэкзамены.

— Любите Ремарка?

— Ремарк — писатель, любимый в отрочестве. Им надо переболеть. Отроческий возраст очень экзистенциален. Когда взрослеешь, хочется чего-то созидательного.

— Часто приходится бывать за границей? И где?

— Ну, уж во Франции-то бывала не единожды. Друзей у меня там много, в том числе среди католиков-традиционалистов, их еще называют лефевристами. Тут важно не путать — современный католицизм, или неокатолицизм, это совсем другая песня. То явление, от лица коего говорил Иоанн Павел Второй, а теперь вот Ратцингер заговорит, это, чтобы было понятно, такая «попса» от католицизма.

А я говорю о настоящих католиках, которые практикуют старинный католицизм, тот, что нашему читателю по романам знаком. Вот среди традиционного католического духовенства, которое возглавил в свое время архиепископ Лефевр, у меня много знакомых. Они, конечно, еще и роялисты.

Я знакома даже с монсеньором Бернаром Тиссье де Маллере, о котором в романе упоминается. Он мне назначал аудиенцию 8 марта 1991 года в Сан Николя дю Шардонне, недалеко от Ситэ. Это храм, который традиционалисты отбили у неокатоликов. Просто вышвырнули оттуда их кюре на помойку.

Потом держали оборону от властей в этой старой церкви, спали и жили там. Этот разговор с человеком-легендой на меня, конечно, произвел большое впечатление. Тогда был пик лефевризма.

Так что я не понаслышке знаю все, что в моей книге описано, быт настоящих католиков, старую мессу.

— Вас влечет к себе Православная культура.

— Сейчас в России существуют две культуры. Об этом я написала в своем эссе «Время Бандар-Логов» для журнала «Главная тема», недавно. Бандар-Логи — это постмодернисты. Их культуре противостоит та, что унаследовала Православную традицию. Покуда они существуют параллельно, не соприкасаясь.

Но это положение временное. Люди и Бандар-Логи не могут долго сосуществовать. Они мешают друг другу. Кто-то кого-то должен перебороть.

— Верите в религиозное возрождение России?

— Без религиозного возрождения никакой национальный подъем не возможен. Но когда речь заходит об искусстве, это понимание куда-то исчезает. Больше того, создается безрадостное впечатление, что наш литературный процесс поощряется и премируется каким-нибудь ЦРУ.

Всякий литератор, не отвечающий вполне конкретным пораженческим установкам, волен пробиваться цветочком через асфальт. Почему, например, телевидение отчаянно популяризирует Акунина, хоть себе в убыток, а существование Юлии Вознесенской мертво замалчивает? Я, например, знаю, что есть хорошие кинематографисты, которые очень хотят ставить фильмы по Вознесенской. Им денег не дают.

— За судьбу своего романа «Мечеть Парижской Богоматери» очень переживаете?

— Очень. Я и сейчас вся на нервах. Я почти до последнего момента не ставила информации о книге даже на свой сайт. Боялась. Происламское лобби забрало очень большое влияние. Все эти евразийцы, нормовцы… Их гласная концепция: давайте соединимся, пусть Россия примкнет к Азии и победит Америку.

Да победит, кто спорит, но тогда не будет России. Будет некоторое количество белокурых и голубоглазеньких азиатов.

На самом-то деле им это превосходно ясно, но они хотят, чтобы мы не понимали. Думаю, они бы могли нажать на какие-то рычаги, чтобы сорвать издание книги.

— Святой православный князь Александр Ярославич Невский дал в свое время отпор белокурым «псам-рыцарям».

— Ну, едва ли стоит путать церковную канонизацию со сталинской пропагандой. То, что Невский канонизирован за борьбу с католической экспансией — мифология. Он канонизирован за свою человеческую праведность.

А тевтоны были просто тогдашними «отморозками». Русские вели с ними боевые действия против тевтонского ордена в том числе и совместно с поляками, католиками, между прочим. А для пропагандных целей нам сегодня нужен прежде всего не Александр Невский, а Дмитрий Донской.

Россия европейская страна — в силу принадлежности к христианской цивилизации. Все войны между православными и католиками хуже, чем ужасны — они неправильны. Христианская цивилизация вообще единственный двигатель прогресса. Остальные — либо паразитарны, либо стагнируют.

— Как вы относитесь к Фридриху Ницше?

— Им, как и Ремарком, надо переболеть между детством и юностью.

В «Держателе Знака» у меня один юный герой попадает из-за своего увлечения Ницше в довольно глупое положение. После этого он взрослеет.

— Если ислам презирает христианство, то он тысячу раз прав: предпосылка ислама — мужчины…. Это Ницше сказал. В Антихристе (или в другом переводе Антихристианин), который имеет подзаголовок Проклятие христианству.

— Ислам — это религия рабов, потому что мусульманская женщина — рабыня мужчины, а рабыня может рожать только рабов. Раб — человек лишенный чести. Нет у них чести. У меня был хороший научный консультант по исламу, когда я писала «Мечеть», он, правда, предпочел, чтобы я его не называла.

— Почему же ваш консультант не сказал, что в Коране кафирами, т. е. «неверными» (кафир би намат ал-Лах) называют не атеистов, не тех, кто вообще не верит в Бога, а тех, кто не испытывает к Нему признательности, кто не может не понимать, чем обязан Господу, не желает Его чтить, проявляя упрямство и неблагодарность?

— Это их примочки, их игрушки. Во время работы над «Мечетью» мой консультант мне говорил: у мусульман нет внутренней чести. Для них главное — показ лица.

Если нет свидетелей, то и нет позора. Словом, налицо отрицание христианского принципа: позор — это внутреннее чувство. А кафиры для них — мы все, что б там ни говорилось на экуменических игрищах и евразийских тусовках.

— Следовательно, главного врага вы видите в Исламе?

— Время Лоуренсов Аравийских прошло. Зло поменяло акценты. Сейчас главный враг христианства — ислам. Моя позиция однозначна. Ислам — негативная религия. Европа, отрекшаяся от христианских ценностей, отступает под его натиском. Я просто хотела показать, к чему это приведет.

— Желтая опасность вас, значит, пугает куда как меньше?

— Я знаю и про желтую опасность, и про глобалистскую, про многие. Но понимаете, если писать про все опасности сразу, что получится? Про китайцев пусть кто другой пишет, обличать Америку и без меня много желающих. Если выбирать между Кораном и гамбургером, я выбираю гамбургер. Ну, оккупирует нас Америка, это, конечно, будет грустно, но мы опять сочиним анекдоты, самиздат восстановим. Как-нибудь высвободимся, не впервой.

Американцам нужны наши недра, а исламской экспансии — души. Единственная правильная позиция христианина по отношению к исламу — это проповедь. Они-то действуют именно таким методом. Скольких уже русских затащили в ислам! Выстоять может только христианин. Благополучному пофигисту не выжить.

Все в жизни повторяется. Были римляне, которые ни во что не верили. Комфорт у них был не хуже нашего, а может и даже лучше. Постмодернизм у них был свой. Свои литературные изыски. А потом пришел варвар и зарезал эту высокоэксистенциальную свободную личность в ее собственной ванне-джакузи. Когда образованный человек начинает впадать в комфортное состояние пофигизма, приходит варвар.

Сегодняшний варвар — в зеленом. Вам надо, чтоб в Вашей квартире телевизор разбили, окна заставили бы краской замазать?

— Крестовый поход лучше?

— А что вообще плохого в крестовом походе? Неокатолический Папа не был в праве за крестоносцев «извиняться», они не имеют к нему отношения. Традиционный католицизм от них не отречется никогда. Детский журнальчик у лефевристов называется «Крестоносец».

Моя любимая фигура, применительно к эпохе Крестовых походов, Бодуэн IV Иерусалимский. Чудо вообще! Неизлечимо больной 15-летний мальчик, которого несли на носилках впереди войска, когда он уже на коня сесть не мог, но пока его хотя бы несли, все битвы христиане выигрывали.

А в Европе все были тогда заняты шкурными интересами. Я не знаю, почему Католическая церковь не канонизировала короля Бодуэна.

— А за что бандита канонизировать?

— Он не бандит, а хранитель Гроба Господня. И легитимный король Иерусалима.

— «Крестоносцы позже уничтожали то, перед чем им приличнее было бы лежать во прахе, — культуру, сравнительно с которой даже наш девятнадцатый век является очень бедным, очень «запоздавшим». — Конечно, они хотели добычи: Восток был богат… Крестовые походы были только пиратством высшего порядка, не более того!» Цитата из того же Ницше.

— У вас либеральный взгляд. Опять Ницше… В походы шли вместе с мужьями знатные дамы, они что, тоже «пиратствовали»? На какие походные лишения они себя обрекали, подумать страшно.

Ну в упор не вижу, перед чем это нам было там надо в прахе лежать. Езжайте в любую мусульманскую страну, нетронутую европейской цивилизацией: грязь и дикость и сегодня немыслимые. Давайте обойдемся лучше без Ницше с этими сказками о богатствах Востока.

— Вы правы. Давайте без него. Данте поместил Саладина не в страшный круг ада, где томится сам пророк Мухаммад, а в первый круг добродетельных нехристиан. В компанию с античными мудрецами: Сократом, Платоном, Авиценной и Аверроэсом.

А вот книга французского историка Альбера Шамдора (Albert Champdor) «Саладин. Благородный герой ислама» (Saladin, Le plus pur héros de L’Islam).

В ней приводятся свидетельства порядочности и обходительности Саладина. Эти качества суфия-полководца особенно заметны на фоне вероломства и бессмысленной жестокости христианских королей.

— Многие свидетельствуют, что Саладин был не без обаяния и красивых жестов. Но его человеческие качества ничего не меняют. А названного историка я не читала.

— Биография этого самого знаменитого курда издана в Париже в 1956 году и недавно переведена у нас.

Автор — беллетрист Шамдор — был очень известен в Европе рассказами о египетской Книге мертвых, об археологии Пальмиры и Вавилона, о жизни Екатерины Сиенской.

Биографа Салах-ад-дина нельзя заподозрить в симпатии к исламу. На многих страницах он называет мусульман «неверными», а самого Аллаха — «проклятым богом мусульман».

У него очевидные католические пристрастия. Однако, несмотря на неприятие ислама, ему стыдно за нехристианское поведение как английского Ричарда Львиное Сердце, так и французского Филиппа-Августа. Этих западных варваров…

— Да не были они варварами! Еще скажите, что они баню с Востока вывезли! Вот смеху-то будет! Еще Карл Великий по утрам час плавал в бассейне, а потом парился в бане! И бороду брил.

Римская культура!

Средневековье у нас ошельмовано, как не знаю что! Это все мифы про упадок нравов, медицины, гигиены. Это случилось позже. Виноват Ренессанс. Понимаете, в Средневековье люди были вполне чистенькие и культурные. И образованные.

— Дочь Ярослава Мудрого Анна, отданная замуж за француза, очень сильно страдала от бескультурья и безграмотности рыцарского окружения, а также от вони и парижской грязи.

— Несчастья этой женщины сильно преувеличены (смеется). У нас было немного почище, но и в Париже было тоже неплохо. До Ренессанса везде было неплохо в Европе. Вши появились в эпоху Ренессанса!

— А как же прокаженные с колокольчиками, бредущие по дорогам средневековой Европы?

— Проказу не умели лечить, что поделаешь. Колокольчики были нужны, не чтобы унизить больных, а чтоб не заразить здоровых. Кроме колокольчиков у прокаженного была еще миска — и она не пустовала.

А Ренессанс к проказе добавил сифилис.

— Может быть, Чечня дала какой-то импульс для вашего романа?

— Безусловно. Но это, видимо, долго вызревало в подсознании. «Мечеть» меня шарахнула в начале 2004-го. Я даже о современности никогда не писала, а тут вдруг о будущем.

Я мирно сидела себе, роман о шуанах писала потихоньку, доказывала Гюго, что он негодяй, а Бальзаку, что он дурень. Все было тихо и хорошо. И вдруг на тебе! Сначала возникла просто картинка, как в кино: молодой парень, надевший для маскировки паранджу, идет по Елисейским Полям.

А вокруг — паранджи, паранджи, но уже не маскировочные. Куда он идет, зачем? Ну и пошло-поехало, шуаны по боку, теперь вот только к ним вернулась.

Если бы я не написала «Мечеть», то я бы лопнула. Это было ужасно — никогда так быстро я книги не пишу. Обычно мне нужно более года. А тут пять месяцев бешеной работы — и книга готова.

— Образ главной героини?

— Отчасти он списан с итальянской журналистки Орианы Фаллачи. Слава Богу, сейчас ее немного знают у нас, после выхода книги-проповеди «Ярость и гордость», а тогда совсем не знали.

Но в 2048 году такая женщина уже не стала бы проповедовать — какой смысл? Поэтому у моей Софии в руках калашников, в отличие от Орианы, чье оружие перо.

— Пророк сказал: «Разнообразие взглядов есть милосердие Аллаха». Сравните.

«Потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и не многие находят их» (Евангелие от Матфея 7, 14).

— Покажут нам в 48 году, почем разнообразие взглядов. Талибы не в честь ли разнообразия взглядов скальные статуи уничтожили? Крест может защитить себя от полумесяца в XXI веке.

Но толерантность не станет бороться с полумесяцем, она просто уступит ему все, что не она наживала. Я очень далека от толерантности, но призываю проповедовать, а не убивать.

Пока не поздно.

2005 год

http://facecollection.ru/people/elena-chudinova?ysclid=lkf7b6g8x5486142823

И ещё одно интервью,того же, 2005 года с другого сайта

События, описанные в книге Елены Чудиновой «Мечеть Парижской Богоматери» происходят в Париже в 2048 году. Ислам стал религией всей Западной Европы. Неисламское меньшинство загнано в гетто. Христиане снова в катакомбах. Евросоюз называется Евроисламом. Узнав о готовящейся ликвидации гетто, горстка христиан объединяются с деятелями национального сопротивления, чтобы вернуть Парижу его святыню, чтобы снова превратить мечеть «Аль-Франкони» в собор Парижской Богоматери. Отслужив первую мессу в заново освящённом храме, его взрывают.

Позволю себе привести цитату из авторского послесловия к книге. Это, разумеется, будет неполиткорректно, но это позиция автора, о книге которого мы собираемся поговорить сегодня… А бывают ли вообще на свете политкорректные писатели? Ну, из тех, которые —настоящие?

Е. Чудинова:

«Эта книга — книга христианки, христианки, быть может, плохой, но, во всяком случае, не полностью безграмотной. Этим и объясняется та жесткость позиции, за которую я еще, несомненно, услышу немало упреков. Спешу переадресовать часть их к Священному Писанию: именно там сказано решительно и четко: христианство — единственная истинная религия... Спаситель вообще сформулировал предельно четко: кто не со Мною, тот против Меня. Европа, в которой происходит действие моего романа, в минувшем столетии позволила себе хорошо поспорить со Священным Писанием и с Отцами Церкви, сказав, что все религии — сестры, все ведут ко спасению, но каждая — своей дорогой».

Время подкорректировало список вопросов, приготовленный для Елены Чудиновой, самым неожиданным образом ответив, какой вариант развития событий возможен — уже не на страницах книги, а в жизни. Оказалось, что опасности, на которые указывает в своей книге Елена Петровна достаточно серьезны, чтобы к ним повнимательней присмотреться.

— Как родился, с чего начался замысел «Мечети Парижской Богоматери»?

Писательница Елена Чудинова.

— Я из поколения, на глазах которого прошли афганская война и чеченские кампании, и я, конечно, не могла не задумываться о… некоторых особенностях ислама. Тенденции развития европейского общества в последние несколько десятилетий поставили ребром вопрос о перспективах, которые могут нас на этом пути ожидать. Уже горят христианские храмы, но европейцы молчат о том, что это все делают мусульмане.

— О. Андрей Кураев в своей книге говорил: «Не инопланетяне же, в конце концов, взрывают наши самолеты и школы! С этим «политкорректным» тезисом можно было бы согласиться, если бы верующие каждой мировой религии по очереди устраивали теракты. То буддисты захватят школу и расстреляют в ней детей… То даосы взорвут самолет… То христиане подорвут кинотеатр…Может быть, терроризм — это следствие искаженного понимания Корана. Но ведь именно Корана, а не книги о Винни-Пухе»

— У меня был разговор с одним мусульманским деятелем, он пытался параллели проводить — у нас, мусульман — ваххабиты, а у вас, у христиан — пятидесятники, например, есть. Да, есть. Только вот пятидесятники, слава Богу, ни одного теракта не совершили.

— Почему действие Вашей книги происходит именно во Франции?

— Потому что именно Франция со своим либерализмом и политкорректностью много лет подряд подготавливала все именно к таким вариантам развития событий. Власти — с одной стороны и Католическая Церковь — с другой. Скажем, закон о хиджабе фактически стал во Франции законом о рясе и законом о сутане. Католический священник в соответствующей сану одежде не может войти в общественное учреждение. Католическая Церковь на II Ватиканском соборе ( Второй Ватиканский собор проходил в 1962—1965 гг. Он был созван папой Иоанном XXIII и продолжен его преемником Павлом VI .Собор провозгласил идею «aggiornamento» - «осовременивания», «обновления» Церкви, признав фактическое равенство католицизма с другими христианскими течениями, (что означало практическое отрицание истинности самой Католической Церкви); объявив достойными уважения и содержащими элементы святости и истины нехристианские религии)допустила роковую для себя ошибку, растеряв большую часть своей паствы. Результат — пустые храмы в традиционно католических странах Западной Европы. Прибавьте к этому пресловутый европейский комплекс вины… Комплекс вины вообще интересная вещь. Он как-то успешно заменил собой то, что Киплинг называл «бременем белого человека». Комплекс вины воспринимается противной стороной как слабость. А слабых — бьют. Для немцев, успевших побывать хотя бы в гитлерюгенд, покаяние было необходимо и спасительно. Но когда чувствует себя виноватым немец, фашизма не видевший, родившийся много после…Вот это уже комплекс вины, это, немецкий народ очень ослабило. Тезис о «коллективной вине» нации работает только для виноватого поколения. Народ, не сумевший этого понять вовремя, разрушает себя изнутри. Причина нынешнего европейского кризиса — комплекс вины, пресловутая политкорректность и слабость католической церкви. Свято место пусто не бывает, его тут же заняли исламские радикалы.

— Чем, же, по-вашему ислам завоевывает сегодня сердца людей?

— Людям, испытывающим духовный голод, мало указать общее направление. Они нуждаются в конкретных инструкциях. Католичество с его одним постным днем в году их не дает. Человек приходит в католический собор во Франции и что он видит? Старинный резной конфессионал (кабинка для исповеди) выброшен за ненадобностью, вместо него современная пластиковая кабинка вроде телефонной с загорающейся надписью «занято - свободно». Внутри сидит священник, который пытается копировать стиль поведения платных психоаналитиков, стремится облегчить «чувство вины» и «снять комплексы». В стремлении стать мягче и ближе к людям католическая церковь растеряла значительную часть своей паствы. Православная церковь почти не занимается проповедью в Европе. Что остается людям? Ислам. Эта религия строго регламентирует жизнь, а люди устали от вседозволенности, они хотят правил, неважно каких, лишь бы религиозных.Церкви в Европе действительно превращаются в мечети. Причем пока безо всякой революции, тихо-мирно. Нынешний, современный ислам тяготеет к интернациональной сети. Это, строго говоря, уже не вопрос религии, а вопрос политики. Не обращать на него внимания преступно.

— Одно из Ваших интервью называется «Я не хочу жить в Московском халифате» Как же не нарушая прав других наций и ничего не пропагандируя, сохранить свои национальные особенности? Что делать, нам, русским, в нашем многонациональном государстве? Что, по-вашему нужно, чтобы в России такой вариант развития событий, равно трагичный и для мусульман, и для христиан, стал невозможен?

— Ну насчет равного трагизма… Что-то не видела я мусульман особо удрученных событиями во Франции, не встретились они мне, не повезло. Почему — не пропагандируя? В сущности, кто запрещает нам, русским, у себя дома, в России, ввести в школах основы православной культуры? Проповедь христианства, в том числе и у себя и за рубежом. Спрашивают, а хорошо ли я знаю Коран, а читала ли я таких-то их богословов... Я отвечаю: извините, я плохо знаю Коран. Я вот как раз и борюсь за право, живя в России Коран не знать. Да, к нам приезжают беженцы из других республик, но кто мешает их детям стать православными, понять и полюбить наши обычаи и культуру, воспринять ее и обогатить? А то каждый остается при своем, их здесь все больше и мы ничего не делаем для того, чтобы они поняли нас и полюбили. А я считаю, что мы должны бороться за их детей.

— Россия — для тех, кто любит Россию?

— Нет, еще неполиткорректней. Россия для тех, кто любит Христа.

— Так и напрашивается неполиткорректный заголовок «Елена Чудинова — мать православного экстремизма»

— Нет такого понятия, «христианский экстремизм» и не будет его никогда. Хотя, конечно героев моего романа кучкой террористов называли. Но это клевета на них. Человек, борющийся с оккупантами, не является террористом. У них нет другого выбора, у них вообще никакого выбора нет. Это абсолютный конец, абсолютное отчаяние.

— Вам конечно не раз этот вопрос задавали, но без него — никак не обойтись.О чем Ваш роман?

— В этот раз я отвечу так. Это роман об отчаянии, роман о безнадежности. Собор Парижской Богоматери взлетает в финале на воздух. Так же как былинный град Китеж уходит под воду. К Богу он уходит. Это единственный вариант развязки. Для него нет больше места на земле. И для христиан его больше нет.

«Отцу Лотару казалось, что это во сне он идет по огромному храму, пронизанному мечами солнечных лучей, похожему на корабль мачтами колонн, сужением алтарной части, прямизною предела, чем-то еще, не поймешь, чем. Хоругви должны висеть здесь, как паруса. Корабль, символическая основа храмовой архитектуры…Корабль, отходящий в Вечность»

— Самые радикальные и неоднозначные высказывания в книге Вы вложили в уста маленькой героини по имени Валери, расскажите о ней.

— Валерии ­— юродивая, но она ребенок. Ей необходимо привлечь внимание взрослых к тому, что происходит, к тому, что Дом Богоматери захватили чужие, она в отчаянии, и она ругается, она произносит худшее слово из всех, которые ей известны. Вот и всё.

— В связи с книгой часто упоминают имя итальянской журналистки Орианы Фаллачи, статья которой «Гнев и гордость» посвященная столкновению европейца с исламской культурой наделала много шума в Европе.

— Ориана Фаллачи, отчасти стала прототипом моей героини Софии. Ориана Фаллачи одной из первых увидела пределы, до которых может довести политкорректность и толерантность. «Защита собственной культуры стала в Италии моральным грехом. И учитывая это, запуганный неуместной кличкой «расист» каждый замолкает, как кролик»

— В чем обвиняли «Мечеть Парижской Богоматери»?

— В чем только не обвиняли. В неполиткорректности, разумеется. В оскорблении неокатоличества. В православном экстремизме. В сионизме даже. Но все декларациями и ограничивается, по сути-то ничего не говорят. Было несколько провокаций, например когда пытались приписать известному религиозному деятелю, духовному лицу, резко критические высказывания о моей книге. По счастью, провокаторов покуда удается выводить на чистую воду.

— Ваши, книги выпускаются издательством «Лепта», в связи с этим хочется спросить, как Вы относитесь к книгам другого автора этого издательства, Юлии Вознесенской? Нужны ли они православному читателю?

— Это хорошая конкуренция Гарри Поттеру. Именно из книг Юлии Вознесенской обычный средний подросток, «купившись» на авантюрный сюжет, может узнать о таких вещах, о которых ему нигде больше не скажут. И вполне возможно, что в своем желании узнать больше он дойдет все же до церкви. Там-то ему и объяснят, в чем разница между православным фэнтези и православной духовной литературой. Но в качестве той самой пусковой пружины книги Вознесенской незаменимы.

— Если бы Вы писали свою книгу сейчас, после известных событий, что Вы написали бы по-другому?

— Да нечего мне уже к ней добавить. Эта книга меня сама нашла, я-то роман о шуанах писала. Пришлось прерваться, некоторые книги разрешения не спрашивают. Я теперь совершенно от книги свободна, она больше мне не принадлежит.

https://pravoslavie.ru/guest/051116141737.htm?ysclid=lkf7t2uwgn417913048