БИБЛЕЙСКАЯ КРИТИКА

КАК ОТРАЖЕНИЕ РАЗВИТИЯ НАУЧНОГО МЫШЛЕНИЯ

И ФАКТОР ЭВОЛЮЦИИ РЕЛИГИОЗНОГО СОЗНАНИЯ

Библейская критика – это наука, которая изучает Библию как любое другое литературное произведение. Для этого рассматриваются история появления тех или иных текстов, культурно-исторический контекст, мышление и психология людей той эпохи. Библейской критикой занимаются как неверующие, так и верующие, в том числе богословы иудаизма и христианства. Особенно существенную роль в истории библейской критики сыграли либеральные протестантские богословы. 

История библейской критики тесно связана с возникновением философии деизма и рационализма, которые, в свою очередь, явились следствием развития естественно-научного мышления.

 Деизм – философское направление, возникшее в Англии в начале  XVII века, его родоначальником считается Герберт Чербери (1583-1648). Это направление утверждает трансцендентный взгляд на Бога.  Оно провозглашает, что Бог, сотворив мир, не участвует более в его истории. Он установил определенные законы и порядок, которые и управляют Его творением. Сам Творец не вмешивается в закономерное  течение событий. Во времена эпохи Просвещения деисты сравнивали Бога с часовщиком, который, заведя механизм часов, ушёл.  Теперь, подобно тому, как часы идут самостоятельно, без участия часовщика, миром управляют лишь созданные Творцом естественные законы. В наше время, пожалуй, было бы более уместно сказать, что Бог в этой парадигме, скорее, подобен программисту, создавшему сверхсложную программу бытия мироздания, после чего оно продолжает своё существования согласно этой программе без непосредственного участия программиста. 

Философия деизма тесно взаимосвязана с рационализмом. Рационализм утверждает, что разум человека является критерием оценки истины. Всё, что не может быть объяснено при помощи разума, должно быть отвергнуто. Главный удар рационализма пришёлся на «сверхъестественное» в религии, т.е. на чудеса. Как следствие, рационализм подверг критике практически все доктрины христианства, так как все они содержат в себе элемент чуда. Популярность рационализма, который ложится в основу современного научного мировоззрения, связана с развитием естественных наук, объясняющих явления действием естественных, а не сверхъестественных причин.

Чудеса в Библии стали рассматриваться либо как плод народной фантазии, либо как действительные, но сильно приукрашенные события, либо как естественные явления, которым древние люди приписали сверхъестественные причины.

Например, библейские "казни египетские" были объяснены с научных позиций следующим образом.  (Читайте книгу Исход от 7 главы 14 стиха до 11 главы).  Кровь в Ниле – это большое  наличие в воде флагеллантов – красных микроорганизмов, которые, находясь на Абиссинском и Эфиопском плато, были размыты чрезмерными дождями, в результате чего Нил вышел из своих берегов. Обильное количество флагеллантов стало причиной вымирания рыбы, что, в свою очередь, заставило жаб покинуть ближайшие пределы Нила. Застойные воды были причиной появления мошек и мух. Последние вызвали болезнь скота, которая передавалась через их укусы. Кроме того, мошки и мухи заразили людей. Одновременно с этим прошёл сильный град, побивший посевы. Обильные дожди вызвали появление саранчи, которая поела то, что уцелело после града. Грязевые осадки наводнения красного цвета создали большую плотность воздуха в той местности, следствием чего стало затмение солнца. По другой версии, виновником "тьмы египетской" был стремительный вихрь сирокко: он подхватывал из пустыни огромные тучи песка и нёс их на Египет, заслоняя солнце такой плотной завесой, что наступал полный мрак. Все эти бедствия были восприняты верующими как божьи кары египтянам за угнетение израильтян.

Аналогичным образом существуют естественные объяснения чудес Моисея. Так, горящий куст Моисея, в котором он услышал глас Божий (Исход, 3 гл.), является реальным растением пустыни, выделяющим летучее эфирное масло, которое легко воспламеняется на солнце.

Чудо извержения воды из скалы (Исход, 17 гл.; Числа, 20 гл.) известно бедуинам и по сей день. Они знают, что, несмотря на длительную засуху, у подножия гор под хрупкой пленкой песка и извести обычно собирается дождевая вода. Достаточно разбить эту оболочку, чтобы добраться до воды и утолить жажду.

Чудо явления перепелов для пищи израильтян (Исход, 16 гл.) объясняется совсем просто. Весенней порой из глубин Африки в Европу тянутся огромные стаи перепелов. Измученные дальним путешествием, они, как правило, садятся на землю вдоль морского берега, ослабев до такой степени, что местные жители ловят их голыми руками. Таким образом и израильтяне утолили свой голод.

Но однажды после ропота израильтян на пути от горы Синай до Кадеша, перепела прилетели, но не в пример предыдущему случаю птичье мясо оказалось вредным для здоровья, почти все израильтяне тяжело заболели, а некоторые и умерли. В Пятикнижии этот эпизод изложен как наказание за ропот (Числа, 11 гл.).

Аналогичное объяснение имеет и наказание ядовитыми змеями, которое постигло израильтян на полпути между городом Кадешом и заливом Акаба (Числа, 21 гл.). Швейцарский путешественник Вуркхардт побывал в 1809-1816 годах на Синайском полуострове и на упомянутом в Библии отрезке маршрута израильтян набрел на долину, так и кишевшую ядовитыми змеями. Они её заселяют с незапамятных времен, так что бедуины старательно объезжают эту местность.

Но особенно интересно объяснение явления манны небесной (Исход, 16 гл.). Более ста лет назад учёные Эренберг и Гемприх обнаружили, что манну находят и в наши дни в Синайских горах, она падает на землю из воздушного пространства. Арабы называют её "ман". В состав её входят, кроме воды, тростниковый сахар, декстрин и аналогичные ему вещества. Арабы и греческие монахи собирают её и едят с хлебом вместо мёда. В 1927 году зоолог Еврейского университета в Иерусалиме Боденхаймер обнаружил на Синайском полуострове разновидность тамариска, который в весеннюю пору выделяет сладковатую жидкость, быстро застывающую на воздухе в виде белых шариков, похожих на град. Местные бедуины с наступлением весны толпами отправляются в степь собирать белые липкие шарики. Один человек может собрать за день полтора килограмма –количество, вполне достаточное для того, чтобы утолить голод. А мелкие уличные торговцы в Багдаде по сей день выставляют на продажу сладкую смолу тамариска под названием «манн».  

Отвержение чудес, вызванное развитием научного мышления, повлекло за собой преобразование науки, которая стала рассматривать реальность с позиции существования естественных причин. Наука провозгласила, что, за неимением лучшего объяснения, люди неправильно относили какие-либо события к области сверхъестественного. Естественная наука проводила параллель между древними и современными временами. Древние люди, за неимением знаний, относили такие проявления природы, как гром, молнии, наводнения, землетрясения и другие события, к сверхъестественным проявлениям потусторонней силы. Однако позже силам природы было дано естественное объяснение. Таким образом, если в настоящее время и встречаются какие-либо «необъяснимые» события, то это вовсе не означает, что они представляют собой в буквальном смысле слова чудеса – просто ученые ещё не обладают достаточной информацией, чтобы дать им естественное объяснение.

К XVIII столетию наука перестаёт признавать существование чудес, то есть становится наукой в современном смысле этого слова – материалистической. Кроме того, к этому времени она приобретает новый статус. Философия перестаёт быть «служанкой богословия», как было ранее в церковной схоластике, наука становится независимой от богословия дисциплиной, основанной на философии рационализма. Отвержение чудес и рационалистическая основа науки приводят к тому, что Библия рассматривается учёными как обычное литературное произведение, к которому применимы такие же методы изучения литературы, как и к любому другому источнику.

Методы изучения библейских текстов, сформулированные преобразованной наукой, были названы библейской критикой. По мере своего развития библейская критика выработала определенные средства изучения библейских текстов, среди которых: текстуальная критика, историческая критика, литературная критика, критика форм и преданий, редакционная критика, структурная критика, критика канона, сравнительно – религиозная критика.

Основателем библейской критики считается известный философ Барух Бенедикт Спиноза (1632-1677), который приблизительно на два века опередил знаменитую тюбингенскую школу библейской критики. Спиноза опровергал Моисеево авторство Пятикнижия. В то время подобные идеи казались богохульными. За это и другие вольнодумства иудеи предали Спинозу анафеме и, более того, на его жизнь было совершено покушение.

Проблема состояла в том, что религиозная традиция иудаизма и христианства долгие столетия приписывала авторство библейских книг тем библейским персонажам, чьими именами эти книги были подписаны. Автором Пятикнижия считался Моисей, автором книги Иисуса Навина – Иисус Навин, который, согласно Библии, занял после смерти Моисея пост вождя евреев. Остальные книги Ветхого Завета также приписывались различным ветхозаветным персонажам. 

По традиции считалось, что основные из библейских книг были написаны в том порядке, в каком они расположены в библейском каноне: сначала, якобы, Моисей написал все книги Пятикнижия, потом на протяжении нескольких столетий писались остальные книги Ветхого Завета. Считалось, что большая часть библейских книг написана до вавилонского плена.

Однако подобные традиционные представления стали вызывать сомнения у некоторых верующих людей, которые хотели подойти к Библии с точки зрения здравого смысла. В отношении Моисея как автора Пятикнижия некий персидский еврей Хиви Габалки ещё в IX веке н.э. высказался весьма скептически. Он обратил внимание на описание смерти Моисея, содержащееся в заключительной главе Второзакония, и задал вопрос, каким образом Моисей мог описать свою собственную смерть как свершившееся в прошлом событие. Через двести лет после Хиви исследованием Ветхого Завета занялся еврейский писатель и богослов Ибн-Эзра (XI век).  Он побоялся написать результаты своих исследований прямым текстом и зашифровал их в виде туманных высказываний, непонятых его современниками. В XVII веке высказываниями  Ибн-Эзры заинтересовался Бенедикт Спиноза, который предложил способ их расшифровки и положил начало научной библейской критике.

После Спинозы исследования ветхозаветных библейских текстов были продолжены Астрюком, де Витте, Фатке, Рейссом, Графом, Кайзером, Велльгаузеном и другими. Исследования показали, что библейские тексты являются синтезом нескольких древних источников, имеющих разное географическое и временное происхождение, и что этот синтез был сделан гораздо позднее, чем традиция приписывала написание этих книг легендарным авторам.

Это открытие нанесло существенный удар по примитивным церковным представлениям, рисовавшим создание книг Библии в виде внушения от Бога древним пророкам. Оказалось, что библейские тексты вместе с самой библейской верой прошли долгий путь эволюции.   «Да и вообще в Ветхом Завете нет единой религии, а в нём мы имеем динамическую картину становления монотеизма, прошедшего сложный путь от простых верований кочевников через смутное двоеверие эпохи Судей и первых царей к этическому единобожию пророков. Эта духовная эволюция совершается в рамках гражданской истории Израиля», – пишет священник Александр Мень.

Более того, оказалось, что библейская вера возникает не в вакууме, в котором действует один лишь Бог, дающий людям «истинную» религию, отличную от других, «ложных».  Но что её развитие связано с культурой древних народов. В Библии содержится немало заимствований из более древних обычаев и преданий, многое из того, что описано как данное евреям свыше, наблюдалось так же и у их языческого окружения.  

Так, семидневная неделя имеет вавилонские корни. Законы Моисея имеют параллели с законами Хаммурапи. Обряды и жертвоприношения Израиля, описанные в книге Левит, подобны аналогичным ритуалам других народов. (На это обстоятельство в своё время обращали внимание ещё отцы церкви. Так, Иоанн Златоуст отмечает, что Бог допустил в израильском культе многое из того, "что наблюдали язычники в своем служении демонам", т.е. богам (Беседы на Мф IV). По мнению Златоуста, ритуальные законы Израиля были снисхождением к грубости религиозного сознания людей той исторической эпохи). Даже Моисеев ковчег завета имел прототип в египетской религии. Известно так же множество сходств между библейской и авестийской литературой.

Все эти открытия представляют библейскую историю в совершенно ином свете, чем было принято в прошлом. А именно: они явственно показывают, что в истории Библии и библейской веры присутствует вполне земной, исторический, культурный, человеческий фактор.  

К каким же выводам могут нас приводить все эти данные? Таких выводов может быть несколько.   

А) Вся эта наука «бесовская», потому что уводит людей от «истинной веры». Таково упорное неприятие достижений исторической науки и библейской критики со стороны религиозных фундаменталистов. Это наиболее деструктивный и реакционный путь: сражаться за старую догму любой ценой, отрицая научный прогресс и изменения в общественном мышлении.  У людей, ищущих разумные основания, подобная упёртость вызывает лишь смех.

Б) Полная противоположность: атеистический отказ от веры в Бога вообще. Если традиционные религиозные представления оказались ложными, следовательно, никакого Бога не существует.  Несмотря на то, что это заключение кажется многим атеистам вполне логичным, в нём нарушена логическая связь причины и следствия: если традиционные представления оказываются ложными, из этого следует лишь одно – что эти представления были ошибочными. С проблемой бытия или небытия Бога как такового никакой логической связи нет.

В) Философия деизма: Бог существует, но в историю Он не вмешивается. Поэтому и все религии являются не данными свыше, а человеческими и, следовательно, могут содержать сколь угодно много ошибок, заблуждений и суеверий. С этих позиций ранее выступали просветители-антиклерикалы, такие как Вольтер. В советские времена всех антиклерикалов зачислили в атеисты, что в корне неверно. Тот же Вольтер писал трактаты против атеизма.

Г) Либеральное богословие, представителей которого можно разделить на две категории: тех, кто видит в Библии лишь естественные события, окружённые ореолом мифов, и тех, кто может отказаться от веры в любые чудеса, за исключением того, без чего христианская доктрина прекратит своё существование. В самом деле, для христианина по существу совершенно неважно, действительно ли расступалось Красное море, чтобы дать дорогу евреям, или же они просто проходили через заболоченную местность, действительно ли стены Иерихона пали от труб израильтян, или просто произошло землетрясение. Но христианин никак не может отказаться от веры в непорочное зачатие Иисуса Христа или Его воскресение из мёртвых, оставаясь при этом в рамках церкви.

Бог в интерпретации либерального богословия действует в истории не сам по себе, а в сотрудничестве с человеком, которого Он не использует как слепое орудие, но происходит некая синергия между Богом и человеком. Человек оказывается не  пассивным в восприятии божественного откровения, он оказывается активным: он пропускает это откровение через себя, через представления своей эпохи, через язык и культуру своей среды, через свою личностную индивидуальность. «Как солнечный луч преломляется через многоцветный витраж готического собора, – пишет об этом Александр Мень, – так и Божественное Откровение в Библии проходит через призму индивидуальной психологии её авторов, которые принадлежали своему народу, своей культуре».

Все события земной истории в такой мировоззренческой парадигме воспринимаются как результат незримого сотрудничества Бога и человека. Бог проявляет своё присутствие незаметно, не в гротескных чудесах, а в обычных событиях жизни человека и истории народа. В подобном мировосприятии описанные выше объяснения чудес Библии естественными причинами выглядят не как отказ от веры, а как религиозная интерпретация исторических событий. 

«Даже в естественных явлениях, в том, что называют «случаем» и «стечением обстоятельств», нельзя не видеть направляющего воздействия из таинственных глубин Духа, – пишет Александр Мень, –

Однако чудесные явления никогда не посягают на человеческую свободу. Они не носят характера эффектно-театрального. Такие чудеса-демонстрации, совершаемые для «доказательства», были отвергнуты Христом, когда фарисеи требовали от него «знамения».

«Истинные чудеса, — по глубоко верным словам Карташева, — не чудовищны и не безмерны (это признак лжечудес): они скромны; они интимны и большею частию зримы только очами веры и не существуют для неверующих и посторонних» (А. Карташев. Ветхозаветная библейская критика, с. 42). Подлинное чудо всегда оставляет место для сомнения, для свободного принятия и отвержения. Навязанное чудо противоречило бы всему, что нам открыто о Боге и Богочеловеке.

Однако в Ветхом Завете мы как будто сталкиваемся с рядом таких чудес: расступается море, движется в стане Столп Огненный, останавливается течение Иордана, замирает солнце по повелению Иисуса Навина... Демонстративность и внешняя доказательность этих чудес не раз приводили к мнению, что «чудес теперь не бывает» и что «они случались лишь в древности». А между тем душа, открытая миру священной тайны, видит чудеса и сегодня и повседневно живет под знаком непрекращающихся чудес. Эти чудеса потрясают больше, чем остановка солнца, но протекают они внешне ненавязчиво, как бы призывая угадать их величие под покровом обыденности. Несомненно, такими же были и чудеса библейские.

Откуда же эта форма изображения чуда в виде монументального действа, видимого для всех? Разгадка кроется здесь в особенностях фольклорного языка многих библейских книг. «Древнему языку свойственна народно-поэтическая форма,— говорит Карташев. — В библейские книги включено много готовых кусков народной песенной литературы... А поэзия вообще, народная в частности, немыслима без гипербол и фантазий... Девора поет, что «звезды с неба, с путей своих сражались» с Сисарой (Суд 5,20). Не только в этом случае, но и в сражении под Гаваоном Иисуса Навина с Амореями, когда было остановлено солнце (Ис. Навин 10,15), чтобы одной кучке сражающихся было удобнее добить другую, вовсе не нужно было беспокоить небесные светила и нарушить всю небесную механику. Это просто язык народной поэзии» (Л. Карташев. Цит. соч. с. 41).

Кроме того, некоторые библейские «чудеса» вообще относятся к разряду аллегорий и символов, которые невозможно толковать натуралистически. К ним принадлежат, например, сказания Бытия о том, как Ягве странствовал по земле и гостил у Авраама, или о борьбе Иакова с неведомым Божеством.

Таким образом, проблема многих библейских чудес зачастую оказывается тесно связанной с проблемой «литературного жанра» той или иной книги Св. Писания (С. Е. Galbiati, A. Piazza. Mieux comprendre la Bible, p. 226)».

Изображённая Александром Менем интерпретация библейской истории соответствует и современной позиции католических учёных.  В Ватикане существует специальный Библейский институт, задачей которого является научное исследование Библии. Католические библеисты  отказались от старых, традиционных стереотипов происхождения библейских текстов. Так, в Догматической Конституции II Ватиканского Собора “О божественном Откровении” (1965) говорится: «Чтобы выяснить цель священнописателей, нужно, кроме другого, принимать во внимание “литературный жанр”.  …нужно, чтобы толкователь исследовал смысл, который священнописатель хотел выразить и выразил в определённых обстоятельствах, соответственно условиям своего времени и своей культуры с помощью употреблявшихся в его время литературных жанров…»

Путь “для усвоения и применения выводов современной библейской науки” католическим богословам был открыт в 1943 году энцикликой Папы Пия XII “Divino afflante Spiritu” (“Божественное вдохновение Духа”). После этой энциклики в послании Библейской комиссии кардиналу Сюару (27 марта 1948 года) было декларировано церковное признание четырёх традиций (источников) в Пятикнижии. “В настоящее время, – говорилось в этом послании, – никто не подвергает сомнению существование источников и не отказывается признать постепенного нарастания законов Моисеевых, зависящего от социальных и религиозных условий более поздних эпох”.

Переменой в понимании культурной природы происхождения библейских текстов объясняется, в частности, и тот факт, что среди католических богословов практически нет таких, кто буквально истолковывает историю сотворения мира. Так, энциклика Humani Generis Пия XII (1950) называет теорию Дарвина гипотезой, которая может объяснить происхождение человеческого тела. Папа Иоанн Павел II в 1996 году в послании к Папской академии наук подтверждает признание эволюционизма, утверждая, что теория эволюции – это более чем гипотеза. Нынешний понтифик Бенедикт XVI называет себя сторонником «теистической эволюции» — учения, согласно которому Бог создал природу и человека посредством эволюции.  Эта точка зрения понтифика высказана в статье, опубликованной в Германии в составе научного сборника Schoepfung und Evolution («Творение и эволюция»). Папа верит, что всё многообразие живого мира произошло путём эволюции.

Проблема эволюции живо интересует русскую интеллигенцию до революции 1917 года. Так, Алексей Толстой, будучи верующим, ещё в 1872 году пишет стихотворение М.Н.Лонгинову о дарвинизме. Лонгинов занимал пост начальника Главного управления по делам печати и отличался жёсткой антилиберальной позицией. Стихотворение Толстого вызвано слухами о запрещении Лонгиновым одной из книг Дарвина. В этом стихотворении, в частности, есть такие слова:

Всход наук не в нашей власти,

Мы их зерна только сеем;

И Коперник ведь отчасти

Разошелся с Моисеем.

Ты ж, еврейское преданье

С видом нянюшки лелея,

Ты б уж должен в заседанье

Запретить и Галилея.

Если ж ты допустишь здраво,

Что равны в науке мненья -

Твой контроль с какого права?

Был ли ты при сотворенье?

Отчего б не понемногу

Введены во бытие мы?

И не хочешь ли уж богу

Ты предписывать приемы?

Способ, как творил Создатель,

Что считал он боле кстати,

Знать не может председатель

Комитета о печати.

Однако учёные, принадлежащие к церкви, придерживаются основных церковных догматов веры, которые определяют христианство как религию: о Троице, о божественной природе Христа, о непорочном зачатии, о воскресении, о спасительной миссии и так далее.

К другой категории верующих либералов относятся независимые от ортодоксии исследователи, которые не заботятся о соответствии христианским догматам. К числу таких учёных относятся классические либеральные протестантские богословы.

Можно вспомнить и таких мыслителей как Лев Толстой, который твёрдо верил в существование Бога, но при этом был убеждён, что догматы церкви искажают первоначальное учение Иисуса Христа. Вслед за некоторыми критиками Нового Завета, Толстой не без оснований полагал, что апостол Павел вытеснил первоначальное учение Христа своим богословием, и в дальнейшем это продолжила делать церковь своей догматикой.

Продолжение следует...