ШАМШАД АБДУЛЛАЕВ: ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ "ПОЭЗИЯ
И ФЕРГАНА"
Собственно,
каждый из представленных здесь авторов пытается восстановить один день
земного рая в стихотворных записях или в прозаических отрывках: через
непременный стресс, через обыденность, через сенсуалистские дела, через
чтение, через "ненужные" беседы с друзьями, спровоцированные тридцать
лет назад прямыми улицами нашей маленькой спящей александрии. Для читателей,
не испытавших ни разу подобного состояния, двери таких текстов закрыты
навсегда. Нашими кумирами в семидесятые годы, когда, в сущности, милостью
даваньских духов и возникло ферганское поэтическое братство, были тихие
средиземноморские визионеры муссолиниевской эпохи итальянские герметики
и фрагментаристы) и англоязычные отшельники в литературе, не таившие своей
тоски по южной абстракции и солнцу, что позволяет быть авторскому насилию
в заурядном ландшафте, где вещи договорились до тебя считаться другими.
Мы верим и продолжаем верить, что Фергана может хотя бы на час или на
один ослепительный полдень, если ей воздать хвалу со злостью бесполезной
одаренности, стать гипнотической землей, где впечатления превращаются
в судьбу, вопреки желчной жизни, вопреки сопровождающей
нас петляющей неясности. За последние годы сложились волевые черты "ферганской
школы", определяющие ее родовое сияние среди равного неравенства (Сковорода)чужих
творений: изображать исчезновение как чувственный опыт, совершенно конкретный,
лишенный романтической риторики; отодвигаться как можно дальше от собственных
корней, обогащая их своим уходом; создавать комментарии, переходящие в
литературную практику; намекать на уровне пейзажной рефлексии или стилистических
решений, что сущее говорит прежде всего сквозь атмосферу; – заинтересованно
принимать мир, когда все вокруг дышит волнами монотонного счастья; выслеживать
бессобытийные картины, скрывающие почву для священного; подчеркивать свой
антиисторизм и неприязнь к социальной реальности, страх перед действием
и тотальностью наррации, депрессивно переживаемую естественность и мета-личное
упрямство, с каждым разом все больше отдаляющее нас от смысла происходящего.
Вероятно, чисто внешне трудно уклониться от ощущения, что Фергане, судя
по всему, нельзя поклоняться, ее вроде бы нельзя воплотить в завораживающей,
молитвенной манере, но надо, чтобы кто-то пришел и сделал так, передал
генетически свойственное здешнему воздуху бесформие, тонущее в хаотичных
маршрутах никем не воспетой глуши.