Сидел на дубе дятел

Новые поступления на сайт "Сидел на дубе дятел"

20.10 - Дупло 31 о Самиздате

Скорюков Михаил Николаевич Белая кровь

Читал и все никак не мог вспомнить, что же мне этот рассказ напоминает. Начинается он с несоразмерно длинного и унылого вступления с подробнейшим описанием распорядка дня.

В 8:47 тебе облизывает лицо большой черный пес, которого совершенно необходимо вывести на утренний воскресный моцион. В 9:04 ты возвращаешься обратно, выдаешь водолазу порцию какой-то баланды, приготовленной еще в начале недели, выпиваешь чашку кофе, а в 9:27 ты непробудно засыпаешь до шести часов вечера.

Необычайно интересно. Ну а дальше что там? Проходим мимо бездомного неопрятного вида бульдога без опознавательных знаков. Бульдоги, г-н Скорюков - это очень редкая и дорогая порода собак, в РФ практически не встречающаяся, а чтобы он бездомным был, поверить уже решительно нельзя. Возможно имелся в виду боксер. А уж "без опознавательных знаков" совсем ни в какие ворота не лезет. Какие могут быть опознавательные знаки на собаке? Красные звезды, свастика, KFOR - теряюсь в догадках.

Ага, доковыляли до завязки (а то я уж думал, герой до конца рассказа будет свою собаку гулять), до телеграммы НАШЕЛ СТАРУЮ ПЛЕНКУ МНЕ СТРАШНО ВЫСЫЛАЮ ФОТО АНДРЕЙ Некому Андрею стало страшно, нам пока скучно. Ну поехали дальше.

Я вспомнил, что пленка с нашей последней поездки почему-то так и осталась не проявленной и решил посмотреть, что там у нас получилось. Лучше бы я этого не делал. Посмотри фотографии внимательно и обязательно позвони мне или хотя бы пошли телеграмму. Если ты на них ничего подозрительного не увидишь, то мне придется обратиться к психиатру.

Увидел значит Андрей что-то там, на этих фотографиях, так что ему страшно стало. Что же именно, спросите вы, ожидая, что автор удовлетворит ваше любопытство. Черта лысого он удовлетворит, сначала послушайте быль о школьном походе.

Александр Михайлович с размаху ударил топором по молодой еще сосенке - хотел повалить ее одним ударом. Сосенка встрепенулась, выгнулась всем своим худым телом, тряхнула ветками, но устояла. Александр Михайлович негромко крякнул и ударил ее снова. Потом он обрубил вершину чуть пониже самых последних веток и пояснил негромко: "Мутовку буду делать".

Оставим в стороне вопрос о непонятной мутовке. Меня резануло тут описание рубки сосенки. Выгнуться сосенка могла только при ударе по стволу достаточно высоко от корня, попробуйте сами на досуге стукнуть рядом с корнем - выгнется дерево? Одно из двух - либо былинный Александр Михайлович (кстати тут же и исчезающий из рассказа, зачем он появлялся, какую роль выполнял - автор его знает) не умеет рубить деревья, а он ведь, если судить по употреблению специфической лексики, явно местный житель и с топором должен уметь обращаться, либо автор тут явно наврал.

Тропинка была неширокой, она была выстлана старой пожелтевшей хвоей и оттого была мягкой, и ступать по ней было удобно.

4 раза слово "была" в одном предложении - рекорд, достойный книги Гиннеса.

Наконец-то автор приступает к главному - Следующее фото окончательно ставит тебя в тупик, причем не оставляя никаких шансов из него выбраться. У лица, которое ты видишь, нет имени. Оно скрыто в тумане памяти, и в этом тумане нет ничего, за что бы мог зацепиться взгляд - ни единой буквы, ни единого слова, ни одного образа.

О-ё-ё, хочется сказать вслед за группой "Жуки". Что ни слово, то перл. "у лица нет имени" - а у затылка или там тазобедренного сустава имя, значит, всегда есть. "скрыто в тумане памяти" - уж одно из двух надо выбирать, либо в тумане, либо в памяти. Если ты напрочь не помнишь лицо, значит ни о какой памяти речи быть не может. Ну и "буквы в тумане памяти" - это уже что-то запредельное, это круче, чем "яйца моей души".

Далее еще один маленький шедевр Почти не останавливаясь, он скинул расстегнутую уже рубашку, измазанные травяным соком джинсы, оставил на песке сандалии, и пошел в воду. А попробуйте вот на спор не останавливаясь скинуть штаны.

Далее приходит непонятная Марина, слушает дикую историю героя и не верит ему.

- И зачем тогда стоило устраивать весь этот спектакль?

- Это не спектакль.

- А что же?

- Не знаю. Я не имею ни малейшего представления о том, кто она и откуда она появилась. Я ее не помню и не знаю. И я не хочу никого обманывать - мне это не интересно.

Жутко интересно. Далее появляется Лена.

- Белая кровь… Она, наверное, как молоко, - неожиданно сказала Лена. - Это, наверное, не так уж и страшно…

С именами тут просто беда, Аня где-то мелькала, про Андрея мы уяснили, слава богу, что ему страшно, Сергей штаны на бегу сбрасывал, теперь Лена вот сидит и туманно рассуждает про белую кровь.

Приехал Андрей, которому страшно, начинаются долгие воспоминания о школьных друзьях и подругах.

- Я вот думаю, - почти сразу начинает Андрей, - надо обязательно найти Серегу, может он что-нибудь вспомнит.

- Он где-то во Франции, - отвечаешь ты.

- Да? Я не знал… А девчонок?

- Они, кажется, в городе остались, надо только телефоны поискать, да адреса вспомнить…

- А что же ты раньше этого не сделал? - удивляется он.

- А зачем? - удивляешься ты. - Спешить никуда не надо. Надо обдумывать каждый шаг. Может, мы оба сошли с ума.

Пашка погиб полтора года назад - он упал с девятого этажа. Никто не знает, было ли это случайностью.

И Пашка еще для комплекта появился.

- Возможны два варианта, - говорит Андрей. - Либо она была на самом деле, но мы ее не помним, либо ее не было вообще. Какой из них тебе больше нравится?

- Третий, - отвечаешь ты. - Она была, а мы о ней не забыли.

- Это продолжение первого, - говорит Андрей. - Если мы с тобой сможем вспомнить

Герой значит сидит с Андреем и перебирает варианты - кто же такой таинственный на фотографии изображен. Еще они, кажется, и милицию хотели подключить - Мы не только должны, мы обязаны так поступить, - терпеливо повторяет Андрей. - Милиция, в конце концов, паспортный стол…

Все, не могу больше. Ради чистого любопытства в конец загляну все же. Ты не знал, что случилось тогда в лесу, и знал, что никогда этого не узнаешь, не узнает этого и Андрей. Но ты проснулся с твердой уверенностью, что сможешь найти ее, и был почти уверен в том, что она ищет тебя. Ты знал - она вернулась.

Вторично скажу вслед за "Жуками" - О-ё-ё! Г-н Скорюков, скажите нам, простым читателям, какое нам в сущности дело до этого унылого бытописания, перебирания истертых фотографий и школьных переживаний. Жуешь эту историю как жвачку, Дирол с ксилитом и карбамидом, и никак выплюнуть не можешь. Беспомощно все это и неумело.

Да, вспомнил я, на что рассказ похож. Был в 80-е годы фильм с Бубой Кикабидзе, ныне успешно забытый (название убей не помню). Там Буба все кино делает ужасно таинственный вид и говорит "Ой какую штуку с нами Вахтанг отмочил". В последних кадрах, через полтора часа экранного времени, выясняется, что за штуку отмочил этот Вахтанг. Посадил он Бубу с приятелями в отцепленный вагон, и долго потом ржал над ними на перроне.

Так и здесь автор ужасно серьезно пыжится весь рассказ - а вот я типа что знаю, типа всех вас наповал щас убью. Как воздушный шарик, который сильно надули - то ли улетит сейчас в небеса, то ли лопнет с треском. А в конце-то и выходит пшик, сдулся шарик без звука.

У Сергей Чернодятлов 2001

Сегодняшняя статья посвящена произведению одного из крупнейших писателей Самиздата Орка МакКина, а именно рассказу “Двадцать пять долларов” (В ранних вариантах просто “Двадцать пять”). Жирненьким даны цитаты из г-на МакКина, бледненьким – комментарии Вашего покорного. Итак.

Игнат Петрович владел очень хорошей должностью.

Владеют деньгами в банке или женой в спальне. Должность занимают.

Двадцать пять монет. Хоть пивка попью - подумал он и направился к своему бару.

В начале восьмидесятых в развивающейся стране на двадцать пять долларов можно было хоть слона приобрести, а не “хоть пивка попить”. А вообще, чувствуется, что герой вместе со своим создателем пребывают в некоторой неуверенности: что же за бабки лежат в кошельке, что за валюта ходит в дружественном государстве в начале восьмидесятых – тугрики или доллары?.. И не тугрики, и не доллары – монеты! Вот изящное словесное решение проблемы исторической достоверности. А еще можно – бумажки, десятки, пятерки. Оперируя монетами да бумажками, десятками да пятерками, мастерски увиливая от называния валюты на протяжении всего рассказа, МакКин наконец принимает мужественное решение и именует свое произведение “Двадцать пять долларов”. Это в самом верху страницы. А чуть пониже, зато буквами потолще, рядом с красивым рисунком – былое, более осторожное название: “Двадцать пять”.

Любимый бар Игната располагался в центре города, на площади - под навесом около ажурной решетки прятались от солнца с десяток уютных столиков. Желающих утолить жажду было довольно много и среди них Петрович опознал знакомое лицо.

Навес около ажурной решетки… “Около какой решетки?” – спрашиваю я сам себя. И сам себе отвечаю: “Да около ажурной – мало тебе, что ли!” Потом я пытаюсь представить себе уютные столики, а также уютные скамеечки и уютные табуреточки; получается плохо. А когда Петрович “опознал” знакомое лицо, я решил, что действие подспудным образом успело переместиться в морг. Любит это слово Орк МакКин. Бегло просматривая другие его произведения, я обнаружил, что люди в них при встрече “опознают” друг друга весьма часто.

И тут внимание Игната привлекло то, что мальчишка побежал. И побежал он, держа в руке знакомый бумажник.

Беда. У Петровича из кармана сперли знакомый ему бумажник!

Туша неспеша допил пиво, вытер лоснящийся лоб и протянул Игнату бумажник.
- Питрофич! - Большая Туша то ли улыбался, то ли щурился от заливавшего глаза пота.

Или он плохо лоб вытер, или вы плохо следите за тем, что пишете, г-н писатель.

    Через секунду он вновь щелкнул пальцами, указывая охранникам на забор. Двое телохранителей приподняли парня и вмяли в решетку. Туша вынул у третьего из кобуры пистолет, приставил мальчику к затылку и спокойно нажал на курок. В наступившей тишине было слышно, как кто-то подавился пивом.

Вы проказник и выдумщик, г-н МакКин! Взять и замочить бедного мальчика у ажурной решетки в центре города, среди уютных столиков, за которыми собрались любители холодного пива! За бумажник. Даже красные разбойники, расстреливая именем революции, отводили свою жертву куда-нибудь за сарай. А тут… Не, не верю. Неудачная выдумка. Какой бы обезьяньей ни была описываемая вами страна, коль скоро в ней есть президентская власть, коль скоро в ней есть признаки развитой цивилизации (пиво, столики, а потом, как выяснилось, еще и пресса), такой произвол невозможен! Говорю это вам с праведным гневом в голосе, в наступившей вслед за нажатием курка тишине.

    Весь следующий день, до самого отлета, он просидел в кабинете, успокаивая себя мыслью, что собирает нужные в Москве бумаги. Он понимал, что все уши уже слышали о вчерашнем - и пресса, и начальство этот случай не забудут. Особенно начальство. Петрович обязан предвидеть все. В эту страну он уже не вернется

А почему, собственно, не вернется? Убийство человека в “этой стране”, я так понял, ничем особенным не является. Или, все-таки, является, а начальник охраны президента – просто опасный идиот, умело скрывавший свою личину и вдруг взбесившийся из-за чужого бумажника?.. Не похоже ни на то, ни на другое. Слабо, господин Орк МакКин.

    Засунутый женой на антресоли пыльный чемодан хранил личные вещи подполковника - нестиранное белье и тяжелый газетный сверток - наградной пистолет.

Знаете, а я рад за Петровича, что от него эта самая жена ушла. Нерадивая она, кажется, была…

Единственная мысль, пришедшая в голову Петровичу, была весьма банальной: "А если продать?", но и она сбежала через минуту, когда, покопавшись в носках и майках, он обнаружил свой старый бумажник: в нем замялись три бумажки – две десятки и пятерка.

Порох в пороховницах, ягоды в ягодицах. ((с) Фоменко) А бумажки – в бумажниках. ((с) Санитар)

- Опять двадцать пять... - Игнат взвел затвор. - Пивка тебе захотелось?! Ёб твою мать! Питрофич...

Финальный пафос с заряженным пистолетом у виска до отвращения банален – всегда, а в контексте данного рассказа особенно. Трагическая неизвестность. И волнения в рядах комментаторов: “Выстрелит? Не выстрелит? А вы как думаете?” А мне вот, знаете, все равно. И коль выстрелит – только как следствие неудачного похмелья. Подполковник Советской Армии, терзаемый случайной и весьма косвенной причастностью к убийству незнакомого негра – еще одна не слишком удачная выдумка.

Слабо.