Давным-давно жила на Чукотке злая колдунья. Звали её Катгыргын. Где стояла её яранга, никто не знал, но появлялась она всюду и много зла делала людям. Придёт, бывало, человек с охоты, свалит моржа с нарт и только начнёт его разделывать, смотрит: под ножом у него и не морж вовсе, а камень. А то ещё и так было: прибежит к стойбищу заяц и танцует, будто просит: «Бейте меня!» Схватят охотники ружья, прицелятся, а выстрелить не могут. Глядят: вместо ружей в руках у них собачьи
хвосты. Говорили, будто у Катгыргын такая сила тайная была: захочет — человека в зверя превратит. А ещё говорили, будто служили у неё в работниках рыбка-сайка, серый зайка, олень рогатый, волк зубатый, медуза скользкая, белая лисица, кайра — чёрная птица, северная берёзка да мох подснежный, что ягелем зовётся. И все эти работники тоже тайную силу имели. Правда, они не во всё могли превращать своих врагов, а только в самое безобидное для себя существо, и то один раз в жизни, когда им самим смерть угрожала. Много слышал об этом охотник Тынэн, но не во всё верил... Однажды пришёл он с работы домой и говорит жене: — Что же ты всё лежишь? Взяла бы хоть кухлянку починила. Видишь: она вся в дырах! — Возьми и почини, если тебе охота, — говорит ему жена. — Устал я, да и не мужское это дело... — Ну, как знаешь, а мне спать хочется! — Что же это такое?! — рассердился Тынэн. — Я продрог, хочу есть, а от тебя доброго слова не дождёшься! Крепко поругался Тынэн с женой и решил уйти от неё
— не первый раз она с ним так обращалась. «Всё равно, — думает, — жизни не будет». Сунул он кусок вяленого мяса за пазуху, вскинул ружьё на плечо и пошёл куда глаза глядят. Долго ли, коротко ли шёл — вдруг видит перед ним ущелье. Справа и слева чёрные скалы острыми пиками небо подпирают. А тут как раз вечер наступил. Тынэн подумал: «Куда в темноте пойдёшь? Надо на ночлег устраиваться». Увидел он впереди пещеру, но не успел и шагу ступить, как из неё вышла старуха — худая, горбатая, нос крючком, голова торчком,
зубы как клыки у моржа — длинные-предлинные. — А-а, Тынэн пришёл! Давно тебя поджидаю! Удивился охотник: откуда она его имя знает? А старуха говорит: — Я всё знаю! И Тынэн понял, что попал в лапы самой Катгыргын. — Много у меня всяких работников — и птицы, и звери, и растения разные, а человека нет, — говорит старуха. — Слушай же, охотник: отныне ты будешь моим работником! Будешь делать всё, что я прикажу! Вскинул Тынэн ружьё: — Не желаю быть твоим работником! — Ха-ха-ха!
Убить меня хочешь? Да ты взгляни, из чего стрелять будешь! Глянул охотник, а у него в руках вместо ружья палка. Замахнулся он палкой, а старуха перекувырнулась через голову — и сразу такая пурга поднялась, что вокруг темно стало, ничего не видно. Зарылся Тынэн в снег, ждёт, когда пурга стихнет, а она всё сильнее разыгрывается. Ждал, ждал, видит: на месте ничего не высидишь; поднялся и пошёл. Долго ходил по глубокому снегу, но дорогу в стойбище так и не нашёл. Устал Тынэн, повалился в снег и заснул. А когда
проснулся, видит: перед ним та же пещера, та же страшная старуха сидит, оленьими рогами волосы расчёсывает. — Ну, как, охотничек, теперь согласен? — спрашивает. Подумал Тынэн — выхода нет. — Ладно, — говорит, — согласен. Только накорми меня сначала. Тряхнула старуха волосами — тут сразу оленья упряжка появилась. А на нартах всевозможные кушанья — и тюленья печёнка, и оленина, и мясо вяленое, что копальхой называется. Всё перепробовал Тынэн, наелся досыта и ещё за пазуху кое-что сунул. — Ну, вот и хорошо, — говорит старуха. — Теперь я спать лягу, а ты смотри — никого ко мне не пускай. Пустишь — в ледяную сосульку превращу! Стоит Тынэн у пещеры, грустную думу думает. А тут вдруг белый медведь подходит. — Что тебе надо? — спрашивает охотник. — Хочу всемогущую Катгыргын видеть! — отвечает медведь. — Не пущу! — говорит охотник. — Как это ты меня не пустишь? Да знаешь ли ты, кто я? Я её первый работник! — Кто бы ты ни был, уходи отсюда! Разозлился медведь, зубы оскалил,
вот-вот на охотника набросится. Вскинул Тынэн ружьё, курок взвёл. — Ой, погоди, — говорит медведь. — Не стреляй! — И тут как рявкнет: — Будь ты зайцем! И Тынэн превратился в зайца. Попрыгал у пещеры, попробовал ружьё взять — ничего не получается. И понял заяц, что теперь у него одно спасение — ноги. Повернулся он, поскакал в стойбище, очутился возле своей яранги: — Открой, жена. Это я, твой муж Тынэн! Выглянула жена из яранги да как захохочет: — Видано ли, чтобы мой муж был зайцем! Уходи,
пока собак не спустила! Перепугался заяц и побежал в тундру. Долго бежал, проголодался, а вокруг ни травинки, всё белым снегом замело. Сел и заплакал горькими слезами. Вдруг видит: там, где слезинки упали, снег растаял и ягель показался. Потянулся заяц к ягелю, а ягель перепугался, что заяц его съест, да как крикнет: — Будь ты тюленем! И стал заяц тюленем. Лежит на снегу, о воде мечтает, а до моря далеко. Весь день полз. Дополз-таки! Плывёт тюлень по морю, а впереди рыбка-сайка играет. «Ага, —
думает тюлень, — вот и поужинаю». Только за рыбкой погнался, а она и говорит: — Будь ты волком! И стал тюлень волком. Бьёт лапами по воде, того и гляди утонет. Но всё-таки выбрался на берег. Стоит у камня, весь в ледяных сосульках, дрожит. А в это время белая лисица мимо пробегала. Волк — за ней. Вот-вот нагонит, а лисица свернула в сторону да как крикнет: — Будь ты кайрой! И сделался волк кайрой. Летит кайра над морем, еле на крыльях держится — так есть хочется. Заметила медузу — и к ней.
А медуза прошептала: — Будь ты оленем! И стала кайра оленем. Плывёт олень по морю, одни рога из воды торчат. Вот-вот утонет. Но, к счастью, море стало замерзать, и он по льду вышел на берег. Трясётся от холода, есть хочет, а вокруг пусто — только снег да скалы. И побежал олень в тундру. Бежит, а на пути стоит белая берёзка. «Дай-ка хоть коры поглодаю», — думает олень. И только прикоснулся к берёзке, она как встрепенётся: — Будь ты человеком! И Тынэн снова стал человеком. Пришёл он домой и
обо всём, что с ним случилось, рассказал жене: — Многое на свете я видел, но такого не приходилось! — Ты ещё не то увидишь! — говорит жена. — Не смей меня работать заставлять! Я и есть всемогущая Катгыргын! У Тынэна по спине мурашки побежали, но он виду не подаёт, что испугался. — Ни за что, — говорит, — не поверю, чтоб моя жена да такое умела. Катгыргын мухой сделаться может, а ты разве сможешь? — Не то что мухой — комаром сделаюсь! — гордо заявила жена. И только сказала, как на
глазах исчезла, а, в яранге вместо неё появился маленький комарик. Летает, жужжит. Тынэн ему руку подставил: садись. Сел комарик на руку охотника и стал свой тоненький носик в кожу втыкать, а Тынэн его — хлоп! — и раздавил.