Симон Ушаков – фигура в русской иконописи очень противоречивая и неоднозначная: его деятельность и искусство оцениваются диаметрально противоположно – от чрезвычайно высокой и восторженной до резко отрицательной. И то, и другое имеет основание в творчестве Симона Ушакова.

Двадцати двух лет молодой рисовальщик оказался в атмосфере Оружейного Приказа, в котором трудились не только русские мастера, но и западные, питавшиеся не столько от корней русской иконописной школы, сколько от источников западно-европейской культуры, основанной на совершенно иной ментальности и ином вероисповедании.

Попытка Симона Ушакова, длящаяся почти сорок лет,  создать синтез того и другого и соединить несоединимое, обернулась для него личной трагедией. Уйдя от одной традиции, он так и не примкнул к другой; перестав быть иконописцем, европейским живописцем тоже не стал.

С точки зрения иконописи  Симон Ушаков забил последний гвоздь в гроб традиционной древнерусской иконы, к тому времени и без него уже изрядно разжиженной фряжским письмом, питавшимся от западных образцов. Читать далее