Армия - это душа нации, а в войнах наиболее ярко и отчетливо отражается дееспособность нации и её государства.
«История русской армии, - пишет Антон Антонович Керсновский, - это история жизни Русского государства, история дел русского народа, великих в счастье и несчастье, - история великой армии великой страны».
* * *
Эта тема озвучена мной в видео, текст ниже:
Ссылка на видео: https://youtu.be/4G_AllpJsSg
* * *
«Сорок князей, царей и императоров в тысячу лет создали Россию. В их череде были правители слабые и неудачные, были искусные и гениальные. Недостатки одних на протяжении веков выравнивались деяниями других. Все вместе создали нашу Родину, её мощь и красоту, её культуру и величие - и мы, русские, навсегда останемся их неоплатными должниками».
Автор, Антон Антонович Керсновский, весьма критически оценивает роль каждого монарха с позиций национальных интересов России. Мало кто из российских императоров избежал нелицеприятной критики со стороны Керсновского.
Оценки автором правивших Россией монархов далеки от общепринятых.
Например, он высоко ценит Павла I и считает его «самым оклеветанным монархом русской истории».
Напротив, Александра I, при котором была выиграна Отечественная война и разбит Наполеон, автор характеризует весьма жестко: «Российской, русской политики в царствование императора Александра I, можно сказать, не существует», - пишет он.
Керсновский видит у Александра I пренебрежение к русскому народу и русскому воинству, происходившее из преклонения перед Западом:
«Могучий и яркий патриотический подъем незабвенной эпохи 1812 года был угашен императором Александром, ставшим проявлять какую-то странную неприязнь ко всему национальному, русскому. Он как-то особенно не любил воспоминаний об Отечественной войне - самом ярком национальном русском торжестве и самой блестящей странице своего царствования. За все многочисленные свои путешествия он ни разу не посетил полей сражений 1812 года и не выносил, чтобы в его присутствии говорили об этих сражениях».
Самое большое упущение этого царствования Керсновский видит в сохранении крепостной неволи крестьян:
«Реформа 1861 года опоздала на пол столетия… Если бы тот рождественский манифест, провозгласив освобождение России от «двадесяти язык», возвестил освобождение от рабства 25 миллионов верных сынов России, то Вифлеемская звезда засияла бы над ликующей страной. В том великом нравственном подъеме наша Родина обрела бы неисчерпаемые силы для преодоления всех грядущих невзгод и лжеучений».
В царствование Александра I, считает Керсновский, началась роковая война между властью и обществом, первые залпы которой прозвучали на Сенатской площади в Петербурге в декабре 1825 года. На Александра I монархист Керсновский возлагает огромную личную ответственность за будущую революцию.
Николай I как поклонник плац-парадной мишуры, муштры и шагистики предстает у автора не более чем продолжателем дела своего старшего брата. Политика Александра I после победы над Наполеоном привела Россию к поражению в Крымской войне.
Не обходится Керсновский и без критических замечаний в адрес следующих императоров.
Александр II, по его мнению, проводя военную реформу, слишком увлекся рационализмом. Александр III недооценивал значения красивой военной формы для духа армии.
Сложнее отношение автора к Николаю II.
Критиковать царя-мученика напрямую он не решается. Но его анализ политики Николая II - своеобразный приговор последнему императору. Он указывает на множество роковых политических ошибок, допущенных в последнее царствование. Но ведь за каждой такой ошибкой стояло первое лицо государства. От такой оценки трудно отделаться, читая следующие, например, строки автора:
«В сентябре [1914 г.] Россия подписала так называемый Лондонский протокол, по которому державы Согласия обязались друг перед другом не заключать сепаратного мира.
Этим совершена была самая крупная дипломатическая ошибка за всю войну. Мы лишили себя великолепного орудия дипломатического воздействия…
Россия добровольно низвела себя Лондонским протоколом до степени державы второго сорта».
Или:
«Один-единственный раз за всю [Первую мировую] войну Россия вспомнила свою велико-державность и вытекающие из неё права. Сербская армия, брошенная союзниками на произвол судьбы, погибала в Албании. Французы отказались перевезти её на Корфу.
Сын Александра III вспомнил отцовский язык для Европы и сказал через головы оробевших своих дипломатов, что если сербов немедленно же не спасут, то Он, Император Всероссийский, выведет свою страну из войны…
Пароходы у союзников немедленно же нашлись.
Нашлись бы у них и снаряды, и самолеты (и все - хорошего качества), разговаривай с ними Россия своим природным царственным языком - единственным, на котором мы должны разговаривать с Европой».
Кто же должен был неизменно говорить с Европой таким языком, если не сам государь?
Сам строй жизни Российской империи последних десятилетий не мог воспитывать в русских людях патриотов, убежден автор:
«Великая Империя мало что делала для народного образования и решительно ничего не сделала для народного воспитания. Ни священник приходской школы, ни учитель министерской не объясняли детям великого прошлого их страны, не учили знать её и любить.
Из тысячи новобранцев девятьсот не знали цветов русского знамени. А как зовут Царя, они узнавали, присягая ему.
От своих офицеров и унтер-офицеров - единственных воспитателей 150-миллионного русского народа - они получали то, что давало им силы умирать героями за эту мало им известную Родину.
Народ не учили любить свою страну. Неудивительно, что человек по сути любил лишь свою деревню, до которой “немцу все равно не дойти”, да и в деревне лишь свою избу…
Петроградские рабочие-красногвардейцы не родились большевиками, но ими сделались. Они искали социальной справедливости, которой не находили.
“Классовое самосознание” выковывалось долгими десятилетиями и в обстановке, как нельзя более благоприятствовавшей обострению социальной розни».
Недостатки духовной организации Российской империи роковым образом сказались в Первую мировую войну:
«Целей войны народ не знал. Сами “господа”, по-видимому, на этот счет не сговорились. Одни путано “писали в книжку” про какие-то проливы - надо полагать, немецкие. Другие говорили что-то про славян, которых надлежало не то спасать, не то усмирять.
Надо было победить немца. Сам немец появился как-то вдруг, неожиданно - о нём раньше никто ничего народу не говорил…
Какая была связь между всеми этими туманными и непонятными разговорами и необходимостью расставаться с жизнью в сыром полесском окопе - никто не мог себе уяснить».
Таким образом, монархизм Керсновского обращен не в прошлое, а в будущее.
Только в редкие исторические периоды, по его мнению, русская армия органично отвечала своему призванию. Таким периодом он признает почти весь XVIII век.
Расцвет самобытной русской военной доктрины наступил в царствование Екатерины II:
«В эпоху господства во всей Европе бездушных прусских рационалистических теорий, формализма и автоматической “фухтельной” дрессировки, Румянцев первым выдвигает в основу воспитания войск моральные начала - нравственный элемент, причем воспитание, моральную подготовку он отделяет от обучения, подготовки физической…
Гению Румянцева обязана Русская армия появлением Суворова, творчество которого смогло благоприятно развиться лишь в обстановке, созданной Румянцевым… Румянцев явился основоположником русской военной доктрины».
Керсновский был убежден, что военная доктрина любой страны должна исходить из её национальных особенностей.
Универсальной военной доктрины для всех народов и времен быть не может.
Военная концепция основывается на духе и опыте нации. Вот почему автор высоко оценивает самобытные теоретические работы русских военачальников и резко критикует подражания немецким и другим иноземным образцам.
В основе самобытной русской военной доктрины лежит превосходство духа над материей.
«Суворов учил: “Мы - русские. С нами Бог”. Его не поняли, стали по-дикарски перенимать чужеземные “доктрины” и “методы”, рассчитанные на сердца других армий».
Квинтэссенцией военной истории России является характер её войн, «совершенно отличный от войн, ведённых другими народами». Он «придает им отпечаток той высшей гуманности, за которую на этом свете не существует человеческой награды…
Русский офицер и русский солдат полагали свою душу за “други своя”.
Со смертью каждого из них словно одной звездочкой становилось больше на небе. И если бы удалось собрать в один сосуд всю кровь, пролитую ими на протяжении веков на полях Германии и Франции, Галиции и Польши, в горах Болгарии и Армении, то единственной надписью на этой чаше могло бы быть: “Не нам, не нам, а Имени Твоему”».
Россия неизменно вставала на пути завоевателей, стремившихся к мировому господству.
В этом состоит её провиденциальная историческая миссия.
«Стоило только когда-либо какой-нибудь европейской армии претендовать на звание “первой в мире”, как всякий раз на своем победном пути она встречала неунывающие русские полки - и становилась “второй в мире”».
Это отрывки из предисловия к книге - История русской армии.
Автор Антон Антонович Керсновский.
* * *
Антон Антонович Керсновский (1907-1944) родился до революции в Бессарабской губернии в дворянской семье.
По отцу Антон Антонович имел польские корни, по матери - греческие. При этом Антон Керсновский оказался до мозга костей русским человеком.
Его «История русской армии» написана с глубоко национальной русской позиции.
Без преувеличения можно сказать, что нет больше ни одного фундаментального исследования по истории русской армии, которое было бы сделано на основе такого глубокого понимания русских государственных интересов и задач.
Керсновский публиковался главным образом в «Русском военном вестнике», выходившем в Белграде. Там же с 1933 по 1938 год вышли четыре тома его «Истории русской армии» - главного труда всей его жизни, поставившего его имя в ряд самых проникновенных русских историков.
Известность пришла к Антону Керсновскому в эмиграции, а на родине его талант был открыт читателю только в 1990-е годы.
Его «История» (все четыре тома) после первой же публикации в 1992 - 1994 годах завоевала популярность и в дальнейшем неоднократно переиздавалась Военным издательством в 1999 году.
* * *
Керсновский умер от туберкулеза в Париже в 1944 году под немецкой оккупацией (его жена пережила его на несколько часов, выбросившись от горя из окна).
Нет сомнений, что он анализировал опыт текущей войны и следил за успехами Красной армии в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. К этим успехам он наверняка должен был относиться с двойственным чувством.
С одной стороны, для него большевики не изменились с 1917 года и выступали врагом всего национального, русского, всего, что было ему свято и дорого.
С другой стороны, они сражались за своё Отечество против немцев, которые характеризовались Керсновским как извечный враг России и славянства.
Керсновский не мог не видеть, что в Советском Союзе волею исторических судеб реализуются многие его личные политические чаяния и формируется самобытная военная доктрина.
Но выступить в печати с осмыслением уроков Второй мировой войны Керсновскому уже не было дано роком.
* * *
На этом всё, всего хорошего, читайте книги - с ними интересней жить!
Юрий Шатохин, канал Веб Рассказ, Новосибирск.
Плейлисты на моём канале:
Ратное дело - 170 рассказов озвученные мной и
Русские идут - 566 рассказов озвученные мной.
До свидания.
Вступите в группу, и вы сможете просматривать изображения в полном размере
Это интересно
0
|
|||
Последние откомментированные темы:
-
Список электронных библиотек от Рыжей Бес
(15)
arslansakharideol
,
09.11.2021
-
Слабость, сонливость, стресс: как дефицит железа притворяется усталостью
(1)
alexsa4kov
,
07.07.2019
-
Лада Гранта обгоняет...?!
(1)
kimklin
,
31.01.2019
20240427191307