| ← Март 2005 → | ||||||
|
1
|
2
|
3
|
4
|
5
|
6
|
|
|---|---|---|---|---|---|---|
|
8
|
9
|
10
|
11
|
13
|
||
|
14
|
15
|
16
|
17
|
18
|
19
|
20
|
|
21
|
22
|
24
|
25
|
26
|
27
|
|
|
29
|
30
|
31
|
||||
За последние 60 дней ни разу не выходила
Сайт рассылки:
http://ec-dejavu.ru
Открыта:
17-02-2004
Статистика
0 за неделю
Энциклопедия культуры Deja vu
| Информационный Канал Subscribe.Ru |
|
Амулеты-змеевики - круглые подвески, совмещающие на своих сторонах ортодоксальный христианский извод и образ человека, с радиально исходящими из него змеями, традиционные литургические воззвания и уникальное магическое заклятье. Своей структурой и опытом бытования эти изделия отличаются от стандартных памятников ординарного магизма. Змеевики равным значением своих сторон демонстрируют внутреннюю связь, семиотический диалог обеих композиций, каждая из которых выступает в нем «от своего имени». Этим удается невозможное: христианское изображение сохраняет традиционный богословский смысл, а образ со змеями претендует на значимость канонического смысла. Магическая атрибутика строится на простых, легко узнаваемых образах, нехристианские изображения змеевиков сложны и загадочны: композиция со змеями, лишь в частном варианте похожая на образ Медузы Горгоны, не встречается в художественной традиции нигде, кроме этих памятников. Повторяющиеся магические формулы известны и узнаваемы. Заклятье со змеевиков - hystera-формула - воссозданное по нескольким образцам, не содержится ни в одном средневековом сборнике заговоров и заклинаний И. Г. Переседов 14 стр. 6 илл.
Сочетание на амулетах-змеевиках канонических иконографических мотивов с нехристианскими ярко характеризует древнерусское «бытовое православие», тот сложный синкретизм христианства и народных верований, который получил в церковно-учительной литературе название «двоеверия». Изучение этого синкретического мировоззрения является одним из центральных направлений истории русской культуры, так как оно составляло глубинный, интимный пласт духовной жизни человека древней Руси и представителя патриархального крестьянства нового времени, формировало эстетику и конкретные черты народного искусства, во многом определяло национальное своеобразие культур восточнославянских народов. Т. В. Николаева, А. В. Чернецов 46 стр. 2 илл.
Смерть Смерть применительно к культуре представляет собой такую реальность, которая, будучи внеположена собственно культурному бытию, запредельна к нему, оказывает динамическое воздействие на культуру, выстраивая само ее тело в направлении к смерти, делая осмысленное человеческое бытие развертывающимся ввиду смерти. Если культура — это определенный способ полагания смысла, то смерть наряду с такими категориями, как красота, свобода, любовь, есть то, чему этот смысл полагается. В этом качестве смерть представляет собой природный, т.е. субстанциально-внекультурный феномен. В самой культуре эта внеположенность, трансцендентность смерти воспринимается как ее неизживаемая загадочность, как ускользающая сверх-разумность. Смерть определяет бытие культуры тем, что вынуждает последнюю вечно ее дешифровывать (впрочем, без надежды на окончательный успех), лишать смерть ее трансцендентного статуса, не будучи, однако, в силах это осуществить. Культура стремится "одомашнить" Смерть, т.е. трансформировать ее из трансцендентного объекта в объект трансцендентальный, целиком описываемый средствами данного культурного языка. В.И. Стрелков 4 стр.
Драка Сопровождавшие праздники и гуляния конфликты и столкновения между группами парней, к которым часто подключались подростки, а иногда и взрослые мужчины, в традиционном понимании вовсе не являлись девиантным поведением. Драки, наряду с участием в гуляньях и гостеваньем, были одной из узаконенных традицией форм праздничной мужской коммуникации, особенно характерной для неженатой молодежи. Они нередко рассматривались как кульминация всего праздничного гуляния, поэтому отсутствие драки могло восприниматься как недостаток: «Што и за праздник, никово и не убили!». «Троица да Дмитрев день — это были престольные праздники, трёхдневные. Это с Троицы-то и гулянья. Гостей много находило. Больше в Троицу дрались, в Дмитрев день вроде и не так. Как Троица подходит, дак у ково-нибудь да уж убьют. Пошто уж так и дрались, не знаю. Или убьют, или „широкая" драка была — это всё люто. Ой, как вот это было люто!» Морозов И. А., Слепцова И.С. 15 стр.
Дополнения
К статье Память(Др. Греция): Аристотель О памяти и припоминании
К статье Автор (опубликовано: Аверинцев С. С. Авторство и авторитет): Соколова Н. А. Возможно ли творчество в постсовременную эпоху
Ролан Барт. Удовольствие от текста Один из возможных способов оценки современных произведений: их ценность, очевидно, проистекает из их двойственности. Это значит, что у них всегда есть два края. Может показаться, что взрывоопасный край, будучи средоточием насильственного начала, находится в привилегированном положении; между тем, на самом деле насилие отнюдь не является источником удовольствия; удовольствие равнодушно к разрушению; оно ищет того места, где наступает беспамятство, где происходит сдвиг, разрыв, дефляция, fading, охватывающий субъекта в самый разгар наслаждения. Поэтому таким краем пространства удовольствия оказывается именно культура, в любой ее форме. |
| http://subscribe.ru/
http://subscribe.ru/feedback/ |
Подписан адрес: Код этой рассылки: history.dejavu |
Отписаться |
| В избранное | ||
