Мировая мифология. Восток после Александра Великого 7.

Получив в свое распоряжение казну и отряды аргираспидов, Эвмен направился на восток, для соединения с мелкими македонскими правителями ("сатрапами"), не желавшими признавать верховную власть Антигона. Нижеследующие события развернулись в конце 4 века до н.э. в районе современных Ирака и Ирана.

Алексей Фанталов.

Восток после Александра Великого 7.

(Иоганн Дройзен, "История эллинизма" (т. 2).

Между тем Эвмен переправился через реку и тремя колоннами, чтобы облегчить снабжение войска провиан­том, двинулся к Сузе. Он послал сатрапам верхних земель, согласие которых он предварительно получил, приглаше­ние прибыть в Сузиану и соединиться с ним. Они еще на­ходились вместе со значительными силами: Певкеста имел 3 000 человек пехоты, вооруженной по македонскому об­разцу, 600 греческих и фракийских и 400 персидских всад­ников и, кроме того, еще 10 000 стрелков, которые были готовы к выступлению в Персиде; сатрап Кармании Тлеполем имел 1 500 человек пехоты и 700 всадников; сатрап Арахозни Сивиртий — 1 000 человек пехоты и 600 всадни­ков; Андробаз, присланный сатрапом Паропамизад Оксиартом, 1 200 человек пехоты и 400 всадников; сатрап Ареи Стасандр — свои и бактрийские войска, 1 500 чело­век пехоты и 1 000 всадников; наконец, сатрап Индии Эвдем — 3 000 человек пехоты, более 700 всадников и 125 слонов.

Главное начальство над ними принял по общему постановлению Певкеста, который некогда при­надлежал к числу телохранителей Александра и пользовался его особенным расположением; между всеми сатрапами он всего искуснее умел обходится со своими азиатскими подданными и сумел добиться их преданности. На это приглашение Эвмена сатрапы прибыли в Сузиану, соединились с войском Эвмена, которое вместе с войсками сатрапа Месопотамии Амфимаха состояло из 15 000 чело­век по большей части македонской пехоты и прибли­зительно 2 800 всадников.

Боевые силы, собравшиеся здесь именем царей, были достаточно значительны; но сатрапы, гордясь только что одержанной победой и избалованные неограниченной властью, которой они пользовались у себя дома, не были склонны к тому, чтобы признать Эвмена за назначенного царями стратига над ними; они желали быть его союзни­ками, а не подчиненными. Немедленно по прибытии союз­ников для решения этого вопроса было созвано общее со­брание войска; дебаты относительно того, кому должно принадлежать главное начальство, велись с большим жаром.

Певкеста мог указать на то, что до сих пор он был предводителем союзного войска и что нет никаких основа­ний переменять это решение; это звание подобает ему вслед­ствие его звания телохранителя Александра и вследствие наибольшего числа выставленного им войска. Антиген за­явил, что решение этого вопроса должно принадлежать ма­кедонянам, которые вместе с Александром покорили Азию, которые пользуются достаточно заслуженной славой для того, чтобы составлять первый корпус всех армий государ­ства, и которые, хотя и не по своей численности, все-таки составляют главную силу и единственное македонское вой­ско в соединенной армии.

После того как другие высказали тоже свое мнение и возраставшее возбуждение достигло опасного предела, Эвмен вступил с благоразумным советом: их главной заботой, сказал он, должно быть то, чтобы не отдать победы в руки противников благодаря несогла­сиям; они должны держаться вместе, в противном случае они все погибли; его предложение заключается в том, чтобы не отдавать главного начальства ни одному отдельному лицу; он советует, подобно тому, как это уже делалось в цар­ском войске, прибывшем от берегов моря, сатрапам и военачальникам ежедневно собираться на совещание в цар­ском шатре и действовать согласно с постановлениями этого военного совета.

Его предложение было принято возгласами всеобщего одобрения; Эвмен мог надеяться иметь под этой формой, в сущности, главное начальство и руко­водить благодаря своей рассудительности решениями военного совета, а благодаря своим испытанным талантам пол­ководца — ходом военных операций; к этому присоединя­лось еще и то обстоятельство, что посредством царских дек­ретов, которые он мог показать, казначеи в Сузе открыли только ему одному находившуюся там сокровищницу и до­ставили ему возможность выплатить македонянам жалованье за шесть месяцев вперед и сделать Эвдему подарок в 200 талантов под видом денег на содержание его 125 сло­нов, тогда как остальные военачальники имели за себя каждый только своих людей, Эвмен надеялся обеспечить за собою в македонянах и в слонах Эвдема силу, которая в случае каких-либо попыток к переменам, должна была Доставить ему решительный перевес.

Во время этих событий в лагере союзников Антигон по настоятельной просьбе Селевка выступил из своих зимних квартир в Месопотамии, надеясь застигнуть Эвмена еще до его соединения с сатрапами; при вести, что все его противники уже соединились, он приостановился в своем маршруте, чтобы дать отдых войску, которое действитель­но было утомлено своими непрерывными передвижениями по Малой Азии, и чтобы стянуть к себе новые силы.

В это время против него едва не была произведена опасная диверсия со стороны Малой" Азии; побежденные в 320 году приверженцы Пердикки Аттал, Полемон, Доким, Филота, Антипатр и некоторые другие, содержавшиеся в заключении в одном горном за"мке Фригии, нашли случай освободиться от своих оков, овладеть замком и привлечь на свою сторону войска; они уже собирались покинуть замок, призвать к оружию своих старых приверженцев и пробиться в Сузиану, но были быстро окружены рас­положенными в ближайших окрестностях гарнизонами; во время переговоров, завязанных Докимоном с супругой Антигона Стратоникой, ему удалось ускользнуть, но он скоро был пойман; оставшиеся в замке с величайшим мужеством защищались против превосходящих их численностью осаждающих, но были принуждены сдаться после четырехмесячной осады.

Приблизительно в мае 317 года Антигон выступил из Месопотамии, соединился в Вавилонии с войсками Селев­ка и Пифона, к которым присоединился также и Неарх, наварх Александра, переправился через Тигр и двинулся прямо на Сузу.

Там в лагере союзников господствовало не особенно хорошее настроение. Сатрапы, привыкшие со времени смерти Александра поступать во всем согласно со своими собственными желаниями и интересами, враждовать и соперничествовать друг с другом, главным образом до­бивались милости македонян, обходились с ними с возмож­ной лестью, давали им часто пиры и жертвенные праздне­ства и прикармливали, как демагоги в демократии, толпу подарками, похвалами и товарищеским обхождением; лагерь вскоре уподобился притону самых отвратительных кутежей; солдатам это было на руку, они каждый раз собирались перед шатром того, кто одаривал их всех щедрее, сопровождали его в виде почетной стражи и громко восхваляли его, говоря, что это истинный муж и истинный Александр.

В это время пришло известие, что Антигон приближался с большим войском; празднества смолкли, начались вооружения, взоры всех обратились на Эвмена, как на единственного человека, способного принять на себя начальство над армией; его советы или приказания поспешно исполнялись. Ввиду того, что союзное войско, несмотря на свой численный перевес, насчитывало в себе значительно менее македонян, чем войско неприятеля, а быть может также, и для того, чтобы движением назад усилить тревогу, а потому и повиновение войска и послушание его предводителей, Эвмен приказал войску двинуться из Сузы не навстречу неприятелю, но отступить к горам уксиев; приказав Ксенофилу, начальнику цитадели в Сузе, не вступать ни в какую борьбу с неприятелем и не открывать ему ни доступа к сокровищам, ни вступать с ними в какие-либо переговоры, он отвел войско на несколько дневных переходов к юго-востоку к предгорьям, с которых течет Паситигр.

На этой реке, средняя ширина которой достигала тысячи шагов и которая была так глубока, что ее едва могли переходить вброд слоны, не имелось моста на большое расстояние; план Эвмена заключался в том, чтобы стать позади этой реки, расположить во всю ее длину посты и ожидать таким образом неприятеля. Так как наличных войск было недостаточно, чтобы разместить везде одинаково сильные посты, то Эвмен и Антиген предложи­ли сатрапу Певкесте призвать своих 10 000 стрелков.

Сначала сатрап отказался, говоря, что ему не желали поручить главного начальства, так пусть же теперь смотрят, как обойтись без него; но частью представления Эвмена, что в случае неудачного исхода его страна прежде всего под­вергнется нашествию победителей и побежденных и что, если Антигон одержит победу, сатрапия Певкесты и его жизнь в одно и то же время подвергнуться опасности, частью же тайная надежда, что когда к его находящимся уже налицо войскам присоединяться еще такие значительные боевые силы, ему будет легче добиться поручения ему главного начальства, склонили его обещать исполнить то…

… Эвмен был теперь всемогущим лицом, от содействия которого можно было ожидать почестей и дви­жения вперед по службе; все склонились перед авторитетом царского сатрапа, в руки которого было отдано право награждения и кары; сам Певкеста, а также и другие начальствующие лица поспешили засвидетельствовать свою преданность стратигу, с которым они весьма часто обходились раньше без особенного уважения. Этого и желал Эвмен отчасти для того, чтобы дать почувствовать свою силу, отчасти для того, чтобы устрашить умы примером энергичной строгости; он приказал сатрапу Арахозии Сивиртию, который находился в особенно близких отношениях с Певкестой, предстать перед судом македонян; в то же время он послал отряд конницы, чтобы конфисковать богатый обоз сатрапа, который будучи приговорен к смерти, едва успел спастись бегством.

Этот быстрый и смелый поступок Эвмена произвел желанное действие; повиновение и порядок быстро восстановились, и он сам, обеспечив за собою обладание неограниченной властью и решившись беспощадно пользоваться ею, не преминул встретить всех со своей обычной добротой, в особенности же сатрапа Певкесту, для которого падение Сивиртия должно было послужить предостережением. Эвмен, который благодаря значительным боевым силам Певкесты не мог обойтись без него в предстоящем походе, сумел привязать его к себе подарками и обещаниями.

Под тем предлогом, что военная касса истощилась, он собрал с сатрапов и военачальников именем царей значительные суммы денег, и каждый из них считал себя счастливым оказать услугу всемогущему стратигу и приобрести его доброе расположение; 400 талантов, которые Эвмен собрал таким образом, были не только большим подспорьем для содержания войска, но и привязывали интересы могущест­венных заимодавцев к его личности и принуждали их наилучшим образом поддержать его и то дело, которому они вверили так много денег.

Эвмен снова имел в своих руках значительную и почти неограниченную власть. Отличительную черту его характера составляет то, что он, находясь в постоянной борьбе с событиями, умел всегда одержать верх над ними и что каждый раз снова окружаемый опасностями, тем смелее и быстрее отыскивает из них выход благодаря своему неисто­щимому таланту; в нем замечательным образом соединя­лось самое умеренное благоразумие, которое трезво и ясно выбирает подходящий момент, для чего нужны величайшее терпение и самоотверженность вместе с полной силой и энергией; тут он настоящий Одиссей.

При этом он превосходный полководец, быть может, лучший из школы великого Александра; и здесь его характеризует не герой­ская бурность великого царя, не рыцарское величие Кратера и не упорная настойчивость, которая всегда помогала старому Антипатру одерживать в конце концов решительную победу над своими противниками; это было скорее спокойное выжидание с оружием в руках благоприятного момента, затем неожиданное и направленное на главный пункт нападение, из которого с математической точностью и последовательностью развивался ход дальнейшей борь­бы; быть может, ни один из генералов Александра не владел в такой степени искусством стратегических движений и даром комбинации при ведении войны больших размерах.

Ему весьма скоро предстояло найти случай выказать свои способности. В Персеполь — это было, вероятно, осенью 317 года — пришло известие, что Антигон со зна­чительно усиленным войском выступил из Мидии и находится на дороге в Перейду. Союзное войско немедленно выступило; на второй день для войск было устроено еще одно торжественное жертвоприношение, при котором Эвмен еще раз обратился к ним с речью, убеждая их быть храбрыми и блюсти строжайшую военную дисциплину и обещая им скорое и счастливое окончание похода.