Почему дорога домой должна быть лёгкой? Разве не может так сложиться, чтоб придётся тебе пробиваться сквозь ряды просуммированных машин, смесь грязи и снега, ожидать часами перегородивших твою дорогу перевёрнутых большегрузов? Отмеренное в голове «очень долго ехать» разве может сравниться со старинным многодневным протягиванием расстояний, связанным с куда большими испытаниями? Даже если после долгожданного родного поворота дорога прекращает своё существование, и стальная колесница, ещё ни о чём не
подозревающая, смело ныряет под снежные пальцы, а только под утро её смогут откопать и перетащить на безснежный закуток, назовёшь ли это препятствием? В путниках такое приключение лишь растекается радостью вместе с чаем, который попивают они в тепле прошедших событий. Вектор этой ночи со стрелой, упрямо упирающейся в Дом, Тепло, Масленницу, приводит к искомой точке маршрута. Последние метры соприкосновения со снежной стихией только усиливают чувство притяжения.
По утру пробиваются сквозь завалы и стар и млад, дивятся причудливому упорству зимы, а внутри шепчет сладостное предвкушение праздника. Сегодняшний восторг – плод многодневной работы друзей. Возникли на большой поляне и две снежные горы, и высочайший деревянный столб с подвешенными к верху черевичками, милыми садовыми ботинками, и место для выступлений, и столы с угощениями. Последние ломятся от разнообразия, притягивают к себе соучастников волшебства. Громадные чаны с водой, термоса, сладости и, конечно
же, блины в разнообразном исполнении – предмет внутреннего соревнования, в котором все останутся победителями. У горки, с которой весело скатывается малышня, импровизированная сцена: детский коллектив завораживает своими танцами и песнями, простой и лаконичной верёвочкой забытой жизни. Видел ли я такое когда-нибудь? Слёзы наворачиваются…
На поляну неторопливо въезжает запряжённый в сани Котик, кем-то так в шутку названый владимирский тяжеловоз. На мгновение взрослые замирают, а дети, быстро смекнув, несутся занимать места. Теперь эти шалуны везде: и гурьбой на сиденьях, и на «колбасе», некуда сесть даже Стасу, хозяину этого великана, почти не видно чудесной росписи саней. Праздник таинственным туманом застилает наше пространство и время. Кто-то прыгает в мешках, кто-то залезает на пеньки и в робкой надежде достать соперника, обмахивает
воздух соломенными гирями, кто-то ходит на ходулях, разучивает простые танцы, поёт, меряется силой на руках. Проигравшие – выигрывают! Жури немилосердно: немедленно отправляются они за очередной порцией блинов. Тепло объятий, просьбы о прощении, ликование, улыбки стирают прошлые обиды и непонимание.
Настаёт кульминация праздника. Причудливое деление «Женщины – зима, мужчины – весна» заставляет прекрасную половину занять оборону в снежной крепости, хранить чучело от полудиких разъярившихся существ. Комья снега и льда, яростно вылетающие из крепости в последних, на мгновенье позволяют усомниться в традиционной слабости обороняющихся, но лишь на мгновенье. Бастион берётся упорством и хитрой тактикой, чучело в наших руках! Теперь его обвивают множеством ленточек-завязочек, последними подарочками
ушедшей зимы из мира наших страхов. Прими и запылай! Отдаю свой кусочек праха, чувствую, как кто-то всё это время стальной хваткой державший меня ослабляёт её, вижу, что это коснулось не только меня.
Подобно фильму, пущенному на медленной скорости, масленица чернеет, теряет свой наряд, клонит голову. Обманчивая ласка язычков пламени превращает в ничто её и наши тени. К ним мы больше не вернёмся. Прощайте!
