Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
Страны и регионы → Другие страны

Россия. Европа, Америка: далее - везде 16903

Открытая группа
6368 участников
Администратор Тина_Хеллвиг
Администратор sablon

Важные темы:

Модератор Агрофена
Модератор Галина (Виноградинка)
Модератор IMPULSE

Активные участники:

sablon
ANDROMEDA
IMPULSE
atntrans
Галина (Виноградинка)

Последние откомментированные темы:

20240727114328

←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →
sablon
Модератор пишет:

Часовщик Аркадий Наумович

 

 

 

Эльмира Пасько                    
            
                Услыхать незабытое в  бое часов…
                Любовь Сирота-Дмитрова "На твоём языке".

  В журналистской работе  бывает немало  всяких встреч, попадается много интересных людей, о которых нет-нет да и вспомнишь порой.

  Писала я как-то  очерк о часовщике. Умница, золотые руки и такой блестящий собеседник, каких поискать .   Литературу (русскую и зарубежную)  знал превосходно, сыпал стихами и цитатами; речь всегда  отточенная и лаконичная. Спрашивала его:   "А сами-то пишете?" - "Нет, я читаю, и этого достаточно".  Тощий, седой, кудлатый как Альберт Эйнштейн и Карл Маркс вместе взятые.  Безногий.

  Каждый,  кто чинил у него часы, становился не только его  клиентом, но и добрым знакомым,  а  то и другом - таково  было его обаяние. Часы были  его стихией, на всю жизнь главным и обожаемым делом.  Аркадий Наумович  любил их чинить (он говорил - "лечить").  По всему периметру  помещения мастерской на одних полках стояли будильники, на других - настольные часы, на третьих лежали наручные, а на стенах висели, конечно же, настенные.

  Будильников в мастерской обычно  "лечилось"  особенно много:   они чаще  ломались оттого, что этих несчастных их сонные хозяева  нещадно били  и сбрасывали на пол, когда те  звонили и прерывали  сладкий сон  на рассвете. Но ведь будильники так необходимы в доме - и  клиенты потом слёзно  просили починить их как можно скорее:  нельзя же опаздывать на работу,  а без будильника непременно проспишь!

  Эти вышедшие из строя хронометры стояли рядами: слева те, что ожидали своей очереди быть починёнными, справа - уже вылеченные.  Но дело в том, что они ещё не  считались готовыми к работе: по правилам, после ремонта будильники должны были несколько дней проходить проверку на точность хода.  Требовалось, чтобы все как один показывали точное московское  время. Только после этого их возвращали хозяевам.

  Забавно было наблюдать, как  иной недочинённый будильник начинал верещать раньше своих  товарищей по несчастью. Аркадий Наумович поднимал голову, сию же секунду  подкатывал к нему на своей колясочке и снимал с полки - ремонтировать заново или  регулировать ход.  А остальные, уже исправные, как с цепи  сорвавшись, в своё точное московское время  начинали  дружный отчаянный перезвон.

  К этим  Аркадий Наумович уже не торопился. Он, послушав и проверив показывающих  правильное время, поглядев на обе стрелки - часовую и  минутную - по очереди "затыкал рот" всему ряду, неторопливо  передвигаясь вдоль полок  в  инвалидной коляске. Опоздавших звонить забирал с собой и потом возился с ними  снова.

  На других полках в положенное время тоже начиналась суета; особенно  привлекали внимание  кукушки, которые  выскакивали из дверцы корпуса (обычно  в починке находилось до десятка таких часов).  Всей стаей дисциплинированно  отсчитывали время. Очень старались. Смешные такие кукушки! Детвора вечно толпилась и  шумно  радовалась появлению птичек.


  Но самыми привлекательными  в этой мастерской  для меня были часы с боем. У каждых  был  свой неповторимый голос. Они ведь не звонили и не резали слух как будильники, не торопились как  кукушки, они задумчиво пели:  "Бу-у-ум!" или  же   "Ба-а-ам!" Некоторые из них мелодично отбивали и полчаса, и  четверть часа.

  Настенные с боем  у  Аркадия Наумовича ходили в любимчиках.  Некоторых  - с  особо красивым   голосом  - он не торопился возвращать  владельцам, лечил  очень бережно,  наслаждаясь прекрасными звуками.  Вручая хозяевам, непременно хвалил их хронометры, просил  хорошо ухаживать за ними,  особенно если попадались  редкие и старинные экземпляры,  ведь подобные  в России  в советское время  уже не выпускались.

  Он и свои личные часы с боем  держал здесь, в мастерской. У них была давняя история, о которой он рассказывал не всем, и меня просил не печатать это в газете.  Эти часы были подарком  ему от бывших клиентов, которые уехали в Израиль. Тогда об этом распространяться было не  принято. Спросила я  у Аркадия Наумовича (не для печати):  а почему не уехала тогда и его семья?

  И он рассказал о своей печальной истории.  Была у них машина.  Поехали всей семьёй за грибами и попали  на дороге в аварию.  Погибли дети  -  сын и дочь;  остался после долгого лечения без ног  сам Аркадий Наумович;  жена пострадала меньше всех (я её видела, она обычно приносила ему обед, хромая  и  опираясь на палочку).   И не уехали они  потому  что,  как,  печально вздохнув,  признался   Аркадий Наумович:   "С кем же наши  дети останутся? Нет,  мы их тут одних не бросим. Пусть потом, когда  и мы в мир иной уйдём,  все вместе будем".
      
  Аркадий  Наумович так  любил возиться с часами, что   долго не уезжал домой по вечерам  после работы:  прислушивался к звукам, просто наслаждался их боем, разговаривал с непокорными, стыдил иных,  других  похваливал.

 С гордостью рассказал мне  Аркадий Наумович,   что пришлось ему однажды чинить  почти не встречающийся теперь в  России  «брегет» (помните в  «Евгении Онегине» ?  - «пока недремлющий брегет не прозвонит ему обед»).  Это карманные часы, изготовлявшиеся в мастерской  французского  мастера Бреге, который умер в 1823 году -  при жизни Пушкина.

 Этот хронометр отличался большой точностью: он отбивал не только  часы и доли часов, но и показывал числа месяца. В этом  и была трудность.   Время не пощадило  старинную вещь: всё разладилось.    Два месяца возился с этим  брегетом  Аркадий Наумович – и добился своего:  заработал старичок как   в  прежние   молодые годы!  Хозяин  глазам своим не поверил. Рад был как ребёнок. Да и сам  Аркадий  Наумович был очень доволен своей работой.

  Любила я приходить  к нему в мастерскую, особенно в   полдень,  когда  разноголосого шума от часов было больше всего:  все стремились возвестить своим весёлым перезвоном, что теперь они  живы-здоровы.  Аркадий Наумович даже  приглашал меня  побывать в мастерской в новогоднюю ночь, когда особенно чувствуешь ток  времени и его переход, но я как-то  всё не собралась.

  А эти часы с боем  - подарок уехавших клиентов - имели особенный, неповторимый голос.  Такой торжественный, печальный, задумчивый. Он поднимал ввысь, напоминал о Вечности. Он был целебным.  Такого голоса у часов  мне больше не доводилось слышать, разве что у церковных колоколов.

  Аркадий Наумович  говорил, что та семья  его  клиентов тоже очень любила свои часы, но они такие большие и тяжёлые, а путь  предстоял трудный и неблизкий. И  супруги  принесли  своё сокровище Аркадию,  твёрдо зная, что уж он-то  их часы будет  беречь как никто другой.  "Отдали в хорошие руки", - пошутил он.

  Я очень поздно узнала о кончине Аркадия  Наумовича. Была в командировке, а потом никто не сказал. И нигде не было некрологов.  В городе  выпускалось тогда всего две газеты  - молодёжная и наша, партийная, солидная,  в которой некрологов удостаивались только большие начальники и знаменитости.   Но  Аркадий Наумович  был всего лишь  мастер-часовщик  комбината бытового обслуживания . И тем не менее на его похороны пришла масса  народа, и люди  сказали о нём  много  тёплых слов.
   Да,  Аркадий Наумович  не был ни начальником, ни  знаменитостью.  Но он был Мастер. И люди это  понимали.

  Те часы  - подарок уехавших друзей  - из мастерской забрала себе на память   его жена.   Работница мастерской  рассказывала мне,   что многие клиенты  долго ещё  потом приходили, спрашивали  про те часы.  Очень любили слушать их бой.

  ... Когда я готовила  к печати свой очерк "Часы и время" и беседовала с Аркадием  Наумовичем, он обронил шутливую фразу: "Когда я починяю часы, у меня деталей  ещё на целый велосипед остаётся".  Мне это афоризм так понравился, что я попросила  - и он  охотно подарил.

  У меня даже тетрадка такая есть, где  эпиграфом стоят  эти слова Аркадия Наумовича. В ней я храню то, что не вошло  в книги: собранные  мною  всякие эпизоды, небольшие сюжеты, интересные наблюдения, услышанные на улице смешные фразы, мои собственные афоризмы. И, записывая это, я вспоминаю человека, умевшего хорошо делать своё дело.             https://www.proza.ru/2014/10/12/1638
Это интересно
+3

sablon
Модератор 23.02.2019
Пожаловаться Просмотров: 721  
Комментарии 2
←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →


Комментарии временно отключены