"За свою жизнь Дик успел пять раз жениться, сменить три страны жительства - и написать почти полсотни романов - Однако самым захватывающим романом была сама его биография. Более интересная, чем любая книга. Биография человека, сумевшего пробежаться по лезвию..." - писал один из исследователей творчества Филипа Киндреда Дика.
  Дик родился 16 декабря 1928 года одновременно с сестрой-близнецом. Из-за финансовых проблем его мать была доставлена в госпиталь позже положенного срока, и на 41-й день жизни сестра Филипа умерла.
  И отец и мать Филипа работали на правительство. Джозеф Эдгар Дик занимал должность цензора в газете, а Дороти Грант редактировала официальные речи госчиновников. Возможно, этим объясняется тот факт, что с самого детства Дик ненавидел все, что связано с цензурой и государственной властью.
  Родители Филипа развелись, когда ему было три года. Он с матерью переехал из Чикаго в Калифорнию. Позже одноклассники вспоминали о нем как о балагуре и выдумщике. Уже в те годы он начинает писать стихи и рассказы. Некоторые из них были опубликованы в местной газете. В 14 лет он пишет первый юношеский роман - продолжение истории о Гулливере, которое было названо "Назад к лилипутам".
  К последним классам школы у Дика начинают проявляться проблемы со здоровьем, которые будут преследовать его всю жизнь. Дик страдал астмой, тахикардией, а также агорафобией - патологической боязнью открытых пространств. Отношения с матерью становятся совсем ни к черту. В 18 лет он съезжает от нее и поселяется в коммуне художников-гомосексуалистов. Впрочем, самого его крепкая мужская дружба интересовала мало. В мае 1948 года Дик знакомится с девушкой по имени Дженет Мерилин и почти сразу женится на ней. Это был короткий роман: спустя полгода брак был расторгнут, а экс-супруги больше никогда друг друга не видели.
  Окончив школу, Филип устраивается работать в магазинчик по продаже грампластинок. Сам он вспоминал, что эта работа устраивала его тем, что он мог сутки напролет слушать музыку - Бетховена и любимые блюзы. К сентябрю 1949 года, поселившись в более-менее приличной квартире, Дик подает документы в Калифорнийский университет, где записывается на курсы философии и немецкого языка. Впрочем, за сочувствие к "красной", коммунистической идеологии его очень скоро оттуда изгоняют.
  Тахикардия Дика давала о себе знать. Постепенно проявлялась зависимость от лекарств, которые были ему прописаны. Свою вторую жену, Клео Апостолидес, студентку из Беркли, он встретил в 1949 году. Клео была на три года моложе Филипа, ей было 19. Несмотря ни на что, это время было самым счастливым и романтичным в его биографии. Дом, который снимали молодожены, был полон мышами, и они заводят себе нескольких котов. С тех пор огромное количество кошек будет всю жизнь сопровождать Дика в его разъездах. В самом начале 1950-х Дик публикует свой первый "взрослый" рассказ, который назывался "Далее следует Ваб" (на русском известен под названием "Там простирается Вуб" (Beyond Lies the Wub) (1952) - прим. "Лавка миров"). Семья Диков жила бедно. Тем не менее, когда Филип получает предложение от ФБР поработать на правительство в качестве стукача, он с негодованием его отвергает. После того, как несколько его рассказов было куплено журналами, публикующими фантастику, Дик увольняется из магазинчика и целиком сосредоточивается на карьере писателя.
  Сперва он пробует себя в качестве писателя-реалиста, однако пристроить в издательства свои "серьезные" романы Дик в те годы так и не смог. Зато в 1955 году известное иэдательство Эйс-Букс покупает его фантастический роман "Солнечная лотерея".
  Первые книги Дика были довольно банальны. Пока что его интересуют не человек, не Бог, не природа реальности, а необычные философские и научные доктрины, которыми он забавляется, как кубиком Рубика. В конце 1950-х Филип и Клео переезжают в городок Пойнт-Рейн. По соседству с ними жила молодая и симпатичная вдова, мать троих детей, американка еврейского происхождения Энн Уильяме Рубинстайн. Брак Дика был абсолютно безоблачным до этого, однако, ни секунды не сомневаясь, он подает документы на развод и женится на Энн. Эти события позже были описаны им в автобиографической книге "Исповедь продажного художника".
  25 февраля 1960 года у Дика и Энн рождается дочь Лаура-Арчер. Этот день во многом изменил Дика. "Каким бы беспросветным ни было будущее в его романах, он никогда не разочаровывался в детях. Пусть испуганные, забитые, обладающие ужасающими способностями, однако они всегда присутствуют в книгах Дика", - позже писал один из его биографов.
  В начале шестидесятых зависимость Дика от амфетаминов достигает пика. Уединившись в арендованной у местного шерифа лесной хижине, он с помощью наркотиков доводит скорость работы до шестидесяти страниц в день. В 1963-1964 годах Дик без остановок пишет 11 (!) романов подряд. Однако плата за подобную работоспособность не заставила себя ждать.
  Семейная жизнь Филипа начинает трещать по швам. Практически в каждом его тогдашнем романе фигурируют истеричные стервы, сводящие мужей с ума. Дик убедил себя, что Энн убила своего первого мужа и собирается отравить его самого. Всего через два года после свадьбы он сбегает от жены, переезжает в Сан-Рафаэль и почти сразу оформляет брак с хрупкой брюнеткой Нэнси Хаккет. Она была на десять лет моложе Дика и только что вышла из психиатрической клиники.
  Книги, написанные Диком в первой половине 1960-х, давно признаны классикой жанра. В 1963 году за роман "Обитатель Неприступного Замка" ("Человек в высоком замке" (The Man in High Castle) (1962) - прим. "Лавка миров"), в котором описывается будущее, каким оно было бы, выиграй нацисты Вторую мировую, Дик получает престижную литературную премию Хьюго. Его беспросветно мрачному фирменному стилю пытаются подражать начинающие литераторы. И именно в это время Дик пережинает самый страшный период своей жизни.
  Эксперименты с наркотиками заводят его все дальше. Дик все чаще подумывает о самоубийстве. Летом 1964 года, во время каникул в Сан-Франциско, знакомые рок-музыканты впервые угостили его ЛСД. Вскоре после этого с диагнозом "панкреатит" он попадает в больницу, где переживает клиническую смерть. Спустя всего пару месяцев его с передозировкой героина помещают в лечебницу для наркоманов. Выйдя оттуда Дик начинает все сначала.
  Он больше не может писать и чувствует, что сходит с ума. Ему кажется, что он получает анонимные угрозы по телефону. 17 ноября 1970 года неизвестные лица проникают в его дом. Несмотря на то что похищены были лишь продукты из холодильника, Филип решает, что это дело рук ЦРУ и, не сказав никому ни слова, бежит в Канаду.
  За время отсутствия Дика его жена оформляет развод. Спустя пять месяцев Дик возвращается в Штаты и очень быстро вступает в пятый по счету брак. Как-то сидя дома и мучаясь зубной болью, он заглатывает несчетное количество таблеток и... "Это не было видением, голосом или явлением ангела. Просто я вдруг вес понял. Вообще все!". Что именно произошло, мы не узнаем уже никогда, однако пережитый им в эту ночь религиозный опыт изменил всю дальнейшую жизнь Филипа Дика.
  Экзотические религиозные доктрины всегда интересовали Дика. Уже в своем раннем романе "Марионетки мироздания" ((The Cosmic Puppets) (1957) - прим. "Лавка миров") он обыгрывал положения древнеперсидской религии зороастризма. Его лучшие фантастические вещи вроде "Стигматов Палмера Элдрича", "Ока небесного" или "Лабиринтов смерти" можно при желании читать как богословские трактаты. Однако после той ночи он окончательно порывает с фантастикой. Последние десять лет жизни Дика были целиком посвящены размышлениям о религии.
  В 1976-м очередная жена устраивает Дику очередной бракоразводный процесс. Он не обращает внимания, он пишет. Именно в это время Дик садится за написание мистической трилогии "V.A.L.I.S.". В этой книге он пытается рассказать обо всем, что ему открылось, - изложить все свои взгляды на устройство Вселенной, на Бога, на загробное существование души...
  Трилогия так и осталась незавершенной. 2 марта 1982 года, приняв чересчур большую для своего изношенного сердца дозу амфетаминов, Дик решает полежать в горячей ванне. Его труп был обнаружен лишь спустя несколько дней. А спустя еще три недели на экраны всех кинотеатров США вышел снятый по роману Дика блокбастер - "Бегущий по лезвию бритвы" с Гаррисоном Фордом в главной роли. С этого дня Дик приобрел статус культового писателя. Статус, которого он так и не дождался при жизни... Его бег по лезвию все еще продолжается...

  Материал взят с сайта LitPORTAL.ru.

Разиня.
Перевод - В.Дубов.

  Они вошли в большой ангар. В дальнем его углу техники собрались вокруг громадной мерцающей приборной панели, следя за сложными изменяющимися комбинациями вспыхивающих огоньков. У длинных столов жужжали машины - управляемые людьми и роботами компьютеры. Стены были сплошь увешаны картами и диаграммами.
  Хастен в изумлении разглядывал все это.
  Вуд рассмеялся.
  - Пройдемте сюда, и я действительно покажу вам кое-что интересное. Узнаете, не так ли?
  Он указал на громоздкий прибор, окруженный молчаливыми мужчинами и женщинами в белых халатах.
  - Узнаю, - медленно ответил Хастен. - Это напоминает наш "ковш", но он раз в двадцать больше. Что вы им ловите? Какие времена?
  Он потрогал пластинчатую поверхность "ковша", затем присел на корточки перед лицевой панелью. Крышка была закрыта, "ковш" был в действии.
  - Если бы у нас в историко-исследовательском центре был такой аппарат!
  - Теперь вы знаете, - Вуд присел рядом с ним. - Послушайте, Хастен. Вы первый человек из вошедших, который не принадлежит к служащим департамента. Обратили внимание на охрану? У часовых есть приказ стрелять в любого, кто попытается прорваться без пропуска.
  - Прятать это? Машину? Вы будете стрелять в...
  Они выпрямились. Лицо Вуда окаменело.
  - Ваш "ковш" погружается в далекое прошлое. Рим. Греция. Пыль веков, древние манускрипты... - Вуд прикоснулся к поверхности аппарата. - Этот "ковш" отличается от вашего. Мы охраняем его ценой нашей жизни, и не только нашей. И знаете почему?
  Хастен вопросительно уставился на него.
  - Этот "ковш" предназначен не для прошлого, а... для будущего. - Вуд пристально заглянул в глаза Хастену. - Понимаете? Для будущего.
  - Вы копаетесь в будущем? Но вы же не имеете права! Это запрещено законом, и вы знаете об этом! - Хастен отступил назад. - Если бы Исполнительный Совет узнал об этом, они бы снесли это здание. Вы же знаете об опасности. Берковский изложил это в своих гениальных тезисах.
  Хастен помолчал, задохнувшись от возмущения, затем продолжил:
  - Не могу понять, как вы можете пользоваться "ковшом" сориентированным на будущее. Ведь получая материал из будущего, вы автоматически вводите новые факторы в настоящее, будущее соответственно изменяется и вы продолжаете никогда не заканчивающийся сдвиг. Вы создаете нестабильные условия для грядущих веков. Вот почему и был принят этот закон.
  - Знаю, - кивнул Вуд.
  - И вы продолжаете... - Хастен указал на персонал и техников. - Остановитесь, ради Бога, остановитесь! Остановитесь, прежде чем не предприняли гибельные шаги, которые невозможно исправить. Почему вы продолжаете...
  Внезапно Вуд помрачнел.
  - Хорошо, Хастен. Не читайте нам лекцию. Слишком поздно; все уже случилось. Летальный фактор уже введен в будущее в результате наших первых экспериментов. Нам казалось мы знаем, что делаем... - он горестно взглянул на Хастена. - Поэтому сейчас и пригласили вас сюда. Садитесь... вы услышите все, что вас интересует.
  Они сидели друг против друга за письменным столом.
  Вуд сложил руки:
  - Я хочу сразу перейти к делу. Вы считаетесь экспертом в исторических исследованиях. Вы знаете намного больше об использовании временного "ковша", чем любой смертный; вот почему мы продемонстрировали вам нашу работу, нашу противозаконную деятельность.
  - И у вас уже были неприятности?
  - Масса неприятностей. И с каждой последующей попыткой вмешательства положение становится все хуже и хуже. Мы не можем остановиться и становимся самой преступной организацией в истории.
  - Пожалуйста, начните сначала, - сказал Хастен.
  - "Ковш" был разрешен Политическим Научным Советом; они хотели узнать результаты некоторых их решений. Сначала мы протестовали, выдвигая теорию Берковского. Но вы понимаете, эта идея гипнотизировала нас. Мы уступили, и "ковш" был построен. Тайно, конечно.
  - Мы провели наше первое погружение, послав аппарат в будущее на год вперед. Чтобы защитить себя от действия теории Берковского, мы экспериментировали очень осторожно. Наш "ковш" ничего не переносил, никакие объекты, кроме фотографий, снятых с большой высоты. Пленки возвращались к нам, мы делали увеличенные снимки и пытались оценить обстановку.
  Сначала результаты были обнадеживающие. Войн больше нет, города растут, все выглядит лучшим. Кадры уличных сценок показывают большое количество людей, явно довольных. Никто не суетится, никуда не спешат.
  Затем мы заглянули вперед еще на пятьдесят лет. Все даже лучше: города уменьшаются, люди не так зависят от машин, больше стало травы, парков. Мир и покой стали обычными условиями жизни людей. Мы продолжали. Конечно, применяя такой непрямой метод нельзя быть уверенным ни в чем, но было очень похоже, что все прекрасно. Мы представили информацию Совету, и они начали свое планирование. А затем случилось это.
  - Что именно? - выдохнул Хастен, наклонившись вперед.
  - Мы решили еще раз исследовать период, который уже один раз сфотографировали, и послали "ковш" на сто лет вперед. Он вернулся с полной катушкой. Наши специалисты проявили ее, и мы увидели...
  Вуд умолк.
  - Что?
  - Все было иным. Произошли страшные изменения. Война... война и разрушения повсюду.
  Вуд содрогнулся.
  - Мы ужаснулись, сразу же послали "ковш" еще раз туда, чтобы быть абсолютно уверенными.
  - И что же вы нашли на этот раз?
  Кулаки Вуда сжались:
  - Снова изменения, и к худшему! Руины, гигантские руины. Умирающие вокруг люди. Руины и смерть повсюду. Шлак. Конец войны, последняя фаза.
  - Понимаю, - кивнул Хастен.
  - И это еще не самое худшее! Мы передали сведения Совету. Он прекратил свою деятельность и созвал двухнедельную конференцию. Были отменены все указы и планы, сформированные на основе наших докладов. Лишь через месяц нас снова вызваны в Совет. Его члены хотели еще раз послать "ковш" в тот же самый период. Мы возражали, но они настаивали. Они утверждали, что хуже от этого не будет.
  Поэтому мы снова послали "ковш"... Он вернулся, и мы прокрутили пленку. Хастен, есть вещи, похуже войны. Вы не представляете, что мы увидели. Там вообще не было признаков человеческой жизни. Никого, ни единого человеческого существа!
  - Все было разрушено?
  - Нет. Никаких разрушений. Большие и величественные города, дороги, здания, озера, поля. Но нет человеческой жизни: города безлюдны, все функционирует автоматически, машины и провода целы. Но нет людей.
  - Что же это было?
  - Мы послали "ковш" еще дальше - он сделал пятидесятилетний скачок. Ничего. Ничего и на этот раз. Города, дороги, здания, но людей - нет. Все мертво. Чума, радиация или что-то, чего мы не знаем. Но что-то убило их. Откуда оно взялось? Мы не знаем. Ведь его сначала не было, в наших первых исследованиях. Каким-то образом мы ввели его, этот летальный фактор. Мы внесли его своим вмешательством. Когда мы начинали, его не было. Это сделали мы, Хастен.
  Вуд уставился на него, лицо его казалось белой маской.
  - Мы внесли его и теперь обязаны найти причину и избавиться от него.
  - Как вы намерены это осуществить?
  - Мы построили машину времени, способную перенести в будущее одного наблюдателя. Мы хотим послать человека, чтобы он увидел, что случилось на самом деле - фотографии не скажут всего. Нам нужно узнать больше. Когда это появилось впервые? Как? Каковы были первые признаки? Что это? Только получив точную информацию мы будем способны погасить этот фактор - проследить и удалить его. Кто-то должен отправиться в будущее и выяснить, что изменилось, когда мы начали вмешательство. Это единственный выход.
  Вуд поднялся, за ним поднялся и Хастен.
  - Этим человеком будете вы, - заявил Вуд. - Вы наиболее компетентный человек. Машина времени находится снаружи, на открытой площади, тщательно охраняемая.
  Вуд подал знак. Двое солдат подошли к столу.
  - Сэр?
  - Идемте с нами, - распорядился Вуд. - Мы выходим на площадь, понаблюдайте, чтобы никто не последовал за нами. - Он повернулся к Хастену. - Вы готовы?
  Хастен колебался.
  - Подождите минуту. Я хотел бы ближе ознакомиться с вашей работой, изучить, что сделано. Самому испытать машину времени? Я не готов...
  Двое солдат придвинулись ближе, глядя на Вуда. Тот положил руку Хастену на плечо.
  - Извините меня, - сказал он, - у нас нет времени. Идемте со мной.
  ...Тьма сгущалась, то поглощая его, то отступая. Он сидел на вращающемся кресле перед приборами управления, вытирая пот со лба. Хотел этого Хастен или нет, но он был уже в пути, хорошо это или плохо. Вуд кратко описал принцип управления машиной времени. Через несколько минут после инструктажа дверь захлопнулась. Хастен осмотрелся.
  Воздух был разреженный и прохладный. Некоторое время он наблюдал за движущимся циферблатом, но от холода ему становилось не по себе. Хастен подошел к шкафчику со снаряжением и открыл дверцу. Куртка, теплая куртка и лучевой пистолет. Он подержал его в руке, изучая. Разнообразные инструменты, любые приспособления и снаряжение. В тот момент, когда он клал пистолет на место, монотонная вибрация машины внезапно прекратилась.
  В течение одной ужасной секунды он словно парил в пространстве, бесцельно дрейфуя, затем это мгновенное ощущение прошло. Солнечный свет лился сквозь иллюминатор, освещая пол. Хастен выключил искусственное освещение и подошел к окошку. Вуд установил приборы на сто лет вперед. Взяв себя в руки, Хастен выглянул наружу.
  Цветущий луг уходил вдаль. Голубое небо и плывущие облака. Какие-то животные маячили вдали в тени деревьев. Он подошел к люку и, открыв его, вышел.
  Теплый солнечный свет приободрил его, ему сразу стало лучше. Теперь он рассмотрел, что под деревьями паслись коровы. Довольно долго Хастен в нерешительности стоял у выхода. Переносилось ли это по воздуху? Вдруг это чума? Он потянулся и ощутил защитный шлем на плечах. Лучше его не снимать.
  Хастен вернулся обратно и снова достал пистолет.
  Затем проверил дверной замок, чтобы удостовериться, что во время его отсутствия люк будет закрыт. Только после этого он ступил на траву лужайки. Оглядевшись, он быстро направился к холму, находившемуся в полумиле от него. Во время ходьбы установил указатель направления на своих часах, который выведет его к машине времени, если он заблудится.
  Он подошел к коровам, стоявшим под деревьями. Коровы встали и двинулись от него прочь. Неожиданно Хастен почувствовал холодок, пробежавший по спине: он заметил, что вымя у коров маленькие и сморщенные. Их никто не доил.
  Достигнув вершины холма, он остановился и поднял бинокль. Перед ним расстилалось однообразное без всяких ориентиров пространство - сплошные зеленые поля. Насколько мог видеть взгляд, ничего больше. Повернувшись в другую сторону, Хастен снова взглянул в бинокль.
  На этот раз он застыл.
  Далеко на горизонте, слева, высились смутные очертания города. Он опустил бинокль и закрепил завязки тяжелых башмаков. Затем широкими шагами начал спускаться с холма - ему предстоял долгий путь. Хастен прошел не более двадцати минут, он увидел бабочек. Они внезапно поднялись в нескольких ярдах перед ним, порхая в солнечном свете. Не отрывая от них взгляда, он остановился, чтобы передохнуть.
  Хастен никогда не видел таких больших бабочек. Красные и голубые, с желтыми и зелеными пятнами... Возможно, они улетели из какого-нибудь большого зоопарка и одичали, после того как человек сошел со сцены. Они поднимались все выше и выше.
  Не обратив на него никакого внимания, они взяли курс на далекие шпили города. Через мгновение они уже исчезли.
  Хастен снова двинулся вперед. Трудно было представить себе гибель человека в таких условиях: бабочки, трава и коровы в тени деревьев. Какой благостный и дивный мир остался без человека!
  Вдруг одна из отставших бабочек мелькнула у него перед глазами, взлетев с травы. Он автоматически поднял руку, пытаясь ее поймать. Бабочка атаковала его ладонь. Он засмеялся...
  Внезапно адская боль пронзила его; Хастен упал на колени, он задыхался, его рвало. Боль разливалась по всему телу. Голова закружилась, и он закрыл глаза.
  Когда Хастен наконец очнулся, бабочка уже улетела. Пролежав некоторое время в траве, он медленно сел и, пошатываясь, встал на ноги. Разрезав рукав рубахи, Хастен осмотрел себя. Рука сильно распухла и словно налилась свинцом, кожа почернела. Оторвав от нее взгляд, Хастен всмотрелся в далекий город. Бабочки улетели в том направлении.
  Хастен быстро зашагал обратно к машине времени. Он добрался до нее как раз перед заходом солнца. Люк открылся от его прикосновения и он очутился внутри.
  Приложив бальзам из аптечки к ране и перевязав руку, Хастен уселся на вращающееся кресло, размышляя. Фактически, это случайный маленький укус. А если, весь рой...
  Он подождал, пока солнце совсем село и непроглядная тьма окутала землю. Ночью все пчелы и бабочки обычно спят; или, по меньшей мере, те, которых он знал, так поступали.
  Надо использовать этот шанс.
  Его рука все еще болела. Бальзам не помог, он чувствовал головокружение, а во рту был привкус, как при приступе малярии.
  Прежде чем выйти, он открыл шкафчик и пересмотрел все содержимое. Проверив лучевой пистолет, Хастен отложил его в сторону. Через мгновение он нашел то, что искал - паяльную лампу и фонарь. Положив все остальные вещи обратно, он выпрямился.
  Теперь он был готов, по крайней мере ему так казалось. Он вышел в темноту, освещая себе путь. Хастен шел быстро. Была темная и пустынная ночь - лишь несколько звезд сияли над ним, а свет его фонарика был единственным земным светом. Он добрался до вершины холма и начал спускаться вниз. Впереди замаячила роща. Вскоре он уже шел по равнине, нащупывая лучом фонаря дорогу к городу.
  Добравшись до города, Хастен почувствовал себя совершенно обессиленным. Он проделал долгий путь, и дыхание его стало прерывистым. Призрачные очертания громадных строений поднимались перед ним, их вершины исчезали в темноте. Очевидно, это был небольшой город, но его внешний вид показался Хастену странным. Дома были более узкими и высокими, чем те, к которым он привык.
  Хастен прошел сквозь ворота. Каменные тротуары улиц заросли травой. Он остановился, глядя вниз. Сорняки поднялись повсюду; а вблизи зданий валялись кости, маленькие кучки костей и пыли. Он продолжил путь, освещая лучом фонаря стены зданий. В мертвой тишине его шаги звучали гулко. В непроглядном мраке светился лишь его фонарь.
  Вскоре он очутился на большой площади, полностью заросшей кустами и виноградной лозой. В дальнем конце высилось самое большое здание из тех, что он видел. Он направился к нему, пересекая пустынную площадь, освещая себе путь. Ступив на бетонную плиту, он остановился. Справа возвышалось другое здание, привлекшее его внимание. Сердце его забилось. Луч фонаря осветил мастерски вырезанное над дверным входом слово: "БИБЛИОТЕКА".
  Это было как раз то, что он хотел найти - библиотека. Хастен начал подниматься к темному входу. Доски под его ногами проваливались. Он добрался до входа и очутился перед тяжелой деревянной дверью с ручками из металла. Когда он потянул ручку на себя, дверь стала падать на него. Он увернулся, она упала на ступеньку и исчезла в темноте. Запах гниения и пыли чуть не удушил его, но Хастен все-таки вошел внутрь. Когда он проходил пустынными коридорами, паутина покрыла его шлем. Хастен наугад вошел в одну из комнат. Повсюду лежали кучи пыли и серые кости.
  Вдоль стен тянулись низкие столы и полки. Он подошел к полкам и взял несколько книг. Они рассыпались в руках, превратившись в прах. Неужели прошло всего лишь сто лет?
  Хастен сел за один из столов и открыл книгу, сохранившуюся лучше других. Книга была на неизвестном языке. Он переворачивал страницу за страницей. Затем взял наугад еще несколько книг и направился к выходу. Внезапно его сердце застучало сильнее. Он подошел к одному из стеллажей. Газеты.
  Хастен осторожно взял хрупкие хрустящие листы и осветил их. Конечно, тот же язык. Смелые, черные заголовки. Он сумел свернуть несколько газет и добавил их к уже взятым книгам. Затем вышел в коридор.
  Когда Хастен спустился на ступеньки. Холодный свежий воздух обдал его, щекоча ноздри. Он огляделся, всматриваясь в очертания площади.
  Затем Хастен спустился вниз и пересек площадь, осторожно нащупывая дорогу. Подойдя к воротам города, Хастен чуть помешкал, и минуту спустя снова был на равнине, держа курс к машине времени.
  Он шел, как ему казалось, бесконечно долго, голова свесилась на бок, ноги были сбиты. Наконец, усталость заставила его остановиться. Он покачивался, стараясь восстановить дыхание. Положив свой груз, Хастен осмотрелся. Далеко на горизонте появилась длинная серая полоска, молчаливо говорившая, что пока он шел, наступил рассвет. Солнце вот-вот должно появиться.
  Холодный ветерок освежил его. Деревья и холмы уже начали приобретать формы в сером свете утра.
  Он оглянулся и взглянул на город. Мрачные и стройные остовы покинутых зданий вздымались к небу. Он очаровано смотрел, как заря окрасила верхушки зданий. Затем цвета исчезли и туман начал закрывать вид города. Хастен быстро наклонился и поднял свою добычу. Леденящий ужас пронзил его, когда он поспешно продолжал путь. Черное пятнышко взмыло в небо над городом и начало парить над ним.
  Спустя некоторое время Хастен оглянулся. Пятно еще было на месте - но значительно увеличилось. Оно не было больше черным - в ясном свете дня пятно начало вспыхивать многими красками.
  Он ускорил шаг, пересекая холмы. Остановившись на секунду, Хастен проверил свой указатель направления на часах. Раздались щелчки - он шел в правильном направлении. Вытирая потные руки, Хастен снова устремился вперед.
  Через десять минут он взглянул вниз с вершины гребня и увидел сверкающую металлическую сферу, молчаливо лежащую на траве, всю в холодной росе. Машина времени. Скользя и вприпрыжку, он устремился по склону холма к ней.
  В тот момент, когда Хастен открывал люк плечом, первое облако бабочек появилось над вершиной холма, бесшумно направляясь к нему.
  Он закрыл дверь и, положив свой ценный груз, расслабился. Рука буквально горела от невыносимой боли. Но было не до нее - Хастен бросился к иллюминатору и взглянул. Бабочки кружились над сферой, танцуя над ним и вспыхивая яркими красками. Затем начали садиться на сферу и даже на иллюминатор. И сразу же стало темно - их сверкающие тела и крылья закрыли иллюминатор. Хастен прислушался - он мог слышать приглушенный мягкий звук со всех сторон.
  Хастен включил искусственное освещение.
  Время шло. Он просматривал газеты, не зная, что предпринять. Двигаться назад? Или вперед? Лучше прыгнуть вперед лет на пятьдесят. Бабочки были опасным, но, возможно, не тем реальным летальным фактором, который он искал.
  Он снова осмотрел руку. Кожа почернела и стала толще, пораженный район увеличивался. Легкая тень тревоги пронзила его: положение становилось хуже, а не лучше.
  Скрежетание со всех сторон начало его беспокоить, наполняя душу смутным беспокойством. Он отложил книги и зашагал взад и вперед. Как могли насекомые, даже такие огромные как эти, уничтожить человеческую расу? Наверняка, люди могли сражаться с ними. Отравляющие вещества, яды, пульверизаторы.
  Кусочек металла, крохотная частица опускалась на его рукав.
  Он смахнул ее. Затем упала вторая частица, за ней еще несколько. Он подпрыгнул, и задрал голову...
  Над ней образовался круг. Второе кольцо появилось справа от первого, потом третье, четвертое...
  Он подбежал к панели управления и нажал кнопку безопасности. Панель заработала. Хастен работал быстро и яростно.
  Теперь кусочки металла уже дождем падали на пол. Они пахли неким веществом. Кислота? Естественно, какое-то натуральное выделение.
  Упал большой кусок металла. Он обернулся.
  Бабочки, порхая и кружась, влетели в сферу и направились к нему. Упавший кусок металла имел форму кольца и был вырезан каким-то острым инструментом. Он едва успел это заметить и, схватив паяльную лампу, включил ее. Пламя вспыхнуло и заревело. Сжав рукоятку, он поднял сопло вверх. Казалось, горел воздух - это сгорали в огне пламени бабочки, и невыносимый запах наполнил сферу.
  Он закрыл последние заслонки. Замигали индикаторы, пол под ним вздрогнул. Хастен нажал на рычаг движения.
  Стаи бабочек яростно стремились перебраться в сферу. Второй кусок металла внезапно упал на пол, впуская новые орды. Хастен пригнулся, отступая, и держа рычащую паяльную лампу перед собой. Бабочки вливались в сферу нескончаемым потоком.
  И вдруг наступила внезапная тишина, такая звонкая, что он даже замигал. Бесконечное настойчивое царапание прекратилось. Он был один, не считая облачка пепла и частичек на стенах и на полу, остатков бабочек, пробравшихся внутрь машины. Хастен, дрожа, сел. Он был в безопасности, на пути в свое время. И уже не было сомнений, никаких сомнений, что смертоносный фактор найден. Он был здесь, в кучах пепла на полу, в кольцах, аккуратно вырезанных в аппарате. Коррозионная секреция?
  Он мрачно усмехнулся.
  Его вид напоследок этих огромных стай подсказал ему то, что он хотел знать. Первые бабочки, проникшие сквозь отверстия, имели при себе орудия, крошечные режущие инструменты. Они вырезали отверстия с их помощью, как бы просверлив их. Они прилетели с собственным снаряжением.
  Он сел и стал ждать, когда машина времени доставит его домой.
  Часовые придержали его, помогая выбраться из аппарата. Он неустойчиво спустился вниз, опираясь на них.
  - Благодарю, - пробормотал он.
  Вуд поспешил к нему.
  - Хастен, все в порядке?
  - Да, - кивнул он. - За исключением руки.
  - Срочно пошли внутрь.
  Они прошли через дверь в большой зал.
  - Садитесь. - Вуд нетерпеливо взмахнул рукой и солдат поспешно поставил стул. - Принесите горячий кофе.
  Кофе принесли, и Хастен припал к чашке. Наконец он отодвинул ее и откинулся назад.
  - Теперь можете доложить обо всем?
  - Да.
  - Прекрасно. - Вуд сел напротив него. Зашелестел магнитофон, а кинокамера устремилась в лицо Хастену. - Рассказывайте. Что вы нашли?
  Когда Хастен закончил, в комнате царило молчание.
  Никто из техников или часовых не проронил ни слова.
  Вуд, дрожа, поднялся.
  - Боже. Так это форма токсичной жизни породила их. Я допускал это. Но бабочки? И разумные. Планирующие нападение. Вероятно, быстрое размножение и адаптация.
  - Может быть книги и газеты помогут нам.
  - Но откуда они появились? Мутация некоторых существующих форм? Или с другой планеты. Может быть, они попали с каким-то космическим кораблем. Мы должны узнать это.
  - Они нападали только на людей, - произнес Хастен. - Только на людей. Они не трогали коров. Только людей.
  - Может быть мы сможем остановить их. - Вуд схватился за видеотелефон. - Я хочу, чтобы Совет собрался на чрезвычайную сессию. Мы представим им ваше описание и рекомендации. Мы начнем программу, организуем на планете сопротивление. Теперь, когда мы знаем, что это, у нас есть шанс. Благодаря вам, Хастен, может быть, мы сумеем остановить их вовремя!
  Появился оператор и Вуд послал в Совет шифровку.
  Хастен вяло следил за происходящими событиями. Наконец он поднялся и побрел по залу. Его рука безжалостно пульсировала. Через дверь он вышел обратно на открытую площадку. Несколько солдат с любопытством рассматривали машину времени. Хастен безучастно наблюдал за ними, мысли его путались.
  - Что это, сэр? - спросил один из них.
  - Это? - Хастен медленно подошел. - Это машина времени.
  - Нет, я имею в виду это. - Солдат указал на какой-то нарост на оболочке. - Вот это, сэр. Когда машина улетала, этого не было.
  Сердце Хастена остановилось. Он протиснулся между солдатами, вглядываясь. Сначала на металлическом корпусе он ничего не увидел, только корродированную металлическую поверхность.
  Затем холодный страх пронзил его.
  Что-то маленькое, коричневое и пушистое было на поверхности. Он прикоснулся к нему. Мешочек, тугой коричневый мешочек. Он был сухой, сухой и пустой. В нем ничего не было.
  С одного конца он был открыт. Хастен уставился на него. На всей поверхности корпуса машины были небольшие коричневые мешочки, некоторые все еще полные, но большинство - пустые.
  Коконы...

Колония.
Colony (1955).
Перевод - Б.Александров.

  Майор Лоуренс Холл склонился над бинокулярным микроскопом и начал настраивать изображение.
  - Интересно, - пробормотал он.
  - В самом деле? Провели три недели на планете, и все еще выискиваем вредные формы жизни. - Лейтенант Френдли присел на краешек лабораторного стола, подальше от чашек с культурами. - Странное здесь местечко, верно? Ни болезнетворных микробов, ни вшей, ни мух, ни крыс, ни...
  - Ни виски, ни заведений с красными фонарями. - Холл распрямился. - Совсем чисто. А я был уверен, этот посев что-нибудь покажет на границе с земной "эбертелла тифи".
  Холл подошел к окну лаборатории и задумчиво обвел глазами пейзаж снаружи. Зрелище было привлекательное: бескрайние леса и холмы, зеленые склоны оживляются бесчисленными цветами и лианами; водопады и висячие мхи; фруктовые деревья, акры цветов, озера. Все усилия направлены на то, чтобы сохранить поверхность Голубой Планеты нетронутой - с тех пор, как шесть месяцев назад ее открыл разведывательный корабль.
  - Тихое местечко, - вздохнул Холл. - Не могу отделаться от мысли, что какое-то время спустя мне захочется сюда вернуться.
  - После Земли здесь кажется немного пустовато. - Френдли достал сигареты, но тут же спрятал пачку обратно. - Знаете, эта планета оказывает на меня странное действие. Не могу больше курить. Тут... тут все так дьявольски чисто. Неиспачканно. Не могу курить, не могу мусорить. Не могу вести себя, как на пикнике.
  - Пикники скоро начнутся, - ответил Холл. Он вернулся к микроскопу. - Попробую другие культуры. Может, удастся найти смертоносные микроорганизмы.
  - Ну, трудись, - Лейтенант Френдли спрыгнул со стола. - Попозже увидимся. В Зале совещаний открывают большую конференцию. Они почти готовы дать СЭ добро на отправку первой группы колонистов.
  - Туристики!
  - Боюсь, что так, - ухмыльнулся Френдли.
  Дверь за ним закрылась. Холл остался в лаборатории один. Какое-то время он сидел, задумавшись, потом подался вперед, снял с подставки микроскопа предметное стекло, выбрал новое и поднял на свет, чтобы прочитать пометки. В лаборатории было тихо и тепло. Солнечный свет мягко струился из окна. Деревья снаружи слегка слегка покачивались на ветру. Майор почувствовал сонливость.
  - Да... туристики, - пробормотал он, устанавливая новое предметное стекло на место. - И все готовы разбрестись по планете, валить деревья, рвать цветы, плевать в озера, вытаптывать траву. И нет никакого завалящего холодостойкого вируса, чтобы их...
  Он замер на полуслове...
  Два окуляра микроскопа неожиданно изогнулись, смыкаясь вокруг его горла и силясь задушить. Холл попытался разжать их, но те безжалостно вцепились ему в глотку, стальные трубки сближались, как челюсти капкана.
  Сбросив микроскоп на пол, Холл вскочил. Микроскоп тут же прыгнул на него и вцепился в ногу. Майор освободил ее, ударом другой ноги и выхватил бластер.
  Микроскоп пустился наутек, катясь на больших регулировочных винтах. Холл выстрелил. Микроскоп исчез в облаке металлических пылинок.
  - Боже мой! - Холл обессиленно опустился на стул. - Что это?... - Он начал массировать горло. - Какого черта!

  Зал совещаний был переполнен, присутствовали почти все офицеры отряда. Командор Стелла Моррисон постучала постучала по большой контрольной карте пластиковой указкой.
  - Этот большой плоский участок - идеальное место для современного города. Вода рядом, крупные месторождения различных минералов. Поселенцы смогут построить собственные предприятия. Неподалеку крупнейший лесной массив на планете. Если они хоть немного соображают, то лес сохранят. А если решат перевести его на газеты - то это уже не наша забота. - Она поглядела на собравшихся молчаливых мужчин. - Давайте будем реалистами. Некоторые из вас полагают, что нам не стоит давать добро Службе Эмиграции, а приберечь планету для себя, чтобы потом сюда вернуться. Мне это нравится не меньше, чем любому из вас, но так мы добьемся только неприятностей. Это не НАША планета. Мы здесь ради определенной работы. Когда работа завершена - мы уходим. А она почти завершена. Так что забудем об этом! Все, что нам остается, так это отправить сигнал-вызов и начать паковать вещи.
  - Поступил лабораторный отчет относительно бактерий? - спросил вице-командор Вуд.
  - Мы, конечно, уделили этому особое внимание. Но последнее, что я слышала: ничего не найдено. Думаю, мы можем идти дальше и связываться с СЭ. Пусть высылают корабль, чтобы забрать нас и доставить первую группу переселенцев. Нет причин, из-за которых...
  Ропот прошедший по залу, прервал ее на полуслове. Все головы повернулись к дверям. Командор Моррисон нахмурилась.
  - Майор Холл, могу я вам напомнить, что когда идет совещание, то никто не имеет права вмешиваться!
  Холл качался взад-вперед, вцепившись в ручку двери, чтобы удержаться. Его глаза бессмысленно скользили по присутствующим. Наконец его стеклянный взгляд остановился на лейтенанте Френдли, сидевшего в центре зала.
  - Иди сюда, - прорычал майор.
  - Я? - Френдли еще глубже вжался в кресло.
  - Майор Холл, что все это значит? - раздраженно спросил вице-командор Вуд. - Вы или пьяны, или... - Он увидел бластер в руке Холла. - Что-нибудь случилось, майор?
  Лейтенант Френдли, встревожившись, вскочил и схватил Холла за плечо:
  - Что такое? В чем дело?
  - Идем в лабораторию.
  - Обнаружил что-нибудь? - лейтенант изучал застывшее лицо своего друга. - Что такое?
  - Идем.
  Холл пошел по коридору. Френдли последовал за ним. Холл оставил дверь лаборатории открытой и медленно ступил внутрь.
  - Да в чем дело?! - вновь спросил Френдли.
  - Мой микроскоп...
  - Твой микроскоп? Что твой микроскоп? - Френдли проскользнул вслед за Холлом внутрь. - Я его не вижу.
  - Его нет.
  - Нет? Почему?
  - Я его застрелил.
  - Застрелил? - Френдли посмотрел на напарника. - Ничего не понимаю. Почему?
  Рот Холла открывался и закрывался, но он не произнес ни звука.
  - С тобой все в порядке? - с беспокойством спросил Френдли. Потом он нагнулся и достал черную пластиковую коробку с полки под столом. - Слушай, это шутка? - Он достал из коробки микроскоп Холла. - Как это понимать, что ты застрелил его? Он здесь, на отведенном ему месте. Ну, а теперь скажи, как все это понимать? Ты увидел что-то на препарате? Какую-то бактерию? Смертельную? Токсичную?
  Холл медленно приблизился к микроскопу. Это его прибор, все верно. Вот царапина над винтами регулировки. И один из зажимов столика немного погнут. Он прикоснулся к нему пальцем.
  Пять минут назад этот микроскоп пытался убить его. И он знал, что уничтожил его выстрелом из бластера.
  - Ты уверен, что тебе нет нужды пройти психотест? - озабоченно спросил Френдли. - Ты выглядишь, словно после травмы, а то и еще хуже.
  - Может, ты и прав, - пробормотал Холл.

  Робот-психотестер гудел, анализируя и интегрируя. Наконец его цветные индикаторы сменились с красного на зеленые.
  - Ну? - требовательно спросил Холл.
  - Сильное потрясение. Коэффициент нестабильности выше десяти.
  - Это выше допустимого?
  - Да. Опасен - восемь. Десять - необычен, особенно для человека с вашим индексом. Вы обычно показываете около четырех.
  - Я знаю, - устало кивнул Холл.
  - Если бы вы сообщили мне больше сведений..
  - Больше я тебе ничего не расскажу, - угрюмо сказал Холл.
  - Но это противозаконно - утаивать информацию во время психологического теста, - сварливо заметила машина. - Поступая так, вы преднамеренно искажаете мои выводы.
  - Ничего больше я сказать не могу, - Холл поднялся. - Но ты отметил у меня высокую степень неуравновешенности?
  - Отмечена высокая степень психической нестабильности. Но что это значит, или чем она вызвана, я сказать не могу.
  - Благодарю.
  Холл отключил тестер. Вернулся в свою комнату. В голове гудело. Неужели он сходит с ума? Но он стрелял из бластера по ЧЕМУ-ТО. В конце концов, он сделал анализ воздуха в лаборатории и обнаружил металлическую взвесь, особенно вблизи того места, где он всадил заряд бластера в микроскоп.
  Но как такого рода вещи могли произойти? Бред - микроскоп вдруг ожил и пожелал его убить!
  Опять же, Френдли достал его из футляра, в целости и сохранности. Но как он мог оказаться в футляре?
  Холл сбросил форму и встал под душ. Стоя под горячими струями, он размышлял. Робот-психотестер отметил, что его мозг испытал сильное потрясение, но это могло быть в большей степени следствием, чем причиной случившегося.
  Он выключил воду и потянулся к одному из полотенец на вешалке.
  Полотенце обмоталось вокруг запястья, рванув его к стене. Грубая ткань облепило лицо, мешая дышать. Холл бешено отбивался, пытаясь вырваться. Наконец полотенце отпустило его. Он упал, поскользнувшись на полу, ударился головой о стену. Сильная боль, из глаз посыпались искры.
  Сидя в луже теплой воды, Холл посмотрел на вешалку с полотенцами. Теперь полотенце не шевелилось, как и все прочие. Три полотенца на вешалке, все три абсолютно обычные. Неужели ему привиделось?
  Он, пошатываясь, поднялся на ноги, потер ушибленное место. Опасливо огибая вешалку, он выскочил из душевой. Осторожно достал из упаковки новое полотенце. Оно выглядело обыкновенным. Холл вытерся и начал одеваться.
  Ремень обвился вокруг запястья и попытался раздробить его. Ремень, укрепленный металлическими звеньями, чтобы поддерживать краги и оружие, был прочным. Холл и ремень молча кружились по полу, борясь за преимущество. Ремень напоминал яростного металлического змея, напрыгивающего, стегающего. Наконец Холл исхитрился дотянуться рукой до бластера.
  Ремень сразу же отпустил его. Холл тут же испепелил его, потом упал в кресло, с трудом переводя дыхание.
  Подлокотники кресла начали смыкаться вокруг него. Но на этот раз бластер был наготове. Пришлось выстрелить шесть раз, прежде чем кресло мягко развалилось, и Холл получил возможность снова встать на ноги. Он стоял полуодетый посреди комнаты, грудная клетка вздымалась и опадала.
  - Это невозможно, - прохрипел Холл. - Я наверняка свихнулся.
  В конце концов, он оделся и обулся. Вышел в пустой коридор. Вызвал лифт и поднялся на верхний этаж.
  Командор Моррисон подняла глаза от стола, когда Холл прошел мимо робоконтроля. Сигнализатор запищал.
  - Ты с оружием, - укоризненно заметила Командор.
  Холл покосился на бластер в руке. Положил его на стол.
  - Прости.
  - Что с тобой творится? Я получила доклад от тест-автомата. Твой коэффициент подскочил до десятки за последние двадцать четыре часа. - Она внимательно посмотрела на него. - Мы давным-давно знаем друг друга, Лоуренс. Что произошло?
  Холл сделал глубокий вздох.
  - Стелла, сегодня утром мой микроскоп попытался задушить меня.
  - Что?! - ее голубые глаза расширились.
  - Потом, когда я принимал душ, полотенце решило меня удавить. Я с ним расправился, но когда начал одеваться, мой ремень...
  Он замолчал. Командор вскочила.
  - Охрана! - крикнула она.
  - Подожди, Стелла, - шагнул к ней Холл. - Послушай. Это серьезно. Это что-то инородное. Четырежды предметы пытались меня прикончить. Обычные предметы неожиданно становились смертоносными. Может, это и есть то, что мы искали. Может это...
  - Твой микроскоп пытался тебя убить?
  - Он вел себя как живой. Он пытался окулярами пережать мне глотку.
  Последовало долгое молчание.
  - Кто-нибудь это видел?
  - Нет.
  - Что ты сделал?
  - Воспользовался бластером.
  - Что-нибудь осталось?
  - Нет, - неохотно признался Холл. - По сути дела, микроскоп потом снова выглядел в норме. Таким же, каким был до этого. И упрятан в футляр.
  - Вижу. - Командор кивнула двум охранникам, отозвавшимся на ее призыв. - Отведите майора Холла вниз, к капитану Тейлору, и держите под стражей до тех пор, пока он не будет доставлен на Землю для проверки. - Она спокойно наблюдала, как охранники накладывают на руки Холла магнитные оковы. - Простите, майор, - сказала она. - Пока вы не сможете доказать свои россказни, мы вынуждены расценивать как психическое расстройство. А планета нами недостаточно хорошо контролируется, чтобы позволять психу носится неподалеку на свободе.
  Охранники повели его к дверям. Холл шел, не сопротивляясь. В его голове звенело и гудело. Может быть, она и права. Может быть, он свихнулся.
  Они добрались до владений капитана Тейлора. Один из охранников нажал кнопку вызова.
  - Кто там? - резко потребовала ответа рободверь.
  - Командор Моррисон приказала доставить этого человека под присмотр капитана.
  Последовала пауза. Затем послышалось:
  - Капитан занят.
  - Случай крайней важности.
  - Вас прислал Командор?
  - Да, открывайся!
  - Можете войти, - решило в конце концов устройство. Оно втянуло засовы, освобождая дверь.
  Охранник толчком распахнул ее. И застыл потрясенный.
  На полу лежал капитан Тейлор, лицо посинело, глаза вытаращены. Видны только голова и ноги, все остальное обматывала красно-белая ковровая дорожка, сжимающаяся, стискивающая тело жертвы все туже и туже.
  Холл упал на пол и вцепился в дорожку.
  - Скорее! - рявкнул он. - Хватай ее!
  Охранники вцепились тоже. Коврик сопротивлялся.
  - Да помогите же, - слабо простонал Тейлор.
  - Взялись!
  Они яростно рванули все вместе. Наконец дорожка размоталась под их усилиями. И тут же торопливо двинулась к открытым дверям. Один из охранников выстрелил.
  Холл подбежал к видеофону и быстро набрал номер Командора.
  - Слушаю! - сказала она, появившись на экране. И тут заметила лежащего на полу Тейлора и стоящих возле него на коленях охранников, все еще с бластерами наготове.
  - Что... что случилось?
  - На Тейлора напал коврик, - невесело ухмыльнулся Холл. - Ну, так кто сумасшедший?
  - Я сейчас же отправляю к вам отряд, - она заморгала глазами. - Тотчас же. Но какого...
  - Скажи, пусть держат бластеры наготове. А еще лучше, подними по общей тревоге ВСЕХ.

  Холл разместил на столе Командора четыре предмета: микроскоп, полотенце, ремень и небольшую красно-белую ковровую дорожку.
  Командор Моррисон нервно отодвинулась.
  - Майор, вы уверены?..
  - С ними все в порядке, ТЕПЕРЬ. Вот что самое странное. Несколько часов назад вот это полотенце пыталось меня убить. Я вырвался и расстрелял его в клочья. Но вот оно, вернувшееся. Такое, каким было всегда. Безвредное.
  Капитан Тейлор осторожно потрогал пальцем красно-белый коврик.
  - Мой коврик. Я привез его с Земли. Подарок жены. Я... я ему полностью доверял.
  Все переглянулись.
  - Коврик мы тоже расстреляли, - указал Холл.
  Молчание.
  - Тогда что же на меня набросилось? - поинтересовался капитан Тейлор. - Если не вот эта дорожка?
  - Оно выглядело, как дорожка, - медленно произнес Холл. - А то, что напало на меня, выглядело, как полотенце.
  Командор поднесла полотенце к свету.
  - Полотенце, как полотенце! Оно ни на кого не может напасть.
  - Конечно, нет, - согласился Холл. - Мы проделали над этими предметами все анализы, до которых только додумались. Они - именно то, чем и должны быть, все элементы на своем месте. Безупречно стабильные неорганические объекты. Невероятно, чтобы ЛЮБОЙ из них смог бы ожить и стать агрессивным.

  Лейтенант Доддс пошарил по туалетному столику в поисках перчаток. Он пребывал в растерянности. Весь отряд созывали на срочное совещание.
  - Куда же я их?.. - пробормотал он. - Какого черта?!
  На кровати лежали ДВЕ пары одинаковых перчаток, одна возле другой.
  Доддс нахмурился, помотал головой. Откуда это? У него была только одна пара. Значит вторая - кого-то еще. Прошлой ночью заглядывал Боб Уэсли, перекинуться в картишки. Он, должно быть, и забыл.
  Видеоэкран вновь осветился.
  - Всему экипажу, срочное сообщение. Всему экипажу, срочное сообщение. Аварийный сбор всего экипажа.
  - Ясно, ясно! - нетерпеливо бросил Доддс. Он схватил перчатки, натянул на руки.
  Как только перчатки оказались надетыми, они потянули руки вниз, к талии. Заставили пальцы сжаться на рукоятке бластера, извлечь его из кобуры.
  - Будь я проклят! - пробормотал Доддс. Перчатки заставили руку упереть бластер в грудь. Палец нажал курок. Хлопок. То, что осталось от лейтенанта медленно повалилось на пол, с все еще открытым в изумлении ртом.

  Услышав вой аварийной системы, капрал Теннер тотчас же бросился напрямик к главному зданию.
  Перед входом внутрь он задержался, чтобы сбросить подкованные металлом ботинки. И нахмурился. Возле двери лежали два дезинфекционных матрасика.
  Ладно, какая разница. Оба одинаковые. Он ступил на один из матрасиков, остановился. Поверхность мата брызнула струйками воды под давлением, часто пульсирующей, стекающей по ногам и ботинкам и убивающей любые семена и споры, которые он мог подцепить, находясь снаружи. Потом прошел в здание.
  Минутой позже к двери подбежал лейтенант Фултон. Скинул прогулочные ботинки и встал на первый попавшийся матрас.
  Матрасик спеленал его ноги.
  - Эй! - воскликнул Фултон. - Перестань!
  Он попытался высвободить ноги, но матрас не отпускал. Фултон почувствовал страх. Он выхватил бластер, но не мог же он стрелять по собственным ногам.
  - На помощь! - завопил он.
  Как раз подходили двое солдат.
  - В чем дело, лейтенант?
  - Освободите меня от этой штуки.
  Солдаты рассмеялись.
  - Я не шучу! - заорал Фултон, его лицо побелело от боли. - Она схватила меня за ноги! Она... Да помогите же!!!
  Он закричал. Солдаты поспешили на помощь. Фултон упал, извиваясь, и продолжая кричать. Наконец солдатам удалось ухватить матрас за край и сорвать с ног офицера.
  Ноги у Фултона не было - ничего, кроме мягких костей, уже полуразложившихся.

  - Теперь мы знаем, - угрюмо бросил Холл. - Это - форма органической жизни.
  Командор Моррисон повернулась к капралу Теннеру.
  - Вы увидели два матрасика, когда подошли к зданию?
  - Да, Командор, два. Я ступил... на один из них. И пошел дальше.
  - Счастливчик. Выбрали верный.
  - Нам следует быть внимательными, - сказал Холл. - Следить за дубликатами. Несомненно, ЭТО, чем бы оно ни было, имитирует объекты, с которыми соприкасается. Вроде хамелеона. Маскировка.
  - Две, - задумчиво пробормотала Стелла Моррисон, глядя на две вазы с цветами, по разные стороны стола. - Трудно будет сказать хоть что-нибудь. Два полотенца, две вазы, два кресла. Должна иметься уйма предметов, с которыми все в порядке. Все они, которые повторяются, в норме... за исключением одного.
  - В том-то и сложность. Я не заметил ничего странного в лаборатории. И с этим другим микроскопом все в норме. Увеличивает, как положено.
  Командор оторвалась от двух одинаковых ваз на столе.
  - Как насчет них? Может, одна из них тоже... тогда какая?
  - Множество предметов у нас не в одном экземпляре. Одежда, мебель. Я не обратил внимания на то кресло у себя в комнате. Оборудование. Невозможно быть уверенным, что однажды...
  Засветился экран. Появилось изображение вице-командора Вуда.
  - Стелла, еще один случай.
  - Кто на этот раз?
  - Лейтенант Доддс.
  - Если это органическая жизнь, должен же быть какой-то способ, чтобы мы смогли ее уничтожить, - пробормотал Холл. - Мы стреляли по нескольким и, несомненно, убили. Их МОЖНО убить! Но мы не знаем, сколько их всего. Может, это бесконечно делящаяся субстанция. Нечто вроде протоплазмы...
  - А тем временем...
  - Тем временем все мы отданы на ее милость. Вот она, наша смертоносная форма жизни, собственной персоной. Это объясняет, почему все прочее мы сочли безопасным - с формами жизни, вроде этой, ничто не может сосуществовать.
  - Но ее можно убивать. Ты сам сказал. А это дает нам шанс.
  - Если мы сумеем вовремя это обнаружить. - Холл обвел глазами помещение. Возле двери висели две фуражки. ДВЕ их там было минутой раньше? Он устало потер лоб. - Надо попытаться найти какой-либо сорт яда или коррозионного агента, что-нибудь такое, что уничтожит их всех. Не можем же мы просто сидеть и ждать, пока они на нас не нападут. Нужно что-то такое, что уничтожит их всех. Не можем же мы просто сидеть и ждать, пока они на нас не нападут. Нужно что-то такое, что можно распылять. Так как, например, мы поступали с обманными слизняками на Венере.
  Командор глядела мимо него, сузив глаза. Он повернулся, следуя за ее взглядом.
  - В чем дело?
  - Никогда раньше не замечала, чтобы в углу стояло два портфеля. Раньше всегда был один... Думаю... - она смущенно помотала головой. - Откуда нам знать? От всего этого недолго свихнуться.
  - Тебе не помешал бы хороший стаканчик виски.
  - Славная идея, - оживилась она. - Но...
  - Но что?
  - Не хочу ни к чему прикасаться. Не могу сказать. - Она прикоснулась рукой к бластеру на поясе. - Я готова палить из него, во что попало.
  - Паническая реакция. Спокойно, иначе мы перебьем друг друга, одного за другим.

  В наушниках прозвучал сигнал тревоги. Капитан Юнгер тут же прекратил работу, взглянул на образцы, которые собирал, торопливо ссыпал их в сумку.
  Оказывается, он остановился ближе, чем предполагал. Капитан в замешательстве замедлил шаг. Вот он, его маленький, яркий, конусообразный вездеход. Гусеницы уверенно стоят на мягкой почве, дверца раскрыта.
  Юнгер поспешил к нему, стараясь не растерять образцы. Он открыл крышку багажника сзади, скинул с плеча сумку, уложил ее. Захлопнул багажник и скользнул на водительское сидение. Повернул выключатель. Но двигатель не завелся. Странно. Пытаясь понять в чем дело, он вдруг заметил кое-что, заставившее его вздрогнуть.
  Несколькими сотнями футов дальше, среди деревьев, стояла вторая машина, точно такая же, как у него. И она находилась именно там, где, как он помнил, ее оставил. Конечно, он прибыл в той машине. А кто-то еще выбрался за образцами, и этот вездеход другого разведчика.
  Юнгер попытался выбраться наружу.
  Дверца не поддалась. Спинка сиденья нависла над его головой. Приборная панель сделалась податливой и потекла. Он глубоко вздохнул - и начал задыхаться. Он попытался вырваться, извиваясь, молотя кулаками по чему придется. Вокруг - одна слизь, пузырящаяся, текучая слизь, теплая словно плоть.
  Хлюп!
  Машина превращалась в жидкость. Он попытался освободить руки, но те не слушались. И тут он почувствовал дикую боль. Он начал растворяться. Наконец-то он сообразил, чем была эта жидкость.
  Сок. Желудочный сок. Он - в чьей-то утробе.

  - Не смотри! - воскликнула Гэйл Томас.
  - Это почему еще? - капрал Хендрикс поплыл к ней, посмеиваясь. - Почему бы мне не посмотреть?
  - Потому что я собираюсь вылезать.
  Солнечные лучи танцевали, сверкали на прозрачной воде озера. А вокруг - мощные, покрытые мохом деревья, мрачные колонны среди кустарника и цветущих лиан.
  Гэйл выбралась на берег, стряхнула воду, отбросила с глаз волосы. Лес молчал. Ни одного звука, только вода всплескивает. Далековато они забрались от лагеря.
  - Когда смотреть-то можно? - окликнул ее Хендрикс, кругами плавая неподалеку с закрытыми глазами.
  - Попозже.
  Гэйл направилась к деревьям, к тому месту, где сбросила мундир. Она чувствовала, как солнце ласкает обнаженную кожу. Сев на траву, она потянулась за одеждой. Стряхнула с мундира нападавшие листья и кусочки коры и начала надевать его через голову.
  Капрал Хендрикс терпеливо ждал в воде, описывая круг за кругом. Время шло.
  Он открыл глаза. В поле зрения Гэйл не было.
  - Гэйл! - позвал он.
  Тишина.
  - Гэйл!!!
  Молчание.
  Капрал Хендрикс быстро поплыл к берегу. Выскочил из воды. Одним прыжком оказался возле своей одежды, аккуратно сложенной на траве. Выхватил бластер.
  - Гэйл!!!
  Лес молчал. Капрал замер, озираясь, настороженно вглядываясь. Постепенно леденящий страх закрался в душу, несмотря на жаркое солнце.
  - Гэйл! Гэйл!!!
  Ответом была лишь тишина.

  Командор Моррисон не скрывала беспокойства.
  - Необходимо действовать, - заявила она. - Мы не можем ждать - гибнут люди.
  Холл оторвал глаза от работы.
  - По крайней мере, теперь мы знаем с чем столкнулись. Это форма протоплазмы с неограниченной вариабельностью. - Он приподнял баллончик с распылителем. - Думаю, это нам подскажет, как много их расплодилось.
  - Что это?
  - Смесь мышьяка и водорода в газообразной форме. Арсин.
  - И что ты собираешься с ним делать?
  Холл защелкнул шлем. Теперь его голос звучал в наушниках Командора.
  - Собираюсь напустить его в лабораторию. Думаю, их здесь немало, побольше, чем еще где-либо.
  - Почему здесь?
  - Потому что все находки и образцы с самого начала скапливались здесь, здесь проводилось их первичное обследование. Думаю, они и попали сюда с образцами, или в качестве образцов.
  Командор тоже защелкнула свой шлем. Четверо охранников последовали ее примеру.
  - Арсин смертелен для человека?
  Холл кивнул.
  - Надо быть осторожными. Здесь мы можем его использовать для ограниченной проверки, но не больше. - Он включил подачу кислорода внутрь шлема.
  - И что ты своей проверкой собираешься выяснить? - хотелось ей знать.
  - Мы можем выяснить, насколько сильно они расплодились. Мы будем лучше знать, с чем столкнулись. Это может оказаться более серьезным, чем мы предполагали.
  - С чего ты взял? - спросила она, тоже включая свой кислород.
  - Если ОНИ неограниченно вариабельны, нам придется дважды подумать, прежде чем удирать отсюда. Может, лучше остаться здесь и позволить уничтожить себя, чем занести эту пакость в Систему.
  Она поглядела на него.
  - Именно это ты и пытаешься выяснить - обладают ли они неограниченной мимикрией?
  - Я пытаюсь выяснить, с чем нам преедстоит бороться. Может быть, их всего лишь несколько. Но может оказаться и так, что они повсюду, - взмахом руки он обвел лабораторию. - Вполне возможно, что половина предметов в этом помещении - совсем не то, что мы о них думаем... Скверно, если они на нас нападут. Но может оказаться еще более скверно, если они этого не сделают.
  - Еще более скверно? - Командор оказалась в растерянности. - Ты полагаешь, один из них может проникнуть на Землю вместе снами? Как какой-то из предметов туалета или оборудования? - ее передернуло. - Как ты думаешь, они разумны?
  - Не знаю. Надеюсь, нет. - Холл открыл баллончик. - В любом случае, это скажет нам о их присутствии. Начинаем.
  Он поднял баллончик, выставил перед собой и нажал на вентиль, медленно водя соплом по всем направлениям. Командор и охранники в молчании застыли позади него. Ничто не шевелилось. Солнечный свет проникал сквозь окна, сверкая на предметных стеклах и оборудовании.
  - Ничего не замечаю, - сказала Командор. - Ты уверен, что он работает?
  - Арсин бесцветен. Но не вздумайте снимать шлемы. Это смертельно. И - не двигайтесь.
  Они, стоя, ждали. Какое-то время ничего не происходило. Как вдруг...
  - Господь милосердный! - воскликнула Командор Моррисон.
  В дальнем углу лаборатории шкафчик с предметными стеклами неожиданно пошел волнами. Раздался, размягчаясь и изгибаясь. Затем полностью утратил форму - однородная желеподобная масса растекалась по крышке стола. Внезапно она соскользнула по тумбе стола на пол и покатилась куда-то.
  - Берегись!
  По всему помещению предметы пришли в движение. Огромная стеклянная реторта провалилась внутрь себя и свернулась в шарик. Стойки с пробирками, полки с химикалиями...
  - Не зевай! - крикнул Холл, отступив на шаг.
  Огромная конусообразная банка упала возле него с мягким шлепком. Пипетки, пинцеты, ступка - все вокруг теперь потекло. Половина оборудования в помещении пришла в движение. Скопированным оказалось почти все. У каждой колбы и пробирки, бутылки и мензурки обнаружился свой двойник.
  Один из охранников выхватил бластер. Холл выбил его.
  - Не стрелять! Арсин огнеопасен. Давайте-ка убираться отсюда. Мы узнали все, что собирались узнать. - Резко распахнув дверь, они выскочили в коридор. Холл тут же захлопнул ее и накрепко запер.
  - Достаточно скверно, правда? - спросила Командор Моррисон.
  - Арсин обеспокоил их; в достаточном количестве он, наверняка, сможет даже убивать их. Но у нас не наберется столько арсина.
  - Полагаю, планету придется оставить.
  - Мы не можем допустить ни малейшей возможности занести их в Систему.
  - Но если мы останемся здесь, нас переловят одного за другим, - возразила Командор.
  - Мы можем запросить арсин, или другой какой яд, способный разрушать их. Но, наряду с ними, яд погубит большую часть жизни на планете.
  - Тогда мы искореним здесь всю жизнь! Если не найдется другого способа, мы выжжем всю планету дочиста. Даже если не уцелеет ничего и останется один мертвый мир.
  Они поглядели друг на друга.
  - Я выхожу на связь с Системой, - сказала Командор Моррисон. - Потребую, чтобы нас забрали отсюда, подальше от опасности... всех, кто выжил, черт побери! Эта бедная девчушка на озере... - она содрогнулась, - А когда все мы окажемся в безопасности, можно будет разработать способ, как очистить планету.
  - Ты пойдешь на риск занести это на Землю?
  - Могут они имитировать нас? Могут они имитировать живые существа?
  Холл задумался.
  - Вероятнее всего, нет. Похоже, они ограничиваются только неживыми объектами.
  Командор невесело усмехнулась.
  - Тогда нам придется убираться прочь без каких-либо неорганических объектов.
  - Но наша одежда! Они могут имитировать пояса, перчатки, обувь...
  - Мы не станем брать нашей одежды. Мы будем уходить безо всего. Безо всего ВООБЩЕ, хочу я сказать.
  Губы холла дернулись.
  - Понятно, - прикинул он. - Это может сработать. Ты сумеешь убедить персонал... расстаться со всеми их вещами? Со всем, что они имеют?
  - Если от этого зависит их жизнь, я могу им это ПРИКАЗАТЬ.
  - Тогда, вероятно, то наш единственный шанс отсюда выбраться.

  Ближайший крейсер, достаточно большой, чтобы вместить всех уцелевших членов отряда, оказался всего в двух часах полета. К тому же направлялся он на Землю.
  Командор Моррисон отвела глаза о видеоэкрана.
  - Они хотят знать, что тут приключилось.
  - Позволь мне, - Холл занял место перед экраном. - Говорит майор Лоуренс Холл, исследовательский отдел этого отряда.
  - Капитан Дэниел Дэвис. - Капитан изучал лицо Холла без какого-либо выражения. - У вас неприятности, майор?
  - Я бы предпочел ничего не объяснять, пока мы не окажемся на борту, если вы не против.
  - Почему именно?
  - Капитан, иначе вы можете подумать, что мы свихнулись. Мы объясним вам все и во всех подробностях, как только окажемся на борту. - Он заколебался. - На борт вашего корабля мы поднимемся нагишом.
  - Нагишом? - поднял брови капитан.
  - Все верно.
  - Понятно... - Было заметно, что ничего ему не понятно.
  - Когда вас ждать?
  - Часа через два.
  - Сейчас 13.00 по нашему времени. Вы будете здесь к 15.00?
  - Приблизительно к этому сроку, - согласился капитан.
  - Будем вас ждать. Не выпускайте наружу никого из вашего экипажа. Откройте для нас один люк. Мы поднимемся на борт без какого-либо груза. Только мы сами, ничего больше. Как только мы окажемся на борту, сразу же уводите корабль.
  Стелла моррисон придвинулась к экрану:
  - Капитан, а нельзя ли... чтобы ваши люди...
  - Мы будем садиться в автоматическом режиме, - заверил капитан. - В рубке никого из моих людей не будет. Вас никто не увидит.
  - Благодарю, - пробормотала она.
  - Не за что, - капитан Дэвис отдал честь. - До встречи через два часа.

  - Пора выводить всех на поле, - решила Командор Моррисон. - Одежду, думаю, они могут оставить здесь, так чтобы на поле не осталось ни одного предмета, могущего войти в соприкосновение с кораблем.
  Лейтенант Френдли прикусил губу.
  - Я отказываюсь. Я остаюсь здесь.
  - Пойдемте!
  - Но, майор...
  - Сейчас 14.50, - взглянул на часы Холл. - Корабль будет здесь с минуты на минуту. Скидывайте одежонку и марш на взлетное поле!
  - И я не могу взять с собой ВООБЩЕ ничего?
  - Ничего, даже свой бластер... На корабле нам выдадут одежду. Живо! От этого зависит твоя жизнь. Все прошли через это.
  Френдли неохотно стянул рубашку.
  - Ладно. Полагаю, я веду себя по-дурацки.
  Щелкнул видеоэкран. Послышался резкий голос робота:
  - Всем немедленно покинуть здание! Всем немедленно покинуть здание и следовать на посадочное поле! Всем немедленно покинуть здание! Всем...
  - Так скоро? - Холл подбежал к окну и поднял металлические жалюзи. - Я не слышал, как они садились.
  В самом центре посадочной площадки высился могучий серый крейсер, корпус испещрен и изъеден метеоритными ударами. Он стоял неподвижно. Не было видно ни признака жизни на борту.
  Толпа голых людей уже торопливо спешила через поле в сторону корабля, сверкающего в ярком свете.
  - Он здесь! - Холл начал торопливо раздеваться. - Скорее!
  - Подожди меня!
  Офицеры выскочили в коридор. Голые охранники мчались с ними наперегонки. Они сломя голову пронеслись по коридорам просторного центрального здания к выходу. По ступенькам сбежали на поле. Из всех зданий лагеря появлялись обнаженные мужчины и женщины и молча устремлялись к кораблю.
  - Ну и зрелище, - заметил один из офицеров. - Как нам теперь жить дальше!
  - Самое главное - живы будем! - возразил другой.
  - Лоуренс!
  Холл начал поворачиваться на голос.
  - Пожалуйста, не оглядывайся. И иди вперед. Я буду держаться позади тебя.
  - Как себя чувствуешь, Стелла?
  - Непривычно.
  - Но дело того стоило?
  - Я считаю - да.
  - Думаешь, кто-нибудь нам поверит?
  - Сомневаюсь, - ответила она. - Я сама уже начинаю сомневаться.
  - В любом случае, мы вырвемся отсюда живыми.
  - Надеюсь.
  Холл поглядел на трап, спущенный из корабля с их стороны. Первые люди уже начали забираться по металлической полосе, через круглый люк, в корабль.
  - Лоуренс... - странная дрожь звучала в голосе Командора. - Лоуренс, я...
  - Что?
  - Я боюсь.
  - Боишься! - он остановился. - Почему?
  - Не знаю, - с дрожью произнесла она.
  Люди спешили мимо них со всех сторон.
  - Забудь это. - Он опустил руку на край трапа. - Поднимаемся.
  - Я бы предпочла вернуться! - теперь в ее голосе слышалась паника. - Я...
  Холл засмеялся.
  - Уже слишком поздно, Стелла. - Он поднимался по трапу, придерживаясь за поручень. Вокруг него, со всех сторон, мужчины и женщины спешили вперед, увлекая их за собой. Они оказались у люка. - Вот мы и на месте.
  Мужчина впереди него прошел внутрь. Холл шагнул следом за ним, в темное нутро корабля, в молчаливую тьму впереди. Командор - следующей.

  Ровно в 15.00 капитан Дэниел Дэвис опустил свой корабль в центре поля. Щелчок переключателя - внешний люк со стуком распахнулся. Дэвис и остальные офицеры корабля сидели в ожидании в просторной рубке управления, возле главного пульта.
  - Ну, - произнес через какое-то время капитан Дэвис, - где же они?
  Офицеры начали чувствовать беспокойство.
  - Может быть, что-то случилось?
  - Может, вся эта чертова затея - просто шутка?!
  Они ждали и ждали.
  Но так никто и не появился.

Там простирается вуб [Вкус Уаба].
Beyond Lies the Wub (1952).

  Погрузка подходила к концу. С унылым выражением лица, скрестив на груди руки, Оптус стоял внизу, у трапа. Капитан Франко не спеша и ухмыляясь сошел по трапу.
  - Что не так? - поинтересовался он у Оптуса. - За все ведь уплачено.
  Оптус не ответил: он отвернулся, подобрал полы балахона, но капитан носком ботинка прижал край полы.
  - Минуточку, я не все сказал! Не спешите уходить.
  - Гм! - Оптус, сохраняя достоинство, обернулся. - Я возвращаюсь в деревню. - Он взглянул в на трап, по которому гнали в корабль животных и птиц. - Нужно подготовить новую охоту.
  Франко закурил сигарету.
  - А почему бы и нет? Отправитесь снова в вельд, выследите новую добычу. А вот если мы, на полпути между Марсом и Землей...
  Не проронив ни слова, Оптус удалился. Франко подошел к первому помощнику.
  - Как оно, движется? - спросил он и посмотрел на часы. - Неплохо мы скупились.
  Помощник был угрюм.
  - Как все это понимать?
  - Да что на тебя нашло? Нам ведь они нужнее, чем им...
  - Пока я вас покину, капитан, - сказал помощник и пробрался наверх, осторожно ступая среди длинноногих марсианских страусоидов. Франко проводил помощника взглядом: он хотел последовать за ним в корабль, но что-то заставило его обернуться.
  - О Боже! - ахнул капитан: по тропинке к кораблю шагал Петерсон с красным, как помидор, лицом, в руке - веревочка, а на другом конце веревочки...
  - Извините, капитан, - сказал Петерсон и за веревочку дернул.
  Капитан Франко решительно направился к Петерсону.
  - Что это такое? - быстро спросил он.
  - Это вуб, - сказал Петерсон. - Я его купил у туземца, за пятьдесят центов. Он сказал, что животное очень редкое, что его очень ценят.
  - Вот его? - Франко пнул ногой в громадный округлый бок вуба. - Это же свинья! Здоровенная вонючая свинья!
  - Да, сэр, свинья. Туземцы зовут ее вубом.
  - Здоровая свинья, весит фунтов четыреста. - Франко дернул за жесткий пучок щетины между ушей вуба. Тот охнул, и из-под толстых век показались крошечные, влажно блеснувшие глаза, а по щеке вуба скатилась одинокая слезинка.
  - Может, у него вкусное мясо? - с надеждой предположил Петерсон.
  - Это мы скоро выясним, - пообещал Франко.

  Заснув крепким сном в трюме, вуб благополучно пережил взлет. Когда корабль вышел в пространство, лег на курс, и все пошло как по маслу, капитан Франко изволил приказать доставить вуба наверх, дабы распознать свойства этой зверины.
  Со вздохами и хрипами вуб протискивался по коридорам.
  - Шевелись, - ворчал Джоунс, дергая за поводок. Вуб пытался хоть как-нибудь изогнуться, да только обдирал кожу на боках о хромированные стенки. Как пробка из бутылки, он вылетел в кают-компанию, и лапы его подкосились.
  - Великий Боже! - изумился Француз. - Что это?
  - Петерсон говорит, это вуб, объяснил Джоунс. - Он его его купил. Од дал вубу пинка, вуб, пыхтя, поднялся, но лапы его дрожали.
  - Чего это он? - Француз подошел поближе. - Его не вырвет?
  Все окружили вуба, а тот, скорбно закатив глаза, оглядел всех собравшихся.
  - Он пить хочет, - предположил Петерсон и пошел зал водой. Француз покачал головой.
  - То-то мы еле поднялись. Пришлось пересчитывать балласт.
  Петерсон принес воды. Вуб с благодарностью начал лакать, брызгая на людей. В дверях возник капитан Франко.
  - Ну-с, взглянем. - Он критически прищурился. - Ты его, говоришь, за пятьдесят центов купил?
  - Так точно, сэр. Он ест почти все. Я ему дал зерна, и он скушал. И картошку съел, и кашу, и остатки обеда, и молоко. Ему вроде как нравится кушать. Когда поест, ложится и спит.
  - Понятно, - сказал капитан Франко. - Так, теперь касательно вкуса его мяса. Это серьезный вопрос. С моей точки зрения, откармливать его больше не стоит. Для меня он уже очень хорошо откормлен. Где кок? Позовите его сюда. Нужно выяснить...
  Вуб перестал лакать и пристально посмотрел на капитана.
  - В самом деле, капитан, - сказал вуб, - не лучше ли обсудить другую проблему?
  Стало тихо.
  - Что это было? - спросил капитан Франко. - Вот только что?
  - Это вуб, сэр, - сказал Петерсон. - Он заговорил.
  Все посмотрели на вуба.
  - Что он сказал? Что?
  - Предложил поговорить о чем-нибудь другом.
  Франко приблизился к вубу, обошел, внимательно осмотрел его со всех сторон.
  - Нет ли внутри туземца? - задумчиво предположил он. - Надо открыть и проверить.
  - Ну сколько же можно! - воскликнул вуб. - У вас что, навязчивая идея! Резать, резать и резать?
  Франко сжал кулаки.
  - Эй ты, вылезай! Вылезай, как там тебя!
  Никто, конечно, не вылез, а чтобы хоть как-то разрядить атмосферу взаимного непонимания, вуб помахал хвостом, икнул и рыгнул.
  - Прошу прощения, - смущенно сказал он.
  - Кажется, внутри никого нет, - тихо сказал Джоунс. Все посмотрели друг на друга.
  Пришел кок.
  - Вызывали, капитан? А это что еще такое?
  - Вуб, - сказал Француз. - Будем его кушать. Ты его, пожалуйста, осмотри, прикинь, где...
  - Нам необходимо побеседовать, - перебил Француза вуб. - Я желал бы поговорить, если возможно, с вами, капитан. Я вижу, мы не сходимся по некоторым кардинальным вопросам.
  Капитан ответил, но только заметное время спустя. Вуб добродушно ждал, слизывая капли воды с толстых щек и складок подбородка.
  - Пройдемте в мою каюту, - сказал капитан наконец. Он развернулся и покинул помещение. Вуб зашлепал вслед. Собравшиеся проводили его взглядами, и еще долго было слышно, как вуб карабкается по лестнице.
  - Что же это будет? - в недоумении сказал кок. - Ну ладно, я на камбузе. Если что, позовете.
  - Само собой, - сказал Джоунс, - само собой.

  Вуб со вздохом опустился на пол в углу капитанской каюты.
  - Вы меня простите, - сказал он. - я очень быстро утомляюсь. При таких размерах...
  Капитан нетерпеливо покивал, присел за рабочий стол, сцепил пальцы.
  - Ладно, приступим, - сказал он. - Ты - вуб? Так?
  Вуб пару раз моргнул.
  - Полагаю, да. Так меня назвали туземцы. У нас имеется собственный термин.
  - И ты говоришь по-английски. Ты уже вступал в контакт с землянами?
  - Нет.
  - Откуда же ты знаешь язык?
  - Английский? Разве я говорю по-английски? По моему, я вообще ни на чем не говорю. Я изучил ваше сознание и...
  - Мое сознание?
  - Да, содержимое, в особенности, семантические области накопления, так я называю...
  - Понял, телепатия, - сказал капитан. - Естественно.
  - Мы - очень древний народ, - начал вуб. - Очень древний, очень тяжелый на подъем. Нам тяжело двигаться. Как вы можете легко догадаться, если мы столь медлительны и громоздки, то постоянно оказываемся в руках более энергичных существ. Мы и не пытаемся обороняться физически. Это бесполезно. Нам все равно не победить. Бегать мы не можем, слишком тяжелы, драться - тоже, мы слишком мягкотелы, и добродушие не позволяет нам охотиться...
  - На чем же вы живете?
  - Растения, овощи. Мы всеядны. Приемлем все. Мы добродушны, терпимы, воспринимаем вещи, как они есть. Живем и даем жить. Вот так...
  Вуб присмотрелся к капитану.
  - Вот почему я столь твердо воспротивился замыслу сварить меня. Я увидел картинку в вашем сознании... большая часть меня - в морозилке, кое-что - в кастрюле, корабельному коту - тоже перепало...
  - Так ты читаешь мысли? - сказал капитан. - Как интересно. Еще что-нибудь умеешь?
  - Так, мелочи всякие, - рассеяно сказал вуб, оглядывая каюту. - Хорошая квартира у вас, капитан. Очень чисто. Уважаю аккуратные формы жизни. На Марсе есть птицы, некоторые весьма аккуратны. Выкидывают отходы из гнезд, потом, выметают...
  - В самом деле? - отозвался капитан. - Но вернемся к нашему разговору...
  - Да, действительно. Вы хотели мною пообедать. Вкус, как я слышал, очень приятный. Мясо несколько жирновато, зато нежное. Но о каких продолжительных сношениях между вашим народом и моим можно говорить, если ваш образ мысли не поднимается выше столь варварского уровня? Скушать - меня? Неужели мы не можем предаться беседе, обсудить вопросы философии, искусств...
  Капитан поднялся, выпрямился.
  - Философия, говорите? Да будет вам известно, весь следующий месяц еды не будет. Все наши запасы...
  - Я знаю, - кивнул вуб. - Но разве, следуя вашим же принципами демократии, не справедливее ли всем нам тянуть жребий - соломинки, спички или что-нибудь в таком роде? В конце концов, на то демократия и существует - охранять меньшинство от посягательств на их права. И если каждый из нас проголосует...
  Капитан пошел к двери.
  - Вот это видел? - Он показал вубу кукиш. Потом открыл дверь, и с широко раскрытым ртом, вытаращенными глазами, застыл, как громом пораженный, схватившись за ручку двери.
  Все это время вуб пристально смотрел на капитана. Некоторое время спустя, протиснувшись мимо Франка, прошлепал в коридор и в глубокой задумчивости спустился в кают компанию.

  Все молчали.
  - Вот видите, - нарушил тишину вуб, - в наших мифологических структурах немало общего. Мифологические символы, также, как Иштар, Одиссей...
  Петерсон, глядя в пол, заерзал.
  - Продолжайте, - сказал он, - продолжайте, прошу вас.
  - Ваш Одиссей, как мне кажется, есть фигура, общая для мифологий подавляющего большинства народов, обладающих самосознанием. Одиссей странствует - он индивид, сознающий себя, как такового. Вот в этом-то и заключена идея, идея разделения. Он отделяется от семьи, от родины, начинается процесс индивидуализации.
  - Но Одиссей вернулся домой, - сказал Петерсон, заглянув в иллюминатор на звезды, звезды без конца и края, пылающие маяки в пустоте Вселенной. - В конце он возвращается.
  - Как тому и надлежит. Период отсоединения - только временная фаза, недолгие странствия души. Есть начало, есть и конец. Странник возвращается к родному очагу и сородичам...
  Дверь распахнулась, и вуб замолчал. В каюту ступил капитан Франко, остальные в нерешительности топтались у двери.
  - Ты в порядке? - спросил Француз.
  - Ты меня спрашиваешь? - удивился Петерсон. - Почему ты меня спрашиваешь?
  Франко опустил пистолет.
  - Подойди сюда, - приказал он Петерсону. - Поднимись и перейди сюда.
  Петерсон посмотрел на вуба.
  - Иди, - посоветовал вуб. - Это роли не играет. Петерсон поднялся.
  - Чего вы хотите?
  - Это приказ. Петерсон пошел к двери. Француз схватил его за руку.
  - Да что с вами стряслось? - Петерсон вырвался. - Что на вас нашло?
  Капитан Франко осторожно двинулся в направлении вуба. Вуб смотрел на капитана, смотрел снизу вверх - он, прижавшись к стене, лежал в углу.
  - Все-таки интересно, - сказал вуб, - до какой степени вас захватила идея меня скушать? Но почему - этого я не понимаю!
  - Встань, - приказал вубу Франко.
  - Если вы настаиваете. - Вуб со вздохом начал подниматься. - Секунду терпения - дело для меня нелегкое. - Он наконец встал, но дышал тяжело, открыв пасть, свесив язык, который, как маятник, качался в такт его дыханию.
  - Стреляйте, капитан, - попросил Француз.
  - Бога ради! - воскликнул Петерсон.
  Джоунс, у которого от страха глаза вылезли из орбит, быстро повернулся к нему.
  - Если б ты его видел... как статуя... стоит, рот раскрылся... Если бы мы не поднялись, он бы и сейчас так стоял.
  - Кто? Капитан? - Петерсон поглядел по сторонам. - Но сейчас он в порядке!
  Все смотрели на стоявшего посредине комнаты вуба.
  - С дороги, - приказал Франко, и люди отступили к дверям.
  - Вы меня боитесь, кажется? - спросил вуб. - Разве я вам чем-то помешал? Причинил вред? Я категорически против боли, я ненавижу причинять боль. Я всего лишь пытался защитить себя. Или вы думали, что я с радостью брошусь навстречу собственной гибели? Я такое же разумное существо, как и вы. Мне хотелось осмотреть ваш корабль, узнать, как он устроен, познакомиться с вами. Вот я и предложил туземцам...
  Пистолет в руках капитана задрожал.
  - Вот видите, - процедил Франко, - я так и думал...
  Вуб, тяжело вздыхая, сел и лапой подобрал под себя хвост.
  - Жарковато, - сказал он. - Очевидно, рядом машинное отделение. Энергия атома. Вы научились творить с ней чудеса. Технические... Но моральные, этические проблемы ваша научная иерархия решать не...
  Франко повернулся к команде. Люди с испуганными глазами молчаливо сбились в кучку.
  - Я сам. Вы смотрите, если хотите.
  - Попытайтесь попасть в мозг, - кивнул Француз. - Мозг все равно в пищу не идет. А в грудь лучше не целить, если попадете в грудную клетку, будем черт знает сколько времени выковыривать кусочки кости.
  - Слушайте. - Петерсон провел языком по сухим губам. - Что он вам сделал? Какой вред причинил? Я вас спрашиваю! И вообще, он мой. Никто не имеет права его стрелять! Он вам не принадлежит!
  Франко поднял пистолет.
  - Я уйду, - побледнев, сказал Джоунс: он поморщился, как будто его подташнивало. - Не хочу видеть.
  - И я тоже, - заявил Француз.
  Оба, что-то бубня под нос, вышли в коридор. Петерсон же никак не мог выйти, топтался у двери.
  - Мы про мифы разговаривали, - сказал он. - Он добрый, безобидный.
  Он покинул каюту. Франко подошел к вубу, а вуб медленно поднял глаза, сглотнул слюну.
  - Глупо, как глупо, - сказал он. - Очень жалко, что вам проходится... что вам так хочется... У вас есть притча, в которой ваш Спаситель... - и, глядя на пистолет, вуб замолчал. - Неужели вы сможете... глядя мне в глаза? Неужели сможете?
  Капитан сверху вниз посмотрел на него.
  - Смогу. Глядя тебе в глаза. У нас на ферме были боровы, грязные черные полосатые боровы. Я смогу.
  Глядя в мерцающие влажные глаза вуба, капитан нажал на спусковой крючок.

  У мяса был изумительный вкус. Люди сидели за столом подавленные, кое-кто вообще к еде не притронулся. Если кто и наслаждался обедом, так это капитан Франко.
  - Еще? - предложил он, обратившись ко всем собравшимся. - Кому добавки? И немножко вина, пожалуй.
  - Только не мне, - скривился Француз. - Пойду, наверное, в штурманскую.
  - И я тоже. - Джоунс, отодвинув стул, поднялся. - До скорого.
  Капитан посмотрел им вслед. Еще несколько человек извинились и ушли.
  - Как ты думаешь, что это с ними? - спросил капитан, повернувшись к Петерсону. Петерсон смотрел на тарелку перед собой, на картофель, зеленый горошек толстый ломоть нежного, сочного мяса.
  Он что-то хотел сказать, но не выдавил ни звука. Капитан положил руку на плечо Петерсона.
  - Всего-навсего органика, - весело сказал он. - Жизненная сущность ушла. - Он отрезал кусочек мяса, корочкой хлеба подобрал соус. - Лично я люблю поесть. Чем еще наслаждаться разумному живому существу? Еда, отдых, медитация, беседы...
  Петерсон кивал. Еще двое встали и вышли. Капитан сделал глоточек воды и вздохнул.
  - Ну-с, - произнес он, - обед был превосходный, должен вам сказать. Они были правы - мясо вуба великолепно на вкус. Очень вкусно. До сих пор не было у меня возможности попробовать самому.
  Он промокнул губы салфеткой, откинулся на спинку стула. Петерсон отрешенно смотрел в стол.
  Капитан внимательно посмотрел на Петерсона, наклонился к нему:
  - Ну будет вам! - сказал он. - Веселей! Не унывайте! Давайте побеседуем. - и улыбнулся. - На чем я остановился, когда нас перебили? Ага, я рассуждал о смысле фигуры Одиссея в мифах...
  Петерсон вздрогнул, в ужасе уставился на капитана.
  - Продолжим, - как ни в чем не бывало проговорил капитан. - Одиссей, в моем понимании...