рассылка Программы "Российские династии"
"ГЕНЕАЛОГИЯ ДЛЯ ВСЕХ"

Дальневосточник непростой судьбы

40 лет назад на острове Таити скончался командующий последней армией белых в Приморье

Это был военный комендант Уссурийска генерал Иннокентий Смолин. В судьбе генерала тесно переплелись смерть, жестокость, патриотизм, верность долгу и беспечность тропиков.

Сначала – славные дела

Иннокентий Смолин родился 130 лет тому назад в семье якутских караимов Муттерперль. Сменив фамилию, избрал профессию офицера, окончив в 1905 году военное училище в Иркутске. Служил в одном из сибирских стрелковых полков, участвовал в войне с Японией. Особо отличился во время Первой мировой войны, дважды был ранен, награжден пятью орденами и именным оружием. В 1917 году полковник Смолин командовал Финляндским стрелковым полком.

Революцию Смолин встретил в Сибири, большевизм не принял. В это время в Тобольск был перевезен император Николай вместе с семьей и помещен под арест и охрану. Смолин – человек действия, он организовал белый партизанский отряд, укрылся в тайге и даже якобы стал готовить вооруженное освобождение царской семьи. Однако вскоре семью царя переправили на Урал. Смолин отправился в Алапаевск, где содержались несколько великих князей. Но не успел. 18 июля 1918 года, на следующий день после расстрела царской семьи в Екатеринбурге, в алапаевскую шахту были сброшены и забросаны гранатами шестеро Романовых и двое их слуг.

- Мы стали там копать и скоро добрались до первого трупа, - вспоминал позднее Смолин. - Со временем добрались до дна и обнаружили их всех. Ужасно, но они точно не были убиты гранатами, так как лежали на разных уровнях, их рты и ногти были полны земли, потому что они пытались рыть руками и зубами, чтобы выбраться наружу. Великая княгиня разорвала свою рубашку, чтобы перевязать ногу одного из своих племянников, перед тем как они оба умерли от удушья! Мы положили трупы на козлы и сфотографировали их. Это те снимки, которые вы можете видеть сейчас во всех документальных книгах, посвященных ужасному эпизоду.

Со своим отрядом Смолин пошел по Сибири бить красных.

- Однажды мы отбили один город, который был освобожден от красных атаманом Семеновым. На станции стоял бронепоезд, который вмещал вагон-госпиталь с врачами и медсестрами. Мы узнали, что семеновские люди расстреляли врачей, изнасиловали медсестер и затем живых бросили в топку паровоза. Мы смогли определить имена этих людей. Я назначил военно-полевой суд, нашли свидетелей, и, бесспорно, негодяи были признаны виновными. Мы их, конечно, не расстреляли - это было бы слишком хорошо! Нет, мы сделали то же, что они сделали с красными медсестрами, - бросили их в топку того же паровоза. Да, это было ужасное время, но и 50 лет спустя я сделал бы то же самое.

Впрочем, любая гражданская война всегда предельно жестока. Генерал-майор Вержбицкий поставил Смолина во главе своей левой колонны, приказав ему восстановить положение.

- К полудню 3-й полк должен был быть готов к выступлению на станцию Богданович, - вспоминал Вержбицкий. – Полковник Смолин подтвердил недопустимость употребления воинскими чинами спиртных напитков, к чему были склонны многие, по случаю отдыха. Строгостью полковник Смолин хотел крепко взять в руки воинские части.

Как он это делал, позже вспоминал сам Смолин:

- В 10 часов я, решив проверить, как выполняется мой приказ, прошел на станцию. Выполнялся он весьма слабо и вяло. Картина: полно офицеров. Сидят за столиками. Идет попойка. Шум. Гвалт. Мое появление смутило немногих. Я подошел к одному из столиков. «Кто из вас старший?» - спросил я. Один из сидящих поднялся и отрекомендовался. «Известны ли вам мои приказы о воспрещении пьянства?». - «Так точно, известны», - развязно отвечает поручик. «Но в таком случае как же вы дозволяете заниматься вот этим?» - и я указал на стол, уставленный бутылками и закуской. Поручик пожимает плечами и, усмехаясь, говорит: «Но ведь это не пьянство, а только маленькое подкрепление… для бодрости». Я намеренно говорил громким голосом, чтобы все слышали. И действительно галдеж в зале прекратился, все обратились в нашу сторону. Дерзкий ответ пьяного офицера взорвал меня. Я понял, что для вразумления толпы нужны не слова и не увещевания, а самые решительные и крайние меры. Я выхватил из кобуры револьвер, направил его в говорившего и выстрелил…

В конце Гражданской войны, уже в Приморье, Смолин был назначен начальником гарнизона и комендантом Никольск-Уссурийска. Затем он прослужил начальником Сибирской группы войск правителя Дитерихса до самой эвакуации белых из Приморья в октябре 1922 года, уйдя за границу через Суйфэньхэ.

Он долго жил в Шанхае, где служил в Международном сберегательном обществе, работал домоуправом и даже, кажется, жокеем.

В 1940 году, вероятно, опасаясь мести агентов ВЧК-ОГПУ, он уехал в Сингапур, потом на Филиппины, а оттуда во Французскую Полинезию - на Таити. Уже навсегда.

Куры и кролики

На Таити проживала довольно колоритная российская диаспора. Например, один из первых купцов по скупке жемчуга Вороник. Он ходил на шхунах по бесчисленным атоллам и островам Океании, где туземные водолазы ныряли на дно и доставляли ему жемчуг и жемчужные раковины. Однажды он получил огромную, редкую, дивного золотисто-голубого цвета жемчужину. Продав ее в Лондоне, Вороник целый год роскошно жил в Европе на вырученные деньги и, кроме того, купил шхуну, заплатив ее капитану и экипажу жалованье за год вперед. Оставшиеся деньги он тратил на женщин, вино и карты. К моменту прибытия Смолина Вороник деньги растратил и «у разбитого корыта торговал пузыречками с цветочными эссенциями».

Другой таитянин - Архангельский - был известен как завзятый большевик, который каждого новоприбывшего тотчас же начинал агитировать в коммунисты. В 1936 году он решил поехать в Советскую Россию и предложить там, чтобы советские рабочие могли приезжать в его поместье на Таити для лечения, как на курорт. Но ему не дали визу, и он был вынужден вернуться обратно на остров.

Островитянин Рабинович был известным парижским врачом, имел собственную клинику и зарабатывал большие деньги. Но в один прекрасный день он решил: так жить нельзя - ему нужны солнце, океан и пальмы. Он продал клинику, ликвидировал все свои дела и уехал на Таити, где купил громадное имение, за пределы которого никогда не выходил. По словам жены, Рабинович был счастлив, потому что мог целыми днями лежать в гамаке в своем саду и ничего не делать.

Смолин в гамаке валяться не мог, ему пришлось работать. Говорят, он служил главным бухгалтером в банке и пользовался уважением как прекрасный специалист. По другим рассказам, «в поисках возможности заработать на жизнь он решил, что большой потенциал заложен в страховании имущества, которое было неизвестно вне столицы Таити - Папеэте. Взяв в наем велосипед, он объехал буквально каждую деревню на острове и за несколько лет продал сотни полисов, а потом уже отдыхал в комфорте».

На Таити Смолин проживал в большом деревянном доме в пять комнат. При доме был большой сад из 15 видов деревьев (от кофейного до ананаса), птичий двор, гараж, конюшня, мастерская, сараи. В конце сада протекала река. Здесь экс-генерал занимался разведением кур, кроликов, коз и коров.

- Я поднялся по ступенькам и постучал в дверь веранды, - вспоминал один из посетителей жилища генерала. - Человек, который мне открыл, был похож на худощавый вариант Тараса Бульбы, с монголоидным лицом, отвислыми густыми усами и пронзительным взглядом зеленовато-серых глаз. Грубым голосом он пригласил меня внутрь, извиняясь, что встречает меня как холостяк, и предложил сесть. По-видимому, немногих русских он тогда встречал, и мы за несколько минут опустошили бутылку охлажденной водки с печеньем и свежими фруктами».

Ностальгия по настоящему

Первым советским судном, побывавшим на Таити, было научно-исследовательское судно из Владивостока «Витязь», на котором плавал океанолог Удинцев. Встречать его вышло все население Таити. Среди пришедших в порт выделялся высокий седой старик, к которому окружающие относились с уважением. Стариком этим был не кто иной, как Смолин.

Вот как описывает встречу с ним сам Удинцев: «Вместе с множеством местных жителей, французов и таитян он пришел на причал посмотреть на наше исследовательское судно, когда оно вошло в этот порт в августе 1961 г. Наша страна тогда была в ореоле славы первенства в освоении космического пространства — запуск первого спутника, полет первого космонавта Юрия Гагарина. Нас тогда всюду встречали с распростертыми объятиями. Статная фигура худощавого седого старика, не решавшегося подняться на борт судна вместе с толпой весело галдевших французов и таитян, привлекла мое внимание. Я подошел к нему и спросил, почему он не поднимется на борт «Витязя» - разве не интересно? «Знаете, конечно же, интересно, но как-то неловко, я ведь воевал против вас, когда служил в Белой армии адмирала Колчака», — отвечал он. Я все-таки уговорил его зайти на судно из патриотических побуждений и желания показать нашу страну в благоприятном свете, убедив, что распри далеких дней сгладились в человеческой памяти и не играют уже большой роли. Он поднялся на борт судна, и я, показав Смолину наши лаборатории и красиво отделанный салон кают-компании, задал обычный в те дни разрядки международных отношений вопрос: не тянет ли его вернуться на родину?

«Тянет, конечно, но слишком уж много тяжелых воспоминаний связано с гибелью адмирала Колчака и всей нашей армии, так что лучше не пробуждать их возвратом на ту, ставшую злой для нас землю, — говорил Смолин. — Правда, мне хотелось бы хоть на минутку побывать на могиле моей жены. Она была сестрой милосердия, умерла от сыпного тифа и похоронена в Николаевске-Уссурийском, теперь это Ворошилов-Уссурийский. Да, видно, уже не удастся…».

В записках одного из видных участников Белого движения есть упоминания о супруге Смолина: «Исключительную признательность и преклонение белых бойцов заслужили те немногие истинные героини, отдававшие свои силы на помощь страдавшим воинам. Добровольцы никогда не забывали своих сестер милосердия и особенно одну из них — Веру Ивановну Смолину, супругу полковника Смолина. Во время Великой войны Вера Ивановна работала на передовом перевязочном пункте и была тяжело ранена. После выздоровления она вновь вернулась на фронт и оставалась там до развала армии. В дни Гражданской войны Вера Смолина относилась с одинаковой заботой как к белым воинам, так и к раненым врагам, попавшим в плен. Это была женщина поистине золотого сердца. Все, кто знал ее в армии, даже недруги ее мужа, относились к ней с искренним уважением и любовью и потому были охвачены чувством неподдельной скорби, когда 5 октября 1922 года в Приморье она скончалась от дизентерии и тифа, заразившись этими недугами при уходе за больными воинами».

Сам Смолин скончался 90-летним в 1973 году и был похоронен в Папеэте среди могил других русских «таитянцев».

материал: Юрий Уфимцев

Источник: http://vlad.mk.ru/article/2013/10/16/931448-dalnevostochnik-neprostoy-sudbyi.html

Откуда взялись менты, мусора и легавые

«И пусть шмонают мусора, мы пьем с утра и до утра», - поет Михаил Шуфутинский. «Сторонитесь, мусора, босота гуляет», - вторит ему еще один «мэтр с кепкой» отечественного шансона. Впрочем, шансон – он во Франции – Эдит Пиаф, Ив Монтан, Шарль Азнавур, а у нас – блатняк, только коммерческий, каким он стал в 1990-е годы. В те времена девочки мечтали стать валютными проститутками, а мальчики – крутыми пацанами из братвы и заняться рэкетом. «Бригада», чисто-в-натуре-век-воли-не-видать, одним словом.

Молодое (1989 г. р.) начинающее дарование из Новосибирска Ваня Воробей воспел популярную татуировку (партак, если по-пацанячьи) ЛХВС, которую принято «набивать» на пальцах:

Легавым - х…, ворам – свободу,

Легавым х…, а то ишь тут взяли моду

Пацанов в тюрьму сажать

Да и за это еще и деньги получать.

Да, не Пушкин ни разу. Воробей!

А вот еще.

Вася, Вася, шухер, Вася,

Шай, менты, скорей смывайся,

Ноги в руки, падлы гонят,

А менты нас не догонят.

Это пели еще одни «классики русского шансона» – фартовая группа «Воровайки». Вот только не понятно, при чем здесь Шай. Если имеется в виду еврейское имя (фамилия такая тоже есть), то еще куда ни шло. Но ведь Шай – это еще и сокращение от названия первой еврейской службы безопасности Шеруд едиот, существовавшей в Палестине до создания Израиля. Созвучие с идиотами здесь случайно. Переводится это как Информационная служба. Откуда ее спецы взялись на наших отечественных просторах через столько лет и с какого перепугу бы им гонять «Вороваек»? Впрочем, в русском блатном жаргоне, он же - воровское арго, еврейских слов более чем достаточно.

По фене ботаешь?

Вот, например, шахер-махер – это от сахер – продавать и мехер – товар.

Ксива – от ктива, что значит записка.

Малина – это вовсе не от ягоды, а происходит от малон, что значит приют, гостиница, место ночлега.

Хана – это остановка или привал, конец чего-либо.

Хипеж – от хипус, что значит поиск или обыск.

Слово шмонать получилось от того, что в тюрьмах Российской империи было принято делать обыски в 8 часов вечера, а 8 вечера на иврите звучит как шмоне.

Шалава – от шилев – сочетать одновременно нескольких мужчин.

Шухер – шахор, что на иврите значит черный. Крикнуть «шухер» значило предупредить, что идут полицейские, которые в Российской империи носили форму черного цвета.

Халява – от халав, что значит молоко. В 19 веке отечественные евреи скидывались на помощь своим единоплеменникам, жившим в Палестине. Называлось это – дмей халав – деньги на молоко.

Мечта каждого – это шара. А шара берет свое начало еще в библейские времена от шеар, или шераим, что значит остаток. Согласно традиции на поле нужно оставить шеар - несжатую полоску, чтобы бедные могли собрать колосья. Так же остатки товаров, которые после окончания торговли оставляют на прилавках продавцы на продовольственных рынках в нынешнем Израиле. Весьма прагматично – на следующий день испортится или завянет – все равно не купят. Жарко у них там.

Ботать – от боте, что значит выражаться. Феня – от офен, то есть способа. Соответственно, битуй беофен – ботать по фене, значит выражаться особым, непонятным для окружающих способом.

Да и само слово блатной произошло от блате, что на идиш означает лист, бумажка или записка. Тот, кто устраивается по блату, имеет ксиву от нужного человека, а потому является своим, а в воровском жаргоне – принадлежащим к блатному миру.

А что касается ментов, мусоров и легавых, то даже детсадовский карапуз ныне знает, что такими словами называют сотрудников правоохранительных органов, а прежде всего милиции. А вот почему именно так?

Менты, мильтоны, ментяры, ментозавры и ментхаузы

«Есть менты и есть мусора. И наша группа ничего против ментов не имеет, так как они охраняют наш покой. Наша группа для тех, кто ненавидит мусоров, так как они не охраняют наш покой, а думают, как на нас наварить денег. Мусора, они есть мусора, потому что мусор», - так попытались объяснить это в социальной сети «ВКонтакте».

На самом деле такая народная этимология настолько же верна, как и объяснение – Днепр, потому что дно прет, а кабинет, потому что человека, который вошел в кабинет, как бы нет.

По поводу происхождения слова мент есть несколько версий. Первая и самая распространенная, что это сокращение от милиционер. Но и она относится, вероятнее всего, к народной этимологии, потому что милиция в качестве органа охраны правопорядка и борьбы с преступностью впервые появилась лишь после Февральской революции в результате постановления постановлений Временного правительства «Об утверждении милиции» и «Временного положения о милиции», пришедшей на смену Департаменту полиции и корпусу жандармов. А слово мент появилось намного раньше. Оно зафиксировано в словаре «Блатная музыка» Василия Трахтенберга, изданном в 1908 году. Есть оно и в книге Алексея Свирского «Казенный дом. Тюрьмы, надзиратели, арестанты», вышедшей в свет в 1892 году: «…Поэтому раньше, чем отправиться в один из знакомых мне «пчельников», я пошел на Сухаревку, думая что-нибудь «заработать»; но не тут-то было: на каждом шагу, как нарочно, попадалась мне рожа мента (городового). Позже мент, но в виде менто, описан в написанном в 1898 году рассказе Александра Куприна «Вор»: «… Часы у них называются «стукалы», сапоги - «коньки», панталоны - «шкары», манишка и галстук - «гудок»… городовой - «барбос», тюремный надзиратель - «менто», военный - «масалка» и так далее».

Скорее, более верны версии, что мент пришел к нам из польского языка, где «менте» означает солдат, или же его источником стало слово «ментик» - постовой надзиратель. Есть и венгерский вариант. На этом языке то же самое «менте» значит плащ или накидка. В русском языке оно превратилось в ментик – короткую куртку, опушенную мехом, часть гусарской формы, которую пристегивали поверх доломана. Такие ментики носили и полицейские в Австро-Венгрии. Вот их-то и называли ментами «польские воры». Отечественная полиция карала их за «работу» на территории Российской империи, а вот к их традиционным вояжам в Австро-Венгрию относилась снисходительно. Вместе с польскими «авторитетами» слово мент в качестве названия представителя правоохранительных органов пришло и в русский воровской жаргон.

Откуда сыщики суть пошли

Если мент – это обозначение служащего преимущественно наружных служб, то есть тех, кто ходит в форме, то мусор и легавый – это больше о представителях оперативных служб – уголовного сыска или уголовного розыска.

Позволим себе здесь небольшое историческое отступление. То, что сейчас принято называть оперативно-розыскной деятельностью, зафиксировано еще в 11 веке в Русской правде. Там подробно описаны свод – методика установления виновного в краже и розыска похищенного, и гонение следа – розыска преступников. В 15-м веке, когда государство стало централизованным, борьбой с преступностью занимались Земской приказ и Губные учреждения, чью деятельность контролировал Разбойный приказ. В 1550 году при Боярской думе появилась Расправная палата – средневековый вариант Министерства внутренних дел. В 1729 году в Санкт-Петербурге появилась Розыскная экспедиция, а в Москве годом позже Сыскной приказ. При Екатерине II функции уголовного сыска возлагались на Нижние земские суды, в городах - на городскую полицию.

Но появились сыскные (или розыскные) оперативные службы в их нынешнем понимании, пожалуй, не в Российской империи, а в наполеоновской Франции. В 1811 году до этого четырежды бежавший с каторги Франсуа Эжен Видок, сдавшись властям, предложил свои услуги в борьбе с преступностью и сформировал особую бригаду под названием «Сюртэ» («Безопасность») из бывших же уголовников, проповедуя принцип: «Вора может поймать только вор». Лишь за первый год работы бригаде из 12 человек удалось задержать более 800 человек. Годом позже Видок стал первым главой Главного управления национальной безопасности. А к 1820-му году в «Сюртэ» стало входить уже 30 сотрудников. Уровень преступности во Франции благодаря разработанным ему методам уголовного сыска (агентурная работа, негласное наблюдение, организация притонов-ловушек, внедрение в преступную среду агентов и штатных сотрудников и др.) снизился на 40%. Именно так работает и созданный в 1829-м году при участии Франсуа Видока английский Скотланд-Ярд, и с 1908 года ФБР, и все без исключения нынешние оперативные службы, занимающиеся борьбой с преступностью по всему миру.

В российской полиции такие спецподразделения появились в 1866 году, когда в Петербурге при канцелярии оберполицмейстера была учреждена сыскная полиция. В 1881 году сыскная часть появилась в Москве, позже в наиболее крупных и криминогенных городах европейской части империи - в Варшаве, Киеве, Тифлисе, Баку, Риге, Одессе, Ростове-на-Дону и Лодзи. А в 1908 году Государственная дума приняла закон «Об организации сыскных частей».

Легавые

Наиболее новаторским и эффективным был уголовный сыск Москвы. Именно с него в стране началось использование в раскрытии преступлений различных картотек и учетов, словесных портретов и антропометрических измерений, дактилоскопии, криминалистической фотографии, криминалистическое исследование следов, оставленных на месте происшествия, и даже составление психологических портретов. Именно его сотрудников впервые начали называть легавыми или лягавыми. Есть это слово в качестве обозначения сыщика в уже упомянутом рассказе Куприна (1898 год), есть оно и в казенном доме Свирского, причем у него речь идет, скорее всего, об агенте или сотруднике-нелегале, работающем, как ныне принято говорить, под прикрытием: «После завтрака Сашка Повар растянулся вдоль нары и, окруженный товарищами, стал рассказывать повесть о том, как он бежал из Сибири и как его изловили в Н-ске; предварительно он осведомился, нет ли в камере легавых». Был и вариант легаш. Он упомянут в двухтомнике Власа Дорошевича «Сахалин», изданном в 1903 году: «Попробуй! Свези тачку! Легаш паскудный».

Почему именно легавый? С одной стороны, легавые – порода отличающихся хорошим чутьем и настойчивостью охотничьих собак. С другой - сыскари работали не в форменной, а в самой обычной одежде, имея при этом, как и все остальные полицейские, вместо нынешних «корочек» номерные жетоны, но носили их не открыто, а за отворотом пиджака. Так повелось, что его закрутку с наружной стороны они маскировали значками общества охотников с изображениями человека, стреляющего уток, или идущей по следу легавой собаки. В принципе, маскировать закрутку можно было любым значком, но престижным была именно охотничья легавая. По неписанным правилам право носить такой знак нужно было заслужить, как, к примеру, заслужить краповый берет нынешним десантникам.

МосУР, мусор, мусер и мосэр

А вот с мусором сложнее. Есть несколько версий. Первая гласит, что это слово произошло от аббревиатуры МУС – московский уголовный сыск. Как вариант, говорят, что не от сыска, а от розыска – Московский уголовный розыск первоначально сокращали не как МУР, а как МосУР, но потом от такого варианта отказались ввиду неблагозвучия, но процесс уже пошел. МосУР превратилось в «мусор». Выглядит это довольно правдоподобно, потому что в словаре того же Василия Трахтенберга никаких мусоров нет.

Они появляются в 1927 году в справочнике «Словарь жаргона преступников. Блатная музыка» Сергея Потапова: «Мусо(а)р – агент уголовного розыска. Есть это слово, как указывает современный исследователь «блатной музыки» Фима Жиганец, и в «Справочнике по ГУЛАГу» Жака Росси. В нем «мусор или мусер – милиционер, надзиратель, оперативник, стукач». Слово это происходит от «мосэр» с ударением на втором слоге, что на иврите значит «доносчик, предатель, соглядатай». Как вариант «мусер» на идиш, что означает то же самое. А вот литературовед и переводчик Михаил Фридман выводил «мусора» из мусер на древнееврейском. Там это значит «наставление, указание». Так или иначе, в блатном жаргоне много еврейских слов, поэтому и такая версия может быть правдоподобной, но первоначально так именовали, видимо, агентуру или же сотрудников уголовного розыска, внедрявшихся в преступную среду. Классический вариант такого внедрения описан у братьев Вайнеров «Эра милосердия» и снятом по ней фильме «Место встречи изменить нельзя» на примере Шарапова. Впрочем, сотрудники уголовного розыска склоняются к первой версии, потому что МосУР звучит гордо. И в любом случае ни разу не правы, как говорят в Одессе, «обитатели» «ВКонтакте», которые признаются в любви к ментам и ненавидят «мусоров». Мусора к бытовым отходам не имеют ни малейшего отношения.

Корниенко Михаил

Источник: http://newsbabr.com/?IDE=119794

Александр Арутюнов: Какие имя и фамилию можно дать ребенку?

Вопрос: Могу ли я назвать сына Александром Македонским или Лучшим Голкипером? Чью фамилию можно присвоить ребенку? Фамилию отца, матери, других родственников? Или же вообще, можно выдумать абсолютно любую фамилию для своего чада? Можно ли назвать сына в честь любимого футболиста?

Ответ: Можешь назвать ребенка любым именем! Семейное законодательство не содержит никаких ограничений относительно имени ребенка.

Тебе надо только получить согласие матери на то, чтобы назвать сына Лучшим Голкипером, потому что имя малышу дается по соглашению обоих родителей. Очень надеюсь, что жена не одобрит твою идею. И тогда возникшие разногласия будут разрешаться органом опеки и попечительства. Почти уверен, что орган опеки и попечительства встанет на сторону матери, желающей дать своему сыну привычное для местных широт имя.

Если же ты придешь к соглашению с матерью ребенка, то в свидетельстве о рождении чада можно указать любое экзотическое имя. Только уверен ли ты, что не наступит то время, когда вы захотите изменить уникальное имя сына или дочери на нормальное? Имей в виду, что это страшная нервотрепка! Вам придется обращаться в орган опеки и попечительства с совместной просьбой разрешить изменить имя ребенка, а после удовлетворения указанной просьбы обращаться уже в органы ЗАГСа. Сами вы это можете сделать до достижения ребенком 14-ти летнего возраста. Однако учти, что изменение имени (да и фамилии) ребенка, достигшего 10-ти летнего возраста, возможно только с его согласия.

Фамилия ребенка определяется фамилией родителей. Если у отца и матери разные фамилии, то по соглашению родителей малышу присваивается фамилия отца или фамилия матери. Разногласия по этому поводу тоже разрешаются органом опеки и попечительства. Фамилии других родственников присвоены ребенку быть не могут. Придумать фамилию для своего чада тоже не получится.

Если родители имели разные фамилии и ребенку была присвоена фамилия одного из них, то она может быть изменена на фамилию другого родителя по их совместной просьбе с разрешения органа опеки и попечительства. Такое возможно опять-таки до достижения ребенком возраста 14-ти лет.

Ребенок, достигший возраста 14-ти лет, получает право изменить свои фамилию, имя и отчество. Правда, до достижения им совершеннолетия изменение фамилии, имени и отчества возможно при наличии согласия обоих родителей. Однако, если родители ему в этом откажут, то ребенок вправе обратиться в суд. Положительное решение суда в этом случае и будет основанием для внесения соответствующих изменений в запись акта гражданского состояния.

Наконец, по достижении совершеннолетия твой сын вправе взять себе любые имя, фамилию и отчество. При этом он может взять себе любое имя (например, "Голкипер"), любую фамилию (к примеру, "Македонский") и даже любое отчество. Надеюсь, что он будет разумным в этих вопросах.

А. Арутюнов, председатель Московской коллегии адвокатов "Арутюнов и партнеры", адвокат, доктор юридических наук

Источник: http://nasledie.ru/node/2545

Парень, который спас мир

Подмосковный город Железнодорожный. Пуршевское кладбище. Я иду к могиле человека, который однажды спас мир. Архипов Василий Александрович. Вице-адмирал, участник событий 1962 года, названных потом Карибским кризисом...

В 1961-м США разместили близ турецкого Измира 15 ракет средней дальности. Это крайне разгневало Никиту Хрущева. И в мае 1962 года советское руководство решает разместить ударную ядерную группировку на Кубе.

Операция под кодовым названием «Анадырь» началась.

22 октября 1962 года президент Джон Кеннеди в телеобращении к американцам и правительству СССР заявил о наличии на Кубе советских ядерных ракет, объявил военно-морскую блокаду острова в виде карантинной зоны в 500 морских миль и предупредил, что войска США «готовы к любому развитию событий». В ответ Хрущев заявил о неприкосновенности советских судов, следующих на Кубу. Противостояние двух супердержав перешло в открытую фазу.

Мир завис на краю.

В это самое время к острову Свободы подходили четыре советские подводные лодки с ядерными торпедами на борту. Капитан 2-го ранга Архипов находился на борту Б-59 — лодки под командованием Валентина Савицкого.

Американский флот блокировал подлодку, обстрелял и забросал глубинными бомбами.

По воспоминаниям очевидцев, Савицкий готов был запустить торпеду. Архипов командира разубедил.

В 2002 году на посвященной 40-летней годовщине Карибского кризиса конференции директор Архива национальной безопасности Университета имени Джорджа Вашингтона Томас Блэнтон сказал: «Парень по фамилии Архипов спас мир».

Архипов был старшим похода — официально такой должности не существовало, а на практике к недавно назначенному командиру корабля прикреплялся более опытный и авторитетный офицер. Он страховал коллегу от ошибок и в исключительных случаях обладал правом вето.

Василий Архипов свое право использовал...

...Черный мрамор плиты с тонко прорисованным силуэтом подлодки. Даты рождения и смерти: 1926–1998. Зачем я здесь? Наверное, чтобы сказать «спасибо». Нужно это делать. Хотя бы иногда.

Василий Александрович не был супергероем из блокбастера. Но героем, безусловно, был. Как и его товарищи-моряки. Мир тогда прошел по самому краю. И спасли его реальные живые люди.

Как всегда и бывает.

Артем Чубар

Источник: http://vmdaily.ru/news/2013/10/21/paren-kotorij-spas-mir-219191.html

Грузинский дворянин, отстроивший Рязань

Будущий губернский архитектор Рязани Иван Сулакадзев родился в Москве. Год его рождения до сих пор точно не установлен (1741 или 1746). Он являлся потомком грузинских дворян (по данным его сына А. И. Сулакадзева — князей), прибывших в Россию при Петре I.

В 1755 г. Иван поступил в только что открывшуюся гимназию при Московском университете, куда принимались отроки, обнаружившие хорошие знания и продемонстрировавшие экзаменаторам склонность к наукам. Организаторы гимназии предполагали, что ее выпускники продолжат учебу в университете.

Иван Сулакадзев учился довольно успешно, из всех гимназических дисциплин отдавая предпочтение архитектуре. После благополучного окончания гимназии он остался в Москве — вначале служил подключником в дворцовой канцелярии, затем некоторое время стряпчим, и только через пять лет ему удалось занять скромную должность помощника архитектора.

В 1771 г. Сулакадзев женился на рязанке Екатерине Стефановне Боголеповой — дочери рязанского полицмейстера и помещика Стефана Михайловича Боголепова. В родном городе служебная карьера у Ивана Григорьевича складывалась не очень удачно: он все еще числился помощником архитектора, в то время как его однокашники достигли видных должностей, а некоторые даже всероссийской славы; поэтому в 1772 г. он оставил Москву, чтобы навсегда обосноваться в Рязани. В 1776 г. его жена умерла, оставив ему сына Александра, который потом воспитывался в имении деда в селе Пехлец Ряжского уезда Рязанской губернии. Видимо, благодаря влиянию тестя И.Г. Сулакадзев стал рязанским губернским архитектором, когда эта должность была введена в 1780 г. На долю губернского архитектора приходилось возведение разного рода общественных зданий. Фамилия Сулакадзева встречается на чертежах с конца XVIII в. до 1825 г.

Гостиный двор

Согласно новому генеральному плану Рязани конца XVIII в. на площади Старого базара строились торговые корпуса. В соответствии с планом 1780 г. площадь рассматривалась как одна из главных в городе. По внешней стороне гостиного двора, обращенной в сторону городских улиц и проездов, помещались крытые галереи с колоннами или пилонами. Внутренняя же часть гостиного двора служила для складского хозяйства и соединялась с улицами при помощи проездов. Такая композиция имела глубокую традицию, уходившую своими истоками в зодчество Древней Руси.

Архитектор отметил ее периметр, указав, что она должна быть окружена домами купцов. Торговые ряды — комплекс из четырех двухэтажных зданий — оказались поставлены один против другого. Они были очень просты по своей архитектуре. Зато расположенные при въезде на площадь со стороны Астраханской дороги пропилеи — два портика дорических колонн — были решены в лучших традициях классицизма, в строгом тосканском ордере.

Строительство началось в 1784 г. Вкладывали деньги в проект сами купцы, будущие хозяева торговых площадей. Застройка этой местности капитальными зданиями началась лишь в начале XIX в., когда город стал расширяться, приближаясь к своей южной границе. На стенах корпусов, расположенных за ними, размещены такие же скромные, не бросающиеся в глаза детали классической обработки. Все постройки были выдержаны в едином архитектурном и композиционном стиле, который существенно отличался от современного облика задний.

Строительство успели закончить всего за год. В 1810 г. была проведена первая масштабная реконструкция северо-восточного корпуса (с 1991 г. — Зал камерной музыки Рязанской областной филармонии). Центральная часть корпуса была надстроена вторым этажом, а само здание с колоннадой получило новый облик. Как со стороны улицы, так и со стороны площади оно увенчано могучим фронтоном, под которым размещен портик из дорических полуколонн. Автор создал сильное, запоминающееся произведение столичного типа.

Со временем Гостиный двор перестал вмещать желающих купить или продать какой-либо товар и постепенно утратил свое значение главного городского торгового центра. В 30-х гг. XIX в. Старый базар на Астраханской сгорел, а ул. Старобазарная превратилась в главную торговую улицу Рязани с хозяйственными, обувными и галантерейными магазинчиками, булочными и кондитерскими, а также лавками готового платья, чайными и трактирами.

Торговые ряды

Нельзя отрицать красоту и изящество спроектированных Иваном Сулакадзевым Торговых рядов, ныне украшающих центральную площадь Рязани. Ранее она была известна под названиями Хлебной и Новобазарной и не считалась центром города. Торговые площади — тогда еще деревянные лавки и навесы—– начали появляться здесь только в XVIII в. И, как следует из названия, на Хлебной площади торговали хлебом и мукой. К концу XVIII в. роль этой площади в экономике Рязани значительно увеличилась — Гостиный двор со своей задачей уже не справлялся. Но неопрятный рынок с деревянными временными постройками потребности купечества удовлетворять тоже не мог, и перед городом встала задача облагородить территорию. Так в 1794 г. увидел свет проект Сулакадзева, по которому и были отстроены каменные Городские торговые ряды.

По первоначальной задумке автора, архитектурный ансамбль должен был состоять из шести корпусов в стиле классицизма с элементами русского зодчества. Крытые галереи ограничивались круглыми башенками, украшенными парными полуколоннами. Постройки располагались по периметру площади, замыкая торговую зону в кольцо. Впрочем, их внешний облик на чертежах постоянно видоизменялся, а строительство изрядно затягивалось: так как строительные работы финансировали сами купцы, то каждый из них старался внести в проект свою лепту.

Иван Григорьевич спланировал ряды в стиле классицизма (колонны, портики), но здесь явно просматриваются и характерные традиции русского зодчества (башенки, шатровые крыши, арки, шпили). Торцы корпусов, выходивших к улицам, он завершил ротондами, обработанными полуколоннами тосканского ордера. Благодаря такому приему площадь органически связывалась с пространством улицы. Постановка ротонд в торцах корпусов была вызвана также желанием подчеркнуть цельность площади в архитектурно-пространственном отношении.

Напротив Торговых рядов купцы оперативно возвели двухэтажные каменные особняки, завершив, таким образом, архитектурный облик Краснорядской улицы и нынешней улицы Кольцова. Многие из купеческих домов XIX в. сохранились и передают атмосферу старой Рязани.

С приходом советской власти Торговые ряды пришли в упадок: в 20-х годах прошлого века здесь разместились складские помещения, а позже здания и вовсе стояли закрытыми. Сами сооружения порядком обветшали и большей частью были разрушены. На сегодняшний день сохранилось лишь два корпуса из шести. Они были отреставрированы в 1993-1997 гг. в ходе подготовки к 900-летию Рязани. Памятнику архитектуры XIX в. отчасти вернули его первоначальное назначение. Сначала ожили Торговые ряды на Краснорядской, а затем и Торговые ряды, выходящие на улицу Кольцова. Последние превращены в небольшой торговый центр с ресторанами и кафе, а также выставочным залом Рязанского союза фотохудожников. Тем временем корпус, выходящий на Краснорядскую, из-за арендных споров сегодня пустует и замусоривается.

Проекты и прожекты

Иваном Григорьевичем Сулакадзевым также были спроектированы каменные кордегардии при въезде в город, в настоящее время уже не существующие. Сохранился план от 1799 г., выполненный И. Г. Сулакадзевым, на котором имеется указание, что в месте соединения улицы Соборной с одноименной площадью, слева перед кремлем, должен был располагаться дом наместника (т. е. губернатора) с фасадом, выходящим в сторону кремля. Однако этот дворец здесь так и не был построен.

Дом № 77, стоящий на перекрестке улиц Свободы и Фрунзе, был построен в конце XVIII в. в традиционных для того времени формах эклектики с элементами классицизма и представлял собой единый комплекс с соседним Домом губернатора – нынешним Рязанским музеем истории молодежного движения. Он возведен на месте людского флигеля, находившегося на территории городской усадьбы статского советника Ионы Никитича Шипилова. По указу 1799 г. усадьба была куплена под квартиру вице-губернатора. Людской флигель был обозначен на карте, составленной Сулакадзевым после покупки.

Иван Сулакадзев верой и правдой трудился в нашем городе почти сорок лет, из них двадцать шесть — в должности губернского архитектора.

Скончался он 5 апреля 1821 года. В метрической книге Рязанского уезда в деле церкви Спаса на Яру имеется запись: «Умершие… коллежский асессор Иван Григорьевич Сулакадзев, 75 лет, погребен на Лазаревском кладбище Рязани…»

Источник: http://mediaryazan.ru/articles/detail/202643.html

О чем бы Вы хотели прочитать в следующих номерах нашей рассылки?
Ведущий рассылки: Андрей Конопелько