В Михайлов. Произведения

ГАБРИЭЛЬ

Продолжение

В маленьком зале таверны было приятно тепло. В камине горел огонь, согревая не
только тела, но и души тех, кто зашел туда выпить кружечку пива или опрокинуть
стаканчик вина. На железных рогульках вдоль стен горели сальные свечи. На втором
этаже танцевала молодежь.
Габриэль любил это место. Неизвестно почему, оно напоминало дом. Габриэль садился
обычно у окна, заказывал пиво и ветчину. Он медленно пил пиво и смотрел на огонь,
который словно выжигал из души мальчика все неприятные чувства, наполняя ее ровным,
глубоким ощущением покоя. 
Полюбил Габриэль и город. Эдинбург перестал для него быть тем враждебным чудовищем
из серого камня, которым показался Габриэлю при первом знакомстве. Габриэль полюбил
Гоп-Парк – красивый сад с дорожками, посыпанными гравием, и милыми скамейками
с навесами, которые охранял сторож. Здесь любила гулять городская знать. Полюбил
он и почти безлюдный Кингс-Парк – суровую скалистую местность. Понравились ему
и каменные ступени длинной лестницы от Парламентской площади вниз, на шумную,
мощенную камнем улицу.
Юношу переполняли чувства. Знакомство с маркизой стало для него настоящим землетрясением,
которое полностью меняет земной ландшафт. Не прилагая для этого никаких усилий,
маркиза настолько перевернула жизнь Габриэля, что он не отдавал себе полностью
в этом отчета. Он вновь чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. Уже буквально
следующее утро должно было стать утром из совсем другой жизни. Габриэль возвращался
в мир, который был у него отнят предательским убийством всех близких ему людей.
Габриэль входил
в него тайно, через черный ход, под чужим именем, с вымышленным титулом и историей,
которые практически полностью соответствовали его настоящему титулу и биографии.
Это было похоже на одну из заумных античных историй, вроде истории о лжецах-сенаторах,
Ахилле и черепахе или стреле, которыми так восхищался его отец.     
Позади была неделя суматохи, от которой, казалось, голова окончательно пойдет
кругом. Положение вещей требовало перемен, причем не только в жизни Габриэля.
Став графом, Габриэль дожен был начать жить как настоящий граф, пусть даже как
несколько обедневший граф в изгнании. Нужно было срочно найти для него дом, пошить
массу одежды, купить подходящий экипаж, найти прислугу или, на худой конец, слугу.
Филину тоже надо было поменять свой имидж. Понятно, что русскому графу совершенно
нечего было делать в лавке у старьевщика, а о том, чтобы появляться там регулярно,
и речи быть не могло. Пришлось искать новый дом и для Филина, который из старьевщика
превратился в торговца дорогим вином.  Пить русским графам, слава богу, никто
еще не запрещал.
Но это было далеко не все. Своей красотой, проницательностью и умом маркиза произвела
на юношу неизгладимое впечатление. Габриэль постоянно думал о ней – женщине,
о которой он не мог даже мечтать, Габриэль был в этом уверен. Оставалось только
безнадежно вздыхать – он не начал пользоваться услугами красавиц, чью любовь
можно купить за деньги.
Вошли новые посетители: изрядно пьяный Кадор и три его закадычных приятеля, такие
же очаровательные молодые люди. Увидев Габриэля, Кадор поспешил к нему.
-Надеюсь, многоуважаемый сэр Габриэль позволит нам выпить по кружке пива за его
здоровье в его благородном обществе?
-Почему ты назвал его сэром? – спросил один из приятелей Кадора.
-Ну как же! Разве ты не знаешь, что Филин сделал его джентльменом, и таким простолюдинам,
как мы, надо проявлять к сэру Габриэлю особое почтение. Не так ли, уважаемый
сэр Габриэль? 
-Не так, - ответил спокойно Габриэль.
-Позвольте спросить, многоуважаемый сэр, в чем состоит моя ошибка?
-Джентльменом нельзя стать, джентльменом надо родиться, но, даже родившись джентльменом,
можно потерять это звание. Присаживайтесь, господа. В одном Кадор прав, именно
благодаря ему я не умер тогда от голода. Кадор, дружище, я премного благодарен
тебе за то, что ты сделал для меня. Ты позволил мне проявить себя. Благодаря
твоим стараниям у меня теперь есть пища и кров, а твое постоянное внимание было
далеко не последней причиной, позволившей мне стать тем, кем я стал. Поэтому
позволь мне угостить тебя, твоих
друзей и выпить за ваше здоровье.
-Я готов это исправить, - прошипел багровый от злости Кадор.
-Позволь узнать, каким образом? – Габриэль продолжал говорить дружелюбным тоном,
отчего Кадор все больше выходил из себя.
-Я заставлю тебя улыбаться горлом, щенок!
-Где и когда?
-Сейчас.
-Ты хочешь устроить резню прямо здесь? Надеюсь, у тебя хватит терпения прогуляться
в Кингс-Парк?
-Лишь бы ты не сбежал по дороге.
-Беспокойся лучше о себе.
Габриэль заплатил за угощение и встал из-за стола.
-К вашим услугам, - весело сказал он. Ему тоже давно хотелось поговорить по душам
с Кадором.
Холодный ветер и дождь (была поздняя осень) немного отрезвили Кадора, но злости
от этого у него не убавилось. Он еле сдерживал себя, чтобы не наброситься на
Габриэля прямо на городской улице. Скорее всего, он так бы и поступил, если бы
не наказание – Филин за такие шалости приговаривал к смерти.
Кингс-Парк и в более теплые дни не пользовался популярностью среди Эдинбуржцев,
в такую же погоду он был безлюден. Выбрав подходящее место, противники скинули
плащи и обмотали их вокруг левых рук, в правых руках у них были ножи. Один из
«секундантов» хлопнул в ладоши: это был сигнал к началу драки.
Выросший в Эдинбуржских трущобах, Кадор значительно лучше Габриэля владел ножом.
Но Габриэль был сильнее духом. К тому же он сохранял спокойствие и был практически
трезв, тогда как в Кадоре бушевала злость, подогретая хорошим количеством алкоголя.

Едва прозвучал хлопок, Кадор стремительно, слишком стремительно для такого толстяка,
сделал выпад и ранил Габриэля в грудь. Рана была пустяковая: клинок всего лишь
разрезал кожу, но вид крови окончательно разъярил Кадора. С Диким криком он бросился
на Габриэля и тут же получил рукояткой ножа прямо по горлу. Кадору удалось опустить
подбородок и значительно смягчить удар, поэтому он остался жив. Толстяк рухнул
на грязную, холодную землю. Он хрипел и жадно хватал ртом воздух. Движения рта
и безумные, выпученные
глаза делали его похожим на диковенную морскую рыбу.      
-Передайте своему обжоре, когда он очнется, - сказал Габриэль друзьям Кадора,
- что в следующий раз я его прикончу.
На следующий день взбешенный Филин устроил Габриэлю настоящий разнос.
-Простите, сэр, - сказал тот, когда Филин, наконец, высказался, - я не мог не
принять вызов. К тому же, оскорбляя меня, он, тем самым, оскорблял и вас.
-Убирайся прочь! – заорал на него Филин.
Габриэль вышел из кабинета с улыбкой на лице. 

Маркизе сразу же понравился Габриэль. Он был совсем не похож на тех, с кем ей
раньше приходилось иметь дело. Опасность и горе не сломили, но очень рано заставили
его повзрослеть. Дружба с Джеймсом позволила ему приобщиться к той гармонии союза
разума и природы, которую в последние века всеми силами старались уничтожить
христиане. Годы жизни бок о бок с Филином и его бандой научили его быть порочным,
и чувствовать себя в преступном мире, как рыба в воде, но родительское воспитание,
идеалы семьи сохранили его
внутреннюю чистоту.  
Маркизе нравилось читать в его глазах обожание, нравилось иметь рядом с собой
таинственного, красивого, интересного, влюбленного юношу, но если в начале их
дружбы, кто-то сказал бы ей, что он станет ее любовником, она бы рассмеялась.
Она видела его своим пажом-воздыхателем, но никак не объектом любви. Она играла
с ним, как кошка играет с мышкой, а когда заметила, что мышка на самом деле –
сильный боевой кот, было уже поздно. Маркиза сама попалась на собственный же
крючок, несмотря на то, что никогда себе в
этом не признавалась.
Маркиза прекрасно пела и очень неплохо играла на рояле. Она часто устраивала
у себя в салоне музыкальные вечера, на которых звучала музыка в исполнении лучших
музыкантов, живших или приезжавших в город. При этом она не редко выступала сама.

Первое появление графа Вронского в салоне маркизы совпало с одним из ее концертов.
-Окажите мне любезность, граф, - обратилась она к Габриэлю, одарив его лучезарной
улыбкой. 
-Можете располагать мной, сударыня.
-Я хочу попросить вас ассистировать мне во время концерта.
-Скажите, что нужно делать.
-Всего лишь переворачивать ноты.
В тот день она играла великолепно. Музыка была тем языком, на котором она говорила
о страсти, чувствах, любви, отчаянии, счастье... Габриэля поразила ее игра. Он
чувствовал, что его душа была тем самым инструментом, на котором играла маркиза.
-А вы сами играете, граф? – спросила она, закончив выступление. 
-Когда-то давно меня учили музыке, но с тех пор я не садился за инструмент.
-Сыграйте для нас.
-Боюсь, у меня не получится. К тому же после вашего гениального исполнения. 
-А вы не бойтесь.
-Я, право, не хотел бы...
-Жеманство вам не к лицу, граф.
Габриэль не стал больше спорить. Сыграл он довольно слабо, совершив массу досадных
ошибок, но инструмент он чувствовал, как и чувствовал то, что играл.   
-У вас талант к музыке. Вам надо брать уроки. 
-Я никого не знаю в этом городе, кто мог бы меня учить.
-А хотите, я стану вашей учительницей?
-Это было бы пределом моих желаний! 
-Будем считать, что договорились.
Уроки проходили два раза в неделю. Они садились вдвоем за инструмент. Он чувствовал
тепло ее тела, запах духов. Каждое ее прикосновение дарило ему блаженство. Он
жил от урока к уроку, а все свободное время мечтал о ней.
-Вы знаете, что похожи на рыцаря? – спросила маркиза на одном из уроков.
-Мне никто этого раньше не говорил.
-И тем не менее. Мне не спалось, и я прочитала книгу о рыцарях. Вы очень похожи
на ее героев. Настолько похожи, что я с удовольствием звала бы вас рыцарем, если
вы не против.
-Это большая честь для меня, - сказал он и покраснел.
-Но это не все. У каждого рыцаря есть его дама сердца. У вас есть возлюбленная?
Признавайтесь.
-Нет, - ответил он и потупился.
-Это непростительная ошибка. У каждого рыцаря должна быть дама его сердца. Даю
вам месяц на то, чтобы ее отыскать. Справитесь?
Габриэль не знал, что сказать. Признаться в своей любви он еще не решался, а
согласиться на поиски дамы сердца не мог. Он покраснел еще сильней.
-Скажите, вы когда-нибудь ухаживали за девушками?
-Нет, - признался он.
-Так нельзя. Жизнь рыцаря должна быть наполнена подвигами и любовными похождениями.
А хотите, я научу вас ухаживать за женщинами? Научу вас быть приятным, интересным,
галантным, недокучливым? Но для этого вам придется стать моим рыцарем?
-Конечно, сударыня!
-В таком случае, с сегодняшнего дня вы - мой рыцарь, а я – дама вашего сердца.
Вы должны теперь меня сопровождать, защищать меня, а также мое имя и честь. Ну
и, разумеется, совершать в мою честь подвиги. Вы согласны?
-Я буду счастлив, сударыня!
-И не называйте меня все время сударыней. 
Габриэль готов был умереть от счастья. О таком повороте событий он даже и мечтать
не мог. 
Несмотря на то, что после этого разговора они стали появляться вместе везде,
для маркизы это все еще было игрой. Она наслаждалась той абсолютной властью,
которую имела над Габриэлем, который готов был на все ради ее улыбки или благосклонного
взгляда. Иногда она одаривала его случайным прикосновением руки во время прогулки,
или ноги когда они ехали в карете. Ее забавляло выражение счастья на его лице.
Но дальше этой игры она заходить не собиралась.
Все изменилось после пустячного, в принципе, события. Во время прогулки по Кингс-Парку
маркиза случайно попала ногой в нору какого-то животного. Если бы Габриэль не
успел ее вовремя подхватить, возможно, не обошлось бы без перелома, но благодаря
его быстрой реакции, все обошлось.
-Вы в порядке? – с тревогой в голосе спросил он.
-Почти. В туфлю набилась земля.
-Одно мгновение. 
Бережно, словно археолог, имеющий дело с находкой века, Габриэль снял с ее ножки
туфельку, обтер ее (ножку) платком, затем также бережно обул маркизу. 
-Вы очень милы, рыцарь, - сказала тогда она и вдруг подумала, что из него мог
бы получиться хороший любовник. Подумала и, испугавшись, отогнала эту мысль прочь.
Правда, не надолго.
-Признайтесь, вы влюблены, - спросила она его на следующем уроке.
-Как вы догадались? – воскликнул, краснея, Габриэль.
-У вас на лице все написано. Вы совершенно не умеете скрывать своих чувств. 
-Вы правы. 
-Любви тоже надо учиться, граф. Бывают ситуации, когда надо показать пылкую страсть,
которой нет, или продемонстрировать полное равнодушие к тем, кого мы любим больше
всего на свете.
-Я уже думал об этом.
-Вернемся к вам, мой доблестный рыцарь. Конечно, я не буду спрашивать, кто она.
Любовь – это таинство. Но скажите, вы уже объяснились?
-Нет, - ответил он и покраснел еще сильней.
-Почему?
-У меня не было подходящего повода. 
-Если она к вам благосклонна, может подойти любой, самый ничтожный повод.
-Есть и другая проблема.
-Позвольте, я угадаю. Вы не решаетесь заговорить с ней о любви. Угадала?
Габриэль кивнул.
-Нельзя быть таким нерешительным в сердечных делах, рыцарь. Женские сердца надо
завоевывать как крепости. 
-Дело в том, что когда она рядом, я теряю дар речи. Я не могу сказать о любви
ни слова. Дома, наедине с собой, когда я мечтаю о ней, я произношу целые речи,
посвященные любви, но стоит мне ее увидеть... – он вздохнул.
-В таком случае, вам стоит ей написать. Письмо можно сотню раз переписать, в
конце концов, его можно и не отправлять. Но нет ничего хуже не отправленного
любовного письма. 
Перед следующим уроком Габриэль трясущимися руками положил на клавиши рояля конверт
с любовным письмом, которое он писал всю ночь.
 -О, вы принесли письмо, - заметила маркиза, обнаружив конверт, - обещаю прочитать
его после урока, а сейчас нас ждет музыка.
В этот день он играл из рук вон плохо. Мог ли он думать о музыке в такой момент!
-Что с вами, граф? – удивленно спросила маркиза, - я вас не узнаю.
-Мне не здоровится, - ответил Габриэль внезапно охрипшим голосом. 
-В таком случае, вам нужно в постель. Идите домой, и возвращайтесь, когда почувствуете
себя лучше.
Не находя себе места, Габриэль весь день бродил по городу. Только ночью, голодный
и уставший он вернулся домой. Но, несмотря на усталость, спал он очень плохо.
Едва дождавшись двух часов (раньше маркиза не принимала ни под каким видом) он
помчался к ней.
-Вам уже лучше, граф? – спросила она, - вы неважно выглядите.
-Я плохо спал.
-Как я вам сочувствую, граф. Хотите чаю?
-С удовольствием.
-Я ознакомилась с вашим творчеством, - заговорила она, наконец, на волнующую
Габриэля тему, - должна сказать вам, не плохо. Думаю, та, кому адресованы все
эти слова, сможет оценить ваши чувства.
Она говорила о письме, словно учитель, разбирающий домашнее задание ученика.
-Это письмо вам, - прошептал Габриэль.
-Что вы сказали, мой рыцарь?
-Это письмо было написано вам.
-Не хотите же вы сказать...
-Я люблю вас, люблю с самой первой встречи, люблю все это время. Я живу только
рядом с вами, все остальное время я словно хищник, который караулит свою жертву.
Я днем и ночью думаю только о вас... – переборов свой страх, Габриэль заговорил
с той пылкой еще не прирученной страстью, о которой не редко мечтают опытные
в любви люди. Габриэль говорил о своих чувствах около тридцати минут.
-Ваши слова... Это так неожиданно... – его слова действительно взволновали маркизу.
-Если вы мне откажете, я умру! – необычайно горячо воскликнул Габриэль.
-Только ради бога не в моей гостиной! Вы застали меня врасплох... и потом...
Я замужем, граф. Мой милый рыцарь, вы толкаете меня на преступление... а если
об этом станет известно в свете...
-Об этом никто не узнает! Клянусь! Я умею хранить секреты.
-Знаете, рыцарь, - сказала она после долгих раздумий, - любовь надо завоевать.
Надо совершить подвиг.
-Приказывайте, я сделаю все!
-Всего вы, в любом случаете, не сделаете, так что не стоит и обещать. А сейчас
оставьте меня. Мне надо собраться с мыслями, найти достойное вам испытание. А
пока что не приходите, и не пишите, пока я не разрешу. Только ради всего святого,
не делайте глупостей. Идите же, граф, идите.

Вода была по-осеннему темной и совсем неприветливой. Она медленно следовала к
океану. Габриэлю нравилось смотреть на воду. Он словно бы погружался в гипнотический
транс. Тело расслаблялось, а мысли становились такими же спокойными, как водная
гладь. Казалось, они тоже уносились куда-то прочь, туда, где находится безбрежный
океан сознания.
Габриэль мог часами смотреть на воду или на огонь. Магия огня была совершенно
иной. Огонь сам проникал в сознание Габриэля, выжигая все лишнее и наносное.
Однажды Габриэль видел, как Джеймс чистил очень древнюю асбестовую салфетку.
Он бросил ее в огонь, и пламя вернуло ткани природную белизну.
-Твой разум должен быть таким же чистым и белым, как эта салфетка. Подобно асбесту
он очищается пламенем регулярного созерцания. Помни это, и никогда не забывай.

Габриэль возвращался домой. Несколько дней он гостил у Грегора Мак-Найла, которого
вполне мог назвать своим другом. У Мак-Найла была ферма, которую он арендовал
недалеко от Эдинбурга. Пару раз Габриэль помогал ему уладить некоторые дела,
пару раз Мак-Найл выручал Габриэля. Был Мак-Найл высоким, крепким человеком лет
сорока с огненно-рыжими кучерявыми волосами и веселым задором в глазах. Габриэлю
он сразу понравился, а вот Мак-Найл присматривался к Габриэлю достаточно долго:
положение секретаря Филина не вызывало
доверия.
-Что ты делаешь у этого человека? – спросил как-то раз Габриэля Мак-Найл за кружкой
пива.
-Я понимаю твой вопрос. Поверь, обстоятельства иногда играют с нами весьма злые
шутки. К тому же теперь я вряд ли смогу спокойно уйти от Филина. Я слишком много
знаю, чтобы он позволил мне жить.
-Обстоятельства... Если бы не чертова нужда, я бы тоже никогда не связался бы
с этим монстром.
-Поверь мне, среди так называемых приличных людей полно негодяев по сравнению
с которыми Филин просто ангел.
-Ты, черт возьми, прав.
-Тогда давай выпьем и сменим тему. В мире достаточно приятных вещей, чтобы было
о чем поговорить.
Проходя мимо реки (по дороге домой) Габриэль почувствовал непреодолимое желание
остановиться. Это было странно чувство, как будто само провидение всеми силами
пыталось заставить его свернуть к реке. Немного подумав, Габриэль решил прислушаться
к внутреннему голосу. Минут через десять  он набрел на несколько рыбацких лодок.
Некоторые из них были вытащены на берег, а одна, довольно-таки большая, была
перевернута вверх дном. Метрах в двадцати от берега начинался лес. Было совершенно
непонятно, что эти лодки могли
делать здесь, вдалеке от человеческого жилья. Хотя, в то время можно было встретить
и не такое.
Габриэль вдруг понял, что останется ночевать здесь. Он закутался потеплее в плащ
и сел на край лодки. 
Лишенный возможности видеть свою возлюбленную (разлука была одним из испытаний,
которые приготовила для него маркиза под впечатлением рыцарского романа), Габриэль,
чтобы хоть как-то отвлечься от разрывающей его сердце тоски, полностью отдался
работе. Он с удовольствием хватался даже за те дела, которые в другой раз ни
за что не стал бы делать. В свободные часы он просто слонялся по городу, выбирая
самые трудные для пешей прогулки маршруты: физическая усталость помогала избавиться
от тягостных дум. Настоящим
кошмаром для него были часы, которые он проводил дома наедине с собой. 
Поручение встретиться с Мак-Найлом обрадовало Габриэля. Ему нравился этот веселый,
трудолюбивый человек, чей острый ум и хорошее образование, которое Мак-Найл получил
сам, читая долгими зимними вечерами в гостиной возле камина, превращали любой
разговор с ним в увлекательное занятие. Даже о делах он говорил так, как не всякий
поэт может сказать о любви.
Ближе к ночи начался дождь. Габриэль сделал большой глоток прекрасного виски,
которым угостил его Мак-Найл, после чего забрался под перевернутую лодку. 
Его разбудили голоса и звук шагов. Полная опасности жизнь выработала у него ту
особую чуткость, которая встречается у охотников и дикарей. Габриэль осторожно
выглянул из-под лодки. 
Гостей было трое: мужчина и две женщины. 
-Прошу вас сюда, сударыня, - сказал мужчина, помогая своей спутнице сесть на
одну из лодок, - к сожалению, здесь все мокрое, так что вряд ли мы сможем рассчитывать
на костер.
-Оставьте, Ральф, - ответила дама. Ее голос показался Габриэлю знакомым, - к
тому же огонь может привлечь внимание.
-Возможно, не все так плохо, сударыня, одна из лодок перевернута, и под ней может
оказаться немного сухой травы или даже дров. В крайнем случае, там можно будет
укрыться от дождя. 
Речь шла о лодке, под которой прятался Габриэль. Вряд ли Ральф был опасен, но
на всякий случай Габриэль достал свой любимый маленький пистолет: с оружием в
руках значительно легче вести себя, как подобает джентльмену. 
-Спокойно, дружище, - сказал Габриэль, когда Ральф заглянул под лодку. 
Не ожидавший такого поворота событий Ральф буквально отпрыгнул от лодки и выхватил
шпагу.
-Вылезай сейчас же или я заколю тебя как свинью! 
-Забудь об этом. Я продырявлю тебя из пистолета задолго до того, как ты сможешь
ко мне приблизиться.
-Кто там, Ральф? – услышали они слабый женский голос. 
-Мальчишка. Кажется, он вооружен.
-Чего он хочет?
-Спокойно выбраться из-под лодки. Я человек мирный, и не хочу, чтобы меня проткнули
шпагой исключительно из любви к искусству.
-Мы тоже не разбойники, - ответил Ральф.
-В таком случае, давайте считать недоразумение исчерпанным. Вы прячете шпагу,
я убираю пистолет и спокойно выбираюсь. Идет?
-Я не ожидал, что здесь кто-то будет, - примирительно сказал Ральф, убирая шпагу.
-Поэтому я и приготовился защищаться, - ответил Габриэль, выбираясь из-под лодки.

-Простите, что потревожили ваш сон, - устало сказала дама.
-Госпожа заболела, - вступила в разговор другая женщина, служанка, - и мы решили,
что здесь, под лодками...
-Хороший выбор, - согласился Габриэль, - по крайней мере, там нет ветра и сухо.
К тому же у меня достаточно теплый походный плащ, которой вполне может послужить
даме постелью. Ничего лучшего мы все равно не найдем. Да и не думаю, что вы захотите
искать. 
-А как же вы? – спросила дама. 
-У меня есть хорошее виски, и если Ральф поделится своим плащом...
-С удовольствием, мой друг.
-Простите, сударыня, мое любопытство, но ваш голос мне показался знакомым.
-Вряд ли мы раньше встречались...
-Что ж, в таком случае, не буду настаивать.
-Я - герцогиня Корнуэльская, - доверилась Габриэлю дама, - бывшая, - добавила
она с легкой грустью.
-Я же говорил... Вы пару раз останавливались в доме моих родителей. Я вас запомнил
потому, что вы все время привозили мне редкие в наших краях сладости.
-Так мы знакомы?
-Я - Габриэль Мак-Роз.
-Мак-Роз? – удивился Ральф, но ведь Мак-Розы погибли.
-Вас, судя по разговорам, тоже давно уже нет в живых. Но что вы делаете в этих
местах?
-Мы приехали за правосудием, но, к сожалению, герцог и правосудие означают одно
и то же. Поэтому у Фемиды всегда закрыты глаза. На все. 
-Поэтому нам и приходится пробираться в город как разбойникам или диким зверям,
- добавил Ральф.
-Вы отстали от жизни. Сейчас разбойники ездят в самых дорогих каретах и живут
в самых лучших домах. Кстати, если вы не знаете, где остановиться, я могу отрекомендовать
вас своим хорошим друзьям. Они очень хорошие люди. И не из любопытных, - предложил
Габриэль.
-Вы посланы нам проведением!
-К тому же герцогиня больна, - озабоченно сказала служанка. Это были ее первые
слова, услышанные Габриэлем.
-В таком случае, утром мы отправимся прямо туда. А сейчас, герцогиня, вам лучше
выпить немного виски и попытаться поспать. 
Пригубив виски, женщины отправились спать под лодку. Мужчины, закутавшись в плащ
Ральфа, устроились на берегу. К утру бутылка была пуста.
При свете солнца Габриэль смог рассмотреть своих новых друзей. Крепкий и жилистый,
с жесткими чертами лица, Ральф выглядел типичным шотландцем. Одет он был достаточно
просто и практично, несмотря на то, что фактически каждый считающий себя джентльменом
человек тратил в те времена на одежду значительную часть своего состояния. Возможно,
Ральф был беден, либо скуп, но на скупца он совсем не был похож. Говорил он просто,
свободно и интересно. Ральф довольно непринужденно пользовался шотландскими оборотами,
отчего
его речь делалась только более колоритной. В своих суждениях он был осторожен
и проницателен. На острые темы старался не говорить, и вообще, охотно рассказывая,
казалось бы, обо всем, говорил так, чтобы не сказать ничего лишнего. Надо заметить,
это у него получалось замечательно. 
Потрясения и болезнь не могли не оставить следа на облике герцогини. Несмотря
на красоту (герцогиня была очень красивой женщиной), выглядела она, мягко говоря,
неважно. Она была болезненно худой. К тому же болезнь делала ее лицо слишком
белым, и на этом белом фоне неестественно выделялся болезненный румянец. Глаза
ее были полны усталой грусти. Веки припухли. Вокруг красных и слегка воспаленных
глаз были морщины. Несмотря на свое состояние, герцогиня крепилась, старалась
быть веселой и держала себя в руках.
Служанку звали Мартой. Была она полноватой пожилой женщиной. Ее черные волосы
начали седеть, но, несмотря на усталость, она выглядела вполне жизнелюбивой.
Одеты женщины были в достаточно скромные дорожные костюмы с чужого плеча. Видно,
в последнее время им пришлось действительно туго.
По дороге к Мак-Найлу герцогиня рассказала Габриэлю, что в Эдинбург они прибыли
хлопотать по делам сына Артура, который находится в надежном месте у верных людей.
Она хочет восстановить его в правах, и для этого наняла одного ловкого стряпчего,
который взялся за дело, поверив в ее обещания, отблагодарить несколько позже.
Габриэль пообещал оказать посильную помощь. Он знал этого стряпчего - ловкого
юриста по имени Август, который зарабатывал на жизнь тем, что прекрасно умел
торговать правосудием. Несмотря на
всю свою продажность, Август был честным, порядочным человеком, прекрасно разбирающимся
в делах и психологии своих клиентов. За дело герцога он взялся под честное слово
герцогини, даже не потребовав подписать долговые бумаги.  У августа была репутация
человека с мертвой хваткой, и если тот брался за дело, то доводил его до конца.

-Ждите меня здесь, - сказал Габриэль своим новым друзьям, когда они вышли на
край леса возле дороги, - я не на долго. Думаю, все будет хорошо.
За помощью он решил обратиться к Мак-Найлу.
-Не думал, черт возьми, что ты так быстро захочешь меня снова увидеть, - удивился
тот, - заходи. Тебе всегда рад.
-Извини, я по срочному делу, и мне потребуется твой ответ немедленно.
-Ты еще не задал вопрос. 
-Возвращаясь домой, я встретил одних очень хороших людей. Им надо где-то остановиться,
подальше от чужих глаз. Извини, но кроме тебя поблизости я никого так хорошо
не знаю. Я очень прошу тебя не отказать, но если ты скажешь «нет», я пойму.
-Это твоя личная просьба?
-Да. Это люди из другой жизни. Они никак не связаны с Филином, и ему в первую
очередь о них лучше ничего не знать. Это может быть опасно.
-Хорошо. Я выполню твою просьбу. Если ты так говоришь, это должно быть действительно
хорошие люди. Я пока приготовлю им комнаты.
-Спасибо. Ты настоящий друг.
-Не стоит. Если хорошие люди не будут друг другу помогать, небеса рухнут на землю.
-Я не буду вас ни о чем расспрашивать, - сказал постояльцам Мак-Найл, - друзья
Габриэля – мои друзья. Располагайтесь. Живите столько, сколько нужно.
-Вы не представляете, как я вам благодарна, - ответила ему герцогиня.
Она чудом держалась на ногах. Усталость с болезнью отняли последние ее силы.
-Вы пока здесь располагайтесь, а я привезу доктора. Он очень хороший врач, да
и рот лишний раз старается не открывать, - решил Габриэль.
-Возьми мою лошадь, - предложил Мак-Найл, - в таких случаях скорость играет слишком
важную роль, чтобы можно было ей пренебрегать.
-Спасибо, друг. 
Как Габриэль ни спешил, вернулся он с доктором только на следующий вечер. 
Тот долго осматривал герцогиню, после чего сказал:
-Плохо. Простуда перекинулась на легкие. Все дело теперь в ее  природной силе,
а она не очень в хорошей форме. Боюсь, прогноз не утешительный. 
Впервые Габриэль пожалел, что не знает, как найти Джеймса. Тот бы наверняка ее
вылечил.

-Где ты был, черт возьми?! – накинулся Филин на Габриэля, когда тот вернулся
в город.
-У Мак-Найла. Вы сами меня туда послали.
-Да, но я не приказывал тебе торчать там целую вечность.
-Он угощал меня своим виски.
-Я тебя жду, а ты там пьянствуешь.
-Старина Мак-Найл – человек общительный, но одинокий. Для него приятная беседа
за стаканчиком виски намного важней деловой выгоды. Если бы я ушел, это его бы
обидело и, как знать, возможно, заставило бы искать нового, менее занятого компаньона.
-Чертов пропойца, - зло прорычал Филин.
-Вот поэтому я и не рискнул покинуть его посреди дегустации нового виски. 
Филин понимал, что Габриэль был совершенно прав, но все равно злился на долгое
отсутствие юноши, заставившее его забеспокоиться – будучи правой рукой Филина,
Габриэль слишком много знал о его делах, и одна только мысль о том, что он мог
попасть живым в руки врагов, заставляла Филина покрываться липким, холодным потом.
Габриэль знал это, и старался не играть с огнем, правда, это не всегда у него
получалось.
Уже возле самого дома путь ему преградили двое мужчин. Судя по их лицам, это
были бывалые парни, умеющие владеть как пером, так и шпагой и пистолетом. На
таких людей у Габриэля был наметан глаз. 
-Что вам угодно, господа? – спросил он, положив на всякий случай руку на эфес
шпаги. Это могли быть как убийцы Филина, который решил не оставлять на этот раз
своего помощника безнаказанным, так и кто угодно еще. Обычно подобные встречи
не приводили к чему-либо хорошему.
-Успокойтесь ради бога, граф, мы всего лишь должны передать вам письмо, которое,
я уверен, вы с нетерпением ждете, - сказал один из них и медленно достал из-за
пазухи неподписанный конверт.
Сердце юноши забилось часто-часто. Габриэль выхватил письмо из рук собеседника
и поспешно вскрыл конверт, чуть не порвав вместе с ним и письмо - листок бумаги,
на котором красивым почерком маркизы было написано: 
«Мой милый рыцарь!
Вы прекрасно справились с испытанием разлукой, и сейчас самое время перейти к
настоящему экзамену. Джентльмены, которые передали вам письмо, имеют четкие инструкции
относительно вас. Делайте все, что они вам скажут. Таков мой приказ»
Габриэль готов был расцеловать незнакомцев, которые вот так, совершенно неожиданно
принесли ему счастье.
-Я к вашим услугам, господа.
-Следуйте за нами, граф. 
Чуть поодаль их ждал экипаж.   
-Граф, - сказал один из мужчин, - мы строго следуем данным инструкциям, поэтому
прошу вас с пониманием отнестись к нашим требованиям. Ни одно из них не является
нашей прихотью, клянусь вам.
-Мне уже сообщили об этом в письме, поэтому просто говорите, что я должен делать.
-Вам придется отдать нам оружие.
В груди Габриэля появился неприятный холодок. Оставить себя без оружия было непозволительной
роскошью. К тому же узнай Филин, что он сел в карету с двумя незнакомцами да
еще и позволил себя разооружить... Но это был приказ маркизы, его дамы сердца,
которой он поклялся безоговорочно повиноваться. Любовь оказалась сильней рассудительности,
и Габриэль отдал своим спутникам шпагу и пистолеты.
-Теперь мы должны завязать вам глаза, - сказал все тот же мужчина.
-Я к вашим услугам, сэр.
-И последнее, вы должны сохранять молчание, что бы ни происходило.
В знак согласия Габриэль кивнул. 
-Прекрасно, граф. С вами приятно иметь дело.
Всю дорогу Габриэль следил за тем, как сильно бьется его сердце, которое готово
было выскочить из груди. Ему не были никакого дела до того, кто и куда его везет,
главное, чтобы там его ждала она. Наконец, карета остановилась.  
-Осторожно, граф, позвольте вам помочь.
Его взяли под руки, помогли выйти из кареты и отвели в комнату на втором этаже
дома, возле которого остановился экипаж. Там Габриэля уложили на спину на кровать
и крепко привязали за руки и за ноги к спинкам кровати. 
-Помните, граф, вы должны молчать, что бы ни произошло.
Судя по звуку шагов, они вышли из комнаты. Целую вечность, как показалось Габриэлю,
он был предоставлен самому себе. Он уже начал серьезно беспокоиться, когда послышались
шаги и шуршание платья. 
Женщина (Габриэль хотел, чтобы это была маркиза) подошла к кровати и поднесла
к его губам бокал. Габриэль сделал несколько больших глотков. В бокале было вино
с незнакомым привкусом. Скорее всего, в вино было что-то подмешано.
Острым, как бритва ножом незнакомка начала медленно разрезать его одежду. Когда
на нем не осталось совсем ничего, она принялась медленно его ласкать. Каждое
ее прикосновение приносило блаженство. Временами она была нежной, временами кусала
или царапала его тело. Невозможно было предугадать ее следующий шаг, но что бы
она ни делала, все было необыкновенно прекрасным. Но это не было только ее заслугой.
Добавленный в вино восточный эликсир любви начал действовать в полную силу, перенося
Габриэля в рай. 
Не прекращая ласок, женщина села верхом на Габриэля. Ее движения были медленными.
Они накатывали на Габриэля словно морские волны, превращающиеся в волны экстаза
и наслаждения.
Во время наивысшего блаженства Габриэль полностью растворился во вселенной. Он
был никем и одновременно всем, как господь-бог. 
К тому времени, когда Габриэль пришел в себя, женщина уже покинула комнату. Во
время любовных занятий ни он, ни его загадочная любовница не произнесли ни слова.
Он также оставался связанным, а на глазах у него была повязка.
-Пора ехать, граф, - услышал он знакомый мужской голос. Его освободили от веревок,
закутали в какой-то плед, после чего вывели из дома и посадили в карету затем
посадили в карету. Повязку с глаз сняли уже возле его дома.
-Прощайте, граф. Надеюсь, вы прекрасно провели время?
-Прекрасней и быть не могло.
Габриэль так и не узнал, кто подарил ему первое блаженство любви.

С каждым днем герцогине становилось все хуже и хуже. Она мучалась кашлем, и никакие
лекарства не приносили ей облегчения. Несмотря на это, она сохраняла присутствие
духа. Не каждый мужчина мог бы похвастаться таким мужеством и силой духа, которые
демонстрировала эта удивительная женщина. 
-Подойди поближе, - сказала она Габриэлю во время его очередного визита, - послушайте
меня. Я скоро умру…
-Не говорите так, сударыня! 
-Не перебивай меня. Мне и так трудно говорить. Я умираю… не надо меня разубеждать…
я знаю… и я хочу… Я назначаю тебя, Габриэль, опекуном единственного сына и наследника
герцога Артура. Никто до поры до времени не должен знать о его существовании...
Если вдруг тебе станет трудно... потребуется помощь, отправляйся в герцогский
замок. Там найдешь лесничего Мануэля. Он наш хороший друг. Ему можешь рассказать
все. Вот, держи, - она сняла с шеи золотой медальон. Второй такой же у Артура.
Однажды либо он, либо кто-то
из его друзей тебя найдут. Медальон будет гарантом. 
И еще. Я написала письмо. Вместе с ним я передаю тебе необходимые документы.
Придет время, и ты сможешь ими воспользоваться. 
Вместе с медальоном она протянула ему письмо. 
-Прочти его как можно быстрей, а потом уничтожь. Никто другой не должен его увидеть,
- распорядилась герцогиня.
«Мой милый Габриэль!
В этом письме я постараюсь объяснить тебе причину тех ужасных событий, в результате
которых и Вы и мы с герцогом Артуром разом лишились всего. Конечно, я могла бы
обойтись и без пера и бумаги, но думаю, так будет лучше и для меня, и для Вас.
Жестокая смерть близких людей не самая приятная тема для разговора, к тому же
наедине с бумагой я могу проявлять те чувства, которые постеснялась бы показать
в Вашем присутствии.
Но перейду к делу.
Отец моего мужа, герцог Мэлвилл очень много отдал сил на борьбу за свободу Шотландии.
Дети разделились во взглядах. Ричард разделял взгляды отца, а Оскар стал поддерживать
англичан. Чтобы не потерять все, Мэлвилл перевел большую часть своего состояния
в драгоценные камни, которые спрятал в надежном месте. Но сокровища – это еще
не все. Среди них хранится очень ценный магический амулет, творение рук одного
из древних пророков. Мэлвилл потратил большую часть жизни на то, чтобы найти
эту святыню. Мэлвилл говорил,
что она может творить чудеса. Себя он называл хранителем, который должен передать
святыню тому, для кого она предназначалась. Свою роль хранителя он завещал моему
мужу Ричарду. Эти сокровища и послужили причиной убийства. А счастью Оскар не
знает, где спрятано достояние корнуэльского рода! 
Я постоянно замечала, как Оскар завидует Ричарду, его герцогству, его положению,
его красивой жене. Сколько раз я уговаривала Ричарда быть с ним осторожней!
Когда же Оскар узнал, что у нас родится сын, прямой наследник, он окончательно
потерял голову. Он организовал убийство мужа. Нам с Артуром чудом удалось спастись.
Умирая, я хочу открыть место, где спрятаны сокровища. Они находятся в фамильном
склепе в седьмом гробу слева. Пусть они достанутся Артуру, когда он будет для
этого достаточно благоразумным. 
Святыню же должен получить тот, ради кого ее хранил герцог Мэлвилл.» 
Вечером герцогиня умерла. До самого утра Ральф плакал навзрыд над телом герцогини.
Служанка тихо, и от этого еще более тоскливо скулила рядом. Габриэль еле сдерживал
слезы. На рассвете Герцогиню похоронили на местном кладбище...