В Михайлов. Произведения

ГАБРИЭЛЬ

Продолжение


«Милый друг, приезжайте немедленно. Это вопрос жизни и смерти.»
-...! – выругался Габриэль.
Он еще не совсем пришел в себя после смерти герцогини, которая, несмотря на столь
короткое знакомство, успела стать для него по-настоящему близким человеком. Возможно,
она напомнила Габриэлю мать, которую тот так рано потерял. И вот теперь эта записка
от маркизы. Как назло курьер, принесший это письмо, не стал дожидаться ответа,
иначе можно было хоть что-то узнать от него. Маркиза всегда отправляла любовные
письма с курьером, которому могла полностью доверять. Видя, сколько несчастий
случается оттого, что письма
или записки попадают не в те руки, она строго следила за тем, чтобы все способные
скомпрометировать ее бумаги доставлялись адресату лично в руки и после прочтения
уничтожались. Последнего она добивалась любым способом. Более того, она никогда
не связывалась с излишне сентиментальными людьми, имеющими привычку хранить опасные
письма. 
Любовь Габриэля с маркизой набирала силу с каждым днем. Пылающий страстью юноша
готов был круглые сутки находиться подле предмета любви, но маркиза, знающая
разочарование пресыщения, не позволяла ему слишком часто бывать у себя, правда
работа отнимала у него изрядное количество времени, и маркизе редко приходилось
сдерживать своего пылкого любовника.
-...! – еще раз выругался Габриэль, которому ничего не оставалось, как сломя
голову мчался к маркизе. 
Она встретила его с выражением крайнего отчаяния на лице.
-Что случилось, сударыня? – взволновано спросил он.
-Произошло самое ужасное, - она произнесла это голосом умирающей.
-Я могу вам помочь?!
-Вы моя последняя надежда.
-Клянусь сделать все, что в моих силах!
-Спасите меня от скуки.
Габриэль не поверил своим ушам. Он ожидал услышать все, что угодно, но только
не это. Мы слишком часто бываем готовы ко всему на свете, за исключением разве
что того, с чем нам приходится сталкиваться на деле. 
-Вы не представляете, как вы меня напугали, - сказал он, переводя дыхание. Его
обожание было настолько сильным, что он не чувствовал раздражения от капризов
любимой женщины, - я уж было решил, что с вами случилось что-то из ряда вон выходящее.
  
-Что может быть более из ряда вон выходящим, чем смерть от скуки! Мне скучно.
Я задыхаюсь в стенах этого дома, и если я не глотну свежего воздуха... Я хочу
чего-нибудь необычного... Придумала, - оживилась она, - я переоденусь в мужскую
одежду, и мы отправимся в одно из тех мест, куда не смеют ходить истинные леди
и джентльмены. Вы понимаете, о чем я говорю?
-Разумеется, дорогая Элеонора.
-И не вздумайте говорить, что вам что-то не нравится в моем предложении.
-Я к вашим услугам, сударыня. 
-Отлично, часов в десять я отправлю гостей. Незадолго до этого времени, по моему
сигналу... я чихну,  вы проститесь со всеми, но вместо того, чтобы покинуть дом,
проберетесь на второй этаж и спрячетесь в моей спальне. Дверь будет открыта.
Потом, когда слуги улягутся спать, мы с вами отправимся на тайную ночную прогулку.
Вам нравится мое предложение?
-Оно прекрасно, сударыня.
Вечером в салоне маркизы в центре внимания был один из тех героев-путешественников,
которые рискуют своими, да и чужими жизнями исключительно из чрезмерно развитого
чувства тщеславия. Габриэлю было откровенно скучно слушать его истории о преодолении
гор, морей и пустынь, но деваться было некуда, и он стоически ждал наступления
ночи.
Примерно в половине десятого маркиза чихнула. Подождав на всякий случай минут
пять, чтобы ни кто не увидел в этом чихании тайного знака, Габриэль попрощался
с гостями.
-Уже уходите граф? – совершенно искренне удивилась маркиза. Она была прекрасной
актрисой.
-К сожалению должен вас покинуть. Завтра меня ждет трудный день.
Ему легко удалось незаметно пробраться в спальню маркизы. В начале одиннадцатого
маркизе вдруг стало нехорошо. Она отказалась от доктора, решив, что лучшим лекарством
для нее будет сон. 
-Как вам мой гость? – спросила Габриэля маркиза, добравшись, наконец, до спальни.

-Должно быть страшный человек, если один только ужас от пребывания в покое рядом
с собой заставляет его бежать сломя голову в буквальном смысле на край света.
-Вы не знаете ужаса скуки, мой мальчик.
-Мне хватает других ужасов, Элеонора.
-Да? И что же вы делаете, когда совершенно нечем заняться.
-Со мной это бывает настолько редко, что каждая свободная минута приносит неописуемое
наслаждение.
-Вы счастливец! Помогите мне одеться.
Костюм был великолепен. Кроме походной одежды в него входил парик и накладные
усы с бородой. Никто из знакомых не узнал бы маркизу, в этом наряде.
Тем временем к дому маркизы подъехал экипаж, из которого вышел красивый мужчина
в военной форме. Он несколько раз позвонил в дверь.
-Кто бы это мог быть? – удивилась маркиза.
Она приоткрыла дверь, чтобы лучше было слышно.
Послышались голоса.
-Это мой муж! Мне конец! – воскликнула маркиза. Несмотря на всю свою любовь к
авантюрам, она ни разу еще не попадала в подобную ситуацию.
Габриэль бросился к окну.
-Стойте! Вас заметят слуги!
Решение пришло мгновенно. Спальня маркизы соседствовала с туалетной комнатой
с одной стороны и библиотекой с другой. 
-Ключ от библиотеки, - потребовал он.
-Она всегда открыта, а ключ торчит с внутренней стороны в двери.
Удостоверившись, что в коридоре еще никого нет, Габриэль быстро прошмыгнул в
библиотеку. Он запер дверь, стал за ней и прислушался.
Через несколько секунд маркиз стучал в двери жены.
-Почему ты заперла дверь дорогая? – громко, чтобы было хорошо слышно через закрытую
дверь, спросил маркиз.
-Мне стало страшно одной.
-Как ты себя чувствуешь? Говорят, тебе стало нехорошо.
-Уже все нормально.
-Тогда, может, ты соизволишь открыть эту чертову дверь? 
-Конечно, милый, но почему ты ругаешься?
-Я соскучился по своей пантере.
-Подожди секунду... Или нет, у меня для тебя сюрприз. Я выйду через пару минут.
-Тогда я, пожалуй, выкурю трубку. Где моя любимая трубка, Джон? – спросил он
у слуги, который вертелся рядом. 
-Вы оставили ее в библиотеке, сэр.
-...! – выругался про себя Габриэль.
-Так принеси ее! Вечно все надо разжевывать.
Джон несколько раз толкнул дверь.
-Там заперто, сэр.
-Ну так отопри.
-Не могу, сэр. Ключ торчит изнутри в замочной скважине.
-Что ты несешь?
-Там кто-то заперся изнутри, сэр. 
-Что?!
-Кто бы там ни был, немедленно открывайте и выходите, черт побери! Иначе я выломаю
дверь, и тогда я за себя не ручаюсь! – закричал маркиз, стуча кулаками в дверь
библиотеки, - где мои пистолеты!
Больше медлить было нельзя. Габриэль бросился к окну. На его счастье, решеток
на окнах не было, а вся стена была увита плющом. Габриэль схватил стул и высадил
им стекло вместе с рамой. Затем, чтобы не пораниться об острые осколки, он сорвал
занавеску и, скомкав, бросил ее на подоконник, после чего, используя плющ как
лестницу, быстро спустился вниз и, что было сил, побежал прочь. 
Тем временем слуги маркиза выломали дверь и ворвались в библиотеку. 
-Не дайте ему уйти! – рявкнул маркиз, и выстрелил в Габриэля, почти не целясь.

В библиотеку вбежала маркиза. Она была все в том же мужском костюме, но босиком
и без парика, усов и бороды. 
-Что случилось? Почему стреляли? – испуганно спросила она.
-В библиотеке прятался вор. Я проводил его салютом.
-Ты ранил его?
-Вора ноги кормят. Позволь спросить, что у тебя за наряд?
-Это мой сюрприз.
-Действительно сюрприз.
-После завтра мы идем на костюмированный бал. А это мой костюм разбойника.
-Но почему ты вдруг начала запираться?
-Дорогой, после того, что сегодня в нашем доме был вор, любящий муж должен был
спросить, отчего я раньше спала с открытой дверью. 
-Ты как всегда права, любимая. 
-И он вам поверил? – спросил Габриэль при следующей встрече.
-Он предпочитает мне верить.
-Ценное качество.
-Доверие – это краеугольный камень семейной жизни. Оно приносит гармонию и покой.
Сомнения портят здоровье и отравляют жизнь. К тому же они провоцируют измены.
Так говорит маркиз, и знаете, я его понимаю.

Была весна. На деревьях распускались почки. Из-под земли пробивалась зеленая
трава. Воздух уже был пропитан тем ни с чем не сравнимым ароматом, который принято
называть запахом весны. Габриэль наслаждался прогулкой. Он думал о предстоящей
встрече с маркизой. Рядом шел Маб. На почтительном расстоянии от них, рассредоточившись,
чтобы не привлекать внимание, за друзьями шли еще несколько человек: двое рабочих
несли кованые шесты для ограды, несколько подвыпивших парней просто брели, куда
глаза глядят, мирно прогуливалась
влюбленная пара, а какой-то крестьянин катил тачку, нагруженную здоровым мешком.
Друзья несли очень важный пакет, потеря которого могла привести к непоправимым
последствиям не только для Филина, но и для многих весьма уважаемых как в Шотландии,
так и в Англии людей. 
Филин и раньше весьма серьезно относился к вопросам безопасности (поэтому он
и дожил до весьма почтенного возраста), а в последнее время, когда у него появился
могущественный враг, истинное лицо которого скрывалось за множеством посредников,
у Филина началась самая настоящая паранойя. 
Путь лежал через Мэйчен-стрит – узкий, мощеный булыжником коридор между двумя
рядами высоких серых домов, настоящее городское ущелье, прекрасное место для
засады. Когда друзья проходили возле дома с аляповато-безвкусными подъездами
(людей с плохим вкусом хватало и тогда), из крайних подъездов выскочили вооруженные
шпагами люди. Они действовали довольно-таки смело, несмотря на то, что Мэйчен-стрит
была далеко не безлюдной. 
Друзья выхватили шпаги. Естественно, ни о каком сражении с превосходящими силами
противника не могло быть и речи, к тому же строгие инструкции Филина, нарушение
которых каралось смертью, требовали сохранить корреспонденцию любой ценой. 
К счастью, телохранители свое дело знали. Не очень длинные, остро заточенные
жерди оказались прекрасным оружием, пьяные совершенно трезвыми, а женская одежда
скрывала не только крепкого молодого бойца, но и две шпаги: вторую для кавалера.
Тачка, в свою очередь, оказалась прекрасной опорой для того, чтобы можно было
добраться до кованных оконных решеток первого этажа. Дальше – по балконам на
крышу. 
Крыша была крутой и сильно скользкой. По такой не побегаешь. Рискуя сорваться
вниз, на каменную мостовую, друзья забрались на самый верх и медленно двинулись
по коньку вперед, к соседнему дому, крыша которого была более подходящей для
прогулок. 
Дорогу им преградили трое крепких молодых парней с оружием в руках. Лицо одного
из них показалось Габриэлю знакомым. Драться в таком месте никому не хотелось:
слишком уж большим был риск полететь вниз.
-Вы нам не нужны, - крикнул друзьям один из нападавших, - отдайте письма и можете
катиться ко всем чертям.
-Катиться ко всем чертям... Весьма остроумно подмечено, сэр, - ответил ему Габриэль,
- в другой раз я бы точно последовал вашему совету.
-И что же мешает тебе последовать ему сейчас?
-Вежливость, сэр. Дело в том, что воспитание требует пропустить вперед вас, -
сказав это, Габриэль метнул в своего собеседника тяжелый нож с костяной ручкой.
Габриэль промахнулся и попал одновременно. Его собеседник сумел увернуться, но
нож попал другому, стоявшему на пару метров дальше противнику ручкой прямо в
пах. От такого удара, тот не удержался на ногах и кубарем полетел вниз.
-Покатился ко всем чертям, как совершенно точно вы заметили минуту назад, сэр,
- возобновил разговор Габриэль.
-Сейчас ты отправишься за ним, щенок!
-К моему счастью, ваши столь остроумные прогнозы сбываются несколько неточно,
поэтому меня ничуть не удивит, если щенком окажется кто-то другой.
-Иди же сюда, и я проткну тебя, как визжащую свинью.
-А этот тоже очень яркий образ, увы, не очень лестно вас характеризует, мой друг.
Должно быть, вы выросли среди визжащих свиней. Тем ценнее ваш поэтический талант,
который вы променяли на сомнительное удовольствие гулять по таким вот опасным
крышам. А поэтов, должен заметить, у нас в стране не так уж и много. Поэтому
считаю своим долгом призвать вас одуматься и уйти с нашего пути.
-С большим удовольствием, но только с вашим письмом.
-К сожалению, это невозможно. Увы, придется становиться убийцей поэта, но, клянусь
небом, я все сделал для того, чтобы вы остались живы, сэр.
-Не слишком ли ты самоуверен?
-А это пусть рассудит история.
После этих слов собеседник Габриэля бросился вперед. Габриэль быстро нагнулся,
схватил большой кусок черепицы, который он отломал во время разговора ногой,
и со всей силы запустил тому в голову. На этот раз противник не успел увернуться,
и последовал за своим не более удачливым товарищем вниз, на ставшие красными
от крови камни.
-Иногда красноречие бывает страшнее клинков, - сказал Габриэль своему последнему
противнику, - у вас, кстати, все еще есть выбор.
-Не убивайте меня, - взмолился тот, - я и так с детства высоты боюсь.
-Тогда с дороги, сударь. Или вам нужна помощь?
-Нет! Нет! Нет! – закричал он, лег на живот и начал спускаться вниз.
-Ну ты красавец, - сказал Маб, когда они перебрались на более удобную крышу.
-Сейчас не время для комплиментов, дружище, - весело ответил ему Габриэль, и
действительно, против друзей на это раз было пятеро.
-За мной, - нашелся Маб. 
Он бросился к участку крыши, с которого, судя по виду, довольно давно исчезло
несколько черепиц, и через проплешину выглядывали успевшие уже прогнить доски.

-Помоги мне.
Вдвоем им удалось проломить подгнившие доски, и они кубарем влетели на чердак,
откуда, проломив хлипкий потолок, в квартиру на верхнем этаже.
По иронии судьбы они очутились в спальне как раз в тот момент, когда тихая семейная
пара работала над созданием продолжателя рода. Естественно, громогласное в прямом
смысле слова появление наших друзей не могло не прервать этот процесс. Едва друзья
вместе со строительным мусором рухнули на пол спальни, женщина дико завизжала
и инстинктивно спихнула мужа с себя так, что тот полетел с кровати вместе с одеялом.
-Кто вы такие и что вам надо! – заорал муж, стараясь перекричать супругу.
-Ангелы небесные. Не видишь что ли? – ответил Маб, - Габриэль, дружище, ты в
порядке?
-Почти, - ответил тот, поднимаясь на ноги.
-Убирайтесь вон, мерзавцы! – завопил несостоявшийся на это раз папаша.
-С удовольствием сэр, если вы изволите открыть нам дверь, - максимально учтиво
ответил ему Маб.
-Ключ в замке.
Не теряя времени, друзья выбежали из квартиры. Они благоразумно заперли снаружи
дверь, после чего побежали вниз. Чтобы вновь не оказаться на злополучной Мэйчен-стрит,
они выпрыгнули из окна второго этажа во двор с другой стороны дома и дальше дворами,
преодолевая заборы, вышли на окраину города.
-Что будем делать? – спросил Маб, слегка отдышавшись.
-Уходить из города.
-Куда?
-В лес. Там у меня есть надежное место.
-Что ж, иногда твои тайны оказываются весьма полезными.
Уже в пригороде они накупили на все деньги еды, после чего Габриэль повел друга
в лесной дом Джеймса.
-Знаешь, Габриэль, чем больше я узнаю тебя, тем больше мне становится интересно,
кто ты.
-Надеюсь, когда-нибудь я смогу тебе все рассказать.

Прошло чуть больше недели с тех пор, как друзья укрылись в доме Джеймса. Все
это время они занимались тем, что принято называть ничегонеделанием. После городской
серости и постоянного надзора со стороны Филина неделя в лесу показалась им праздником.
Правда, на Габриэля обрушились воспоминания, но он старался не думать о тех событиях,
которые привели его в этот дом в первый раз. К тому же с тех пор прошло достаточно
много времени. Гораздо болезненней он переносил разлуку с любимой, но для него
это тоже не было
причиной сходить с ума.
Габриэль чувствовал, что закончился еще один большой этап в его судьбе. Дорога
жизни вновь делала резкий поворот, хотел он того, или нет. Филин, как и многое
другие, остался в прошлом. Маркиза... Что ж, придется на время о ней забыть.
Испытания делают любовь только сильнее. В глубине души Габриэль сомневался в
истинности этой фразы.
-Я не вернусь больше к Филину, - сказал Габриэль Мабу, когда они решили покинуть
убежище.
-Ты серьезно? – лениво спросил Маб, которого почему-то совсем не удивило решение
друга. 
-Более чем. Вырвавшись на свежий воздух, я понял, что не смогу больше выдерживать
этот смрад.
-Ты не тот человек, кому Филин сможет позволить жить. Для него это непозволительная
роскошь. К тому же я не готов еще уйти оттуда, поэтому я не могу просто так отпустить
тебя. Филин мне этого не простит.
-Я понимаю.
-Хочешь сказать, ты нашел выход?
-Посмотри на мою одежду.
-И?
-Она вся изодрана. К тому же на сюртуке кровь. Это вполне может послужить доказательством
моей смерти. Ты вернешь Филину пакет, покажешь мой сюртук, расскажешь, как я
умер у тебя на руках. 
-Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Подождав пока Маб уйдет достаточно далеко, Габриэль тоже отправился в город.
Он не хотел, чтобы Маб знал об этом. Не то, чтобы Габриэль не доверял другу (их
дружба многократно была проверена временем), но узнай Маб об этом, он начал бы
обязательно волноваться, и это волнение ни за что не укрылось бы от глаз Филина,
который очень хорошо разбирался в людях. Действительно, возвращаться в город,
где у Филина на каждом углу были глаза и уши, было безумием, но другого выхода
у Габриэля не было. В городе оставались
деньги и бумаги герцогини, спрятанные в надежном  месте, и если на деньги еще
можно было бы наплевать, то документы были слишком важны, чтобы от них отказываться.
Затея Габриэля была безумной, но не безнадежной. В городе его мало кто знал,
к тому же Эдинбург был достаточно большим и запутанным городом, чтобы там можно
было укрыться на пару дней.
Габриэль давно уже заприметил жалкое строение на окраине города, которое, судя
по вывеске, было гостиницей «Быстрый олень». Управляла гостиницей мадам Смайк.
Фактически, это была дешевая ночлежка для тех, кто не мог раскошелиться на приличный
ночлег. Подобные заведения Филина не интересовали, так что здесь можно было смело
пожить несколько дней.
Туда и отправился Габриэль. Он решительно толкнул  некрашеную входную дверь и
вошел внутрь. В холе (маленькой тесной комнатке) было темно и совершенно безлюдно.
За грязной стойкой из давно уже метающего об окраске дерева тоже не было никого.

-Есть кто живой? – крикнул Габриэль.
-Иду, - услышал он неприятный, дребезжащий женский голос.
В комнату, тяжело дыша, вошла тучная женщина преклонного возраста. Плохое освещение
не позволяло рассмотреть ее как следует, но даже в полумраке было видно, что
у нее жутко неприятное лицо, удивительно гармонирующее с голосом. Лицо не было
уродливым или страшным, но что-то неуловимое вызывало чувство омерзения и желание
как можно быстрей помыть руки.
-Рада вас видеть, сэр, - обратилась она к Габриэлю с нескрываемой насмешкой в
голосе, - чем могу быть полезна?
-Мне нужна комната.
-Комната? – переспросила она, презрительно глядя на Габриэля, который выглядел
оборванцем.
В другой раз он бы заставил старую ведьму проявить уважение. На службе у Филина
его научили правильно обращаться с такими особами, но сейчас спорить было нельзя,
и он сделал вид, что не замечает оскорбления.
-Мне нужна комната и приличная одежда. Не знаете, где поблизости можно купить
недорогой, но приличный костюм?
-Костюм можно купить и у меня, - она кинула на стойку поношенный, но достаточно
приличный костюм его размера, - если, конечно, у вас есть за что его покупать.

-Это зависит от того, во сколько вы его оцените.
Решив, что Габриэль один из тех провинциальных дурачков, которые толпами шли
в Эдинбург в поисках подходящей работы, она назвала сумму, в несколько раз превышающую
стоимость одежды. Это было настоящим грабежом, но Габриэль не стал спорить. Пусть
лучше она держит меня за идиота, - решил он и выложил на прилавок деньги.
-Где я могу это примерить?
-Вы интересовались комнатой? - в голосе мадам Смайк появилось уважение.
-Совершенно верно, мадам.
-Тогда пойдемте со мной. Посмотрите комнату, а заодно и примеряете одежду.
-Во что мне обойдется неделя?
-Вряд ли вы сможете найти что-нибудь дешевле, даже если обойдете весь Эдинбург.
-Не сомневаюсь, но я должен удостовериться, что у меня хватит на это денег.
На удивление, цена за комнату оказалась весьма даже приличной. С другой стороны,
вряд ли бы кто вообще позарился на эту, громко говоря, гостиницу, если бы хозяйка
просила больше.
-Надеюсь, у вас найдется нужная сумма?
-Да, - ответил Габриэль.
-В стоимость также входит питание, - добавила она.
-Это просто замечательно.
-Входите, - она открыла дверь в гостиничный номер, расположенный в дальнем углу
длинного коридора.
Как и предполагалось, комната была маленькой, а обстановка бедной. Зато Габриэля
приятно удивили чистота и порядок. К тому же в комнате было два окна, выходивших
как нельзя лучше в случае возможного непредвиденного отступления.
-Нравится? – спросила мадам Смайк.
-Вполне, - ответил Габриэль.
-Хотите чего-нибудь?
-Я бы хотел примерить одежду, если позволите.
-Хорошо. Я подожду за дверью.
Чтобы я не нашел предлога затянуть с оплатой, - решил Габриэль.
Одежда оказалась ему впору, и была еще вполне даже приличной. Скорее всего, ее
сняли ночью с какого-то неосторожного бедолаги, - подумал Габриэль, - вряд ли
можно было бы прокормиться одними постояльцами даже при самых скромных потребностях
хозяев.
-Мадам Смайк, - крикнул он.
-В вашем распоряжении, - ответила она, входя в комнату. Лицо мадам Смайк улыбалось
улыбкой алчности, отчего сделалось еще отвратительнее, - нигде не жмет?
-Все в порядке. Возьмите, - Габриэль протянул деньги, которые она пересчитала
профессионально окинув взглядом и быстро, словно он мог передумать, спрятала
в карман. 
-Я буду внизу. Если вам что понадобится.
-Спасибо, сударыня.
-Вам спасибо. Не буду больше мешать.
Оставшись один, Габриэль, не раздеваясь, рухнул на кровать и мгновенно уснул.

Проснулся он только вечером. За окном шел дождь. Было холодно. Тем лучше, подумал
Габриэль. Он бодро поднялся с кровати и вышел из комнаты. Впереди было много
дел. Он прошел по длинному коридору, спустился по скрипучей (еще один плюс) лестнице
и почти уже вышел из гостиницы, когда его окликнула мадам Смайк.
-Господин Габриэль, - позвала она.
-Да, мадам.
-УхОдите?
-Дела, мадам.
-Надеюсь, вы не сильно спешите?
-Нет, мадам.
-Очень хорошо. Дело в том, что мы с мужем с большим удовольствием хотели бы пригласить
вас разделить наш скромный ужин, и если вы не торопитесь...
-С большим удовольствием приму ваше приглашение.
-Тогда прошу вас сюда. 
Мадам Смайк привела Габриэля в такую же маленькую, как и холл, комнатку, где
за освещенным целыми тремя (по случаю присутствия гостя) свечами столом уже сидел
мистер Смайк. На вид он был значительно старше своей супруги. Милый, лысый старичок
со следами какой-то из множества старческих болезней на лице.
На столе, сервированном на троих, были сыр, отварная говядина, картошка и графин
с дешевым пивом. 
-Извините нас за скромную кухню. В последнее время дела идут не очень-то хорошо.
Гостиница требует расторопности, а в наши годы, - затараторила мадам Смайк с
приторной улыбкой на лице.
-Я не привык к другой пище.
-Знаете, а мне почему-то показалось, что вы благородного происхождения.
-Спасибо за комплимент, мадам, но мои родители были бакалейщиками.
-Хорошая профессия.
-Да, но только постоянные войны лишили нас средств к существованию.
-Да, очень многих людей подкосила эта война, - заговорил вдруг господин Смайк.
 
-Как долго вы собираетесь у нас гостить? – спросила Габриэля хозяйка гостиницы
все с той же приторной улыбкой на губах.
-Для начала неделю, а потом будет видно. 
-Чем собираетесь заняться?
-Надеюсь найти себе хорошее место.
-А сейчас? Вы куда-то собрались?
-Решил пройтись перед сном.
-В такую погоду?
-Мне надо навестить одного человека. Благодарю вас за угощение.
-Это вам большое спасибо за то, что согласились принять наше приглашение, - ответила
мадам Смайк, при этом у нее в глазах блеснуло нечто настолько неприятное, что
Габриэль дал себе зарок немедленно покинуть гостиницу. 
-Знаете, вы совершенно правы. Пожалуй, я никуда не пойду, - сказал Габриэль,
вставая из-за стола, - лучше я высплюсь как следует.
-А как же встреча? – всплеснула руками мадам Смайк.
-Ее можно перенести и на завтра.
-В таком случае спокойной ночи.
-Спокойной ночи.
Габриэль поднялся к себе в номер, запер дверь. Он оставил ключ в замочной скважине
повернув его так, чтобы снаружи его не смогли протолкнуть внутрь. Затем он громко
плюхнулся на кровать. Подождав минут тридцать, он тихонько поднялся с кровати
и, стараясь не шуметь, вылез через окно, выходившее на одну из боковых улиц.
Оказавшись на свободе, он, стараясь быть незамеченным, быстро пошел в сторону
Кингс-Парка, где были спрятаны бумаги. 
Сверток лежал на своем месте в целости и сохранности. Деньги были там же. Забрав
свои вещи, Габриэль пошел прочь из города. В гостиницу он решил больше не возвращаться:
слишком уж была с ним любезна старая ведьма.  

Корнуэльский замок расположился на вершине небольшого предгорья. Выглядел он
как нелепое нагромождение грубых, громоздко-тяжеловесных, аляповатых построек
и башен с совершенно безвкусными решетчатыми окнами с каменными наличниками,
с выступающими башенками и   массивными архитравами. Сразу было видно, что внешний
вид замка мало волновал его владельцев, пристраивающих одну пристройку за другой,
совершенно не думая о том, как они будут вписываться в общий вид замка. 
Безвкусицу замка скрашивала роща огромных, величественных старых дубов, которые,
наверно, были ровесниками замка. Дубы были прекрасны. Красоту природной части
пейзажа подчеркивала живописная река, текущая в узкой долине между предгорий.

Также внимание привлекала фамильная церковь герцога, которая стояла рядом с замком.
Выполненная в готическом стиле, она была скорее мрачной и массивной, нежели изящной,
но построена талантливо и гармонично. Церковь вызывала чувство благоговейной
торжественности. Рядом с ней расположилось кладбище, где находился фамильный
герцогский склеп. 
Из замка вышли несколько человек и направились навстречу Габриэлю. 
-Простите, господа, - спросил он, когда они подошли достаточно близко, - не скажете
мне, где можно найти лесничего Мануэля?
-Лесничего надо искать в лесу, - ответил один из них, и все засмеялись удачной
шутке, которая, тем не менее, могла быть воспринята как насмешка. Поэтому шутник
тут же добавил, - большую часть времени он проводит именно там. Дом его находится
в двух милях от замка. 
Они подробно объяснили Габриэлю дорогу.
Дом лесника был добротным двухэтажным деревянным зданием. Построен он был на
самом краю леса и, в отличие от замка, весьма гармонично вписывался в окружающий
ландшафт.  
Габриэль постучал в дверь. Ее открыл миловидный мужчина лет 30. Привыкший замечать
как можно больше в людях (от этого зависела его жизнь), Габриэль уловил безысходную
грусть в глазах садовника, которую тот старался не показывать никому. 
-Господин Мануэль?
-Что вам угодно? – сухо просил он Габриэля.
-Могу я войти?
-Все зависит от того, с кем я имею дело.
-Мое имя вам вряд ли о чем-нибудь скажет, а имя человека, порекомендовавшего
обратиться к вам, я не хочу произносить здесь, за порогом дома.
-Надеюсь, у вас есть письмо или...
-Разумеется. Но я не хотел бы, чтобы кто-то еще, пусть даже случайно, мог бы
его увидеть.
-Ладно, входите.
Он проводил Габриэля в уютную, чистую гостиную и предложил сесть в удобное кресло.
Для Габриэля, проделавшего весь путь пешком, это было настоящим подарком.
-И так, молодой человек?
Габриэль снял с шеи медальон герцогини. Лицо Мануэля дрогнуло. В глазах появился
вопрос.
-Боюсь, у меня для вас печальные новости.
-Говорите.
И Габриэль рассказал ему все о своем коротком знакомстве с герцогиней. О своей
родословной он, правда, решил не распространяться.
-Герцогиня сказала, что в случае чего я смогу рассчитывать на вас, - закончил
он свой рассказ. 
-К сожалению, молодой человек, герцог в последнее время стал очень подозрительным,
поэтому единственное, что я могу вам предложить – это место моего помощника.
Платить мне, к сожалению, особенно нечем, но стол и постель у вас будут. 
-Этого более чем достаточно.
-В таком случае добро пожаловать. Утром приступите к своим обязанностям. 
Все свои силы Габриэль отдавал лесу. Работы было много, и он с радостью брался
за дело. Уроки Джеймса помогли ему полюбить лес и научиться с ним обращаться.
К тому же после мрачной жизни у Филина, лес давал ощущение свободы и свежего
воздуха, а это было как раз то, чего не хватало Габриэлю все эти годы. Лес превратился
в настоящего верного друга, с которым можно было поделиться и радостью, и печалью.
Лес был прекрасен в любое время года. Весной он пах почками и свежей травой,
он просыпался и заставлял просыпаться
что-то хорошее в самой глубине души. Лето было «разгаром дня», осень периодом
даров, а зима… Зима в лесу была неописуемо чудесной.
Когда у Габриэля появлялось свободное время, он отправлялся на озеро. Там, спрятанная
от посторонних глаз, была хоть и заброшенная, но очень живописная беседка, поросшая
диким виноградом. Она стояла на самом берегу озера. В редкие теплые дни Габриэль
купался и загорал, а в другое время просто смотрел на воду, - это успокаивало
нервы и отправляло душу в запредельную даль, которую невозможно было передать
словами, - зимой он наслаждался спокойным величием всеобщего сна. 
Часто он вспоминал о маркизе. Габриэль представлял себе, как она живет, что делает,
с кем встречается. Он с грустью вспоминал все ее шалости и капризы, мечтал, как
снова перешагнет порог ее дома. Его так и подмывало написать ей письмо, но это
было бы непростительной ошибкой, которую он не мог себе позволить.    
Мануэль оказался мрачноватым, неразговорчивым человеком. Большую часть времени
он старался быть наедине с собой и своими грустными мыслями. Несмотря на это,
он был честным, надежным товарищем. К тому же он никогда не лез в личные дела
своего нового помощника. Очень скоро их отношения стали сначала приятельскими,
а затем и дружескими. Габриэль видел, что его друга съедает печаль, но... Сам
Мануэль ни разу не затрагивал эту тему, а приставать с расспросами Габриэль не
решался. Позже от герцогских слуг он узнал,
что Мануэль страдает из-за своей дочери, которая больна неизлечимой болезнью.
Местный климат был опасен для ее здоровья, поэтому ей приходилось бОльшую часть
времени проводить на курортах под наблюдением врачей. Раньше она часто приезжала
повидаться с отцом, но в последнее время ее здоровье настолько ухудшилось, что
вот уже более двух лет она не бывала дома.    
С многочисленной прислугой, обитавшей в замке и его окрестностях, у Габриэля
сложились идеальные отношения: он встречался с этими людьми только изредка, всегда
только по делу, и никогда не лез ни в чьи дела, старался никого не оправдывать,
но и не обвинять. К тому же жизнь очень хорошо преподала ему науку держать рот
на замке. Подозрений он тоже ни у кого не вызывал. В ту пору многие, оставшись
без средств к существованию, вынуждены были покидать родные места в надежде найти
работу, и почти у каждого было что
скрывать.
Герцога Габриэль практически не видел, и это было к лучшему. Вряд ли у него получилось
бы скрыть не проходящую с годами ненависть от вечно подозрительного Оскара, которого
терзал душевный недуг.
О странной болезни герцога Габриэлю рассказала старая ключница Сара. В свободную
минуту, а их было не мало, она любила посидеть за кружкой пива, – в те времена
это был благородный напиток, - и Габриэль всегда составлял ей компанию, не забывая
частенько угощать старую женщину. За пивом она рассказывала все слухи и сплетни,
а Габриэль внимательно слушал, иногда поддакивая или задавая наводящие вопросы.
Кроме пива Сара любила всякие сладости, и юный лесник нет-нет, да и подкидывал
ей что-нибудь вкусненькое.  

Практически каждую неделю герцогу снился один и тот же кошмарный сон. 
Он в библиотеке замка - мрачной комнате, уставленной дубовыми полками с тяжелыми
старинными книгами. Многие книги были ценными, за многие его могли бы отлучить
от церкви, но он не читал книг и практически не заходил в библиотеку. Не был
он в библиотеке и тогда, когда нанятые им бандиты ворвались туда, чтобы убить
его брата, образованнейшего человека, связанного по слухам с магией и масонами.
Став герцогом, он захотел, было, переделать библиотеку в жилое помещение, но
передумал. Свободного места в замке было
достаточно, ремонт требовал хороших денег, а книги есть не просили, к тому же
они чего-то да стоили. В конце концов, герцог закрыл библиотеку на ключ, оставив
в ней все, как есть. Без ремонта и отопления комната постепенно ветшала. Обои
отваливались и свисали клочьями со стен, книги покрывались плесенью, а в полках
завелся шашель. Герцог словно бы поручил времени сделать за него очередную грязную
работу.
Но в его снах библиотека всегда была такой, как в ночь убийства: ярко освещенной,
ухоженной, чистой. 
Посреди комнаты на полу в луже собственной крови лежит его брат Ричард. За окном
бушует буря. Герцог смотрит на Ричарда и не может отвести взгляд. В его руках
окровавленный нож. Вдруг буря распахивает окно. В окно влетает огромная черная
птица, которая кружит по залу и, хохоча, кричит:
-Встречай настоящего герцога!
Распахиваются двери. Сами собой. В зал под торжественную музыку входит мальчик
16 лет. Он как две капли воды похож на Ричарда. В руке у мальчика шпага.
-Я принес правосудие, говорит он и пронзает герцога шпагой. 
На этом месте герцог всегда просыпается. Он поднимается с постели и ходит по
замку в лабиринте низких сводчатых коридоров, которые соединяют библиотеку с
длинной комнатой с  каменным полом и  сводчатым потолком,  посреди которой стоит
ряд дубовых столов, таких  тяжелых,  что  не  сдвинуть с  места.  Большие оленьи
рога  висят по стенам, а между ними - чучела барсуков, выдр, куниц других зверей.
Он бродит среди старых, разбитых доспехов, среди самострелов, ружей всех систем
и конструкций, среди сетей, лесок,
гарпунов, рогатин и множества других охотничьих приспособлений. С немногих старых
картин на него смотрят рыцари и дамы: герцоги и герцогини прошлых времен. Бородатые
рыцари грозно хмурятся из-под огромных париков; дамы деланно улыбаются, любуясь
розой, которую непременно держат в руке.
Герцог бродит со свечей в руке по темным, пустым коридорам замка и что-то бормочет
себе под нос на каком-то тарабарском языке. В эти минуты никто не хочет попадаться
ему на глаза... 
Герцог боялся, и его страх не был таким уж и безосновательным. Жадный до денег
и власти, он подобно раковой опухоли разрастаясь, пожирал все вокруг. Это не
нравилось многим весьма могущественным людям, как в Шотландии, так и в самой
Англии. К тому же, несмотря на все его попытки, ни о герцогине, ни о ее сыне
не было никаких известий. Они были живы, были где-то далеко или совсем даже рядом.
Разумеется, он не принимал личного участия в ночных убийствах, но сыну Ричарда
скоро исполнится 16, а в этом возрасте он
сможет претендовать на его, с таким трудом добытое Оскаром место. Каждый день
Оскар молил бога, чтобы юный герцог нашелся либо раньше своего шестнадцатилетия
(в этом случае, будучи законным опекуном, он мог бы что-нибудь предпринять),
либо не находился совсем. Герцогиня хоть и назначила в своем завещании Габриэля
опекуном Артура, но это был жест признательности, не имеющий никакой юридической
силы. Во-первых, Габриэль был еще слишком молод для роли опекуна, а во-вторых,
узнай Оскар, кто работает у него лесником...