НАШИ ПРОЕКТЫ:

"Каруна: путь сострадания и любви"

"Микрокосм": духовно-образовательный проект

"Тайны мироздания": научно-популярный проект

"Записки еретика": религиозно-либеральный блог

"Внутри": творческий сайт Александра Грайцера

Рассылка Елены Преображенской и Александра Грайцера

СВОБОДОМЫСЛИЕ

Выпуск 23/2009-04-14

Дорогие друзья!

Сегодня мы завершаем чтение книги Вильяма Джонстона "Христианский дзен". Предшествующие главы размещаются на сайте "Каруна" по ссылке: Христианский дзен. Так же те, кому это интересно, могут скачать эту книгу из библиотеки нашего сайта "Микрокосм" по ссылке: Вильям Джонстон. Христианский дзен.

ПОСТСКРИПТУМ (окончание)

IV

Я говорил, что первый шаг при медитации состоит в освобождении от беспокойств, страхов и в осознании разного рода. И я ссылался на слова Иисуса : «Посему говорю вам, не заботьтесь для души вашей…». В ответ на это я могу услышать: «Очень хорошо! Это звучит прекрасно. Но возможно ли? Могу ли я избавиться от страхов и беспокойств? В конце концов, любой психолог скажет вам, что беспокойство глубоко укоренилось в человеческой душе, пропитало память, при каждом удобном случае возвращая ее к первому крику, который мы издали, едва появившись из чрева. А когда мы проходим через слои сознания при медитации, новое беспокойство, или старое – подавленное, - поднимется к поверхности ума… И вы говорите мне, что надо просто сидеть и отпускать его! Так ли уж это просто?»

Тоже правильное возражение. И в ответ на него я должен снова сослаться на Нагорную проповедь, которая подчеркивает один очень важный момент: веру. «… кольми паче вас, маловеры! … Отец ваш небесный знает, что вы имеете нужду…» (От Матфея, 6:30,32). Иисус говорит здесь о вере, о том, что ваш Отец заботится о вас, что он защищает вас, что вы любимы. Да, вы можете быть величайшим грешником в мире. Вы можете совершить самые гнусные преступления; но вы все-таки любимы вашим Отцом, кто «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (От Матфея, 5:45). И я могу отпустить беспокойство, как и сознание своей греховности, будучи любимым, расти, приобретать большую глубину и становиться непоколебимым источником силы.

Иисус выразил это очень поэтически. «Если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры?» (От Матфея, 6:30). Ваш Отец, который защищает птиц небесных, не более ли защитит вас, поскольку вы имеете большее значение, чем они. Вы - безмерны.

Я любим. Я безмерен. Чтобы принимать это, надо быть глубоко верующим. Всем известно, что многие, слишком многие люди презирают себя, ощущают сверлящее чувство вины и болезненное - недостойности. И им Иисус говорит: «Не беспокойтесь. Вы важны. Вы ценны. Если цветы и птицы ценны, то сколь более ценны вы!»

Вышесказанное имеет величайшее практическое значение. Когда вы сидите в медитации, восстановите свое персональное достоинство, помните, что вы - величайшая ценность. «Со мной и с вами все в полном порядке». Достижению такого состояния сознания в медитации будет способствовать окружение, создающее атмосферу внутренней безопасности. Этому поможет выбор спокойного места, соответствующей одежды. Этому поможет положение тела, которое выражает ваше достоинство и дает вам ощущение того, что все хорошо. А затем вы можете тихо повторять слова Иисуса, о которых я уже писал. Или – слова Иеремии: «Любовью вечною Я возлюбил тебя» (Иеремия, 31:3). Или слова Иисуса: «Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога и в Меня веруйте» (От Иоанна, 14:1). Святое Священное писание изобилует фразами, которые велят нам иметь веру и не бояться. «Но Он сказал им: это Я, не бойтесь» (От Иоанна, 6:20). «Бог есть любовь».

И с тонким вкусом этих слов вера входит в ум и сердце, тело и дыхание, становясь единой с вашим существом. Иногда могут случаться моменты огромной радости и освобождения, когда избавленные от беспокойства вы можете воскликнуть с Павлом: «Живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (К Галатам, 2:20).

Позвольте мне повториться, я не говорю, что следует рассуждать и думать о вере. Всего лишь следует сесть молча, впитывая любовь Бога в глубину своего существа. «А молясь, не говорите лишнего, как язычники; ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны» (От Матфея, 6:7). Вере не нужно много слов. Подобно тому, как мужчина знает, что он любим женщиной, или женщина знает, что она любима мужчиной, постоянно пребывает в  этом убеждении, не рассуждая, так и тому, кто верит, что любим Богом, не нужно думать об этом много. Важно получать и продолжать получать огромную любовь, которая снисходит, которая затопляет нас и от которой мы взлетаем, как птицы небесные.

Возможно, мы даже могли бы сказать, что в основе христианской медитации лежит искусство быть любимым. Если кто-то написал книгу под названием «Искусство любви», то, возможно, кто-нибудь еще мог бы написать «Искусство быть любимым». Можно научить людей открывать свои сердца любви, как человеческой, так и божественной; не ставьте препятствий на этом пути. «Песня Песен» рассказывает о раскрытии двери Возлюбленному. И Иисус говорит: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною». (Откровение, 3:20).  Если мы хотим медитировать, мы должно узнать искусство сидения в безмолвии с открытой дверью.

Так давайте вспомним, что любовь Бога, обретенная в медитации, делает нас все больше и больше находящимся «в порядке». Она очищает; она реализует; она оправдывает (если я могу использовать термин Павла) и делает нас святыми. Мистики, подобные автору «Облака», говорят нам, что созерцание делает нас красивым не только на взгляд Бога, но и на взгляд мужчин и женщин, которые имеют глаза, чтобы узреть такой тип красоты. И Павел называет братьев «святыми».

Я говорил о христианской вере. Но какова роль веры в медитации буддистов? Какова роль веры в дзене?

Несомненно, некоторые мои читатели думают, что не существует вообще веры в дзене и весьма небольшая вера присутствует в любой форме буддизма. Такое впечатление создает популярная литература по предмету, предпочитающая подчеркивать в буддизме человеческий фактор, а не веру, искомую Западом. К тому же, человеческий фактор продается нынче лучше, чем вера.

Но, в действительности, буддизм основан на вере. Это особенно истинно для буддизма Чистой Земли, который возник в Северной Индии в начале христианской эры и стал чрезвычайно популярен в Азии. Чистая Земля – это религия веры, чистой веры, в которой Амида Будда дал обет охранять всех существ, призывающих его по имени с верой. Другими словами, тот, кто поизносит имя Амиды Будды с верой в него (и это повторение имени называется  нембутсу), освобождается от плохой кармы и получает возрождение на Чистой Земле. Среди буддистов этого направления существует форма медитации, состоящая просто в повторении имени, снова и снова, и снова с преданностью и доверием, с верой в милосердие Амиды и в действенность его клятвы. Сходство с христианской «Иисусовой молитвой» столь очевидно, что на этом здесь можно и не останавливаться.

В дзене тоже мастера постоянно настаивают на необходимости пребывания в большой вере. Она утверждается в словах «Трех прибежищ», которые постоянно читаются в храмах и звучат следующим образом:

Я верую в Будду.

Я верую в дхарму.

Я верую в сангху.

(или

Я иду в поисках прибежища к Будде.

Я иду в поисках прибежища к дхарме.

Я иду в поисках прибежища к сангхе).

Здесь дхарма означает закон; а сангха -религиозное общество. Это тройное утверждение могло бы стать параллельной молитвой для христианина:

Я верую в Иисуса.

Я верую в Библию.

Я верую в Церковь.

Думаю, что без трех названных элементов основной веры подлинная религиозная медитация невозможна.

Мой читатель может отмечать наличие большого религиозного напряжения в святых книгах - сутрах, Библии. И серьезно медитирующие христиане, и буддисты должны постоянно читать свои святые книги с любовью и преданностью. Подобное напряжение может присутствовать и в весьма небольшом содружестве (даже состоящем из мужа и жены), которое является составляющей частью большей группы, то есть Церкви. Без этого медитация легко убредает в туманы иллюзии.

Конечно, при поверхностном взгляде, слова буддистов о вере часто сбивают с толку. Шунрю Судзуки, например, может написать: «Я обнаружил, что необходимо, совершенно необходимо верить в «ничто». То есть, мы должны верить во что-то, не имеющее ни формы, ни цвета - что-то, существовавшее прежде, чем все формы и цвета появились» (Ш. Судзуки, стр. 112). Под словами о необходимости верить в «ничто», Судзуки имеет в виду (что ясно из его последующих страниц) необходимость придерживаться этого «ничто», а не высказывать какие-либо идеи о Боге, или размышлять о нем. Необходимо верить во что-то без формы. Здесь он предлагает нечто очень близкое к чистой, или обнаженной вере Св. Иоанна Креста. Но я не могу останавливаться на этой теме, поскольку дискуссия о буддийской без-вещности слишком далеко увела бы нас в сторону.

Понятно, что вера буддиста отличается от веры христианина, как Будда отличается от Иисуса и дхарма от Евангелия. Тем не менее, у них есть и что-то общее. Каков же общий знаменатель?

Я сам верю в существование внутреннего убеждения: «все хорошо». Ясно, что никакой подлинный буддист не скажет, что «все хорошо, поскольку Бог любит мир»; но и ему требуется состояние внутренней безопасности, основанное на убеждении, что все хорошо - внутренней безопасности при пребывании среди страданий, землетрясений, потопов, голода и войн. Все это выглядит абсолютно неправильным, плохим, но, фактически, - «все  хорошо». «Все будет хорошо, и все будет хорошим, и все возможное будет хорошим», - писала Джулиана Норвич; и ее рефрен подхватывал Т.С. Элиот в «Четырех Квартетах». Этот рефрен одинаково пульсирует в медитации и христианина, и буддиста.

Итак, я предлагаю христианину, который хочет медитировать, постоянно пребывать в медитации с убеждением, что все хорошо, что он любим Богом. Дайте ему продвигаться в чистой, обнаженной и молчаливой вере, которая освобождает от беспокойств.

V

Я пытаюсь сказать, что, когда мы читаем Нагорную проповедь, нужно следовать указаниям Иисуса, а не размышлять о значении его слов. Просто последуйте его советам! Вспомните, что он говорит: «Взгляните на птиц небесных…» и «Посмотрите на полевые лилии…» (От Матфея, 6:26,28). Ну, давайте воспримем это буквально. Посмотрите на траву; посмотрите на цветы; посмотрите на птиц. Просто рассмотрите их. Многие люди никогда, в действительности, не рассматривали ничего подобного. Глядя на вещи, они думают о чем-то другом. В результате они не видят красоты, которая лежит вокруг - красоты природы и красоты лиц.

Дзен же говорит о том, что следует «просто смотреть», «просто слушать», «просто сидеть». Это значит, что вы тотально смотрите, или слушаете, или сидите, и не делаете ничего кроме этого. Возможно, мы могли бы назвать это «чистым смотрением». Или дзен говорит нам, чтобы просто слушать - звук реки, или водопада, или дождя… Просто слушайте и не делайте ничего больше, лишь слушайте. И делая так, вы остаетесь наедине с объектом: вы сливаетесь с ним: вы теряете ваше маленькое эго и обнаруживаете вашу истинную самость.

Я иногда практиковал этот тип медитации со студентами. Туманный Токио - не лучшее место в мире, чтобы смотреть на птиц или наслаждаться красотой цветов. Но к счастью, Софийский университет имеет небольшой сад. Мы приходили туда в тишине, и каждый просто выбирал камень или цветок, или некоторый объект природы – и, разглядывая его, касаясь его, ощущая его запах, становился им. «Взгляните на птиц небесных…». Греческое слово emblepo, которое использовано в тексте Евангелия, не означает «смотреть мимолетным или рассеянным взглядом», оно означает «смотреть внимательно», чтобы проникать внутрь, чтобы видеть сердце вещи. Это напоминает мне способ, которым мастер дзена советует ученику смотреть на коан - смотреть на него умом и телом, сливаться с ним, становиться с ним единым. Таким образом открывается внутреннее зрение и наступает самореализация.

Говорят, бодхисаттва Каннон получил просветление, просто слушая каждый звук. Имя «Канон», в оригинале «Канзе-он», буквально означает: «тот, кто слушает звуки мира». И Каннон просто слушал, тотально присутствуя в реальности и ее звуках. Какая огромная пробужденность, или осознанность, была здесь! Но есть другой перевод имени, который даже более замечателен. Вместо «тот, кто слушает звуки мира», иногда переводят - «тот, кто слушает крики мира». Другими словами, Каннон слушаетл крики бедного и больного, и умирающего. Он вбирал эти крики в свою глубину и отождествлялся с ними. Это - сострадание; и это - просветление. Если бы мы могли подобно Каннону слышать крики бедного в наши дни, как приблизились бы мы к царству Бога!

Но давайте вернемся к Нагорной проповеди. Иисус советует нам взглянуть на полевые лилии, а затем подумать о нашей собственной ценности и достоинстве. «Вы не гораздо ли лучше их?» (От Матфея, 6:26). Мы могли бы посмотреть на эти слова с позиции логики, сравнивая себя с лилиями и птицами. Мы могли бы сказать, что по шкале эволюции мы стоим на ступеньку выше и, значит, представляем большую ценность. Затем мы могли бы поразмышлять о великой любви и заботе Бога о нас, таким образом осознавая наши достоинства в качестве мужчины или женщины. Это дискурсивный подход к тексту.

Но не можем ли мы постичь тот же текст методом созерцательности? И когда поступаем так, понимаем, что, созерцая лилию, мы становимся лилией и реализуем наше истинное значение; глядя на птицу, мы становимся птицей и реализуем нашу истинную ценность. И снова позвольте мне вернуться к дзену. Слушая шум водопада, я могу получить луч просветления: не о красоте водопада, как таковой, идет речь, но обо мне, слушающем и сливающемся с ним. Слушание, подобно созерцанию, ведет к самореализации. И Иисус говорит именно это: глядя на лилию, становясь лилией, я реализую свою истинную самость, я осознаю, что любим своим Отцом и что имею большое значение.

VI

Все, что я сказал пока, ведет в одном направлении: а именно - к созерцательной молитве. На этом сходятся все пути христианина. И разрешите мне напомнить то, что я сказал в начале «Постскриптума», когда утверждал, что главным учителем в молитве являлся Magister Internus или Внутренний Мастер. Это особенно истинно в отношении созерцательной молитвы. Причем сие касается не только обучения человека. Здесь - зов, призвание, приглашение подняться на пьедестал в празднестве любви.

Более ранние этапы созерцательной молитвы характеризуются наличием ощущения высшего присутствия - Бог рядом, он любит, «Ибо Им мы живем и движемся и существуем» (Деяния 17:28). Автор «Облака» говорит о невидящем движении любви, которое возникает в сердце и ведет к облаку незнаемого - за все мысли и образы, и логические рассуждения. Человека поддерживает это невидящее движение любви (Св. Иоанн Креста называет его еще «живым пламенем любви»), подобное молчанию возлюбленных, не нуждающихся в словах, поскольку они объединены интуитивной интимностью. И в этом движении любви рождается мудрость, которая ведет нас, просвещает, советует нам, что делать или не делать. Направляемый любовью, человек интуитивно знает, что следует делать в определенных обстоятельствах.

Когда движение невидящей любви возникает в сердце, нужно следовать за ним с великой свободой. И тогда можно забыть о дыхании и упражнениях на осознание, подобно тому, как человек забывает об аргументации и размышлении с помощью логики и интеллекта. Они скрываются под облаком забвения. Теперь он с полной свободой следует за внутренним светом. Об этой ступени Св. Иоанн Креста пишет:

Здесь кончается долгий путь -

Для праведного кончается.

Он сам для себя закон.

Здесь нет дальнейшего пути! Цепляние за пути и методы - всегда западня. Когда время приходит, когда мы слышим голос Мастера, который стучит у дверей, мы должны отставить все методологии, чтобы открыть дверь тому, кто входит и пребывает с нами, а мы с ним.

Внутреннее движение любви может отчетливо проявляться в действиях хвалы или благодарения, или молитвы, прошения, или доверия, или любви… В иных же случаях оно может быть совершенно тихим и бессловесным. Оно может состоять в преображении любовью, которое старые авторы называют «слияние с Богом»; или это может быть безмолвное чувство: «я обнажен и одет Христом», отдаю себя Отцу для спасения рода человеческого.

И хотя подобные переживания любящего созерцания или любящего знания имеют много общего с дзеном, не думаю, что это одно и то же. Другими словами, я не думаю, что созерцание в христианстве и дзене – то же самое, и полагаю, что люди, наиболее продвинутые в дзене (и, возможно, все подлинные Мастера дзена), согласятся со мной. Прежде всего, дзен никогда не говорит о любви. Некоторые христианские писатели, и это так, говорят, что хотя в дзене нет разговора о любви, умиротворенный дзен заполнен любовью и просто использует другую терминологию. Одно время я и сам думал так же. Но когда углубился в эту теорию, то не обнаружил ни одного человека, принадлежащего дзену, который поддержал бы ее. Для них чувство любви к Богу, даже к Богу, который является моей глубочайшей, истинной самостью, - вид иллюзии или макио. Уверен, что то же проявилось и в интервью с Роши, о котором я писал в первой главе.

И еще верно, что когда христианская созерцательность развивается, чувство присутствия может стать чувством отсутствия, свет может стать тьмой, и чувство любви может увянуть и иссохнуть, достигая предела, когда Он восклицает: «Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?» (От Матфея, 27:46). Здесь Он в пустоте и темноте, в без-вещности и одиночестве. Все восточные мистики пишут о подобном состоянии. Но здесь еще остается вера, глубокая вера в Бога, который, хотя и кажется отсутствующим, должен присутствовать. Здесь невидящее движение любви стало совсем слепым, в самом деле, и очень темным. Но любовь все еще там. И 110-й псалом свидетельствует об этом с возгласом радости, хвалы, и благодарения:

«Славлю Тебя, Господи, всем сердцем моим

В совете праведных и в собрании».

                                      (Псалом 110:1)

Это слова того, кто прошел через пустыню и снова обрел глубокие переживания близости и присутствия Бога.

Так что для меня величайшее практическое различие между дзеном и христианским созерцанием состоит в том, что если дзен видит в чувствах и любовном устремлении к Богу всего лишь макио и иллюзию, я считаю эти чувства - да, несовершенным и неточно выражающим действительность, но тем не менее - истинным, правильным и ценным религиозным переживанием.

И здесь мы добрались до сути: одно - говорить, что чувства и мысли о Боге не соответствуют строго действительности; и другое - говорить, что они иллюзорны. Одно - говорить, что мысли и чувства должны быть превзойдены; и другое – говорить, что они должны быть отвергнуты. И из-за этого деликатного, но столь важного различия для меня оказалось невозможным практиковать подлинный «чистый дзен» или «дзен-буддизм». Из дзена я могу, и буду продолжать, узнавать  многое. Но я убежден, что он не то же самое, что христианская созерцательность, к которой я чувствую призвание. (Св. Иоанн Креста подчеркивает, что мысли о Боге не есть Бог; чувства и ощущения Бога не есть Бог; образы Бога не есть Бог. Все они несовершенны и должны быть превзойдены. Но говорить, что они несовершенны, совсем не то, что называть их ложными или иллюзорными).

В одном месте, где автор «Облака» делает это тонкое различие, он предостерегает: «Будьте осторожны и не ошибитесь здесь, я прошу вас. Помните, что чем ближе человек подходит к истине, тем более чувствительным к ошибкам он должен быть.» («Облако Незнаемого», под ред. В. Джонстона, Нью-Йорк, 1973). Я отношу это также к созерцательности в дзене и христианстве. И поскольку различия здесь столь тонки, едва уловимы, мы должны особенно беречься от ошибок.

VII

В Нагорной проповеди Иисус торжественно предупреждает: «Смотрите, не творите милостыни вашей перед людьми с тем, чтобы они видели вас…» (От Матфея, 6:1). Он говорит, конечно, о лицемерах, кто напоказ молится в синагоге или на углу улицы, ожидая похвалы и внимания. «Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою» (От Матфея, 6:5).

Стараться быть замеченным и хвалимым, искать успеха, добиваться славы – это очень естественные человеческие потребности. Но они представляют собой большую западню на духовном пути. И здесь лежит искушение, которое преграждает дорогу «движению медитации», распространяющемуся сегодня по всему миру. Так много медитаций разных типов используется для всевозможных достижений - при развитии человеческого потенциала, для успеха в межперсональных отношениях, при стремлении к просветлению или просвещению, что существует большое искушение - объявить во всеуслышание в церкви или на уличном углу: «Я получил просветление. Я имею степень. Вот мой диплом». И на это Иисус отвечает: «Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою». В конце концов, вы теперь признаны людьми, так вы хотите быть замечены и Богом?

С другой стороны, чистота намерения - достоинство, которое азиатская духовность выделяет со времени «Бхагавад-Гиты». Одно из основных положений «Гиты» (и положение, которое было дорого сердцу Ганди): мы должны работать, не ожидая плодов нашего труда. Другими словами, мы посвящаем свою жизнь праведным делам, не заботясь о конечном успехе или неудаче; и эта непривязка дает нам радость и свободу, которая сама по себе являются непредвиденным вознаграждением. И то, что «Гита» говорит о деятельности, верно, или даже более истинно, в отношении медитации. Вы не стараетесь получить чего-то; вы не ждете результатов. И вы совсем не добиваетесь осознания. Вы занимаетесь прекрасной деятельностью, которая сама и есть вознаграждение. В общем, безупречное действие при тотальной свободе есть великий идеал.

И тот же идеал присутствует в традиционном воинском искусстве Китая и Японии - стрельбе из лука, фехтовании, дзюдо… Наши современники, естественно, думают, что цель его в том, чтобы поразить глаз быка или победить врага. Отнюдь нет. Цель – безупречное действие, тотальная свобода, потеря эго. Стрела полетит прямо к нужной точке; но это - не цель. Здесь, как и в подлинном дзене, никогда не следует ожидать результатов. Существует древняя проповедь, призывающая монахов специально заниматься добрыми делами, которые никогда не будут замечены или признаны кем-либо. И это весьма напоминает следующее: «когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая». (От Матфея, 6:3).

Как я уже говорил, христианские учителя тоже выделяют чистоту намерения, как качество, имеющее огромную важность. Дело в том, что христианская медитация является, в конце концов, выражением любви, а ее наивысший вид - чистая любовь, незаинтересованная любовь. Если я люблю из какой-то выгоды или для пользы, моя любовь пока еще несовершенна. В одном из своих маленьких трактатов автор «Облака» говорит о женщине, которая не является целомудренной, поскольку любит мужа за его имущество, а не его самого, как такового. Подобно этому, если мы любим Бога за предполагаемое развитие наших способностей, или ради внутреннего утешения, наша любовь не целомудренна.

Совершенная любовь, подобно совершенному действию, где ценен сам процесс, - собственно, и есть вознаграждение. Вот почему Бернард Клервосский, великий «трубадур Девы Марии» (Св. Бернард Клервосский (1090-1153), аббат монастыря Клерво, приложил много усилий к организации второго крестового похода. Известен своими многочисленными богословскими трудами, имеющими глубокий мистический характер – Пер.), мог воскликнуть: «Я люблю, поскольку я люблю; я люблю для того, чтобы любить…». Как отличаются его слова от заявления: «Я люблю, поскольку понимаю, что любить - это хорошо для меня»! И в самом деле, нет причин для любви. Любовь не ищет ничего. Вот почему чистота намерений является основой христианской молитвы, которая учит и вдохновляет любить Бога всем сердцем и душой, и любить соседа как самого себя.

До следующих виртуальных встреч!

Будьте успешны и счастливы!

Вы можете оставлять свои комментарии или вопросы на Форум

Вы можете размещать свои собственные статьи, книги, стихи, прозу, фотографии любой тематики в разделе нашего сайта Творчество наших посетителей

Вы можете написать нам по ссылке:

Ведущие рассылки Елена Преображенская и Александр Грайцер