Глава 12.1             

- Дед, ты чего? – не поняла девочка,  – это же я, Крыська!
            - Крыська, говоришь?
            Пафнутич сидел насупившись, было видно, что мыслями он находился далеко от своей избушки. Лицо отрешённое, усы ощетинились, кончик хвоста нервно подёргивается.
            - Крыська, говоришь? – опять повторил он. – Мда...
            Старик взял свой бокал, задумчиво вылил его содержимое в рот. Потянулся, было за бутылкой, но только махнул рукой.
            - Ты, вот, скажи – после продолжительной паузы спросил он, - тебя ко мне тётка послала, или как?
            - Да не посылал меня никто! – ответила девочка, удивлённая таким переменам. – А что случилось-то?
            - А ты ко мне из дома пришла? – не услышал вопроса старик.
            - Нет, я у Лукерьи была, в гостях.
            - Ах, вон оно что! – оживился Пафнутич. – Тогда понятно, хоть что-то понятно.
            - Да что понятно-то! – Крыська начала сердиться. – Что происходит? Ты можешь объяснить?
            - Чего объяснять-то? Зачем Епистима на тебя отворотное заклинание наложила? Причём, с самого твоего рождения? Так я сам этого не знаю! Это ты у неё спрашивай, если охота придёт. Или у Лукерьи, ей это видимо не нравилось, раз сюда тебя отправила.
            Пафнутич побарабанил пальцами по столу.
            - Ладно, - помягчел он, - на нашем-то застолье, все эти бабьи уловки отразиться никак не должны. Давай, лопай! У меня окорок – ого-го! Я его на таких травах коптил, что тётка твоя от зависти лопнула бы, если б узнала, - старик энергично потёр ладошки, - она же у нас самая первая травница! А я её вот так вот! Ага?
            Крыська невольно улыбнулась, глядя, на снова пришедшего в хорошее расположение духа Пафнутича, и потянулась за кусочком.

Окорок был действительно выше всяких похвал. Нежный, сочный и какой-то… «А!» – девочка мысленно махнула рукой, - «зачем забивать себе голову какими-то эпитетами и сравнениями? Зачем навешивать ярлыки? Правильно дед говорит, зачем знать, как что называется? Главное, что оно есть!»
            От вина, которое успела выпить девочка, в животе действительно стало легко, словно она ничего и не ела. Крыська потянулась, было, опять к своему бокалу, но передумала. Бросила косой взгляд на Пафнутича, сосредоточившегося на еде и с удовольствием уплетающего за обе щёки. Он-то от вина не отказывался,  частенько пригубливая из бокала. Но сколько старик не пил, вино в его бокале не уменьшалось.
             - Это вино такое, - не поворачивая головы, сказал он, - его сколько не пей, стакан всё равно полный будет. Здорово?
            В подтверждение своих слов, Пафнутич сделал добрый глоток, и отставил почти пустой бокал на стол. Но уже через мгновение, удивлённая Крыська увидела, как он опять наполнился, восстановив содержимое до прежнего уровня.
            - Это ты правильно! – сытый Пафнутич, наконец, откинулся от стола. – Не спеши с моим вином, оно видишь, как на тебя действует?
            - Нет, не вижу! – укоризненно сказала девочка. – Я не вижу, а ты мне ничего рассказывать не желаешь!
            - Да погоди ты! – мурлыкнул старик. – Я сам-то ещё не разобрался, а ты хочешь, чтобы я тебе объяснил то, чего сам не понимаю.
            Дед поднялся из-за стола и пошёл ставить чайник.
            - Тут какой-то сумбур получается, – помешивая уголья в печи, сказал Пафнутич. – Я ещё давно заметил, что-то с тобой не так! Какая-то ты не прозрачная, мутная, что ли, или дымная, тьфу! – дед сощурил глаза и закрыл дверцу жаровни. – И даже не дал себе труда задуматься, от чего это происходит! Вот ведь!
            Пафнутич вернулся за стол, пододвинул стул  и уселся напротив Крыськи.
            - Понимаешь, когда я умер, вернее, когда стал бессмертным, ну, в общем, когда я перестал быть человеком… Словом, теперь я умею видеть людей насквозь, вижу, из чего они состоят. Не сердце, там, почки и прочую начинку, а энергетику их, ауру, или как там оно называется? Вот приезжаю иногда в город, и гуляю по парку, там, где Дом Культуры. Народу обычно много, отдыхают, воздухом дышат, свидания назначают. А я за ними наблюдаю, мне интересно. Смотришь вот так на человека, и сразу всё про него понимаешь. Этот с работы идёт, устал, весь потухший, этот на свидание летит, всё у него в душе сияет, а вон и девушка его на лавочке сидит, тоже светится… За девчонками вообще, наблюдать интереснее всего, особенно за теми, которые из девочки в женщину превращаются, вот как ты. Столько в них энергии, столько света, красок, просто солнечный калейдоскоп! Девки, наверно, от того и любят во всё яркое наряжаться, чтобы своей внутренней пестроте соответствовать.
            Старик взял бокал, покрутил, посмотрел на свет, опять поставил на место.
            - Это я тебе не просто так рассказываю, чтобы беседу поддержать.  Когда девочка подходит к тому переломному рубежу, - старик чуть стушевался, - когда к ней приходят краски, ну, ты понимаешь, о чём я? Так она в это время вся аж светится, столько в ней энергии, столько сил бродит, что от свечения, порой и лица не видно, только светлое пятно. Это, стало быть, она на пороге маленькой смерти стоит: девочка в ней умирает, а из неё, как из кокона, рождается женщина.
            Пафнутич торжественно воздел к потолку волосатый палец, немного помолчал, подчёркивая важность сказанного, и подытожил.
            - А у тебя всё не так.
            - Как, не так? – не поняла Крыська. – Что, не так?
            - Да всё не так! Я же тебе говорю, что Епка, едва ты появилась на свет, наложила на тебя отворотное заклинание, отвела от тебя чужие взгляды и мысли. Это я только сегодня понял! Для всех, ты была наполовину призраком. Все видели только твою оболочку, наружность, так сказать, а рассмотреть, что у тебя внутри тикает и шевелится, никто не мог, и мыслей даже таких ни у кого не возникало. Тётка твоя в таких делах просто мастерица, а здесь и подавно, расстаралась, как могла.
            Старик сделал глоток из своего бокала, видимо пересохло в горле от волнения, которое снова начало им овладевать.
            - А когда ты моего вина выпила, то заклинание, с тебя и спало. То ли Епистима так задумала, то ли Янтарная тропа так на тебя подействовала, что силы твои перебороли такой мощный отворот.
            - Что за Янтарная тропа такая? – вопросительно подняла брови девочка.
            - Ты что, шутишь, что ли? – не понял Пафнутич.
            Крыська отрицательно помотала головой.
            - Фуух! – дед с шумом выдохнул воздух, пытаясь успокоиться. – Нет, вы видели? – обратился он несуществующим, но предполагаемым свидетелям такой чудовищной несправедливости, - это же надо! А тётка тебе зачем, или Лукерья та же? Почему я, старик, должен тебе и про месячные рассказывать, и про Янтарную тропу, и вообще, про то, как мир устроен?
            Крыська погладила ладошкой волосатую лапищу старика и хитро улыбнулась.
            - Да ну их! Ты куда как лучше рассказываешь, даже я всё понимаю, и стряпаешь вкуснее чем тётка, а вино у тебя вообще, просто слов нет!
            - Правда? – просиял Пафнутич.
            - Конечно! Оттого Лукерья меня сюда и отправила, такими, вот, окольными путями, что никто лучше тебя всё мне не растолкует.
            - А ведь верно! Это она молодец! – приосанился старик. – Бабы-то, какие бы они не были, без мужика-то…
            - Так, что там, за тропа, такая? – мягко прервала его Крыська.