Посидимте-ка мы, братцы, да побеседоваем,
Уж мы скажемте, и ребята, про старинушку,
Уж мы скажемте, ребята, про старинушку,
Мы про старую старинку, про бывальчинку,
Мы про старую старинку, да про бывальчинку.
Да как то не пыль, братцы, и не копоть подымается,
И не пыль то, братцы, знать, не копоть подымалася, —
Воевали, бушевали три татарчонка,
Воевали, бушевали три татарчонка,
Они били, разбивали нов Чернигов-город,
Они били, разбивали да нов Чернигов-город,
Выбивали басурманы да стены каменны,
Выбивали басурманы да стены каменны,
Выбирали басурманы много множества,
Много множества, собаки, золотой казны,
А еще того побольше чиста жемчуга.
Мы философствуем, когда осмеливаемся говорить, соотносясь с Целым. Это соотнесение для того, чтобы выступить условием философской речи, должно быть осознанным и понятийным — рефлексивным. То, что мы при этом говорим, никак не можем нравиться всем, так как модальность нашей речи, ориентированной установкой на Целое, неминуемо "партикулярна". У других люден, ведь, иная точка зрения, другой взгляд на вещи, иное соотнесение с Целым. Попросту говоря, у людей разные мировоззрения и разные философии. И поэтому попасть в "философию всех" мы даже при всем желании вряд ли можем, так как се, кажется, просто не существует или, точнее, вряд ли она может существовать. Но не говорить, "односторонне" соотносясь с Целым, с
тем, что по определению односторонним не является, философ как философ не может. Будучи рационально, в понятиях рассуждающим "представителем" Целого (т.е. тем, кто его, Целое, так или иначе представляет для себя и других), философ поступать иначе не может, так как именно этим он подтерждает свое предназначение быть философом.
О её смерти сообщил мне по телефону старый приятель, наткнувшись на случайные строчки в газете. Единственный абзац скупой заметки он членораздельно зачитал прямо в трубку. Заурядная газетная хроника. Молоденький журналист, едва закончив университет, получил задание и опробовал перо. Тогда-то и там-то такой-то, находясь за рулём грузовика, сбил такую-то. Вероятность нарушения служебных обязанностей, повлекшего смерть, выясняется...
Как рекламный стишок на задней обложке журнала.
- Где будут похороны? - спросил я.
- Да откуда я знаю? - удивился он. - У неё, вообще, была семья-то?
Разумеется, семья у неё была.