Настоящая история человечества (продолжение).

 После победоносного завершения похода, Александр Македонский и его товарищи по оружию тайно покинули Дикие земли. Для того, чтобы не раскрывать истинных причин и тем самым не смущать диких греков, была придумана и осуществлена инсценировка с гибелью Александра, Аристотеля и Леонида вместе со всеми морскими пехотинцами.

Дикие греки, несмотря на всю их подозрительность и недоверчивость, в инсценировку поверили.

После этого, пребывая в состоянии эйфории от побед Александра, древние греки почти совсем перестали заботиться о своем государстве так, как посчитали, что победив других дикарей и дойдя до самой Индии, они стали самыми сильными в мире и что больше никакой внешний враг нападать на них не осмелится.

Вместо того, чтобы укреплять государство и его обороноспособность, древние греки стали заниматься якобы философией, так они назвали свое времяпровождение. На самом же деле занимались они совершенно пустыми делами: бесконечными разговорами, которые в подавляющем большинстве были ни чем иным, как самовосхвалением и беспробудным пьянством.

Стоит ли говорить, что от такого, государство древних греков пришло в упадок и потеряло былое величие. И только благодаря победам, одержанным Александром Македонским, древних греков никто не завоевал и не уничтожил.

После упадка Древней, но дикой Греции эдемийским ученым помог случай, а вернее будет сказать – эдемийские туристы-экстремалы.

Эдемийские туристы много путешествовали по Диким землям, но путешествовали индивидуально или же малочисленными группами, без какой-либо более-менее приемлемой организации последних.

Плохого в этом никто в Эдемии не усматривал, поэтому такой туризм развивался достаточно быстро и получил название экстремального.

Но однажды группа таких туристов-экстремалов решила объединиться и создать свою туристическую организацию на добровольных началах.

Участники вновь образованного движения, для того, чтобы экстремальность была полной, решили и поселиться в Диких землях. Они разбили свой лагерь на берегу моря. Правда за короткое время лагерь туристов-экстремалов превратился в город потому, что количество участников движения очень быстро увеличивалось.

Быт эдемийских туристов-экстремалов разительно отличался от быта туземных племен живших с ними по соседству.

 Поэтому никого из эдемийцев нисколько не удивило, когда обнаружилось, что туземцы воруют у туристов: кухонную утварь, одежду и оружие.

Насчет оружия стоит сказать отдельно. Движение эдемийских туристов-экстремалов назвавших себя Этрусками и поселившихся в диких землях на территориях расположенных на берегу моря, сейчас называемого Тирренским, не было ни милитаризированным, ни вообще агрессивным по отношению к туземному населению. Необходимость в оружии обуславливалась только тем, что экстремалам приходилось жить в окружении диких племен миролюбивостью не отличавшимися.

На случаи мелких краж, эдемийцы смотрели сквозь пальцы понимая, что туземцы идут на воровство не для того, чтобы нажиться, а лишь потому, что в силу своей дикости и отсталости в развитии, жизнь их невероятно трудна, да и не умеют они делать такие красивые и практичные вещи.

Но как оказалось, дикость не знает границ. Дикари со свойственной им дикостью и некультурностью вдруг решили, что для того, чтобы сравняться в уровне жизни с Этрусками, им необходимо похитить всех ихних женщин. Они полагали, что если эдемийские женщины, туристки, родят им детей, то те дети, от рождения, будут обладать всеми качествами, которыми обладают эдемийцы и как следствие, жизнь туземцев как бы сама собой станет сытной, комфортной и счастливой.

Разумеется Этруски не могли этого допустить. После нескольких похищений, этруски, вот здесь оружие и понадобилось, отбили своих подруг и коллег по экстремальному туризму у туземцев.

 Оставлять такое безнаказанным было нельзя и нельзя не потому, что туземцы очень сильно разозлили Этрусков, а для того, чтобы пресечь попытки повторения подобного в будущем.

Но в силу того, что все без исключения эдемийцы – люди широкой и доброй души, а в Эдемии преступности не существует как таковой, поначалу они не знали что делать с преступниками. Отпускать без наказания было нельзя, завтра же они продолжат воровать и похищать женщин. Но и казнить тоже было нельзя, в силу добродушия и природного пацифизма эдемийцев.

Был придуман весьма оригинальный способ. С одной стороны – наказание, но с другой стороны наказуемому давался шанс его избежать. Этруски решили проводить с преступниками поединки с использованием холодного оружия,  использовать огнестрельное оружие при этом было категорически запрещено.

Это были честные поединки, и если туземец побеждал, с него снимались все обвинения и он освобождался. Если же побеждал Этруск, побежденный, если он во время поединка получал ранения, то после лечения, обязан был отработать определенное в каждом конкретном случае время на благо колонии Этрусков. Некоторые поединки заканчивались гибелью одного из его участников, но это происходило крайне редко. Лишним будет говорить, что во всех без исключения поединках, победителями выходили Этруски.

Забегая немного вперёд, стоит сказать, что этот обычай был перенят дикими туземцами, но в силу их дикости и жестокости изменен и извращён до неузнаваемости.

Именно благодаря этим поединкам, имевшим исключительно воспитательное значение, дикие племена, населявшие ту местность, объединились и образовали ещё одно древнее, но без сомнения, дикое, некультурное и нецивилизованное государство. Правда стоит сказать, что им для построения культурного и цивилизованного общества удалось сделать гораздо больше, чем их предшественникам в других уголках Диких земель. 

***

Некультурным дикарям Эдемский сад и живущие в нем сами по себе индейки не полагаются, поэтому Антонина угощала Гласса некультурной окрошкой. Кстати, некультурная окрошка культурным людям тоже не полагается, потому им о ней ничего и неизвестно. Так что – один-один, все по честному.

Застолья с угощениями всех мастей имеют одну очень хитрую и неприятную особенность. Бывает, что особенность эта довольно-таки часто корчит принимающей стороне рожи, используя при этом лица приглашенных.

Чего там миндальничать! Бывает и часто бывает, что приглашают в гости якобы просто так, а на самом деле с умыслом и с умыслом очень важным для приглашающего, потому то он так и старается. Гласс то, тоже ведь с умыслом приглашен, а не потому, что весь такой культурный и дипломатический.

Причины устроения таких застолий могут быть самыми разными и вовсе необязательно подлыми и коварными, другим людям вред приносящими, хотя и такое случается.

Прежде чем перейти непосредственно к причине приглашения, гостя угощают, уважение ему оказывают, без этого никак.

От автора: Что-то меня на аналогии потянуло. Сейчас вот начал перечитывать только что написанное, по голове и «шандарахнуло», правда не больно. Ведь получается что застолье с умыслом и книжка с напридуманным в ней – братья-сестры рОдные. Как воспринимается нужное и желаемое для вопрошающего в чистом виде, без выпить-закусить? Скучно воспринимается и поэтому часто не воспринимается вообще. Это как на прием в кабинет к начальнику прийти. Правда там бывает, что проситель взятку дает, но за это в тюрьму сажают, причем обоих. Говорю же что скучно.

Тоже самое и с книжками. Книжка с изложением в ней фактов в гольном, без придумывания и вранья виде, художественной не является, а является, ну там, научной или технической. И те, и те, и те книжки, конечно же популярны, только художественная книжка востребована по желанию, а все остальные, нехудожественные, востребованы в силу необходимости. Ладно, не буду отвлекать…

Гость дорогой с удовольствием ест-пьёт, добавки просит и чувствует себя при этом на верху блаженства. Но наступает момент, тот самый, когда к причине приглашения переходить надо, вот тут иногда и случается…

Иногда к тому моменту, ради которого все это и было затеяно, гость и бывает что благодетель, наестся-напьется до такой степени, что мало чего соображает. Хорошо если закусывал как следует, тогда шанс заполучить свое у принимающей стороны все-таки имеется. А бывает что гость больше пьёт, чем закусывает и к моменту «созревания» он «созревает» до такой степени, что никакой нашатырь не помогает, только диван с подушкой помочь в силах.

Но так себя ведут гости нецивилизованные и некультурные, которым наплевать как на принимающую сторону, так и на её надежды и чаяния. Гласс некультурным гостем не был хотя бы потому, что являлся гражданином культурной страны.

Антонина подметила, женщины такое за мужиками быстро подмечают, причем подмечают как положительное отношение к «беленькой злодейке-примадонне», так и отрицательное, которое по мнению женщин как раз и является положительным.

Гласс же, и это было видно сразу, к «беленькой примадонне» относился равнодушно. Если и выпивал, то исключительно за компанию с Фёдором и что сегодня, что тогда, у Фёдора с Валентиной дома, ни разу инициатором налить и выпить не был. Оказывается, что Гласс, как пьяница – личность никудышная и никчемная. Но это Антонину не расстроило, скорее наоборот.

Так что, к моменту, когда надо было переходить к причине приглашения, Гласс был в полном сознании и памяти, лицом на столе или целиком под столом не валялся, а мог членораздельно произносить слова и наверное даже соображать. Правда наетый был дальше некуда, штука ли, три тарелки окрошки слопал не считая другой еды, но это на пользу, еда, она мужика добрее делает и покладистее, все той же наукой доказано.

Поэтому вдоволь и всласть налюбовавшись тем, как Гласс уплёл три тарелки окрошки, Антонина решила, что пора переходить к делу, и перешла…

- Гласс, скажите, а правда что у вас все негры – безработные? – спросила Антонина и аж похолодела от того о чем спросила. Она не боялась, что из-за её вопроса международный скандал получится. Она испугалась того, что не в ту степь поперла с вопросом этим, и что теперь надо как-то сдавать назад и разворачивать оглобли в другую сторону.

- Не негры, а афроэдемийцы, - поправил Гласс. – В КОШЭ не может быть негров потом,у что все они живут в Африке. – продолжал объяснять политически неграмотной Антонине политически грамотный Гласс. – И как бы они жили, если бы у них не было работы? Работа в КОШЭ есть у всех. Конечно бывает, что человек работать не хочет, тогда его в клинику помещают потому, что нежелание работать, это болезнь и от нее лечить надо. И где вы такое услышали? – спросил Гласс.

- Не помню. На работе говорил кто-то. – попыталась сгладить неловкость вопроса и тем самым сменить тему на более для Антонины благоприятную и ей нужную.

- Да, - Гласс из гостя начал превращаться в дипломата. – К сожалению слишком много лживой и провокационной информации о наших странах что у вас, что у нас. – во придурок!

Ему бы, вместо того, чтобы о политике рассуждать, комплименты Антонине говорить надо, дипломаты, они, этому специально обучены. Ну а уж если язык не поворачивается Антонине комплименты говорить, хотя вряд ли, понравилась она ему, понравилась, окрошку нахваливать, это тоже комплимент и ого-го какой. А Гласс, ну говорю же – придурок, вместо этого, не вставая из-за стола, в миг оказался на работе. Ну дела!

- А еще, - продолжала Антонина, - На работе говорили, - это она так попыталась оправдаться, мол она так не думает. – Что вы хотите войной на нас идти, ну чтобы завоевать нас.

На самом деле внутри Антонины все кричало и визжало: «Тонька! Дура! Ты что    д-е-л-а-е-шь!?» А Тонька хоть и понимала, что делает что-то не то, вернее, совсем не то, но чем отчетливее она это понимала, тем глубже и дальше погружалась в эту дипломатически-политическую трясину.

- Антонина, ну согласитесь, это же полная чушь. – Гласс принял тон, который принимает взрослый отговаривая ребенка от попытки наесться пластилина. – Вы сами то в это верите?

- Не верю, - у Антонины аж слезы на глазах выступили, так ей было себя жалко.

Ведь все сделала как надо и все получилось, и тут на тебе, все летит в тар-тарары. «Уж лучше бы он напился до чёртиков!» - в сердцах подумала Антонина. – «Все легче было бы!»

«Неужели она, в смысле они, и правда так думают?» - тем временем думал Гласс. – «Надо о чем-нибудь другом поговорить, только о чем?»

- КОШЭ, страна мирная и миролюбивая, - Гласс думал одно, а начал говорить совсем другое. Одно из двух: или он и вправду дипломат до мозга костей, или придурок законченный! Скорее второе. – У нас никогда не было и не будет войн, а значит нам незачем кого-то завоевывать. Мы только за мир и готовы поддерживать его, чтобы войн никогда и нигде не было. – а вот теперь Гласс врал.

Вернее, врало государство, Гласса в дипломаты определившее, ртом, голосовыми связками и знаниями дикого языка врало, иными словами, использовало в своих интересах этого горе-дипломата.

- Знаете что Антонина!? – спасительная тропинка из политической трясины была найдена, теперь только бы не отступиться. – Я открою вам служебную тайну…

- Так вас же за это с работы выгонят и в тюрьму посадят. – Антонина аж дышать перестала от нарисованной ей же для Гласса перспективы. – Там, у себя, в смысле, у вас.

Правда служебная тайна эта Антонину заинтересовала. Только из двух слов, обозначающих что-то жутко секретное, недоступное для других, Антонину заинтересовало слово «тайна». На слово «служебная» она поначалу было и обратила внимание потому и сказала, что, мол, в тюрьму посадят, но потом слово «тайна» окончательно пересилило и победило слово «служебная». Теперь же Антонина, съедаемая изнутри прекрасным чувством под названием женское любопытство, аж заерзала на стуле, до такой степени ей хотелось узнать эту самую тайну.

Вот вам и дипломат! Не знаю, специально он это или само-собой так получилось, но Гласс одной лишь фразой сумел вытащить обоих из этого вонючего болота под названием политика. И за что народ любит эту самую политику? Что, больше поговорить не о чем?

- Никто меня с работы не выгонит и в тюрьму не посадит, - усмехнулся Гласс. Ага, усмехнулся, значит он на верном пути. Выручай, тропиночка! – Тем более, что тайна это никакая не государственная и вообще никакая не тайна. Правительства наших стран между собой договорились о том, чтобы провести выставки о жизни простых людей. Мы проведём выставку у вас, а вы у нас, сейчас вот выставки как раз и готовим. Эти выставки для того и будут проводиться, чтобы простые люди увидел, как живут такие же простые люди как они, только в другой стране. И тогда, и правительства наши на это очень рассчитывают, исчезнут все эти вздорные слухи о якобы нашей и вашей злости и агрессивности по отношению друг к другу. Ведь и вы и мы хотим жить в мире. Ведь правда же?

- Правда… – прошептала Антонина. На самом деле все, что у нее есть там, внутри, оборвалось и улетело куда-то вниз оставив вместо себя пустоту. – Значит вы у меня в гостях только для того, чтобы выставку приготовить? – Антонина еще не догадалась что сейчас ей надо разозлиться на Гласса, и хорошо, что не догадалась, а то бы тогда все на самом деле полетело бы в тар-тарары.

Вот вам и фокус! Вот вам и женская интуиция! Антонина даже не подозревала насколько точно она определила причину, по которой Гласс зачастил к ним.

Дело было не то чтобы дрянь, а еще хуже, надо было как-то выкручиваться. Выходило, что Гласс, найдя спасительную тропинку, думал что она приведет их на сухое и приятное место, а она, тропинка эта, привела их прямиком в трясину из которой выхода уже нет. Надо было как-то выкручиваться и Гласс начал выкручиваться.

- Если честно, то да, но не совсем. – как известно, самый лучший способ наврать, ну или резко сменить тональность разговора, это сказать правду. – Нам действительно поручили узнать, какие прохладительные напитки у вас популярны, но такого, чтобы знакомиться и напрашиваться в гости, такого нам не поручали. – сейчас Гласс «резал» правду-матку, ее родимую. - С Фёдором я познакомился совершенно случайно, он ко мне первым подошел. – и тут чистая правда, только не до конца, подробности замалчиваются. – Познакомились, поговорили, вот Фёдор и пригласил меня в гости. А у него я познакомился с вами, и вы, Антонина, мне очень понравились, правда понравились, поэтому я и пришел к вам в гости. – ну наконец-то, прорвало, одумался…

- Вы сейчас правду говорите, - прошептала Антонина потому, что очень боялась спугнуть сказанное Глассом, ну, чтобы на месте этих слов другие слова не появились. – или это дипломатия у вас такая?

- Правду говорю, - тоже прошептал Гласс. – Правду.

А вот теперь-то, когда все, ради чего застолье устраивалось и ради чего Фёдор с Валентиной якобы соседей от потопа спасать пошли и Фёдор даже пострадал потому, что выпил мало, надо было бы под белы рученьки, а маршрут, маршрут он всем известный.

Продолжение следует.

Скачать всю книгу можно здесь.