Однажды утром перед уходом на работу жена пристально посмотрела на него и, пожав плечами, грустно сказала :
     - Знаешь, я не могу тебя представить маленьким мальчиком.
     Он удивленно поднял на жену глаза :
     - А зачем тебе представлять меня маленьким мальчиком ?
     - Но ты ведь был маленьким ?
     - Конечно, был, - усмехнулся он и невольно посмотрел на себя в зеркало.
     - А мне кажется, что не был... - сказала она безаппеляционным тоном и закрыла за собой входную дверь.
     “К чему это она ? - подумал он. - Неужели старею ? - И еще раз подошел к зеркалу, из которого на него посмотрели вполне молодые и веселые глаза. - Немного волос поменьше, чем раньше, и седины прибавилось, и фигура давно оставляет желать лучшего - после женитьбы он прибавил около восьми килограммов. В конце концов жена неоднократно видела его детские фотографии... Все-таки странная она женщина!”. С такой неутешительной мыслью он пошел на кухню пить уже остывший кофе.
     Он открыл холодильник и расстроился еще больше : оставленый им с ужина кусок ветчины жена, вероятно, забрала с собой на работу - пообедать, в ячейке вызывающе желтело одинокое куриное яйцо. И кофе совсем уже холодный...
     Резкий звонок вывел его из состояния задумчивости. Он потянулся к телефону, чтобы снять трубку, и чуть не пролил остатки кофе себе на брюки.
     - Алло, - голос мамы был неестественно молодым. - Лешенька ты уже позавтракал ? - С каких это пор мама опять стала проверять, позавтракал он или нет ! Но он вежливо ответил :
     - Да, мама, уже допиваю кофе.
     - Кофе вреден для здоровья...
     Он не выдержал и перебил :
     - Жить тоже вредно.
     - Почему ты грубишь матери ? - вспылила почему-то мама - кажется, он давно отучил ее от привычки обижаться. -
     Лучше бы ты готовился к экзаменам ! - и повесила трубку.
     К каким еще экзаменам ? Последние экзамены - кандидатский минимум в аспирантуре он сдал еще четыре года назад ! И голос неестественно молодой - как пятнадцать лет назад.
     Он в третий раз за утро подошел к зеркалу и тут же от него отпрянул : долговязый подросток в красном галстуке с круглыми от удивления глазами...
     Он набрал номер телефона своей работы, и ему вежливо указали на ошибку в номере. Он тут же попробовал позвонить в институт жене, но в институте сказали, что там такая не работает и никогда не работала. Последняя надежда : он набрал телефон своего друга Саньки. Ломающийся полудетский-полумужской голос на другом конце провода ему ответил :
     - А, старик привет ! - трубка выпала у него из рук.
     Что же делать? Там, в другом, уже жестоком мире остались жена, маленькая дочь, работа, друзья, враги; там осталось все, к чему он так долго шел и что, наконец, обрел ценой невероятных усилий. Неужели все сначала?!
     У него не было другого выхода.
     Опять год за годом скучные уроки с невростеничными “училками”, последний звонок, выпускной вечер, ночные бдения над учебниками перед поступлением в университет.
     Возможно, ему было легче, чем другим : жизнь не была для него чистой тетрадью. Он помнил о каждой совершенной и выстраданной ошибке.
     Он с ужасом ожидал первой встречи с Надей, своей будущей женой - увы, ее тонкая фигурка немного расплылась после рождения дочери, да и характер оказался склочным и неуравновешенным. Университетская звездочка погасла в кухонном чаду и душной маленькой спальне.
     Надя шла по университетскому корридору, гордо закинув голову и смотря на всех свысока - точно так же, как пятнадцать лет назад. Точно так же ей вслед смотрели восхищенно студенты и с завистью студентки.
     Он точно помнил, что в этот момент должен был подойти к ней и спросить, не она ли потеряла в тринадцатой аудитории в прошлую пятницу свою фотографию, но ноги почему-то не послушались, и Надя прошла мимо него ...
     С того дня Надя попадалась ему на каждому шагу: в библиотеке и в автобусе, в университетском корридоре и театре, в парке и просто на улице ее образ преследовал его, как сама судьба.
     И он подчинился: однажды он подошел к ней и обреченно сказал :
     - Мы так часто с вами встречаемся, что, кажется, пора и познакомиться.
     Он радостно кивнула в ответ и назвала свое имя.
     И когда он дожил до того момента, когда Надя однажды утром перед уходом на работу пристально посмотрела на него и, пожав плечами, грустно сказала :
     - Знаешь, я не могу тебя представить маленьким мальчиком, - он не стал с ней спорить.
     Может быть, он действительно никогда не был маленьким мальчиком...
    

    
     Речь в этом документальном рассказе пойдет об английском пароходе, знакомом нам под названием "Чёрный принц", и об известном, многими любимом писателе - Михаиле Зощенко.
     На первый взгляд кажется, что никакой связи между ними нет, но это только на первый взгляд.
     В дневниковой записи Михаила Зощенко есть такие строки: "В январе 1936 года мною задумана повесть "Чёрный принц"...
     И в связи с ее написанием Михал Михалыч инкогнито появился на берегах Чёрного моря.
     Большинству читателей Михаил Зощенко известен как сатирик, и при одном упоминании его имени невольно появляется добрая улыбка... Вспоминается его "Аристократка" в исполнении замечательного Владимира Хенкина - именно этот рассказ чаще всего звучал с подмостков сцены в исполнении актера еврейского театра, а сегодня уникальная сохранившаяся запись время от времени возникает на каналах российского телевидения:
     "Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у нее на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне не баба, а гладкое место..."
     И тут - "Чёрный принц"! Строгая, документальная исследовательская проза.
     Недаром критики - а их и до сегодняшнего дня предостаточно! - сразу подметили, что эта повесть стоит несколько особняком в творчестве писателя,
     Конечно, это не так, и даже очень не так - Михаил Михайлович Зощенко, подрубленный под самое некуда главным своим критиком Андреем Александровичем Ждановым - был мастером на все руки!
     Повесть "Чёрный принц" интересна сама по себе, но нас - самомнение какое: "нас", меня! - интересуют выводы, которые из нее вытекают, и та скрупулезная исследовательская работа, которую проделал писатель. Чтобы уяснить суть этой работы, необходим небольшой экскурс в историю.
     Как "достоверно" сообщают различные энциклопедии мира и крымские путеводители, "Чёрный принц" прибыл на балаклавский рейд в ноябре 1854 года. Это был первый год севастопольской обороны и начало многолетней Крымской кампании. Пароход привез для своей армии амуницию, медикаменты и тридцать бочонков золота в английской и турецкой валюте на сумму два миллиона рублей - награду войску за будущее взятие Севастополя.
     Кстати, о "точной" цифре в два миллиона! Заметили закавыченное слово!?. Я привел данные только из одного источника, а если испить воду из других, то получится прелюбопытнейшая картинка! Можно узнать, что "Чёрный принц" привез "как известно, двести тысяч фунтов стерлингов", что "на этом корабле было до десяти миллионов рублей одной золотой монеты", что "золота было в двадцати бочонках на сумму около пяти миллионов".
     А Александр Куприн, не ссылаясь ни на какие источники, утверждал: "...золото достигает огромной суммы - шестидесяти миллионов рублей звонким английским золотом". Умри, красивее не скажешь!
     Все и вся печатные источники приводят самые что ни есть скрупулёзно проверенные данные. И только в "Большой энциклопедии", выпущенной в тридцатые годы двадцатого века, сказано весьма уклончиво: "Бочонки с золотом на огромную сумму".
     Для нищего и рубль золотой - сумма огромная!
     Но не будем слишком придирчивы, для нас пока ясно одно: "Чёрный принц" имел на борту золото!
     27 ноября 1854 года над Балаклавой разразился ураган невиданной силы, сопровождаемый грозовым дождем и градом. Градины, как отмечали англичане, были размером с куриное яйцо.
     Возможно, они перепутали русскую картечь с перепелиными яйцами - я проверял по метеосводке тех лет, град как град, ничего необычного в его размерах не было! - но выяснять размер градин и уличать англичан во лжи мы сейчас не будем! Достаточно того, что ураган они не выдумали!
     Жесточайшим ураганом вражеский флот разметало по Балаклавской бухте, и из двадцати семи британских кораблей, двадцать один разбился о прибрежные скалы и затонул. Нашел свое последнее пристанище на дне морском и "Чёрный принц" - гордость Великобритании, железный винтовой пароход.
    
    ...Давно отгремела Крымская война. Давным-давно забыты все затопленные корабли, и лишь "Чёрный принц" не дает покоя многие годы.
     Как же! Ведь на нем было золото! А золото, как известно, не ржавеет, и у рыб еще не наступила мода вставлять в свои пасти золотые зубы!
     Многие страны пытались извлечь золото из балаклавских глубин, но тщетно. Поработали в балаклавской бухте французы и немцы, американцы и норвежцы, итальянцы и... Жалко что тогда на карте мира не существовало Израиля, а то бы "русские евреи" непременно включились в работу! Короче, легче назвать тех, кто не побывал в Балаклаве в надежде разбогатеть.
     Осенью 1923 года к Дзержинскому явилась группа инженеров во главе с В.С.Языковым с просьбой помочь организовать поиск золота "Чёрного принца". Вот каким разносторонним человеком был Железный Феликс, всё он брал на свою впалую грудь и за всё отвечал: за воспитание бездомных детей, за новые веяния, за действия ЧК и за многое, многое другое!
     Языков еще в 1908 году пытался начать поиски золота, но не было на то царского волеизъявления, а когда министры-капиталисты разрешили ему испробовать и такой способ обогащения царской казны, было уже поздно - кончилось мирное время! Но материал о "Чёрном принце" Языков собрал богатый, убедительный даже с сегодняшней точки зрения, и его изыскания подтверждали: золото на "Черном принце" есть. И его - много!
     Рассказ Языкова заинтересовал Дзержинского. Он только спросил:
     - Почему же до сих пор не подняли это золото?
     На что Языков убедительно ответил, что старым дедовским водолазным способом это сделать было невозможно, но вот сейчас, после того, как его помощник Даниленко изобрел глубоководную камеру, подъём "Чёрного принца" стал возможен.
     - У нас мало денег, - заметил Дзержинский, - Россия разрушена и восстанавливается.
     - Затраты потребуются самые незначительные, - успокоил Языков Феликса, - прямо замечу, минимальные. И окупятся в самом малом промежутке времени значительной прибылью.
     - Я - за! - сказал Дзержинский. - А как на это посмотрят мои коллеги?
     "Коллеги" спорить со своим непосредственным начальником не стали, они тоже были "за".
     Что ж, как показывает история, железных людей тоже можно убедить!
     17 декабря 1923 года приказом по ОГПУ - так тогда называлась эта чекистская организация! - за номером 528 был создан ЭПРОН - экспедиция подводных работ особого назначения. И первым ее начальником стал Лев Николаевич Захаров. Чекист.
     Каким был начальником Захаров, история о том умалчивает, а люди старые, видавшие виды и потому слишком осторожные, отмалчиваются, когда к ним пристают с подобными вопросами.
     Говорят только: разве мог быть плохим начальник ЭПРОНа, если он был хорошим командиром взвода охраны штаба Высшего Военного Совета республики, если он был замечательным членом РКП(б), если он был просто выдающимся заведующим крупнейшим Отделом по борьбе с подозрительными элементами в ВЧК? Той самой ВЧК, что наводила ужас на всех живых!
     Но отдадим должное Захарову - всю остальную руководящую группу ЭПРОНа он составил из высококвалифицированных специалистов. Точно так же, как палач и душитель Лаврентий Берия подобрал себе класснейших специалистов, когда тиран Сталин поручил ему создать атомную бомбу!Забегая далеко вперед, скажем: несмотря на солидную команду, были найдены лишь некоторые детали от "Принца" - таково точное название английского парохода! - разбросанные по морскому дну. Стало ясно, что железный пароход раздавлен прибрежными скалами, подмытыми прибоем, и погребен под многотонными глыбами.
     Чтобы разворотить эти горы, сработанные беспокойным, вечно работающим морем, требовались огромные средства, которых попросту не было у вечно бедной многострадальной России.
     К тому же хитрый чекист Захаров провел дополнительное расследование - это он умел делать хорошо! - и факт наличия золота на "Чёрном принце" поставил под сомнение. Работы по поиску и подъёму "Принца" были прекращены.
     А, что же с ЭПРОНом? Что же стало со специалистами, сумевшими убедить самого Железного Феликса?
     И со специалистами, и с ЭПРОНом ничего страшного не произошло - Лев Захаров прикрыл своих людей, образно выражаясь, грудью, доказав, что высококвалифицированные специалисты "не имели злого умысла и ошибались искренне", а ЭПРОНу всегда найдется работа.
     И - нашлась. Созданный для поиска золота, ЭПРОН оказался очень нужным для других целей: эпроновцы расчищали севастопольские бухты от затонувших кораблей, коих было великое множество, участвовали в подводном строительстве всех причалов на Чёрном море, и вообще сделали много полезного! И, если б сейчас писал я об ЭПРОНе, то нашел бы массу доказательств тому. Но я - на этих страницах! - занимаюсь английским "Чёрным принцем" и хочу как можно меньше отвлекаться на частности, если они не служат главному!
     Так вот, о главном!
     Внесли свой вклад в поиск золота и японцы: частная фирма "Синкай Когиоесио Лимитед" предложила сдать ей в концессию поиски всего, что покоится на дне севастопольских, балаклавских и прочих бухт, а также всю акваторию Черного моря. Естественно, российскую часть. И обязывалась отыскать на дне Балаклавской бухты - золото "Чёрного принца".
     Фирма даже взяла на себя обязательство - я держал в руках этот документ, иначе бы не поверил! - возместить все убытки, связанные с розыском ЭПРОНом "Принца", а это около семидесяти тысяч рублей в золотом эквиваленте. А позднее, когда "Черный принц" будет поднят со дна бухты, золото, найденное на нем, поделить по-братски: пятьдесят на пятьдесят!
     С одним из косвенных участников японской экспедиции мне довелось встретиться - заглянем в блокнот! - в 1976 году.
     Однажды, роясь в архивных документах, натолкнулся на фамилию Капитанаки. Мне уже встречалась где-то эта фамилия. Уж не купринский ли это листригон!? А если так, то где его искать?
     В поисках помог "сам" Александр Иванович: "...Добрая треть балаклавских жителей носит фамилию Капитанаки, и если вы встретите когда-нибудь грека с фамилией Капитанаки, будьте уверены, что сам он или его недалёкие предки - родом из Балаклавы..."
     И - точно! Капитанаки, необходимый мне Капитанаки! - всю свою сознательную и бессознательную жизнь прожил в Балаклаве. И только дожидался, когда я приеду в этот рыбацкий поселок и встречусь с ним.
     Петру Ивановичу Капитанаки далеко за семьдесят. Старик за свою долгую жизнь просолился и прокоптился. По-русски говорит чисто, а если и наблюдается некоторый акцент, то - малороссийский. Я б назвал его по злополучной "пятой графе" так: русско-украинский грек!
     - Рассказывайте, Петр Иванович, что вам известно о японской экспедиции?
     Но прежде, чем Капитанаки приступил к своему рассказу, мы с ним нахлебались молодого виноградного вина - "давил сам, вот такое вино!", закусили свежекопчёной султанкой - "Леонидыч, сам коптил! Если ты не попробуешь, обижусь и буду молчать, как эта барабулька!"
     Наконец все формальности соблюдены, и Пётр Капитанаки приступил к своему рассказу.
     - Японцев запомнил! Хорошие ребята были. Я же ихнюю экспедицию обслуживал! Помню, сообщили из Севастополя, что японцы прибывают в Балаклаву, и ждать их надобно в конторе. Конечно, всем интересно поглазеть, что эта за такая японская нация!.. Полная контора народом набилась. Накурили, надымили, завоняли маленькое помещение, хоть бычков копти!.. Час ждем, другой, а их все нет и нет!.. Тут прибегает мальчишня и кричит:
     - Тю на вас! Пока вы махорку с ушей струхиваете, япошки с рыбаками на причале водку глушат!..
     И точно: вся японская команда на берегу вместе со своим переводчиком Като...
     Капитанаки назвал Като переводчиком. Это так и не так. Да, Катаока, директор фирмы "Синкай Кигиоесимо Лимитед", хорошо знал русский язык, но переводчиком был, так сказать, внештатным, между делом.
     Катаока - он же Като! - представлял водолазную фирму, одним из собственников которой был он сам. И это он - уговорив своих компаньонов - пожелал войти в "комиссию" с ЭПРОНом, с тем, чтобы не только поделить золото "Черного принца", но и извлечь из наших морей все затопленные корабли.
     Фирме и ее директору Катаоке вежливо отказали - ЭПРОН, мол, сам в состоянии справиться с кораблями, затопленными в Чёрном море, а, что касается "Принца" и его золота... То наше вам с кисточкой, так и быть, доставайте! Только кукиш с маслом вы его найдете! - так или примерно так думал бывший чекист Лев Захаров, подписывая соглашение с японской фирмой. - А если и найдете,- чем чорт не шутит, когда Бог спит! - так и мы в убытке не останемся!
     А сейчас, когда нам более или менее ясна общая картина, перейдем к частностям. То есть снова предоставим слово очевидцу событий Петру Ивановичу Капитанаки:
     - Японцы, конечно, наш самогон не глушили, даже не попробовали - кишка тонка у них для самодельного кишкодёра! - а рыбачки наши, врать не стану, приложились к стаканчику. И не к одному! И по пьяному делу брешут напропалую. А Като-сан... Мы его еще Катей-Саней звали, интересуется:
     - Как, по-вашему, есть ли золотишко на утопшем кораблике?
     - А как же! - отвечают. - Сами доставали. Некоторые даже шибко разбогатели на энтом деле!
     Японцы улыбаются, прямо скажу, по сердцу им такие слова! А их Катя-Саня... Я тебе так доложу, Леонидыч, там где японец побывал, ни еврею, - Капитанаки внимательно изучает мою физиономию, как прореагирую? Но никаких эмоций не отражает мое лицо и он добавляет, - ни хохлу, ни греку делать нечего!.. Прищурил Санёк глаза... Какой, какой, тот что объелся лапшой! Като-сан, конечно! Спрашивает, значит, Санёк:
     - Чего же, если вы так разбогатели, роба ваша рыбацкая, извините, рвань-рваньём?
     Усёк самурай! Но наши рыбачки-то не пальцем деланые! Отвечают - не мигая, глядя в самурайские глаза. С обидой так отвечают, со слезами в глазах:
     - Так ведь золотишко-то мы пропили... Что ж, рыбаку уже и выпить нельзя?..
     Память у Петра Капитанаки преотличнейшая, и от него я многое узнал о японской экспедиции и о "золотом" корабле.
     Он рассказал мне, что японцы привезли с собою секретную водолазную маску, надев которую, можно было быстро уходить на большие глубины и быстро подниматься на поверхность, не боясь кессонной болезни...
     Действительно, и это надо отметить, по водолазной технике Страна Восходящего Солнца тогда занимала одно из первых мест в мире. А когда она их не занимала? Такой уж трудолюбивый народ-умелец!
     А что касается секретной водолазной маски, то Лев Захаров, подписывая с Катаокой соответствующий документ, настоял, чтобы тот после выполнения работ по подъему "Чёрного принца" - удачных или неудачных! - оставил ее ЭПРОНу.
     Катаока-сан спорить не стал с вчерашним чекистом, к тому времени была уже разработана сверхновейшая техника, и водолазная маска, применяемая японцами, просто устарела, уступив место сверхновейшей и сверхсекретнейшей!..
     Капитанаки рассказал, как он сам пробовал уходить под воду в этой "сверхсекретной" маске и достал со дна бухты замечательный перламутровый портсигар, принадлежавший неизвестному английскому офицеру.
     Я видел этот портсигар, я держал его в руках. Перламутровый портсигар хранится сейчас в музее "Истории Балаклавы", созданный еврейской женою балаклавского грека Фаиной Каневой!..
     Рассказал потомок листригонов Петр Капитанаки и о землетрясении в Балаклаве, после которого японцы хотели бежать из рыбацкого городка, но так и остались - их удержало золото, которое снилось им и которое они "видели" сквозь толщу воды.
     Но сам факт, что японцы расспрашивали балаклавских рыбаков о золоте "Чёрного принца", немаловажен: несмотря на их почти стопроцентную уверенность, сомнения и им были не чужды...
     А сейчас, когда нам в общих чертах известна история "Чёрного принца", попрощаемся с Петром Капитанаки и предоставим слово Михаилу Зощенко:
     "...Однако давайте попробуем провести следствие по делу "Чёрного принца"... Автор этой работы был в свое время следователем уголовного розыска. И вот когда эта профессия нам снова пригодилась. В общем, требуется установить: 1) был ли найденный пароход действительно "Чёрным принцем" и 2) было ли золото на пароходе?"
     Странный, заметим, подход к делу, не так ли? Ведь еще итальянская экспедиция доказала, что найденный ею корабль есть не что иное, как "Чёрный принц"! Да и очевидец событий писатель Александр Куприн утверждал в "Листригонах", что самолично - заметьте, самолично! - присутствовал при поднятии букв, входящих в название "золотого" парохода. Черным по белому он писал: "...от трехмачтового фрегата с золотом, засосанного дном, торчит наружу только кусочек корабля с остатками медной позеленевшей надписи "...ck Р..."
     Зощенко-следователь легко, я бы даже заметил, грациозно, опровергает "показания" беллетриста Александра Куприна: "Писатель сообщает, что были найдены... буквы "...сk Р...", то есть буквы от английского названия: "Вlасk Рrinсе" - "Чёрный принц". Но так как "Чёрный принц" получил свое название только в легенде и корабль назывался на самом деле просто "Принц", без эпитета "чёрный", то вся эта история с буквами ничего не говорит..."
     Будьте добры, продолжайте, Михаил Михайлович! Читаем и почитаем вас - вопреки указаниям товарища Жданова!
     "Что касается специалистов морского дела, то их доказательства основывались главным образом на паровых котлах... Но эти доказательства строились на шатких основаниях: будто на балаклавском рейде не было железных паровых судов, кроме "Чёрного принца". Это основание легко опровергается..."
     Действительно, только у входа в Балаклавскую бухту погибло несколько первоклассных транспортов, нагруженных необходимой амуницией для осаждавших Севастополь.
     В самый разгар событий - в декабре 1854 года - французская газета "Курьер де Лион" писала:
     "Первым разбился о скалы "Прогресс", вторым - "Резолютт" - английский транспорт, третьим - "Вандерер" (разбился в куски), четвертым - "Кенилворт", пятым - "Принц", шестым - "Рип ван Винкль", седьмым - "Панола"...
     "Следователю" Зощенко не попалась в руки эта газета, но подтверждение своим поискам он нашел в английском журнале "Универсал" от 23 декабря 1854 года и по нему установил названия паровых кораблей. Перечислю только те, о которых не сообщила французская газета "Курьер де Лион": "Виктория", "Эвон" и "Мельбурн"...
     Но ведь в своем письме-отчете от 28 октября 1927 года Катаока утверждал: "Черный принц" погиб на том самом месте, где мы производили расследование..."
     Писатель-следователь на этот "выпад" отвечает так:
     "Сейчас, конечно, трудно сказать что-либо утвердительное, но можно допустить, что найденный пароход, который был признан "Чёрным принцем", на самом деле был транспортом "Резолютт"...
     Если же найденный пароход все же не "Резолютт", а "Чёрный принц", то многое становится непонятным. Во-первых, непонятно, куда же делись орудия, которыми был вооружен военный пароход...Во-вторых, непонятно, куда подевалась средняя часть кузова, если не было взрыва... Итак, на вопрос, был ли найденный пароход "Чёрным принцем", мы можем ответить лишь гадательно: тридцать пять процентов (из уважения к авторитетным мнениям) за то, что это был действительно "Чёрный принц", пятьдесят процентов за то, что это был "Резолютт", и пятнадцать за то, что это был какой-нибудь пароход, над которым поработали итальянцы".
     Не буду приводить все документы, которые "подшил к делу" писатель Михаил Зощенко, скажу только одно: они очень и очень убедительны, и понимаешь, что тогда - в Петрограде 1919 года! - на чисто следовательской работе хлеб свой черный Михаил Михайлович ел не зря!
     А что касается золота на "Чёрном принце" - как мы уже знаем, правильнее было бы писать: на "Принце", но мы так свыклись с известным названием, что не хочется перестраиваться - то "следствие по делу" продолжается:
     "Уже поверхностный взгляд говорит за то, что вряд ли золото (в такой сумме) было на пароходе (чувствуете истинно следовательско-писательский подход в осторожных предложениях? - М.Л.). Предположим, что в Балаклаву прибыло пять миллионов рублей для уплаты жалования армии. Пароход теряет якорь. Находится во время шторма (10 ноября) в явно рискованном положении. Тем не менее начальник порта не желает принять в гавань прибывший пароход. Вместо этого начальник порта посылает "Принцу" один якорь.
     Обстоятельство чрезвычайно абсурдное в том случае, если на "Принце" было золото. Всё поведение капитана порта говорит за то, что на "Принце" золота не было, в противном случае желанный корабль был бы бережно поставлен в гавань, его не стали бы подвергать опасности на одном якоре".
     Зощенко изучает все печатные источники, могущие пролить свет на это ставшее легендой дело и приходит к выводу:
     "За то, что золото было, говорит... вся печать, более близкая нашему времени. Более ранняя печать о золоте не упоминает... В отчете английского парламента значатся... показания Джона Вильяма Смита..."
     Заметим, этот отчет был составлен в 1855 году, то есть по свежим следам событий. В то время, когда к "Принцу" еще не приклеили эпитет "чёрный".
     Вот они, достоверные "показания" Джона Вильяма Смита:
     "Я должен установить, что накладная на шестьдесят тысяч соверенов пришла для комиссариата с этим судном. (Имеется в виду пароход "Принц" - М.Л.) И, хотя я не имел специального приказания в отношении распоряжения этими деньгами, тем не менее я взял на себя ответственность выгрузить их утром в воскресенье в Константинополе и таким образом спас их..."
     Вот ведь как просто - взял и... спас!
     Да, когда знаешь о существовании такого документа, то вывод напрашивается сам собой! И с этим документом давно могли - скажу больше, обязаны были! - ознакомиться заинтересованные люди: на нем никогда не стоял гриф "Сов.секретно".
     Могли, но не ознакомились!
     И авторы соответствующих статей в энциклопедиях, в словарях, в путеводителях ничего не знали о подобном документе, проясняющем многое. Если - не всё!
     А Зощенко разыскал, обнародовал, добавив при этом: "За все восемьдесят лет (эти строки были опубликованы впервые в 1936 году - М.Л.) англичане не проявили активного интереса к своему золоту, лежащему на дне моря. Больше того, почти все страны в той или иной степени приступали к работам либо высказывали желание отыскать затонувшее сокровище. Англия же оставалась равнодушной к своим деньгам... Итак, проверив всё, мы склоняемся к мысли, что золота на затонувшем пароходе не имелось..."
     Но каковы англичане! Видеть усилия братьев своих по земле и... молчать! Или это проявление истинно английского юмора?!. Сколько бы денежных средств было сэкономлено, намекни они хотя бы...
     Я привел лишь малую толику доказательств, которыми оперировал Зощенко. Что еще добавить к вышеописанному? Лишь то, что свое "следствие по делу" Михаил Михайлович назвал "предположением".
     Зощенко-следователь знал, что следствие, насколько умело бы оно ни велось, может быть только предварительным, и последнее слово остаётся только за судом.
     И "суд" сказал свое слово: лет этак тридцать назад (в начале шестидесятых годов ХХ века!) англичане официально оповестили мир, что золота на утонувшем "Принце" не было. И дело о "золотом" пароходе можно считать законченным.
     Законченным ли?!...Улетая в Израиль и прощаясь с дорогими для меня крымскими местами, я побывал и на мысе Айя, что переводится как Святой.
     От мыса Айя берет свое начало Южный берег Крыма, и утес Айя, словно былинный богатырь, сторожит Южнобережье от студеных норд-вестов.
     Величав и грозен Айя в своей первозданной красоте: внизу под ним гневается, клокочет, кипит и злится бурный в этих местах Эвксинский Понт - Чёрное море. Недаром знаменитый Айвазовский запечатлел на своих полотнах несколько кораблекрушений у мыса Айя.Коварный мыс известен мореплавателям еще с глубокой древности. Старинные лоции Чёрного моря не советовали парусникам приближаться к нему.
     Считают, что здесь находился греческий храм, и именно он дал название этому мысу: Айя - Святой.
     Согласно другой версии, греки построили на мысе Айя маяк, чтобы не разбивались их корабли о скалистые берега, выступающие далеко в море.В стародавние времена на мысе Айя была крепость Кокия-Исар. Она несла дозорную службу, следя за воинствующими генуэзцами, обосновавшимися в Балаклаве в тех крепостях, развалины которых сохранились и по сей день.Миновать мыс Айя, чтобы попасть в Балаклавскую бухту, которая находится меньше чем в десяти километрах, невозможно.
     Стоя у самого уреза воды, увидел неподалёку в море множество яликов. В яликах были одни мальчишки, и это вызвало удивление. Если началась рыбная путина, то куда же подевались взрослые!?
     Мальчишки вели себя странно: удочек в их руках не было, и они, раздевшись догола, то и дело ныряли в синь Черного моря, стараясь пробыть под водою как можно дольше.
     Когда эта шумная ватага высадилась на каменистый айинский берег, я поинтересовался:
     - Ну как, клюёт?
     Мальчишки зыркнули на меня десятками глаз, словно оценивая, можно ли со мною иметь дело? Но, видимо, я им "показался", и молодые джентльмены, пошептавшись между собою, вступили в разговор.
     Лишь позднее до меня дошло, что эти мальчишки меня знают - выступал с чтением своих рассказов в балаклавской школе.
     - А кто вам сказал, что мы рыбу ловим?.. Промышляем золотишком мало-помалу.
     Вот она, выучка Петра Капитанаки! Узнал интонацию его голоса.
     - Откуда в этих местах золото?.. Я что-то впервые об этом слышу.
     - С "Чёрного принца", - не задумываясь ответил один из мальчишек, - слыхали о таком?
     - Так "Принц" затонул почти в самом центре Балаклавской бухты!
     Мальчишки хитро заулыбались:
     - Все так думают, а он утоп в этих местах!
     Старые греки врать не станут.
     - Капитанаки, что ли?
     - Хотя бы! - уклонились от прямого ответа пацаны.
     - Ну хорошо, если даже так, если вы даже отыщете "Чёрный принц", то золота все равно на корабле нет. Его сняли в Константинополе. И это на сегодняшний день доказано!
     Мальчишка - по-видимому, старшой! - глянул на меня очень даже внимательно: насколько же мне все-таки можно доверять!
     - Побожитесь страшной клятвой, что будете молчать, как камбала на берегу!
     - Клянусь, - торжественно сказал я, - клянусь, что всё, что увижу и что услышу, останется во мне!
     - Не-е, Михаил Леонидович, - ага, даже имя-отчество вспомнили, - вам же писать надо! Только фамилии наши не называйте, а то начнут приставать.
     - Да я же не знаю ваших фамилий!
     - И не надо знать!
     Удостоверившись, что тайна будет соблюдена, один из мальчишек вытащил из мокрого кармана какой-то кругляшок, завернутый в грязную марлю, развернул... И на меня глянула сама королева Великобритании Виктория - с золотой монеты чеканки 1854 года. Такие монеты - новейшей чеканки! - могли быть только на "Принце".
     Вот так-то!
    

     - Ты должен его найти живым или мертвым, это уже дело принципа, - говорил старик.
     Силы покидали его. В глазах ненависть и злоба. Человеку, лежащему на смертном одре придавала силы какая-то неведомая страшная сила. Рядом с ним сидел молодой человек, лет двадцати пяти, и слушал. Внешне молодой человек достаточно красив: черные волнистые волосы, длинные ресницы обрамляли карие умные глаза, чувствительные порочные губы. Но было в нем что-то отталкивающее, холодное, неприятное, казалось, что в душе у него сидит мерзкая скользкая жаба.
     - Сколько лет я его искал, подумать страшно. Только выйду на его след, а он уже исчез. Он заставил меня жить в страхе за себя, за дело, которому я служил. Ты будешь Посланником после моей смерти, я тебя к этому готовил и заклинаю тебя найти его, найти бумаги которые он украл. Я вверяю тебе свое детище, огромную организацию, в которой я Царь и Бог, - глаза старика засверкали искрами величия. - Поклянись, ты найдешь бумаги. Сейчас, сию же минуту, клянись у постели умирающего человека.
     Старик собрал все свои силы, приподнял голову и направил пристальный взгляд в глаза молодого человека.
     - Клянусь, - клятвенно заявил приемник.
     Старик обмяк и у него наступил вечный покой. Посланник умер, да здравствует Посланник!
    
     Жизнь - странная штука, живешь и не знаешь, что с тобой будет завтра, послезавтра, да ладно, не знаешь, что может произойти через пять минут. А я напрягаюсь, планирую на пятилетку вперед. Вот окончу институт, поступлю в аспирантуру, через три года с блеском защищу диссертацию, а потом, потом, потом...
     А сейчас, когда грандиозное планирование жизни завершено, не мешало бы подумать, где взять денежку, чтобы обеспечить себе прожиточный минимум на ближайшие три-четыре дня, а потом стипендия, зарплата и я опять самый богатый человек на свете.
     Живу я в студенческом общежитие, в маленькой комнатке, девятиметровке, на девятом этаже. “Так, на девятый этаж, в свою девятиметровочку” - нравится мне повторять, когда бегом по ступенькам поднимаюсь домой. Лифт в общаге есть, но он не работает и, наверное, никогда не работал. Люблю я свою комнату, мой маленький мирок, где можно отдохнуть, поработать, помечтать и повеселиться.
     Студенческая общага - это не просто место для жизни - это образ жизни. Кто не прошел эту школу, тот не поймет, о чем я говорю. Здесь есть и свои прелести, и свои недостатки. Коллективное житие - редко оставляет наедине с собой, со своими мыслями, кто-то идет со своими проблемами, кто-то с радостями.
     Как вы уже поняли, учусь я в институте и подрабатываю здесь же поломойкой. Стараюсь жить сегодняшним днем, мечтая о светлом будущем, а вот о своем прошлом вспоминать не люблю, не очень оно у меня светлое, но главное, что я из него выбралась.
     Новый день не сулил никаких перемен. Я проснулась рано, солнышко приятно освещало мою комнату, вливая в меня хорошее настроение. Потянувшись и расправив свои крылышки, вспомнила поговорку, которую любила повторять моя бабушка “Кто рано встает - тому Бог подает”. Так, хватит нежиться, пора вставать и Божью милость собирать.
     На сборы в институт уходит как минимум минут сорок. Необходимо принять душ, накрасится, высушить волосы феном, соорудив что-то наподобие укладки, забросить какой-нибудь бутербродик в желудок, чтобы он, желудок, не оповещал аудиторию жалобным бурчанием. Так, теперь: что одеть? Этот вопрос можно было бы и не задавать, но я же женщина! Вопрос есть, а вот ответ ..., все те же джинсы, все та же кофточка, все та же ветровка и, наконец, новенькие легкие ботиночки, доставшиеся мне после трехмесячной экономии. Все теперь я в полной амуниции, подошла к зеркалу: хороша я, хороша, куда мужики смотрят? Ну и ”тьфу на вас еще раз” - это я про мужчин.
     Проделав утреннюю пробежку по ступенькам, я наконец-то вынесла себя на залитую солнцем улицу. Как хорошо! Тепло, светло, свежо настроение просто блеск! До института две остановки на автобусе, но я решила пройтись пешком, побаловать себя приятным утром.
     Вот уже и родные стены. Возле института толпились ребята, кто курил первую, а кто уже и не первую сигареты. Как только вышел закон о запрете курения в общественных местах, дирекция тут же издала указ, запрещающий курить в институте. Так что все курильщики курят теперь перед главным входом. Странно. Я считаю, крыльцо и фасад института - это его лицо и оно должно сиять чистотой. А фактически, несчастное “лицо” оплевано и усыпано окурками. Мне кажется, что здесь какая-то недоработка. Ладно, не буду занудничать, молодая еще.
     Я шла по коридору, где уже толпились студенты, ожидая, когда преподаватели откроют аудитории. Времени до начала пары было еще полно, и я шла медленно, ни о чем не думая. Вдруг сзади, в ухо как кто-то гаркнет:
     - Ну что, готова к семинару?
     Я с перепуга отскочила, наверное, метра на два, а когда поняла, что опасности нет, обернулась и увидела Серегу Голдина.
     - Тань, ты чего? Ну и трусиха. Кстати, когда так пугаешься, значит, совесть не чиста. Сознавайся, где грешила? - сказал Серега с такой наглой ехидной физиономией.
     В ответ я состроила не менее ехидную:
     - Как грешила, как грешила! Я вчера весь вечер половой жизнью занималась в коридорах института, то бишь мыла полы. Устраивает? А к семинару не готова, буду сидеть за последней партой тише воды, ниже травы. Еще вопросы есть?
     Вопросов не оказалось, но тут оказался наш философ. Как же я его не люблю! Недавно прочитала “Собор парижской Богоматери” Виктора Гюго, и помните, там был гадливый священник, вспомнили? Так вот наш философ очень сильно ассоциируется у меня с этим священником: высокий, лысый и такая постная равнодушная физиономия. При чем, эта постная физиономия так и смотрит, чтобы кого-нибудь опорофинить.
     Я, как и обещала, села за последнюю парту, за широкую спину Сереги и сидела тихо-тихо. Но перед моей партой материализовался этот гадливый священник:
     - Соловьева.
     Соловьева Татьяна Павловна - это я и имею я такую вот звучную птичью фамилию. Хор-р-р-ошая фамилия (ха-ха-ха).
     - Соловьева, сейчас по телевизору недавно показывали фильм “Мираж”, ты, наверное, его смотрела?
     - Да, смотрела, - ответила я, поднимаясь во весь свой не очень высокий рост, который исчисляется в метр пятьдесят шесть.
     - Так вот, как ты относишься к тому, что его показывают по нашему телевидению? - вопрошал философ-священник.
     Напомню вам немножко фильм, если честно я его не совсем помню. Так, что не обессудьте. Так вот, американские безработные организовали угон трейлера с деньгами, им эта афера удалась, и на протяжении всего фильма воры прятали трейлер и пытались вскрыть сейф. Но закончилось все достаточно плачевно, главные герои погибают. Деньги, по моему, достаются государству. Фильм сняли прибалтийские кинематографисты.
     Вопрос поставлен - нужно отвечать, может быть не совсем честно, ну уж как получилось:
     - Я нормально, мне кажется, что фильм рассказывает о безысходности безработных в Америке, и эта безысходность толкает людей на подобные преступления.
     - А вот мой сын, когда смотрит этот фильм, рассуждает, как лучше спрятать трейлер, - парировал философ.
     Ну что можно на это ответить? Я просто пожала плечами. Не знаю, что в этом момент у меня на лице было написано, но священнику это явно не понравилось, и он решил меня добить следующим вопросом:
     - Соловьева, вот ты учишься в институте, а кто-то не учится. Как ты к этому относишься?
     - Нормально, - однобоко ответила я, но потом развила мысль. - Кто-то не может учиться в институте потому, что умственные способности не позволяют, а кто-то не может из-за материальных сложностей. Тут уж каждому - свое.
     - Так, “Каждому свое”! А ты знаешь, это “Каждому свое ” фашисты писали на плакатах в концлагерях. Ты, Соловьева - фашистка, выйди вон из аудитории, - выдала постная физиономия священника-философа.
     Мне так хотелось покрутить пальцем у виска, но молча собрала манатки и вышла. Этот гадливый тип все-таки добился своего - выставил меня за дверь.
     До следующей пары оставалось почти пол часа. Сидеть в коридоре мне не хотелось, когда на улице так хорошо. Я вышла на “оплеванное лицо” института и направилась к скамейке в скверике, где и расположилась, чтобы получить удовольствие. Легкий весенний ветерок обдувал меня, солнышко пригревало - хорошо. Во всяком случае, лучше, чем в душной аудитории в обществе с великим философом всех времен и народов.
     Так я и сидела, пока ко мне не подошла пожилая женщина, лет эдак шестидесяти пяти.
     - Деточка, - обратилась она ко мне. – Скажи, пожалуйста, ты учишься в этом институте?
     - Да, а что вы хотите? - решила я поддержать разговор.
     - Мне девочка одна нужна, новость ей не очень приятную нужно сообщить и не знаю, как ее найти. Вроде бы говорили, что она учится в этом институте.
     - А кто это, как фамилия, может, я знаю?
     - Да уж помоги, - женщина, открыв сумочку, достала вдвое сложенный листок, - Соловьева Татьяна Павловна.
     У меня в душе что то перевернулось
     - Это я.
     - Ты, - удивилась женщина, - Боже мой, не думала, что так быстро тебя найду, видать Господь помогает.
     Женщина как-то сразу осунулась, даже постарела. Я не могла понять, какую новость мне может сообщить совершенно неизвестная женщина, да еще “не очень приятную”. Наверное, все мое недоумение и тревога отразились на моем лице, поэтому бабулька сразу заговорила:
     - Танечка, детка, ты знаешь, у тебя в этом городе живет дедушка, он очень-очень плох, болеет и просит найти тебя и привести к нему.
     - Вы, наверное, ошиблись, нет у меня дедушек вообще. Один погиб во время войны, а второй, не знаю, второго вообще не было, бабушка воспитывала маму одна и про дедушку ни кто, ни когда не говорил.
     - Есть у тебя второй дедушка, есть. Была у него какая-то история, я не знаю. И вот сейчас просит, очень просит тебя прийти. Не откажи, ведь помрет, так и не увидав тебя, пожалуйста. Воля умирающего - закон. Пожалей старика.
     - Не знаю, я ни чего не понимаю. А вы кто?
     - Я соседка его, Марья Никитична. Наши дома рядом стоят, пошли, - слезы выступили на глазах бабульки, - Жалко мне его, один он, совсем один.
     Непонятные чувства поселились у меня в душе: жалость к совершенно незнакомому умирающему старику и его старенькой соседке, но и какой-то непонятный страх. Незнакомые мне люди давят на жалость и в тоже время пытаются куда-то заманить. Что делать? Вечный вопрос. Идти к старику или послать всех к черту. А как же человеколюбие? Да и тут какая-то тайна, интересно же. Но опять-таки “Не зная брода, не лезь в воду”. Во мне поселились бурные сомнения.
     - Так, - решила я. - Одна я с вами никуда не пойду. Мало ли что, время сейчас смутное, это не от недоверия к вам, а подстраховаться нужно. Сейчас закончится пара, выйдет мой друг, и мы вместе с ним пойдем к моему загадочному дедушке. Подождите меня, пожалуйста, минут десять.
     Марья Никитична в знак согласия кивнула головой и осталась сидеть на скамейке.
     Я со всех ног бросилась бежать в институт. Необходимо встретить Серегу, он должен мне помочь, должен. Прозвенел звонок. Из аудитории вальяжно вышел философ. Он шел так, будто на нем одет не пиджак, а сутана. Он посмотрел на мое красное от пробежки лицо и выдал:
     - Ну, Соловьева, не плачьте, вы еще не совсем конченый человек. Изучайте философию, прислушивайтесь к советам умных людей (это он, наверное, имел в виду себя) и может быть из вас еще выйдет толк.
    

    Продолжение читайте здесь: www.ukamina.com/books/nekagdomu.html

     1. Полет наяву
    
     Стоял чудесный июньский день. Горы алатауского хребта тонули в жарком блеске южного солнца. Лабораторный «Москвич» медленно полз по серпантину. Старый рассыпающийся двигатель стучал, чихал и злобно рычал. Али, крепко вцепившись в баранку, настороженно прислушивался к недовольному фырканью стального коня. После крутого подъема, он процедил сквозь зубы:
     -Ай-ай, сколько раз говорил начальнику, что надо менять коленвал. А он все: «Денег нет, денег нет». Вот встанем сейчас здесь раком, тогда сразу деньги появятся.
     -Как встанем?! Даже и не думай об этом. Лучше сплюнь через левое плечо, - с испугом отозвался я.
     -Плюй не плюй – лошадиных сил не добавится, - резко нажав на педаль газа, сердито проворчал водитель. Машина жалобно взвыла, и рывком взлетела на рыжий бугор. Али смахнул со лба бисеринки пота и вновь весь напрягся. За поворотом начиналось глубокое ущелье. Я опустил оконное стекло. В салон ворвался ветерок, пахнущий снегом и дикими цветами. Горы, покрытые яркой сочной зеленью, вплотную подступали к бурой ленте дороги. Справа зияла бездонная пропасть. Я рассеянно смотрел по сторонам и думал о предстоящем эксперименте. Но то ли из-за волнения, то ли из-за запаха лета, ни одна мысль ничем не заканчивалась. Чувство паники все больше охватывало душу. Губы нашептывали куплет из последнего хита Верки Сердючки:
     «Все будет хорошо!
     Все будет хорошо!
     Я это знаю, знаю
     Хорошо!
     Все будет хорошо!
     Ой, чувствую я, девки, загуляю!»
     На слове «загуляю» я запинался и начинал твердить песню заново.
     Али на секунду перевел на меня любопытный взгляд и спросил:
     -Что шепчешь-то? Не уж-то молитву?
     -Молитву, - нервно хихикнул я.
     Водитель молча улыбнулся. В этот момент колесо угодило в выбоину и машину сильно тряхануло. На заднем сиденье лязгнул «Гравитоша» - универсальный прибор, над созданием которого я бился долгие годы. Ни родители, ни друзья не понимали меня.
     «Опомнись, Тима, - говорила мама. – Одни ненормальные занимаются сейчас наукой. Ты ищешь приключений. И я уверена - найдешь на свою голову!» Ей вторили товарищи - однокурсники: « Старик, завязывай с безумными идеями! Хлеба на них не купишь, а в бизнесе дефицит умных голов. В один момент устроим тебя в банк или брокерскую контору – только свистни!». « Не хлебом единым жив человек», - отвечал я своим доброжелателям и с удвоенной энергией корпел в лаборатории. И надо сказать – не зря. Мои труды, в конце концов, увенчались успехом. Мне удалось сконструировать установку, которая в считанные секунды могла вскрыть окружающее пространство как обычную консервную банку. Теперь нужно было проверить «Гравитошу» в действии. И, конечно, этот факт сильно тревожил. Ведь в мире не было аналогов подобного прибора. По мере того, как час пик приближался, моя душа уходила в пятки. Мутно-лиловые горы с широкими таинственными тенями усиливали волнение. Чтобы хоть немного отвлечься, я погрузился в воспоминанья.
     Как-то, будучи студентом третьего курса физфака, я попал на лекцию профессора Илюшина. Известный биофизик пытался объяснить, что такое полтергейст, откуда берутся приведения и НЛО, можно ли создать вечный двигатель и как возникла наша Вселенная… Из слов профессора следовало, что современная наука буквально изобилует самыми невероятными гипотезами на этот счет. Но их количество не согласуется с качеством. Ученые давно не видят леса из-за высоких деревьев, которые сами же и насадили. Только не хотят себе в этом признаться. Оперируя такими понятиями, как глюоны, гравитоны, гравитино, бозоны, струны, браны, а также многомерные пространства, физики думают, что приоткрывают тайны природы. На самом же деле, они еще больше усугубляют ситуацию, абстрагируя науку от реальной действительности.
     - Представьте себе, - запальчиво говорил нам Илюшин, - не так давно несколько крупнейших ученых, заслуги которых в области биологии, химии, физики отмечены Нобелевскими премиями, фактически признали существование Высшего Разума. Это очень серьезный вызов материалистическому мировоззрению. Титаны науки не могли этого не понимать. Но, тем не менее, пошли на такой шаг. Их поступок приоткрыл щель для теорий и гипотез, которые до сих пор отметались рьяными поборниками материализма и незаслуженно назывались околонаучными. Сегодня, мне как раз хочется остановиться на одной из таких теорий. Ее создатели утверждают, что окружающий мир состоит из семи уровней. Первые четыре хорошо вам известны. Это твердое тело, жидкости, газы и элементарные частицы. А вот пятый, шестой и седьмой – это то, что мы называем чудом, волшебством. Четвертый уровень - уровень элементарных частиц, согласно этой теории, рождается из пятого - уровня физического вакуума, как некоего потенциального состояния всех видов материи. Самый высокий - седьмой - абсолютное ничто. Оно описывается тождеством: 0=0. Так что, в сущности, обнимая даже очень красивую женщину, мы обнимаем пустоту. Здание мира не имеет фундамента!
     Стоило профессору закрыть рот, как мой однокурсник Ромка, прозванный «вундеркиндом», нетерпеливо поинтересовался:
     - А откуда же тогда берется материя?
     - Предположительно, из шестого уровня, - невозмутимо ответил Илюшин.- Из абсолютного ничто при закручивании рождаются первичные торсионные поля. Эти поля предшествуют созданию вещества и являются тем инструментом, с помощью которого из вакуума, из пустоты появляется вещество.
     Ромка подскочил до потолка с громким криком:
     - Нонсенс!!!
     - Почему же?
     - Потому что классическая физика утверждает обратное. Физический вакуум - это система с минимальной энергией и оттуда ничего взять нельзя.
     - А вот создатели данной теории возразили бы вам, молодой человек! Согласно их представлениям, физический вакуум – это не замороженная система, а некая кипящая жидкость. Над ее поверхностью происходят интенсивные флуктуации. Зельдович и Циммер подсчитали, что энергия таких флуктуаций равна бесконечности. В учебнике по физике, изданном Московским университетом, на этот счет есть небольшая ссылка. Найдите ее, не поленитесь. И вам многое станет ясно.
     - Выходит, что можно создать двигатель, КПД которого больше 100%??? Это же абсурд!! Полное противоречие всем канонам физики!
     Профессор посмотрел на спорщика поверх съехавших на переносицу очков и твердо сказал:
     - Вы чересчур прямолинейно толкуете второй закон термодинамики. КПД не может превышать 100% лишь в закрытой системе. Если же система открыта и взаимодействует с окружающей средой, КПД может быть сколь угодно велик. Мы купаемся в океане эфирной энергии. Единственное, что осталось нам понять, как сделать рабочее колесо и нейтрализовать побочные эффекты.
     Эта лекция перевернула всю мою жизнь. Мне вдруг страстно захотелось постичь суть устройства Вселенной. Потеряв покой и сон, я кинулся изучать труды Эйнштейна, Тесла, Козарева, Шипова, Акимова… Штудировал учебники и статьи из заумных иностранных журналов, овладевал сложным математическим аппаратом и учился разбираться в современной электронике. И, в конце концов, на меня снизошло озарение. Я вдруг понял, что торсионные поля действительно являются основой основ. Что мы из себя представляем? На микроуровне наше тело - это набор гироскопчиков, волчков в виде элементарных частиц, набор уложенных в разные структуры вихриков, вращающихся в пустоте атомных комочков. Наше сознание - система спиновых колебаний частиц, из которых состоит мозг.
     А общество? Его также можно описать как набор индивидуумов, крутящихся в поисках лучшей жизни и места под солнцем. А под нами вращается планета. Планета вращается вокруг Солнца. А солнечная система вращается в Галактике, а Галактика вращается вокруг себя. А еще и Вселенная вращается, и само пространство, как выясняется, закручивается... И при этом вращении возникают торсионные поля… Поля бесчисленных атомов, существ и звезд сливаются во Вселенной! Так что же получается? Мозг каждого из нас является частью, клеткой, нейроном Мирового Разума, где все и творцы его, и пользователи! Выходит, вокруг нас существует система, напоминающая обычный Интернет?!! Мировая Паутина! К ней то и подключатся экстрасенсы и гениально одаренные люди…
     Чем больше я открывал для себя тайн, тем невыносимей становилась мысль о невозможности прощупывания этой самой Мировой Паутины. Каких-либо экстраординарных способностей у меня не наблюдалось, а занятия йогой без грамотного педагога ни к чему не приводили. Опыты Кастанеды или Аллана Ричардсона, которые, наевшись ядовитых грибов, попадали в астрал, меня не устраивали. Поэтому я направил всю свою кипучую энергию на создание необычного прибора. С помощью него я наделся войти в резонанс с Мировым Интернетом. Мое устройство базировалось на закручивании лазерного потока. Это было ноу-хау. До сих пор еще никому не удавалось соорудить что-либо подобное. Однако, на стадии конструирования, произошла заминка. В системе не хватало какого-то очень важного элемента. Но, какого именно, никак не удавалось понять. Отчаянье было так велико, что у меня началась бессонница. В одну из таких многострадальных ночей, я случайно прочел изречение великого Тияра де Шардена. « Только исходя из человека может человек разгадать мир»,- писал ученый. Меня словно ударило током. Туман рассеялся, и я увидел, что судьбы человечества и Вселенной тесно переплетены. Изучать макрокосмос без учета влияния на него сил живой природы просто невозможно. Человек участвует в строительстве Вселенной как равный земле и небу, как активная сила, не только зависимая, но и способная воздействовать на окружающий мир, на обстоятельства, на судьбу. Истина, открывшаяся мне, показалось такой простой и доступной, что я завопил во все горло:
     -Эврика, эврика! Я знаю, что надо делать! Вселенная – это мы сами!
     В ответ послышался дружный стук по трубам и батареям. Соседи, как всегда, были на чеку. На пороге появилась встревоженная мама.
     - Что случилось? Почему ты так кричишь? – недовольным голосом поинтересовалась она.
     От избытка чувств я пустился в пляс. Мама растерянно захлопала глазами:
     - Совсем одурел от своей науки! Три часа ночи, а ты козлом скачешь. Что соседи скажут? Разговоров теперь не оберешься...
     - Если бы ты знала, до чего я дотюмкал, то не ругала бы меня! Одним словом, забудь про соседей и шей себе вечернее платье. Скоро поедем в Швецию за Нобелевской премией!
     Мама грустно улыбнулась. Подошла ко мне, погладила по голове, словно я был трехлетним ребенком, и, заглянув в глаза, тихо сказала:
     - Ох, и чудак, же ты Тимка! Ложись-ка лучше спать. Завтра поговорим и про платье, и про Нобелевскую премию!
     Щелкнув выключателем, она ушла. Я же еще долго ворочался с бока на бок. Не терпелось как можно быстрее воплотить открытие в жизнь. Едва дождавшись рассвета, я внес поправки в схему прибора и отправился к профессору Илюшину. Он с удивлением выслушал меня и тут же предложил место в лаборатории. Я летел домой, словно на крыльях. Старухи, сидящие на скамейке у подъезда, проводили меня подозрительным взглядом. Мама была права - ночная выходка дала бдительным соседкам пищу для новых сплетен. Одни из них, насмотревшись бразильских сериалов, решили, что я во сне выкрикиваю имя любимой девушки по имени Эвридика. Ну, а другие, те, кто предпочитал плаксивым бразильским страданиям крутые боевики, с пеной у рта доказывали, что я причастен к мафиозным разборкам. Якобы, они своими ушами слышали, как я угрожал неизвестному гражданину. « Э-э, - говорил я, - ври-ка ты больше! Знаешь, что могу с тобой сделать? На костыли поставлю!». Как бы там не было, но сплетни бумерангом преследовали меня не меньше месяца. А потом стихли сами собой.
     Я тогда учился на пятом курсе, и мне казалось, что птица удачи уже поймана. Осталось только посадить ее в клетку. Но наука не любит поспешных шагов. Прежде чем поставить точку в изысканиях, мне пришлось изрядно попотеть.
     - Фу, кажется, приехали, - облегченно вздохнул Али и плавно нажал на тормоза. Мотор громко чихнул и умолк. Машина застыла посреди обширного плата. Кубарем выкатившись из кабины, я заорал во все горло: « Ура! Мы ломим, гнутся шведы…». Восторгу не было предела. С хохотом повалился в высокую траву и начал кувыркаться. Стаи разноцветных бабочек и диких пчел с испугом взмыли вверх. С дерева слетела сорока и ошалело застрекотала. Али изумленно развел руками. Его щелочки-глаза сначала сузились до неимоверности, а потом округлились. Я подскочил к нему, обхватил за плечи и закружил вместе с собой.
     - Али, - прокричал я ему в ухо, - знаешь ли ты, с кем сейчас находишься?
     Али побледнел. Он видимо подумал, что у меня поехала крыша. Я же, напустив на лицо серьезное выражение, остановился и сделал перед несчастным водителем реверанс:
     - Позвольте представиться – будущий академик всех имеющихся на свете Академий, лауреат Нобелевской премии - Тимофей Алешин.
     - Ну, тогда я – будущий король Англии, - придя в себя, полушутливым тоном ответил Али и, повертев пальцем у виска, направился выгружать багаж.
     Солнце светило ослепительно. Немного успокоившись, я сложил руку козырьком и осмотрелся. Горы цепь за цепью уходили в бездонную небесную синь. Ветер, напоенный ароматом душицы, девясила и мяты, ерошил волосы, вздувал пузырями рубашку.
     - Боже, какая красота! - невольно вырвалось у меня.
     - И, правда, - закатив раскосые глаза, сладко улыбнулся Али.
     Достав из фургона ящик с консервами, он зашагал к вагончику без колес, который мои коллеги почему-то называли космостанцией. На самом деле – это был небольшой деревянный домик. Внутри него стояла пара старых осциллографов да древний, как моя бабушка, самописец. Али с трудом продирался сквозь стену сочной травы. Над его головой угрожающе жужжали мохнатые полосатые шмели. Мы нарушили их покой! Прихватив пакет с инструментами, я бросился вслед за водителем. Первой преградой на пути к славе встал заржавевший замок. Что поделаешь - его не открывали добрых пол года. Али недовольно наморщил лоб. Но я быстро нашелся:
     - Сейчас - сейчас. У меня для этого случая кое-что припасено.
     Полез в пакет и отыскал свою любимую масленку. Вставив ее внутрь замка, выжал несколько капель превосходного машинного масла. Запорное устройство молча слопало деликатес, немного поломалось, а потом все-таки поддалось. Ключ провернулся, и дверь, скрипнув, медленно отворилась. В нос ударил запах плесени и затхлости. В полутемных углах поблескивали паутины с жирными черными пауками. На полу – грязь от осенней распутицы. Муравьи проложили по ней несколько своих троп. Длинный лабораторный стол, раскладушка и стул, словно островки, торчали посреди всеобщей разрухи.
     - Да-а-а, уж – растерянно протянул я, - Полный «аллес капут».
     - А чего же ты хотел? Целую зиму здесь не было ни одной живой души, - спокойно заметил Али. – Сейчас проветрим, вымоем полы, и тебе не захочется уезжать отсюда.
     Мой спутник деловито засучил рукава и направился к окну, которое было наглухо заколочено. Аккуратно отодрав доски, он открыл створки и устроил хороший сквозняк. А затем повернулся ко мне и сказал:
     - Ну что, нобелевский лауреат, так и будешь стоять истуканом?! Порядок кто будет наводить - Папа римский? Вот тебе швабра и ведро. Вода в ручье. Смахни паутины и протри полы. А я травой займусь.
     Мой радостный пыл мгновенно угас. Я нехотя поплелся к ручью. С детства терпеть не мог заниматься домашними делами. Но перечить Али было глупо, потому что на следующее утро сюда должна была прибыть целая команда физиков во главе с Илюшиным. Не в бардаке же их встречать. Кроме того, мне предстояло провести здесь не одну ночь. А спать в грязном помещении не очень - то приятно.
     Через час станция преобразилась – паутин - будто вовсе не было, полы и стены сияли, упоительно пахло ароматом свежескошенной травы. Али дружески похлопал меня по плечу, пожал на прощанье руку и укатил обратно в город.
     Оставшись один, я почувствовал, как радостно звенят колокольчики моего сердца. Не откладывая в долгий ящик, решил приступить к сбору основных узлов опытной установки. Мои руки помнили каждую дорожку, каждый выступ на электронных блоках. Именно поэтому я закончил работу в считанные минуты. Попив чайку и наскоро перекусив, я отправился на прогулку. После пятилетней затворнической жизни встреча с природой показалась сказкой. Бурые скалы, озаренные солнцем, запахи земли и цветущих трав, крики фазанов на лесной опушке внушали неясный трепет. Я любовался возносящимися к небу снежными вершинами, и никак не мог поверить, что именно здесь находится портал в другие измерения. Тем не менее, это было так. Экспедиции ученых самых разных специальностей неоднократно фиксировали над Алмарасаном повышенный электромагнитный фон и неопознанные летающие объекты. Существование аномальной зоны объясняли разными причинами. Одни теоретики валили все на гравитационное поле земли и его неоднородность. В данном месте – то ли из-за разлома коры, то ли еще почему, гравитация, по их мнению, намного слабее, чем где-либо. Другие же предлагали учитывать геологический разрез могучих базальтовых исполинов. Как уверяли знатоки от геологии, в горах существуют естественные каналы. По ним и выходит наружу могучее торсионное поле Земли. Именно возле таких каналов селились монахи отшельники и строились храмы. Кстати, страна богов – Шамбала, как известно, тоже находится в горах. Трудно было решить, чье понимание феномена Алмарассанского ущелья приближено к истине. Да, собственно говоря, я к этому и не стремился. У меня была иная задача. С помощью своего устройства я должен был установить связь с Интернетом Вселенной.
     Присматриваясь к краскам природы, я почему-то вспомнил любимую девушку и нашу последнюю встречу. Мы дружили с Леной со школы. Но когда я увлекся идеей изучения космического всеединства, отношения дали трещину. Недавно она зашла ко мне в лабораторию и, злорадно посмеиваясь, спросила:
     « Что, Эйнштейн, скоро покоришь пространство и время?»
     «Поспешишь – людей насмешишь, - буркнул в ответ я.
     « Неужели?! А в одной умной книге сказано, будто достаточно простого чиха, чтобы совершить переход в параллельный мир. Надо только знать, где и как этот чих произвести».
     «Ну, ты чихни, а я посмотрю, что из этого выйдет», - немедленно парировал я.
     Лена высоко подняла голову, обиженно поджала губы и ушла. Моя гордыня не позволила броситься за ней вслед. Сейчас я испытывал угрызение совести.
     Вдруг мысли поменяли направление. «А не сорвется ли испытание? Не ошибся ли я в расчетах? Что делать, если не выдержат предохранители и система даст сбой?» - думал я.
     Солнце припекало по-летнему. От жары, мучительных сомнений и недостатка кислорода началось легкое головокружение. Я повернул назад, к станции. Ноги с непривычки болели, голова налилась свинцом. Добравшись до раскладушки, я упал замертво.
     Открыл глаза уже в сумерках. Прислушался. Слабое журчанье воды в каменистом русле сливалось со звонким шепотом насекомых. Нехотя поднялся и вышел на улицу. Ветер сменил направление и теперь доносил до меня смолистый запах елей, который заметно бодрил. От нечего делать стал наблюдать стремительное наступление ночи. В бездонном небе зажигались первые звезды. Тьма сгущалась. Залюбовался ночными бабочками, похожими на колибри. Запустив в чашечки цветов свои длинные хоботки, они на лету высасывали драгоценный нектар. Трепет крыльев насекомых действовал успокаивающе. Из-за высокого хребта показался только что родившийся месяц. Благодаря его серебристому свету был виден каждый цветок, каждый кустик. Мое внимание неожиданно привлек странный туман. Он вползал в ущелье со стороны снежных вершин и, клубясь, заволакивал видимое пространство. От него веяло чем-то магическим. Мне вдруг стало немного не по себе. Захотелось вернуться в дом, но ноги, словно магнитом, притянуло. «Что это?» - с ужасом подумал я, и с большим трудом заставил себя сдвинуться с места. Очутившись внутри помещения, машинально захлопнул двери на замок. Какой-то животный страх обуял все мое существо. Дрожащими руками зажег керосиновую лампу и, чтобы хоть немного успокоиться, достал из рюкзака томик стихов Максимилиана Волошина. Открыв на первой попавшейся странице, прочитал:
     Мы ищем лишь удобства вычислений,
     А, в сущности, не знаем ничего:
     Ни емкости, ни смысла тяготенья,
     Ни масс планет, ни формы их орбит,
     На вызвездившем небе мы не можем
     Различить глазом "завтра" от "вчера".
     Нет вещества - есть круговерти силы;
     Нет твердости - есть натяженье струй…
     Строчки плыли перед глазами, но смысл не улавливался. Захлопнул книгу и перевел взгляд на приборе. Подумалось: « Может опробовать устройство до приезда высокой комиссии?» Техника безопасности строго настрого запрещала подобную самодеятельность. Но я отмахнулся от инструкций и предписаний как от назойливых мух. В голове билась одна и та же мысль: «Летнее солнцестояние наступает в ближайшие часы. На носу Ивана Купала. Природа в это время действует с особенною всеоживляющею и всевозбуждающею силою. По поверьям в самую короткую ночь активизируются ведьмы, оборотни, русалки, домовые, лешие… А по данным некоторых уфологов, во Вселенной происходят метаморфозы, которые позволяют нечисти свободно путешествовать из одного мира в другой. Это самый подходящий момент для начала эксперимента!» - убеждал я сам себя. – « Не спроста и Гитлер начал войну 22 июня! По мнению его помощников, это был самый благоприятный день для развития наступления!» Однако внутренний голос настойчиво твердил мне об ответственности. Чтобы заглушить его, я говорил вслух, громко: «Только проверю исправность основных узлов и все! Не краснеть же завтра перед товарищами, если вдруг что-то не заработает?! Кроме того, до официального испытания у меня останется несколько часов, и это позволит, без всякой спешки, устранить выверенные ошибки!». В конце концов, доводы разума показались убедительными и внутренний голос умолк. Взвесив еще раз все за и против, я отбросил лишние сомнения и начал действовать. Первым делом открыл дверь и боязливо огляделся. Стояла торжественная тишина. Даже сверчков и цикад не было слышно. Будто природа затаилась в ожидании чего-то необыкновенного. Звезды по-прежнему светили ярко. А вот месяц уже успел скрыться. По небу черными тенями проносились неведомо откуда набежавшие тучи. «Будет дождь, Надо спешить», - поторопил я сам себя. Взобравшись по приставной лестнице на крышу, прикрепил датчики, цифровую камеру и параболическую антенну. Затем завел дизельный генератор тока, набросил на него клеммы от установки. В последнюю очередь разместил в оконном проеме лазерную пушку с автоматическим наведением и включил компьютер. На голову водрузил шлем. В него были вмонтированы чувствительные элементы, считывающие биопотенциалы моего мозга. Надавил на кнопку. Индикаторы весело замигали зеленым и оранжевым светом. Красный лазерный луч, словно нож, разрезал бархатную тьму. Забарабанив пальцами по клавиатуре, я внес в программу некоторые изменения. Луч плавно переместился в сторону ущелья. Оставалось одно – направить туда же силу моих мыслей. Закрыв глаза, я сделал несколько глубоких дыхательных движений. Когда ум успокоился, сосредоточился на преодолении барьера гравитационного поля. И в этот момент до меня донеслось глухое рычанье. Оно было необычайно громким и басовитым. От удивления я сжался в комок, но продолжил внушать своему устройству мысль о соединении с порталом. Гул усилился. Он могучей волной катил в сторону космостанции. Темная пустота над крышей заполнилась странными голосами. Я слышал их даже сквозь шлем. Меня это заставило насторожиться и выглянуть из окна. В этот момент темное небо распахнулось бездной бледно-голубого света. В его зареве я отчетливо увидел гигантское пятно-кляксу сизого цвета. Оно отделилось от тумана над ущельем и медленно ползло вдоль лазерного луча, как бы поедая его. Стало жутко. Сорвав шлем, я попытался обесточить прибор. Но генератор заело. Не отключался и компьютер. Будто не я, а какая-то неведомая сила теперь управляла моей системой. Гул перешел в неистовый рев. Ноги ощутили легкую вибрацию. «Бог мой, еще и землетрясение!» – воскликнул я про себя, и машинально опустился на доски пола. Взор остановился на чернеющей дыре распахнутого настежь окна. Именно к нему подбиралось что-то мерзкое, потустороннее. Усилием воли я подавил страх и заставил себя подняться. Надо было отодвинуть лазер и закрыть оконные створки. Но только я протянул руку к металлическому кожуху, как на нем вспыхнул овальный плазмоид. Он напоминал грецкий орех бело-голубого цвета. Я так и окаменел с протянутой рукой. Светящийся шар соскочил с окна и поплыл по комнате. Он гулял от угла к углу, от предмета к предмету. От него исходила мощная гипнотическая сила. Она лишила меня воли и свободы действий. Словно зачарованный, я следил глазами за волшебным сиянием плазмоида, и не мог пошевелить даже пальцем. Тем временем щупальца сине-фиолетового пятна достигли оконного проема и потянулись в мою сторону. Стоило им коснуться краешка моей одежды, как я ощутил легкое покалывание, похожее на разряд статического электричества. Туман затекал под рубашку и брюки, проникал в носки, заползал в ноздри и рот. Теплая, мерцающая волна сине-зеленого света застывала на коже каким-то противным желе. Я судорожно думал: «Что же делать?! Доигрался в науку… так тебе и надо … Не зря говорят, что дурак с инициативой хуже чем просто дурак». Как только омерзительная слизь покрыла меня с головы до ног, плазмоид резко подлетел вверх и приземлился на моей руке. Зажмурив глаза, я услышал хлопок, а потом сразу же ощутил толчок. Мир мгновенно исчез. Я не падал, не летел в никуда . Просто отключился, будто меня выдернули из розетки.
     Сознание возвращалось очень медленно. Острая боль буравила мозг, не давая возможности думать ни о чем другом. Не выдерживая ее натиска, я вновь и вновь проваливался в темноту. Но вот однажды боль отступила. Нет, она не исчезла совсем. Просто стала менее резкой. Прислушавшись к своим ощущениям, я приоткрыл отяжелевшие веки. Окружающий меня мир дрожал и расплывался, словно его кто-то специально расшатывал. Сердце колотилось так, будто хотело выскочить из груди. «Стоп, старина, сейчас не время для паники, - скомандовал я сам себе, - Со мной произошло что-то ужасное. Это ясно. Но я мыслю, мыслю… А это значит, что существую. Надо только успокоиться… успокоиться…успокоиться». Пелена, застилающая глаза, закрутилась с бешеной скоростью. Пришлось закрыть глаза. В голове появилась тяжесть и напряженность. Но я не сдавался. Сосредоточился и мысленно отправил себя в свое любимое место – на горнолыжную базу Чембулак. Постарался увидеть блестящий на солнце снег, летящих с горы лыжников, ощутить запах наполненного озоном воздуха. Войдя во вкус этой задачи, я полностью расслабился и незаметно переключил внимание на свое тело. Установив связь с внутренними органами, я увидел внутри себя сплошную черноту. Тогда я поинтересовался, что ей нужно. Темнота зашлась в гневе. Мой организм бунтовал из-за полной потери энергии. Пришлось пообещать, что я немедленно все исправлю. Как только я это сделал, боль перестала ощущаться, а дикое вращение исчезло. Очнулся и резко открыл глаза. Зрительные образы стали четкими и ясными. Метод интерактивного воображения сработал на полную катушку. Стреляя глазами по сторонам, попытался оценить обстановку. Я лежал на просторной кровати в незнакомой комнате. Она буквально утопала в лучах яркого теплого солнечного света. Обои в мелкий цветочек, лепные карнизы, дорогие старинные подсвечники , столик с витыми ножками, кокой-то необычный сундук в углу… Взгляд скользил по предметам, пока не уперся в высокий потолок. На нем были нарисованы розовые облака и румяные амуры.
     «Ничего не понимаю, - растерянно думал я, - эксперимент проходил ночью. Неужели я пролежал без чувств до утра?!
     И что это за помещение? Совсем не похоже на космостанцию…»
     Странное щекотание в области пупка не позволило мне додумать мысль до конца. Я увидел рядом с собой человека восточной наружности. Он подкрался бесшумно, словно кошка. «Лысая голова, раскосые глаза, узкое лицо, желтая кожа, одежда довольно свободного покроя… На казаха мало похож… Может китаец или кореец?» - мелькнуло в голове. Чужестранец зацокал языком и радостно проговорил:
     -Молодая господина оцнулась. Это хоросо. Оцень хоросо. Будем зить долго.
     Стоило мне пошевелиться, как он предостерегающе поднял руку вверх:
     - Молодая господина ставать нельзя. Говорить нельзя. Тисина и покой. Тогда будем здоровы.
     Азиат заботливо поправил подушку и поднес к моим опухшим губам стакан с травяной настойкой. Отхлебывая бурую жидкость, я обнаружил, что лежу абсолютно голый и все мое тело утыкано иглами. На пупковом углублении стояла конусовидная сигара, из которой валил дым, пахнущей полынью. Я принялся раздумывать над тем, что увидел. Но мои раздумья были прерваны внезапным почти мгновенным сном. А, может быть, это был вовсе не сон, а очередной обморок? Знаю лишь одно – забытье длилось долго. Когда я вновь открыл глаза, окно было наглухо задернуто шторами, а комнату освещали свечи. Их пламя неровно мигало, раздражая глаза. За столиком сидела миловидная девушка в цветастом сарафане. В ее ловких пальцах мелькал вязальный крючок. Повторяя движения девушки, на стене колыхалась гигантская тень. Громко тикали часы. Я стал наблюдать за ними. Маятник равномерно качался из стороны в сторону. Тик-так, тик - так, тик-так. « Откуда здесь старинные часы?» - удивился я. И тут же понял, что мой вопрос вообще лишен всякого смысла. Потому что неясно самое главное – мое местонахождение.
     Прислушался к самому себе. Боль, которая так мучила меня, теперь исчезла. Опираясь на локти, я осторожно приподнялся. Девушка перестала перебирать пальцами, испуганно вскинула огромные синие глаза, всплеснула руками и с криком «Ой, мамочка, он проснулся!» выскочила из комнаты. В глубине дома послышались вопли, грохот и топот множества ног. Дверь широко распахнулась. На пороге появился высокий худощавый мужчина. Яркий свет от свечи, которую он держал в руке, бил ему прямо в лицо. Я успел разглядеть его, прежде чем он приблизился к моей кровати. Седые вьющиеся волосы не затеняли высокого смуглого лба, под которым сверкали острые черные глаза. Очень темные, они смотрели холодно и проницательно. Большой орлиный нос с горбинкой, тонкие извилистые губы, пышные усы, клиновидная борода и военная выправка придавали незнакомцу величавый неприступный вид. Он взглянул на меня в упор и заговорил сильным звучным голосом:
     - Рад, чрезвычайно рад, молодой человек, что вы пришли в себя. Как ваше самочувствие?
     Я зашевелил губами, пытаясь вымолвить в ответ хоть слово. Но распухший язык отказывался двигаться. На лице мужчины отразилось недоумение. Сделав отчаянное усилие, я, наконец, произнес:
     - Спасибо, доктор, уже намного лучше.
     - Доктор?! – незнакомец раскатисто рассмеялся. В его черных глазах запрыгали веселые искорки. Холодное выражение мгновенно исчезло, сменившись добродушием. Он оглянулся. За его спиной стоял тот самый азиат, которого я видел несколько часов назад. Он взял его за руку и, подведя ко мне, сказал:
     - Доктор здесь – Чень Фа, мастер из Китая. А я – хозяин дома, в котором вы находитесь.
     - Чень Фа, - повторил я за ним чуть ли не по слогам, как в полусне. Голова была тяжелая, и мысли путались. Слова никак не приходили на ум. Наконец, я выдавил из себя нужную фразу:
     - А где я нахожусь?
     - Ну, вот, приехали! Значит, вы ничего не помните?
     Я отрицательно покачал головой. Мужчина смерил меня долгим взглядом, затем протянул руку и коснулся лба.
     - Температуры вроде нет, - задумчиво сказал он и вопросительно посмотрел на Чень Фа.
     - Молодая господина вспомнит все. Нузно время, - поспешил заверить тот.
     Незнакомец развел руками:
     - Ты прав, Чень. Наверное, я слишком многого хочу.
     - Где я?! – не сдержавшись, повторил я свой вопрос. И тут же добавил - Кто вы?!
     - О, дружище, извините! Совершенно забыл представиться. Я - князь Иван Андреевич Соболев. Чень Фа – мой друг. Несколько дней назад мы встретились с вами при совершенно невероятных обстоятельствах, и я привез вас в свое имение. Признаюсь честно, вы были в не лучшей форме. Я уже не надеялся на положительный исход. Но Чень Фа совершил чудо. И я рад этому безмерно.
     Сначала я онемел, затем из моей груди вырвались какие-то булькающие звуки. Наконец, я нашел в себе силы, чтобы воскликнуть:
     - Князь Соболев… В имение?!… При совершенно невероятных обстоятельствах?!...

    Продолжение читайте здесь: www.ukamina.com/books/shashki.html