Легенды затерянного народа. Сказание первое

Истан Чати возвращался с охоты. Он нес на плечах убитого кабана и час­то останавливался, сбрасывая на землю тяжелую тушу. Когда-то он был знаме­нитым охотником и славным воином. Его имя вызывало уважительные улыбки на лицах друзей и наводило страх на врагов. Ацлан воевали с индейцами, и од­нажды в бою, Истан один убил двенадцать врагов. Бывали случаи, когда враги окружали его плотной стеной, но он всегда пробивался с помощью копья и но­жа, а иногда просто кулаками благодаря своей огромной физической силе. Потом в страну пришли португальцы, и пришлось воевать с ними. Не раз ацлан выступали против них в союзе с индейскими племенами. Для заключения со­юза всегда посылали Истана. Его авторитет был велик и среди индейцев. Ему легче других удавалось уговорить их выступить плечом к плечу против об­щего врага. Но время шло, и силы постепенно покидали его могучее тело. Теперь он с трудом взваливал на себя кабанью тушу после очередного при­вала. Если бы вернуть прежние силы, он уже давно был бы дома в кругу семьи, а ему приходилось еще долго плестись по джунглям.

Но вот, наконец, и родная деревня. Он последний раз останавливается отдохнуть у крайней избы и тут узнает страшную новость. Деревню ограбили португальцы, приплывшие на больших парусных кораблях. Многих людей убили. На вопрос о его семье плачущая хозяйка дома ничего не отвечала. Она лишь охватила ру­ками голову, склонялась к земле и повторяла:

–   Плохо, Истан, очень плохо…

Бросив тушу, он поспешил к своему дому. То, что он узнал здесь, сразило старого воина, как отравленная, индейская стрела. Португальцы пришли во второй половине дня и сразу начали грабить. Они отбирали продукты и водку. Двоих сыновей Истана пришельцы убили, потому что они вступились за своих жен, которых начали насиловать, а тринадцатилетнюю внучку – его любимицу увели с собой на корабль. Вот он  гордо покачивается на реке, свернув паруса, и направив на селение стволы своих пушек. Истан сидел, сгорбившись, и смот­рел на убитых сыновей. Слезы застилали глаза и текли по его морщинистому лицу, а сердце, как удав своими кольцами, сжимала ненависть. Потом он пошел к вождю. Предложил собрать воинов и на лодках напасть на корабль.

–   Я сочувствую твоему горю, Истан, – сказал вождь. –   Но если мы это сделаем, мы только погубим людей. У португальцев пушки и пищали. Они перебьют нас еще на воде, и мы не успеем взобраться на корабль. Потом они расстреляют из пушек наши дома. Ненависть плохой советчик. Тут нужна холодная и мудрая голова. Пойдем-ка, поговорим со жрецом.

Скрепя сердце, Истан согласился. Он и сам понимал, что его план невыпол­ним, но жажда мести жгла его грудь и требовала действий. Жрец встретил его словами сочувствия, но что значили слова для старого человека, в один день потерявшего всех близких людей.

–   Мы не сможем их победить в открытом бою, – сказал жрец. – Их оружие сильнее нашего и если мы даже убьем десять или двадцать врагов нам придет­ся заплатить за это сотней жизней. Это слишком большая цена, за жизнь этих собак.

–   Что же делать? Ждать когда они перебьют по одному всех наших мужчин и изнасилуют всех женщин? – выкрикнул Истан.

–   Должен быть способ уничтожить их всех сразу вместе с их большой лодкой, –  задумчиво проговорил старый жрец. – У каждого зверя есть свое уязвимое место, ударив в которое копьем или стрелой легче его убить. Ты это знаешь лучше меня, Истан. У этой большой лодки тоже должно быть уязвимое место.

Жрец позвал одного из юных учеников и приказал привести Маазона – молодого мужчину, который полгода пробыл в плену у португальцев, но сумел бежать.

–   Ты долго прожил среди португальцев  и знаешь о них больше нас всех, – начал жрец, когда воин явился. – Если бы нам удалось уничтожить их большую лодку, мы смогли бы избавиться от этой напасти. Есть ли у нее какое-то уязвимое место?

–   Я никогда не был на корабле, – сказал Маазон, – но, думаю, такое мес­то есть. Это порох.

–   Что такое порох?

–  Черный порошок, благодаря которому стреляет их оружие. Однажды я ви­дел, что случилось с прочным сараем, в котором хранились бочки с порохом, когда кто-то по неосторожности зажег там огонь. Пламя поднялось выше деревьев. Грохот стоял как во время сильной грозы. На месте сарая образовалась яма, а бревна разбросало на сто и двести шагов. На корабле должно быть много пороха, чтобы заряжать пушки и пищали. Если его поджечь, с кораблем, на­верное, будет то же, что с сараем.

–   Слушатели переглянулись, потом жрец сказал вождю:

–   Завтра португальцам опять захочется, есть, и захочется женщин. Они придут снова. Прикажи людям всю ночь готовить пальмовую водку, и как можно больше. С рассветом все уйдем в джунгли на Обезьяний ручей. Оставим троих наблюда­телей, чтобы следили за врагами. Пусть эти собаки берут продукты, а главное, водку. Они обязательно перепьются и ночью крепко уснут. Наши люди проберут­ся на корабль и подожгут порох.  Где он у них хранится? – спросил он у Маазона.

–   Я не знаю, но уверен, что не на палубе. Это было бы опасно. Они хра­нят его где-то внутри корабля.

–   Как же мы его найдем? – проговорил вождь. – Мы же не можем обыскивать всю лодку. Как бы они ни были пьяны, нас увидят и убьют. У них же бу­дет охрана. Нам надо точно знать куда идти. Все должно быть сделано быстро.

–   Надо взять одного из них в плен и заставить рассказать, как найти по­рох, – сказал Истан. – Я останусь здесь наблюдателем. Дайте мне двух опытных    воинов, и мы попытаемся взять одного, пока остальные будут шарить по домам.

И вождь, и жрец одобрили его план. Всю ночь в домах ацлан готовили водку. На рассвете воины, следившие за кораблем, нашли у берега тело внучки Истана. Пришельцы надругались над девочкой, потом задушили и бросили в воду. Узнав об этом, Истан долго стоял, опустив плечи и беззвучно плакал. Лицо его почернело, борода была всклокочена, спина согнулась. В нем теперь трудно бы­ло узнать еще вчера крепкого старика. По сигналу вождя ацлан, вытянувшись цепочкой, двинулись узкой тропой в глубину джунглей, уводя с собой детей и стариков. В домах остались только те, кто не мог передвигаться. Португальцы дей­ствительно пришли в селение после полудня. Они шарили по избам, набивая меш­ки продуктами, и обвешиваясь сосудами наполненными водкой. Истан и двое вои­нов незаметно следили за ними, в надежде захватить пленного. Но враги были, видимо, уже научены горьким опытом. Они ходили отрядом. Никто не отставал и не забегал вперед. Одни заходили в дома, а другие оставались снаружи и дер­жали оружие наготове. Поймать кого-нибудь из них без шума было невозможно. Когда они сели в лодки, и отчалили, Истан застонал и заскрипел зубами.

К вечеру жители вернулись в село, а затем пришло известие о том, что соседнее индейское племя людоедов захватило троих португальцев. Истан сразу же встрепенулся. С индейцами сейчас было перемирие. Его – Истана они знали и от­носились с уважением. Посоветовавшись с вождем, он взял с собой Маазона, взва­лил на плечи убитого вчера кабана, и они отправились в путь. К хижинам ин­дейцев подошли, когда уже стемнело, и направились на площадку, где собралось племя. Воины танцевали большим кругом, внутри которого горели три костра, а у костров лежали трое пленных со связанными руками и ногами. Снаружи круга воинов стояли женщины и дети. При появлении двух белых пляска прекратилась. Все уставились на Истана, тащившего на себе кабанью тушу, и на его спутника.

Вождь индейцев и еще трое воинов вышли из круга. На голове вождя красо­вался великолепный убор из ярких  перьев. Грудь, лодыжки и запястья украшали ожерелья. Все воины были в боевой раскраске. Истан сбросил кабана на землю, почтительно поздоровался с вождем, оказал ему все необходимые знаки уваже­ния, после чего приветствовал  воинов. Обратившись снова к вождю, он сказал:

–   Великий вождь, мы пришли к тебе с большой просьбой. Мы просим отдать нам одну из этих заморских свиней в обмен на лесную свинью убитую мною.

–   Я помню, каким славным воином ты был и уважаю тебя, – ответил вождь. – Ты предлагаешь честный обмен, но скажи, зачем тебе одна из этих ядовитых змей приползших на нашу землю?

–   Я хочу, чтобы один из них рассказал мне, как устроена их большая лодка и где у них хранится черное вещество, которым они заряжают свои пушки. Если я это узнаю, сегодня ночью большая лодка будет уничтожена. Пусть твои воины приходят на рассвете к реке добивать тех, кто будет спасаться вплавь. Вас ждет хорошая добыча.

–   Я не знаю, как тебе удастся уничтожить большую лодку, которая плюется огнем, – проговорил вождь, – но если тебе для этого нужен кто-то из них, бери любого. Перед рассветом мои воины будут на реке.

Тем временем индейцы уже начали срывать одежду с лежащих португальцев.

–   Оставьте мне вот этого, – сказал Истан, указав на парня лет двадцати пяти, с ужасом, как и его соратники, озиравшегося вокруг.

Его оставили в покое. Истан и Маазон оттащили парня в сторону, и сели на землю возле него.

–   Ты знаешь, где на корабле хранится порох? – спросил его Маазон.

–   Знаю. В трюме.

–   Там его много?

–   Когда мы отправлялись в поход, было двадцать пять бочек. Думаю, осталось еще бочек пятнадцать – двадцать.

–   Если ты нарисуешь нам дорогу и научишь, как попасть в трюм, останешься жить.

–   А если я не скажу, меня убьют?

–   Съедят!

–   Этого не может быть, – дрожащим голосом проговорил парень.

–   А то, что вы делаете с нами, может быть? – зло сказал Маазон. – Вот у него вы вчера убили двоих сыновей и внучку. Это может быть?

–   Я никого не убивал, – жалобно сказал пленный. – Я крестьянин, мое дело землю пахать. Мне сказали, что здесь золото и драгоценные камни лопатой гребут. Вот я и завербовался. Будь, проклят тот день, когда я приложил палец к этой дьявольской бумаге.

Страшные крики заглушили слова парня. Это кричали его соплеменники. Окружившие их индейцы стали отрезать от них куски мяса, даже не удосужившись предварительно убить. Резали по живому. Это было жуткое зрелище. Кровь брызгала во все стороны. Одни нанизывали мясо на палку и совали в огонь, другие рвали зубами сырое, и их измазанные кровью лица были ужасны. Вокруг толпились женщины и дети, ожидая своей очереди. Какой-то мальчишка пролез между ног взрослых, отхватил ножом ухо у одного из пленников, и принялся его жевать. Расправа продолжалась долго. Леденящие сердце крики перешли в животный вой, потом в хрип. Правда, теперь хрипел и бился в судорогах только один из португальцев, вернее то, что от него оставалось. Второй уже отмучался. Ему отрезали голову и теперь держали ее в пламени костра. Запахло пале­ными волосами.

 Скоро замолчал и второй. Не в силах видеть эту дикую расправу Маазон отвернулся и заткнул уши. Только Истан мрачно смотрел на бледного как смерть молодого пленника, ожидая, что тот скажет.

–   Заберите меня отсюда! Ради Господа, ради девы Марии! Заберите! Я все расскажу, – не своим голосом закричал парень, и его стошнило.

–   Расскажешь, как найти порох?

–   Расскажу! Только уведите меня к белым людям, прошу вас!

–   И где стоит охрана на большой лодке ночью, тоже расскажешь? – продол­жал допрос Истан через Маазона.

–   Все, все, все расскажу, только не отдавайте меня им!

–   Ну, смотри! Если обманешь, завтра вечером здесь будут есть тебя.

Истан развязал ему ноги, поблагодарил вождя. Пора отправляться в обратный путь. Но когда парень встал и увидел то, что сделали с его товарищами, он потерял сознание, и рухнул на землю. Близок к этому был и Маазон.  Даже, видавшему виды Истану, стало не по себе. Глядя, на лежащего в обмороке третьего пленника, индейцы смеялись и показывали на него пальцами.

–   Надо поскорее уходить, а то ведь они могут и передумать. Сожрут и нас за милую душу. А этот горе воин лежит как неживой. Хоть бы не умер от страха, – сказал Истан Маазону.

Они подхватили бесчувственного португальца под руки и поволокли в темноту.

А индейцы подтащили к костру тушу оставленного Истаном кабана и начали разделывать ее рядом с тем, что еще оставалось от двоих людей. Когда глаза привыкли к темноте Истан и Маазон нашли едва заметную тропу. Слава Богу, пленник пришел в себя и мог идти, но не так быстро как хотелось Истану. Парня всего трясло, и он рыдал не переставая. А сзади еще долго слышались ликующие крики индейцев. Там на поляне продолжалось отвратительное пиршество дикарей.

 Постепенно молодой человек успокоился и пошел быстрее. Ходить по джун­глям в ночном мраке – это было искусство, которым владел не каждый из ацлан, да и не каждый индеец. Маазон шел вслед за Истаном, совершенно не понимая, в какой стороне их селение. Оставалось только довериться чутью старого воина. И чутье не подвело. Они вышли к темным домам. Португальца привели в дом вождя. Зажгли свечи и приказали ему начертить на утоптанном земляном полу план корабля и путь к трюму.

–   А вы меня не отдадите индейцам?

–   Не бойся, не отдадим, а сами мы людей не едим.

–   Вы меня убьете? Что со мной будет?

–   Если расскажешь правду, не убьем, будешь у нас в плену.

 Плен это лучше чем смерть, тем более чем перспектива быть съеденным заживо. И парень приободрился. Из крестьянина чертежник был никудышный, но он старался, как мог, рисуя на земле острой палкой. В конце концов, стало понят­но, где находится вход в трюм.

–   Какую охрану ставят на ночь?

–   Четыре человека. Два по бортам, один на носу, и один на корме.

–   Водки они сегодня унесли много. На всех хватит, – сказал вождь. – Думаю, охрана тоже напьется. Идти должны два молодых и сильных воина.

–   Пойду я  один, – решительно сказал Истан.

–    Истан, ты великий воин, – уважительно обратился к нему вождь, – но ты уже стар. Тут нужны молодые силы.

–   Сил у меня хватит, чтобы доплыть, взобраться на борт и проникнуть в трюм, – тихо проговорил Истан, и добавил: – А возвращаться я не собираюсь.

–   Почему?

–   Мне больше нечего делать на земле. Я пойду к сыновьям и внучке. Они ждут меня там… – и он показал рукой куда-то в даль. Наступило молчание. Потом вождь сказал:

–   Что ж, раз ты так решил… Народ тебя никогда не забудет. Если ты дой­дешь….

–   Я дойду, и вы это увидите, – тихо, как бы про себя, проговорил старик.

Перед рассветом Истан попрощался с воинами, собравшимися на берегу и вошел в реку. Враги поставили корабль на якорь на таком расстоянии от бере­га, чтобы до него не долетали стрелы. Старый воин плыл, бесшумно разрезая тем­ную воду и дрожащие в ней яркие звезды. Это был его звездный путь – последний путь в этом мире. Вот он взялся за цепь носового якоря и с ловкостью, удивительной для его возраста, полез вверх. Насколько можно рассмотреть в свете звезд, на палубе пустынно. Неподалеку, прислонившись спиной к фальшбор­ту, храпит носовой вахтенный. Мягкими кошачьими шагами Истан подбирается к нему. Левой рукой он приподнял голову врага  за волосы,  в правой тускло сверк­нул нож. Голова вахтенного запрокинулась, что-то забулькало в тишине.

–   Это за одного сына, – прошептал Истан.

Небо на востоке чуть посветлело. Надо спешить. Здесь все не так как на том примитивном чертеже, который сделал на полу пленный. Нужно время чтобы сообразить что где. Так… кажется, он начинает понимать. К трюму лучше пройти по левому борту, говорил он. Это сюда. Истан осторожно ступает босыми ногами и движется вдоль надстройки.

 А вот и второй страж. Спит или нет? Крадущиеся шаги в полной тишине. Взмах и удар ножом под левую ло­патку. Мягкий стук упавшего тела. Это за второго сына. Где же этот чертов трюм? Он вспоминает, как должен выглядеть, по описанию пленного, люк в трюм, и что находится рядом с ним. Похоже это здесь. Нащупывает крышку и пытается открыть. Не поддается. Истан шарит рукой и находит замок. О замке португалец не сказал. Может быть, забыл. Неужели из-за этого куска железа все окажется напрасным? Он не сдержит данное слово и не отомстит врагам? Железо! Глупый никчемный кусок железа!

Старик берется руками за замок, упирается ногами в палубу. Нужно со­браться. Нужно вспомнить каким он был, представить себя молодым и сильным. Мышцы его рук и ног напрягаются до предела. На шее и лбу вздуваются жилы и… Кованое железо не выдерживает. Петли замка разгибаются и со скрипом выходят из дерева. От огромного напряжения у Истана потемнело в глазах. Силы оставили его и он вынужден был сесть на доски палубы. Но это продолжалось недолго. Он заставил себя подняться на ноги и открыл крышку люка. Под ногой в темноте ступенька. Еще одна… еще. Он закрывает над собой крыш­ку и, нащупывая ногами ступеньку за ступенькой, спускается в глубину. Все. Дальше ступенек нет. Достает из-за пазухи завязанный рыбий пузырь, вынимает оттуда свечу, кресало, фитиль и кремень. Один-второй удар и на обожженном фи­тиле загорается красная звездочка. Истан раздувает огонь и зажигает свечу.

Хвала великому Ра! Он дошел. Бочки с порохом стоят в три ряда. С помо­щью ножа он вскрывает днище  средней и, наклонив, высыпает порох. В эту же кучу сыплет порох еще из двух бочек. Остальные подтаскивает поближе к куче.

Наверху послышался громкий крик. Вслед за криком топот и голоса несколь­ких человек. Значит, там обнаружили убитых. Сейчас враги явятся сюда. Истан ос­тавил на палубе мокрый след от стекавшей с одежды воды. Но это уже неважно. Он дошел! Теперь пусть приходят. Голоса приближаются. Кто-то открывает крышку и в отверстие люка виден свет факела.

 – Куда с факелом! Там же порох! – кричат ему.

Истан не понимает чужих слов, да его это и не интересует. Взяв свечу, с того места, где укрепил ее перед этим, он становится на колени над ку­чей пороха и молит Бога Ра соединить его душу с душами его сыновей, его внучки и уже давно ушедшей в иной мир жены. Закончив молитву, шепчет:

–   А это вам за внучку! – и подносит огонь к черной куче.

Воины ацлан и собравшиеся неподалеку индейцы, вздрогнули и зак­рыли руками глаза, когда над рекой со страшным грохотом взметнулся огнен­ный столб.

–   Он дошел! – прошептал вождь ацлан

Лишь только с неба перестали падать бревна, доски, куски дерева и же­леза, от берега отчалили десятки лодок ацлан и каноэ индейцев. Они окружили горящий корабль на безопасном расстоянии и стали копьями добивать плывущих португальцев – тех, кому удалось спрыгнуть за борт. Стало уже довольно свет­ло и от огня и от начавшегося рассвета. Горящий корабль, разваливался на куски и с шипеньем погружался в воду. Когда взошло солнце, лишь большие и маленькие обломки еще плыли по реке. Туда, где за  них цеплялись враги, спешил  лодки, поднимались и опускались копья. Вскоре река приобрела свой прежний вид, будто и не стояла здесь, совсем недавно, грозная большая лодка плюющая огнем.

 Вечером жрец ацлан в присутствии всего народа отслужил службу в память о великом воине Истане. Ему воздали высшие почести с выносом священного меча царя Ацлан-тэ Пасардаранга. Даже индейцы-каннибалы прислали свою делегацию в знак уважения к старому воину, отдавшему жизнь за свой народ.

Имя Истана вошло в легенды многих племен. А одна старая женщина утверждала, что видела, как его душа в пламени взрыва поднялась в небо и устреми­лась навстречу солнцу.