Х Р О Н О Г Р А Ф Ъ

Историческая рассылка    Выпуск № 4 (227), Декабрь 2009 г.

Информационная поддержка сайта 

Хронографъ. Неизвестные страницы истории.

ПРЕДАТЕЛИ С МАРШАЛЬСКИМИ ЗВЕЗДАМИ

Окончание.

Во второй половине дня 26 мая Тухачевский пишет на имя Ежова заявление:

«Будучи арестован 22-го с. мая, прибыв в Москву 24-го, впервые был допрошен 26-го и сегодня 26-го мая заявляю, что признаю наличие антисоветского-троцкистского заговора и то, что я был во главе его. Обязуюсь самостоятельно изложить следователю всё касающееся заговора, не утаивая никого из участников, ни одного факта, и документа. Основание заговора относится к 1932 году. Участие в нём принимали: Фельдбин, Алафузо, Примаков, Путна и другие, о чём подробно покажу дополнительно.

Тухачевский. 26.5.37.»

Заявление отобрал Помнач 5-го отдела ГУГБ капитан госбез, и подпись: Ушаков.

Можно не сомневаться, что следователи по делу Тухачевского и других действовали методом кнута и пряника. Угрожая арестованным расстрелом, они сумели убедить арестованных, что спасти свою жизнь они могут только чистосердечным признанием, обвинением Троцкого, извинениями перед Сталиным, Ежовым и партией. Одновременно арестованным передавали конфеты, папиросы, кофе, пирожные. Арестованные вспоминали все свои встречи и разговоры с иностранцами, которые обвинение представило как шпионаж в пользу буржуазных государств. Обвиняемые буквально соревновались в том, кто больше назовёт участников заговора. Уже в первых числах июня было арестовано более 400 видных военных, а всего по показаниям Тухачевского и его подельников было привлечено к уголовной отвественности от 5000 до 10 000 человек. Все они обвинялись как участники военного заговора, часть из них была расстреляна.

Руководители заговора буквально вымаливали у Сталина помилование.

Якир писал:

«Родной близкий тов. Сталин. Я смею так к Вам обращаться, ибо я всё сказал, всё отдал и мне кажется, что я снова честный, преданный партии, государству, народу боец, каким я был многие годы. Вся моя сознательная жизнь прошла в самоотверженной честной работе на виду партии, её руководителей - потом провал в кошмар, в непоправимый ужас предательства... Следствие закончено. Мне предъявлено обвинение в государственной измене, я признал свою вину, я полностью раскаялся. Я верю безгранично в правоту и целесообразность решения суда и правительства... теперь я честен каждым своим словом, я умру со словами любви к Вам, партии и стране, с безграничной верой в победу коммунизма».

На этом заявлении имеются резолюции:

«Мой архив Ст»; «Подлец и проститутка. И.Ст.»; «Совершенно точное определение. К.Ворошилов»; «Молотов». «Мерзавцу, сволочи и б... одна кара - смертная казнь. Л.Каганович».

Руководителей заговора решили судить товарищеским судом, назвав его Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР в составе Ульриха, Алксниса, Блюхера, Белова, Дыбенко, Каширина, Горячева, Будённого и Шапошникова. (Судьи, кроме двух последних, погибнут в застенках НКВД.)

Из нескольких сотен арестованных военных Сталин выбрал отдать первыми под этот суд Михаила Тухачевского, Иону Якира, Иеронима Уборевича, Августа Корка, Роберта Эйдемана, Бориса Фельдмана, Виталия Примакова и Витовта Путну. Им было срочно предъявлено обвинение в окончательной редакции. Оно гласило, что указанные лица по прямым указаниям германского генштаба и Троцкого занимались шпионажем, вредительством, диверсиями, террором, готовили свержение правительства и захват власти в целях реставрации в СССР капитализма.

Все признались в подготовке свержения Сталина и его окружения путём его убийства и захвата власти. План был таким. На очередном всесоюзном совещании военных Тухачевский со сторониками арестовывает в Кремле правительство, объявляет Сталина агентом царской охранки, шпионом и тут же расстреливает. Гамарник (застрелился) с отрядом захватывает здание НКВД и арестовывает всех ответственных работников.

Было и несколько отличных вариантов путча. Гамарник, Уборевич, Корк и другие поставят вопрос о снятии Ворошилова с поста наркома обороны как не справившегося со своими обязанностями. Сторонники заговора поднимают скандал, во время которого убивают Сталина, Ворошилова и других советских руководителей...

Все обвиняемые признали себя виновными. Следователей торопили, они даже не ознакомили арестантов с материалами дела, чем грубо нарушили требование Закона, не устранили путём очных ставок ряд противоречий в показаниях. В постановлении не указали статью (58-11 УК РСФСР), хотя в тексте по ней обвиняли. При независимом суде эти нарушения влекли возвращение дела на доследование, но не для этого следователи работали день и ночь.

Да и какие это были следователи? Руководитель следственной бригады Израиль Леплевский, бывший бундовец, до революции шляпник и приказчик аптекарского склада, не окончивший ни одного класса. Под стать ему заместитель Израиль Радзивиловский - окончил коммерческое училище, образование - 5 классов. Недалеко от них ушёл и нарком Николай Ежов, окончивший 1 класс начального училища и курсы марксизма-ленинизма. Все остальные следователи - бывшие сапожники, спекулянты, аптекари, приказчики; чего бы они добились в жизни, не прицепись к органам ВЧК - ОГПУ - КГБ. Здесь они стали комиссарами (генералами), майорами, капитанами, оставляя за собой кровавый след преступлений. И за раскрытие заговора они получат очередные высокие ордена; им казалось, что они неприкасаемые, они привыкли разоблачать, обвинять, но им самим осталось недолго жить на этом свете.

9 июня Генеральнвй прокурор СССР Вышинский и помощник Главного военного прокурора Субоцкий в присутствии следователей НКВД провели короткие допросы обвиняемых, тем самым заверив своими резолюциями достоверность показаний, данных арестованными на следствии в НКВД. После этого, в тот же день Субоцкий объявил обвиняемым об окончании следствия и также нарушил Закон, не объяснив им, что они имеют право на ознакомление со всеми материалами дела и ходатайство на дополнение следствия.

Перед судом всем обвиняемым разрешили обратиться с покаянными заявлениеми на имя Сталина и Ежова, продолжая создавать иллюзии, что они помогут сохранить им жизнь. Все подсудимые использовали это право, тем самым ещё глубже погружаясь в объятия смерти. (Этим приёмом пользовались все следователи НКВД.) Накануне судебного процесса все подсудимые вызывались к Леплевскому, который объявлял, что завтра будет суд и их судьба будет зависеть от поведения в суде. Примакова вызвал нарком Ежов, зондировал его состояние и намерение давать показания. Примаков пообещал Ежову на суде разоблачать заговорщиков до конца.

Утром 11 июня началось судебное заседание. Со стороны можно подумать, что это встреча старых знакомых. Судьи и подсудимые знали друг друга много лет, вместе громили врагов советской власти, по многу лет дружили семьями, вместе учились за границей, съели вместе не один пуд соли и выпили не одну бочку вина.

Заседание закрытое, ни прокуроров, ни защитников, ни свидетелей. В сторонке сидит Семён Будённый, напряжённо вглядываясь в поведение каждого, записывая каждую деталь.

Все подсудимые признали себя виновными. Выступление Корка заняло 20 листов стенограммы, выступление Фельдмана уместилось на 12 листах. С разоблачительной речью в отношении себя и других выступил Примаков. Допрос Тухачевского, Эйдемана и Уборевича вёлся в форме вопросов и ответов.

Перед вынесением приговора председательствующий Василий Ульрих поехал в Кремль к Сталину, доложить о процессе и, несомненно, получить инструкцию о мере наказания.

В 23 часа 35 минут 11 июня В.Ульрих огласил приговор о расстреле всех восьми осуждённых с конфискацией имущества и лишением воинских званий.

Только после приговора осуждённые поняли, какие они низкие предатели, себя не спасли и искалечили жизни тысяч и тысяч выданных ими товарищей. Приговор спешно привели в исполнение. На этой ужасной церемонии присутствовали Вышинский, Ульрих, начальник 8-го отдела ГУГБ НКВД СССР майор ГБ Цесарский, комендант Военной коллегии Верховного суда СССР Игнатьев. Без опыта расстрелять осуждённого не так просто, не всякий приговорённый спокойно подарит свою жизнь. Главный расстрельщик - комендант НКВД Василий Блохин на этот раз никому этой миссии не отдаст. Только он расстреливает самых знаменитых личностей. В августе 1936 года его опередили, Зиновьева расстрелял лейтенант Евангулов, а Каменева - лейтенант Васюков, Блохину они не достались. Теперь он своего не упустит...

- Тухачевский, собирайтесь на Политбюро! - крикнул в окошко камеры Блохин.

Осуждённый маршал засуетился, осуждёному к расстрелу собираться недолго, только подпоясаться. Комендант толкнул дверь, пропустил вперёд осуждённого и ловким движением выстрелил в затылок. Тухачевский рухнул вперёд. У Блохина своя метода, с первого выстрела и без брызг. Вон другие расстрельщики - всегда пьяные на работе, ходят в брызгах крови и кусочках мозгов.

Последним вышел Якир. С ним этот номер не прошёл. Он-то эти «Политбюро» знает; повернувшись лицом к Блохину, крикнул: «Да здравствует товарищ Сталин!» Блохину пришлось стрелять приговорённому в грудь.

Спустя десятилетия исследователи никак не могли понять, почему Тухачевский и другие так охотно рассказывали о своих замыслах, так легко признали себя виновными в совершении тяжких преступлений. Одни утверждали, что эти показания были вырваны следователями у арестованных под пытками. Нашлась и другая версия - обвиняемые давали ложные, нужные следователям показания исключительно для того, чтобы не тронули их родных и близких.

Обе версии ошибочны. Автор этих строк в архивах бывшего НКВД находил много дел о пытках и незаконных методах при проведении расследования по политическим делам, были даже убитые на допросах. Тухачевского и его подельников никто не бил, никто не пытал, хотя бы потому, что такой необходимости не было, - все заговорщики начали сознаваться с первого или второго допроса, причём свои показания писали собственноручно (следователи были малограмотны и могли написать такое!..) и сообщали в них сведения, о которых чекисты не только не знали, но даже и не подозревали. А как можно выбивать от человека показания, если об этом ничего не знаешь? К слову оказать, показания Тухачевского даже не приобщили к материалам дела, поскольку они содержали государственные тайны, к которым были допущены только самые высокие руководители государства. И ещё. Если бы у них показания были вырваны под пытками и всё, что они показывали, являлось вымыслом, они об этом могли заявить своим товарищам-судьям. И потом, что это за большевики, если после одного-двух ударов следователей сознавались в преступлениях, за которые неминуемо следовала высшая мера социальной защиты?

Сталину и Ежову не нужны были ложные показания, любой из заговорщиков мог быть репрессирован только по агентурным сведениям, как, например, расстреляли Якова Блюмкина за тайную встречу за границей с Львом Троцким.

Не выдерживает критики и другая версия о том, что заговорщики своими ложными показаниями защищали жизни родных и близких. Все они имели воинские звания. С июня 1934 года в СССР действовал закон, по которому предательство военнослужащего каралось высшей мерой наказания. К родственникам предателя применялось наказание в виде лишения свободы на срок до 10 лет. Арестованные прекрасно знали о нём, сами давали санкции на арест своих подчинённых, поэтому их признательные показания в шпионаже, терроре и предательстве не исключали, а, наоборот, способствовали репрессиям против их родных и друзей. Что и случилось. А как же иначе, их муж, отец, брат являлся самым опасным преступником, а они будут продолжать жить в доме на Набережной, по соседству с их судьями и прокурорами, ездить не персональных автомобилях, получать спецпайки? Своим трусливо-угодническим поведением на следствии и в суде они причинили неимоверные страдания родным и близким на двадцать лет.

Сталин высоко оценил работу чекистов, наградив их высокими орденами, денежными премиями, личным оружием, часами. Для них были устроены многочисленные ужины в лучших ресторанах с участием народных артистов, им всем были выданы путёвки в лучшие санатории. Но веселиться им осталось недолго...

Репрессии против высших военачальников за границей квалифицировали как звериные акции антисемитизма, тем более что расправы усилились и по другим наркоматам и отраслям народного хозяйства страны, где процент евреев был достаточно высок. Эти утверждения продолжаются и по сей день.

Вряд ли следует с этими утверждениями согласиться. Действительно, среди репрессированных военных и членов их семей было много лиц еврейской национальности. Однако нужно помнить, что в 30-х годах большая часть командиров Красной Армии и руководителей в органах НКВД состояла из евреев. Как раз чекисты-евреи сделали всё, чтобы получить показания у Тухачевского и других и подвести их под расстрел. Руководители следственной бригады и её активные члены И.Леплевский, И.Радзивиловский, Вениамин Агас (Мойсыф), Лев Бельский (Абрам Левин), Зиновий Ушаков, Яков Вейншток, Михаил Волков (Вайнер), Семён Гендии, Израил Дагин, Владимир Курский, Михаил Литвин, Пинхус Симановский, Владимир Цесарский и ряд других были евреями и награждены орденами Ленина.

Не нужно забывать, что именно в это время на сторону потенциальных врагов перешли видные советские разведчики-нелегалы Рейс, Кривицкий, Фельдбин (А.Орлов) и ряд других, стали невозвращенцами дипломаты Раскольников, Графф и ряд других. Агентурная сеть за границей в большей её части была разгромлена, руководство СССР лишилось надёжной информации. В чистках и репрессиях пострадали люди всех национальностей. С санкции Н.Ежова были расстреляны талантливейшие русские писатели и поэты - Н.Клюев, П.Васильев, В.Наседкин, П.Орешин, С.Клычков и сотни других. Дело дошло до того, что в Москве за день расстреливали до 500 человек.

25 ноября 1938 года было принято решение снять Ежова с поста наркома внутренних дел, а 10 апреля 1939 года его арестовали. Наркомом назначили Лаврентия Берия. Тот добился расстрела Ежова, его заместителей Агранова, Фриновского, Заковского. Начался период уничтожения всех чекистов, которые репрессировали невиновных граждан не только в крупных городах, но и в союзных республиках и областях. Дошла очередь и до следователей по делу Тухачевского, большинство из них в 1939 - 1940 годах были расстреляны. По инициативе Л.Берия из лагерей были освобождены тысячи и тысячи невиновных граждан, в том числе и ряд военачальников, которые позже проявили себя как выдающиеся полководцы, и учёных.

Потом была разрушительная четырёхгодичная война, многолетнее восстановление народного хозяйства. Общество постепенно стало забывать о Тухачевском.

ХХ СЪЕЗД ПАРТИИ. РЕАБИЛИТАЦИЯ

5 марта 1953 года умер Сталин. В Политбюро ЦК партии началась кровавая схватка за лидерство. Расстреляв Л.Берия, растолкав соперников, на капитанский мостик страны взобрался Никита Хрущёв. Из лагерей и тюрем потихоньку стали выпускать политических заключённых, провели амнистию. Население вздохнуло, появилась надежда на лучшую жизнь. Но диктатура и произвол в стране остались. По-прежнему проходили секретные суды, тайно расстреливали или отправляли на долгие годы в тюрьмы и лагеря. Опять трудно было понять, кто друг, а кто враг. Руководители операции по ликвидации в Мексике Л.Троцкого - Н.Эйтингон и П.Судоплатов были осуждены к длительному тюремному заключению, а непосредственный исполнитель убийства - Р.Меркадер удостоился звания Героя Советского Союза.

Расстрелянный при Л.Берия начальник ГУЛАГа, где от нечеловеческих условий жизни и рабского труда погибли миллионы заключённых, Матвей Берман был реабилитирован, в то время как его жертвы ещё продолжали пребывать в лагерях заключённых. (О реабилитации М.Бермана общество узнало спустя 40 лет.)

По-прежнему мнение одного человека выдавалось за волю народа.

25 февраля 1956 года Первый секретарь ЦК КПСС Н.Хрущёв выступил на ХХ съезде партии с докладом, который поверг в шок не только делегатов, но и весь мир. Он рассказал о кровавых преступлениях И.Сталина, привёл жуткие факты деятельности сотрудников НКВД - КГБ по фальсификации уголовных дел, массовых расстрелов. Слегка коснувшись необоснованных репрессий среди военных, он, тем не менее, Тухачевского и других не назвал жертвами произвола Сталина. И это не случайно. Он был в те годы верным сталинцем, знал всё о военном заговоре, полностью поддерживал вождя.

31 января 1957 года военная коллегия Верховного суда СССР вынесла секретное определение № 4н-0280/57, в котором признала отсутствие в действиях Тухачевского и других состава преступления, утверждая, что дело сфальсифицировано, показания от подсудимых получены в результате незаконного проведения расследования. В основу оправдания заговорщиков коллегия положила неконкретные, в разное время данные показания причастных к этому делу лиц.

А.Авсеевич (один из следователей): «Применялись ли физические методы воздействия к другим арестованным по данному делу, я точно сказать не могу, но, исходя из обстановки того времени, считаю, что к ним применялись физические методы воздействия».

Я.Карпейский (один из следователей): «...Леплевский мне предложил записывать показания Эйдемана... Необычный тон Леплевского и Агаса с Эйдеманом, а также возбуждённое состояние последнего давали мне основание полагать, что в отношении Эйдемана до моего прихода были применены угрозы или даже физические меры воздействия...»

В определении сказано: «О широком применении незаконных методов следствия к арестованным дал показания ещё в 1938 году бывший помощник начальника 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР Ушаков З.М., принимавший участие в допросах Тухачевского, Якира и Фельдмана. Сравнивая перенесённые им методы физического воздействия с избиениями, которые он, как следователь, применял к арестованным, Ушаков показал: «Мне самому приходилось в Лефортовской (и не только там) бить врагов партии и Советской власти, но у меня не было никогда такого представления об испытываемых избиваемым муках и чувствах». В этих же показаниях Ушаков описывает, как он «добился» от Фельдмана показаний о военном заговоре с участием Тухачевского, Якира, Эйдемана и других...»

Текст не совсем понятный и не относящийся к Фельдману, Тухачевскому и Якиру, которые в Лефортовской тюрьме не содержались.

В этом определении умышленно искажены факты: «Как установлено проверкой дела, подтверждение обвиняемыми в суде своих вымышленных показаний, данных ими на предварительном следствии, было обусловлено тем, что они продолжали находиться под контролем следователей до конца судебного процесса». Ни одного работника НКВД в зале судебного заседания не присутствовало.

Странно, что многочисленные показания Тухачевского и других (а их несколько десятков.) члены судебной коллегии посчитали ложными, а показания их следователей, причём вырванные из текста, - подлинными.

Особую роль в выводах Военной коллегии сыграли обнаруженные на протоколе допроса Тухачевского пятна буро-коричневого цвета. В заключении Центральной судебно-медицинской лаборатории военно-медицинского управления Министерства обороны СССР сказано: «В пятнах и мазках на листах 165 - 166 дела № 967561 обнаружена кровь человека... Некоторые пятна имеют форму восклицательных знаков. Такая форма пятен крови наблюдается обычно при попадании крови на поверхность под углом...»

Наличие следов крови на протоколе от 1 июня 1937 года ни в коей мере не свидетельствует об избиении маршала. Не нужно забывать, что признательные показания он стал давать ещё 26 мая, и к 1 июня он выдал большинство своих соучастников, продолжая собственноручно писать показания в присутствии рядового следователя, который не имел даже права читать протокол. Можно понять состояние арестованного, обвиняемого в преступлениях, за которые ему грозит высшая мера наказания. У него могла пойти кровь из носа от нервного перенапряжения. И потом, в названной лаборатории не установили, что следы крови принадлежат Тухачевскому (после XX съезда партии его дело изучали десятки прокуроров и партийных деятелей), да и нельзя это заключение считать заключением эксперта, поскольку в установленном законом порядке эксперт не назначался и за дачу ложного заключения не предупреждался.

Необходимо отметить, что 29 мая, т.е. за три дня до 1 июня, на допрос Тухачевского вызвал нарком Ежов. Вот его показания: «Ещё в 1928 году (время преследования Л.Троцкого. - Э.Х.) я был втянут Енукидзе в правую организацию. В 1934 году я лично связался с Бухариным. С немцами я установил шпионскую связь с 1925 года, когда ездил в Германию на учения и манёвры... При поездке в 1936 году в Лондон Путна устроил мне свидание с Седовым (сын Троцкого, ярый враг Сталина. - Э.Х.)... Я был связан по заговору с Фельдманом, Каменевым С.С., Якиром, Смирновым И.Н., Ягодой, Овсепяном и рядом других». Протокол сам по себе небольшой, и его можно было записать за несколько минут, но Ежов продемонстрировал арестованному свою осведомлённость о поведении Тухачевского и других за границей и информированность НКВД о жизни и делах Седова и Троцкого. Советской разведке удалось внедрить в их секретариаты свою агентуру. В целях конспирации Ежов эту информацию не мог доверить даже Леплевскому.

Судебная коллегия, утверждая, что показания Тухачевского и других ложные, что являются самооговором и получены незаконным способом, не привела в обоснование этого аргумента ни одного доказательства. Она не ответила на главный вопрос: был или не был заговор с целью свержения Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова и Жданова? А не ответив на этот вопрос, нельзя принимать решение о виновности или невиновности осуждённых военных. Это определение коллегии скорее не правовое, а политическое, вынесенное по просьбе или приказу Н.Хрущёва.

Другое дело, если бы коллегия рассмотрела дело в правовом плане. Ведь заговорщики никаких конкретных преступных действий не совершили. В течение нескольких лет они возмущались режимом Сталина, не уходя дальше кухни. Не исключалось, что они отказались бы от вооружённого выступления, а, как известно, отказ от совершения преступления в стадии приготовления не образует состава преступления. Более того, можно спорить о жестокости наказания. Оставь им Сталин жизнь, они до конца дней своих верно бы служили вождю и тоталитарному режиму.

После реабилитации началось совершенно неоправданное восхваление Тухачевского. Он герой войны 1914 года, победитель Колчака, прекрасный танцор, играет на скрипке и даже их производит, а какой он военный стратег! Его именем стали называть улицы в городах страны, о нём ставились кинофильмы, написаны десятки книг. И ни слова о нём правды... Что касается полководческих успехов, это отдельный разговор, это должны отметить специалисты, а вот о его социальном портрете...

15 июня 1918 года Троцкий издал приказ, в котором угрожающе провозгласил, что все офицеры царской армии должны принять участие в гражданской войне на стороне большевиков, в противном случае будут раздавлены. Тухачевский с расстрелами поспешил выполнять этот приказ и провёл принудительную мобилизацию. Способствовал убийству командующего фронтом Муравьёва. В Петрограде насильно забрали на фронт рабочих. В первом же бою необученные люди отступили. Троцкий продемонстрировал 25-летнему Тухачевскому, как нужно командовать. Он применил децимацию - расстрел каждого десятого, предварительно расстреляв командиров и политработников. Всех остальных отправили в концлагерь, где они погибли от голода и болезней. Всё чаще звучит имя молодого командира. Троцкий, обвиняя в бездарности всех командиров, ставит в пример «славное имя товарища Тухачевского». За победы на колчаковском фронте - не умением, а числом - он награждается орденом Красного Знамени, получает поздравление от Ленина.

Его направляют оккупировать Польшу. В ходе военных действий он допустил стратегический просчёт, его армия была разбита, частью взята в плен, две дивизии вынуждены были бежать в Восточную Пруссию. Поражение дорого обошлось Советской республике. По мирному договору к Польше отошли Западная Украина и Западная Белоруссия с населением 15 миллионов человек, надлежало выплатить в годичный срок Польше 30 миллионов золотых рублей и возвратить все культурные и научные ценности, а также трофеи, вывезенные из Польши аж с 1 января 1772 года! В войне была разгромлена знаменитая Первая конная армия, командира которой Б.Думенко ещё до похода по приказу Троцкого расстреляли. Такого неслыханного поражения Россия ещё не знала.

У Тухачевского лучше получались акции против собственного народа. В Кронштадте восстали моряки. Они потребовали прекратить грабёж крестьян и «Советы без большевиков». Будущий маршал увеличил численность красных частей до 45 тысяч, собрал вокруг крепости всю тяжёлую артиллерию и начал бомбардировку. Высланные из крепости две делегации для переговоров он приказал расстрелять. Но взять крепость было непросто. Восставшие взорвали лёд, но командующий приказывал всё новым и новым частям идти на штурм по пояс в воде. Чтобы не проливать братскую кровь, восставшие решили покинуть город. Они ушли по льду в Финляндию. Оставшихся матросов частью расстреляли, частью отправили в концлагерь, где большинство из них погибло. Когда Тухачевскому впоследствии напоминали о кронштадтской резне, он отделывался короткой фразой: «Я выполнял приказ».

А вот как сражался Тухачевский с тамбовскими крестьянами. Он подписал приказ № 171:

1. Граждан, отказавшихся назвать имя, расстреливать на месте без суда.

2. Селениям, в которых скрывается оружие, властью райполиткомиссий объявлять приказы об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия.

3. В случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте без суда старшего работника в семье.

4. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество её конфискуется, старший работник в семье расстреливается на месте без суда.

5. Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, рассматривать как бандитские и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда.

6. В случае бегства семьи бандита имущество таковой распределить между верными Советской власти крестьянами, а оставленные дома разбирать или сжигать.

7. Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно.

По этому приказу можно расстрелять в то время любого и сжечь любой крестьянский дом. Такого бесчеловечного приказа не отдавали даже немецкие оккупанты.

Бежавших в леса крестьян Тухачевский приказал травить газами, на что заместитель Троцкого Э.Склянский решил: «Предложить Тамбовскому командованию к газовым атакам прибегать с величайшей осторожностью, с достаточной технической подготовкой...»

Подобные человеконенавистнические приказы Тухачевский считал нравственными. А ведь из подобных приказов создавался в стране тоталитаризм.

А ЕСЛИ БЫ ТУХАЧЕВСКИЙ ПОБЕДИЛ СТАЛИНА...

У читателя, естественно, возникнет вопрос: а может, правильно поступали заговорщики, готовясь вооружённым путчем свергнуть и уничтожить Сталина? Ведь парламентским путём отправить вождя в отставку уже было невозможно. Любой партийный, государственный или общественный деятель немедленно отправлялся в подвалы Лубянки, в лапы всемирно известного палача Магге, если он только пикнет против Сталина. Готовясь к путчу, они не строили планов демократизации общества, создания независимых судов, профсоюзов, печати, свободы слова и печати. Нет, их всё устраивало, кроме Сталина. Вряд ли было бы в стране лучше, если бы власть захватил Тухачевский. При всех отрицательных качествах Сталин был скромен в личной жизни, работоспособен, последователен в своих действиях и решениях, доступен для широкого круга партийных и советских работников. Его скромность не была картинно-показной, ещё до революции, будучи членом ЦК, он задерживался полицией в стоптанных ботинках и поношенной одежде, без денег. Таких качеств у бывшего дворянина Тухачевского не было. Стремление к барству, лидерству, к нескромности в личной жизни, обществу красивых женщин, к приёмам и банкетам вряд ли должно быть у первого лица в государстве. Его конфликтность, невыдержанность, нескрываемое желание сегодня же стать наркомом обороны породило ему много врагов, с которыми ему пришлось бы расправляться.

Можно было бы славить имена заговорщиков, если бы они были патриотами своей Родины, любили свою землю, заботились о благе народа, служили ему бескорыстно, как Степан Разин и Емельян Пугачёв. Большинство эаговорщиков стали генералами и полковниками не в результате своих полководческих способностей, а в результате личной преданности вождям большевиков, и прежде всего Якову Свердлову и Льву Троцкому.

Военный переворот Тухачевского, несомненно, привёл бы к новой гражданской войне. С грустью вспоминая вехи истории, хочется сказать простые и мудрые слова: за что боролись, на то и напоролись! Только жаль, что история мой народ ничему не учит, он сам себе строит тюрьмы и сажает на шею очередных «спасателей». Только тогда, когда «спасатель» удобно сядет, в бока упрётся шпорами, человек понимает, что посадил на шею не спасателя, а угнетателя, которого скинуть уже почти невозможно.

На месте дачи Тухачевского сейчас стоит ещё более роскошная дача.

.

Эдуард ХЛЫСТАЛОВ

ХРОНОС

Обсудить материалы в Форуме >>>