[GNews] 2048
2048 | Amigo | 11:22 | Чт, 17.01.2008
Откуда-то сбоку раздался тихий звук. Он был
неправильным, знакомым, но неправильным, неуместным уж
точно. В бесшумно двигающемся вагоне метро можно было
услышать всякое - и ритмичный стук по клавишам лэптопов, и
попискивание дигиталов, и даже модную имитацию соединения
под <дайл-ап>, но не ЭТО. Эфиоп осторожно скосил глаза, все
еще боясь поверить. Так и есть: бумага. Это шелестела
бумага. Молодая девочка - <афца> - мысленно поправил себя
Эфиоп - сидела под огромным голографическим плакатом
последнего визео-хита с броским рекламным слоганом <Мы
пришли, штоб йобнуть фсех!>, и перебирала листы распечатки.
Вид у нее был подчеркнуто-сосредоточенный, она
старательно не обращала внимания ни на недоуменные взгляды
попутчиков, ни на перешептывание кучки подростков, глазевших
на нее со смесью страха и любопытства.
Эфиоп плюнул на приличия, и, повернув голову, стал
рассматривать кипу бумаги у девушки в руках. На листах
формата А4 были распечатаны картинки с короткими подписями.
На колонтитуле к каждому листу архаичным <Таймсом>
значилось: <Самые песдатые жабы цыкла <Превед, медвед!>>.
Эфиоп поморщился. Не хватало ещё наткнуться на фанатичную
<медведку>. <Медвед>, эта консервативная партия, оставалась
у власти уже четвертый десяток лет, но пользовалась
неизменным успехом у молодежи. Рекламная машина, запущенная
еще в начале века, продолжала работать и вербовать новых
членов.
А ведь все начиналось почти невинно. Одна из ведущих
партий обратила внимание на неформальные онлайновые
сообщества разновозрастных лоботрясов, называвших себя
<падонками>, и принялась их обрабатывать. Сайты бесплатного
порно, льготы на трафик, снижение цен на пиво - и , самое
главное, привлечение в качестве сеть-продюсера самого
Рыгова - привели к тому, что поток новых членов захлестнул
отделения партии. Небольшое вливание, на которое
рассчитывали партийные хитрецы, обернулось настоящим
потопом, особенно после того, как в партию разрешили
вступать он-лайн. Первые же выборы <Медвед> (так падонки
подкорректировали название неосторожно приютившей их партии)
выиграл всухую. Конкуренты пытались оспорить результаты.
Упирали, конечно же, на то, что большинство голосовавших за
<Медведа> думало, что участвует во флеш-мобе. Напрасно. В
конце концов, ни один закон не запрещал проводить агитацию
под видом приглашения на флеш-моб.
Эфиоп невольно улыбнулся, вспомнив, как он сам - тоже
падонок, но еще молодой и азартный - кинулся предлагать
новые реформы, изобретать законы и всячески флудить в
полит-форумах. И ведь много хорошего сделали:
компьютеризация всей страны, продвижение пива как главного
национального напитка: А сколько альманахов выпустили! Да,
сорок лет назад никто не морщился при виде бумажных
носителей. Понять бы еще, когда и в какой момент он-лайн
культура настолько вытеснила оффлайновую, что <книга> стала
словом даже не устаревшим, а по-настоящему непристойным.
Он опять посмотрел на <медведку>. Та явно готовилась
выйти на ближайшей станции. Вид шуршащих листов в невинных
девичьих руках возбудил его настолько, что он решил
рискнуть.
- Ну что, афца, пелотку бреешь? - спросил он,
тщательно подбирая слова.
- Боян, - чуть насмешливо ответила она.
- Типа да, - с облегчением улыбнулся Эфиоп. Все-таки
<боян>, а не <в Бобруйск, жывотное>. Значит, надежда есть. -
А в жопу дашь?
- Мейби. - она улыбнулась, и задрала рукав,
прикрывавший дигитал-браслет.
Он коснулся его своим, но назвал сетевой номер вслух,
как привык:
- Эфиоп, 444-737-492
Девушка уважительно присвистнула:
- Только цифры? Уважуха!
Чуть старомодное <уважуха> вместо обычного <респект>
заставило его сердце биться ещё сильнее.
- И откуда у: - он глянул в окошко дигитала, - Тринити
345-ТН-786-ZCV распечатка? Изучаешь историю партии?
- Я на юриста учусь. Мы сейчас проходим дело <Джон
Лури против России>, а этих материалов нет в скане,
представляешь? - она чуть повысила голос, явно желая, чтобы
её услышали шушукающиеся подростки. - Они только в
распечатке остались. Ради науки - отсосешь. Ради науки - и в
дерьме ковыряться не в падлу! - затем добавила чуть тише. -
Это беспезды редкость! Мне камрад дал: На один день:
Эфиоп понимающе кивнул. Дело Джона Лури
разворачивалось у него на глазах. После победы <Медведа>
падонки устроили еще один флеш-моб (флеш-мобы к тому моменту
объявили единственным законным способом волеизъявления) - и
заменили птичку на гербе своим любимым <медведом>.
Американский художник Лури, с чьей картины <Bear Surprise>
когда-то началось победное шествие <медведа> по сети,
пытался слупить с России неслыханные роялти. То есть роялти
были скромными, но, учитывая, как был растиражирован его
<Сюрприз>, сумма набегала астрономическая. Дело было
выиграно почти чудом: видный юрист доказал, что феномен
медведа базируется не на оригинале американца, а на жабе
простого российского паренька, чье имя незаслуженно забыто.
В конце концов, именно он, теперь безымянный сетевой
хулиган, придумал и вставил в картину слово <превед>. Эфиоп,
кстати, был одним из немногих, кто помнил имя паренька. Но,
подобно таким же немногим, молчал: партия не собиралась
платить роялти и российскому автору <преведа>. Из сети были
изъяты все упоминания о нем.
- Почему у тебя чисто цифровой код? Ты давно в сети?
Попервонахать успел? - она улыбнулась чуть лукаво.
Да, идентификационный сетевой код из одних цифр сейчас
был такой же редкостью, как дискета в дни его юности. Сеть
разрослась настолько, что для обозначения её онлайновых
участников приходилось использовать не только цифры, но и
буквы, причем уже из нескольких языков. Аналитики
предсказывали внедрение иероглифов. Разбухшие комбинации
невозможно было запомнить со слуха, поэтому редкие
смельчаки, знакомившиеся в оффлайне, сразу сканировали
номера друг друга на дигиталы.
- На нашем ресурсе первонахать было западло, - ответил
он, и с удовольствием отметил, как её взгляд из
заинтересованного становится восхищенным. - Если не ссышь,
пошли ко мне. - Он наклонился и понизил голос, чтобы
окружающие не расслышали всей непристойности его
предложения. - Я тебе покажу оригинальную распечатку
<Медвежьего сюрприза>. Без <преведа>. На лазерном принтере.
Она потрясенно выдохнула:
- Я в ахуе.
* * *
Их роман развивался стремительно.
Тринити оказалась на редкость раскрепощенной
любовницей. А он наконец-то нашел женщину, при которой мог
не сдерживаться в постели. Её, похоже, возбуждали все те
непристойности, которые он стеснялся произносить вслух при
прежних своих подругах: <заниматься любовью>, <вступать в
интимную связь>, даже <сношать>. А однажды, в момент, когда
они были особенно близки другу, он рискнул произнести слово
<соитие>.
Разница в возрасте сказывалась только во время их
яростных споров по поводу <Падоначьей риформы языка>.
Реформа - единственное, что Эфиоп так и не смог принять в
эстетике падонков. Ну, и еще кое-что.
Она с недоверием слушала о тех временах, когда каждое
слово писалось единственно возможным способом, а в школах
проходили не каверы, а теперь уже забытые оригиналы стихов.
Но еще больше Тринити изумляла его теория о том, что ныне
табуированная лексика когда-то не только была
общеупотребимой, но даже относилась к высокому
художественному стилю.
Эфиоп рискнул показать ей небольшую книжицу из своей
тайной коллекции репринтов, но её настолько возбудило
прочитанное на обложке слово <Элегии>, что дискуссию
пришлось перенести в постель. Впрочем, открыть книгу и
прочитать хотя бы несколько страниц она так и не рискнула -
ни потом, ни через несколько дней.
- Палево беспесды, - только и сказала она.
Он не решился настаивать.
***
Близилась годовщина их встречи. Эфиоп нервничал,
сомневался, но решил рискнуть. Он раскроется перед ней
полностью. Если Тринити поймет, если примет его таким - со
всеми его слабостями и причудами, которые кто-то назовет
извращением - значит, судьба. И они тут же загрузят комп,
чтобы отправится в Вирт-церковь. Да.
Он аккуратно упаковал свой почти невесомый подарок в
пластиковый контейнер. На сенсорной панели горела надпись,
набранная архаичным <Таймсом> - в память об их первой
встрече в метро: <Ахуительной!>.
***
- Ты за кого меня держишь, старпер? - Тринити была в
бешенстве.
Он боялся поднять на неё глаза. Впрочем, и так ясно,
что он в них прочтет: презрение, брезгливость, даже страх.
- Я должна была всё понять, когда ты попытался всучить
мне свою долбаную книжонку! Тупая афца! - Тринити даже не
кричала, она почти голосила. - Я-то думала, ну так, с
прибабахом мужик, ну хуй не стоит без этих гадостей: Возраст
всё-таки: Я ж от тебя тащилась, козел! Всё терпела! Думала,
киндеров настругаем:
Она закрыла лицо руками, плечи её вздрагивали.
- Ты сам-то понимаешь, что сделал? Это же аццтой,
фтопку! Мало того, что слова говённые, но ты же это: это:
написал! Ты фрик! Бюрократ! Нет, ты - хуже! Ортодокс! Убей
сибя апстену!
Она выплевывала ему в лицо одно ругательство за
другим, пока не расплакалась и не выбежала из комнаты. Он,
не желая поверить, что всё кончено, бросился за ней, но тут
же остановился. Поднял с пола то, что осталось от его
подарка: несколько клочков бумаги, исписанных бесценными
чернилами. Антикварной ручкой. От руки. Стараясь унять
биение сердца, не желая верить, что всё кончено - и в этом
виноват он, он один: поторопился, напугал, всё испортил! -
Эфиоп медленно складывал обрывки, пока мозаика не
соединилась в строчки:
<:Но не хочу, о други, умирать;
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;
И ведаю, мне будут наслажденья
Средь горестей, забот и треволненья:
Порой опять гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь,
И может быть, на мой закат печальный
Блеснет любовь улыбкою прощальной:>
Это новостная лист-рассылка, в которую могут писать все подписчики.
Для отправки комментария или новости в лист отправьте письмо, нажав "Ответить" в своей почтовой программе.
17386
