В Михайлов. Произведения

ГАБРИЭЛЬ

Продолжение

Привычки маркизы не изменились. Ее приглашение в любовное гнездышко было, как
всегда внезапным и требующим обязательного исполнения. Курьер застал Габриэля
в постели. В письме маркизы, которое он передал было только: «Следуйте за подателем
этой записки», - и больше не строчки. Правда, на этот раз обошлось без повязки
на глазах и прочих экзотических атрибутов, которыми раньше увлекалась маркиза.
Любовным гнездышком, как и раньше, был дом на Клайд-Стрит, который она снимала
его через подставных лиц исключительно
для того, чтобы принимать там возлюбленных. В свое время Габриэль часто бывал
в этом доме, и знал его почти наизусть.
В доме практически ничего не изменилось. Все тот же молчаливый слуга, больше
похожий на злого демона или на вампира проводил Габриэля в восточную комнату.
Там среди ковров и подушек ждала маркиза. На ней было настоящее японское кимоно
из тончайшего шелка. Рядом с ней на низком столике стоял кальян, чайник и две
пиалы.
Маркиза удостоила Габриэля аудиенцией, как только проводила мужа в очередную
командировку.  По-своему маркиза любила мужа и считала их отношения идеальными.
Маркиз редко бывал дома, что позволяло его жене жить так, как ей заблагорассудится.
При этом каждое его возвращение она превращала в праздник. 
-Я люблю и уважаю своего мужа, к тому же, как законный супруг, он имеет полное
право на мою любовь, которая, благодаря особенностям нашего брака продолжает
оставаться яркой и волнующей. Роль любящей и заботливой жены все еще продолжает
меня приятно волновать, - говорила она всем, кто пытался критиковать ее брак.

Уже почти утром, после долгих любовных ласк, с короткими перерывами на сон, приводя
себя в порядок, Габриэль спросил:
-Милая Элеонора, зная о том, что вы всегда в курсе всех событий, позвольте навести
у вас справки об одной особе.
-Кто вас интересует, граф?
- Виконтесса Анна Лестер.
-Вам не кажется, граф, что это уже слишком...
-О чем вы?
-Еще несколько минут назад вы были готовы отдать все за то, чтобы оказаться у
моих ног, но стоило вам побывать у меня в постели, как вы тут же заговорили о
молоденькой виконтессе.
-Будет лучше, если я расскажу вам все сначала:
Дело было за несколько дней до моего возвращения в Эдинбург. Я гостил у Артура.
Кроме него в замок съехалось много гостей. Было много молодежи. Соскучившийся
по свету Артур устраивает праздник за праздником. С танцами, фейерверком. Уже
поздно вечером он пришел в мою комнату. Я еще не спал, решив перед сном прочитать
пару страниц, чтобы лучше спалось. 
-Я могу с тобой немного поговорить? – спросил Артур. Он был взволнован.
-Конечно.
-Мне не к кому больше обратиться, и...
Он был настолько взволнован, что не находил слов. Пришлось мне сходит за виски.
Несмотря на то, что он уже был слегка пьян.
-Дело в том, что я влюбился.
-Ты уверен? – задал я глупый вопрос.
-Несомненно! Она великолепна! Она самая лучшая, самая красивая, самая-самая...
У меня не хватает слов!
Я принялся ему рассказывать о том, что любовь – прекрасное чувство, а потом спросил:

-И кто эта счастливица? 
-Виконтесса Анна Лестер.
Что ж, она действительно красива, и приятна в общении, но что-то есть в ней фальшивое.
В ней есть что-то от плохой актрисы, играющей роль. За годы службы у Филина я
научился распознавать подобного рода людей.
-У тебя хороший вкус, - сказал я Артуру, - она действительно очень хорошенькая.
-Ты находишь?! – обрадовался он.
А потом сообщил, что уже объяснился в любви, и она ответила, что тоже любит его.

-Она согласна стать моей женой! – воскликнул Артур.
Я начал, было, объяснять, что любовь и брак далеко не одно и то же, но он не
стал меня слушать.
-Она никогда не пойдет на это! – оборвал он меня.
Как я понял, они уже все решили, и Артур хотел со мной посоветоваться, когда
лучше объявить о помолвке. Он готов был сделать это прямо сейчас, но благо их
юный возраст требовал соблюдения некоторых формальностей.
Я посоветовал Артуру сначала решить эти вопросы, а потом уже объявлять о помолвке.
Он согласился. 
-Ты до самой старости собираешься водить его за ручку? – спросила маркиза.
-Я дал обещание его матери перед ее смертью. Мне кажется, этот брак может принести
Артуру массу несчастий. Я боюсь, как бы он не наделал глупостей.
-Глупости – это то немногое, о чем мы будем с радостью вспоминать на склоне лет.
И сожалеть о тех, которые мы так и не осмелились совершить. Но, думаю, вы правы.
Мне тоже кажется, что Анна Лестер – далеко не та, за кого себя выдает, а ее шкафы
ломятся от скелетов. 
Дома уставшего и мечтающего о долгом, крепком сне Габриэля ждала охапка писем.
Среди бесчисленных счетов, отчетов строителей о проделанной работе и светских
приглашений были два письма, которые он решил прочитать, пока слуга готовит ванну.
На чтение остальных писем у него просто не было сил.   
Первым он распечатал письмо Артура.
«Мой милый друг Габриэль!
Друг мой, ты не представляешь, насколько я счастлив. Я помолвлен, но это еще
не все! От волнения, в прочем совершенно приятного, я не могу собраться с мыслями,
к тому же, нехватка времени заставляет меня писать сразу начисто, поэтому заранее
прошу тебя извинить мне несколько сумбурное повествование. Очень жаль, мой друг,
что тебя не было рядом со мной в моем фамильном замке. Всю неделю я принимал
гостей. Кроме обычного круга лиц, которых ты всегда у меня наблюдал, меня навестили
друзья Анны: граф Герман Вер,
графиня Мэйбл Вер и лучший друг графа Германа – граф Ричард Вильерс. С Германом
они практически неразлучны, настолько, что их дружба порождает, уверяю тебя,
совершенно нелепые слухи. Все трое - очень милые люди. Возможно, они мне кажутся
такими потому, что они друзья той, кого я люблю больше всего на свете. Мы очень
замечательно провели время, а в четверг, когда я получил бумагу, решающую все
юридические проблемы, мы отпраздновали нашу помолвку. 
Мы чувствовали себя женатыми, и это заставило меня полюбить весь мир. Во время
танцев мы незаметно улизнули в парк, чтобы побыть хоть немного наедине. Мы разговаривали
о любви, я держал ее за руки. Я был настолько счастлив, что готов был целовать
землю у ее ног. 
Какие у нее чудесные губы! И как милы ее детские, наивные поцелуи. Она сама невинность!

В общем, мы так и не смогли расстаться до самого утра. Так случилось, что любовь
оказалась сильнее приличий, и этой ночью мы были словно муж и жена! 
Я настолько переполнен восторгом, что чувствую необходимость поделиться с кем-то
свей радостью. И вот сейчас я смотрю, как спит мой ангел, и пишу тебе это письмо.

Не обижайся, если некоторые мои слова покажутся тебе неуместными. Я пьян самым
прекрасным вином – любовью, а это должно меня извинить.
Твой самый счастливый в мире друг.»
Второе письмо было от Брэмстоуна.
«Уважаемый граф!
Вот что я сумел узнать относительно интересующей вас особы:
Виконтесса Анна Лестер является приемной дочерью Джеральда и Гертруды Лестер
– обедневших дворян, живущих (адрес поместья). Настоящие родители герцог Оскар
Корнуэльский и певица Жаклин Моник. Отдав дочь на воспитание Лестерам, герцог
заплатил им довольно крупную сумму денег. Не имея своих детей, Лестеры с удовольствием
приняли его предложение. Они заботились о ней как о родной, и дали ей подобающее
образование и воспитание. Герцог часто навещал свою дочь. Из этого можно сделать
вывод, что она знает истинное
свое происхождение.
Если вам потребуются мои услуги, обращайтесь в любое время суток. Всегда рад
быть вам полезен.
ПС. Хочу обратить Ваше внимание на то, что Анна – единственная дочь Оскара. Других
детей у него нет.»
Габриэль вскочил на ноги. Сна как не бывало. АННА ЛЕСТЕР – ЕДИНСТВЕННАЯ ДОЧЬ
ГЕРЦОГА ОСКАРА!!! Так вот, значит, господин Оскар, как вы собираетесь вернуть
себе корнуэльские владения! Все правильно. Артур женится на Анне, а потом...
По спине Габриэля пробежали мурашки. Стратегия Оскара была очевидной.
-Что ж, господин Оскар, посмотрим, достаточным ли для вас сокровищем является
дочь, чтобы вы высунули нос из своей норы, - громко сказал себе Габриэль. 
Он был готов к этому бою.

-Признайтесь, Элеонора, вы что-то затеваете? – спросил Габриэль, когда в следующий
раз маркиза встретила его с тем озорным блеском в ее прекрасных глазах, который
он так хорошо знал. Она приняла его в саду, где пила чай в беседке в гордом одиночестве.
-Чаю? – спросила она?
-С превеликим удовольствием, - ответил Габриэль.
-Должна признаться, граф, ваше разбойничье прошлое не дает мне покоя. Я долго
размышляла о том, что вы мне рассказали, и все это мне приснилась во сне. Представляете,
я была благородным разбойником, который грабил богатых купцов и раздавал все
деньги бедным. Это было так здорово, так романтично, что я решила испытать нечто
подобное и наяву, сказала она, наливая Габриэлю чай.
Слуги при их разговоре не присутствовали.
-Поверьте, дорогая маркиза, в этом нет ничего благородного или романтичного.
Нет более жалкого зрелища, чем перепуганный до смерти обыватель.
-Не разубеждайте меня, граф. Я уже решилась на это, и отменять свое решение не
собираюсь.
-И вам не жаль тех несчастных? А если они будут защищаться? Или узнают вас? Вы
разве готовы убить ни в чем не повинного человека.
-Вы как всегда не даете мне договорить. Я не собираюсь кого-либо грабить или
убивать. По-моему, это пошло. Другое дело забраться в чей-нибудь дом, чтобы предаться
там страсти. Только представьте, граф, мы с вами ночью тайком в чужом доме, как
ночные воры. Что скажете на этот счет? – на губах маркизы играла довольная улыбка.
-Я бы не стал так рисковать.
-Вы рассуждаете, как старая леди, воспитанная в добродетели.
-Я беспокоюсь о вас.
-В таком случае позаботьтесь о том, чтобы наше ночное приключение прошло без
лишних хлопот. Буду ждать вас ровно в полночь в своем тайном пристанище. К этому
времени вы должны быть готовы исполнить мое желание. Или можете больше не появляться
вообще.
За пару минут до полуночи карета Габриэля остановилась перед домом маркизы на
Клайд-Стрит, который маркиза снимала под чужим именем для всяких не совсем приличных
занятий. Ее вампироподобный слуга был болен, а другой прислуги в доме не было,
так что не удивительно, что дверь открыла сама маркиза, одетая в мужской костюм.
-Вы просто очаровательны в этом наряде, - сказал Габриэль.
-Надеюсь, вы все организовали как надо? – спросила маркиза.
-Думаю, да, но риск всегда присутствует в подобных делах.
-Тогда не будем медлить.
Габриэль помог ей сесть в экипаж, и они отправились в путь.
-Я уж было, решила, что мы отправились в кругосветное путешествие, - сказала
маркиза, когда экипаж остановился возле особняка на другом конце города.
-Вы бы предпочли, чтобы мы забрались к вашим соседям? Прошу вас.
Едва они вышли из кареты, как та отправилась прочь. 
-Вы что, хотите войти через парадный вход? – удивилась маркиза, когда Габриэль
уверенно направился к парадной двери.
-А как предпочитаете вы? – с легкой иронией в голосе спросил он.
-Не знаю, я думала, нам придется лезть через забор, забираться в окно, предварительно
разрезав стекло алмазом.
-Подобные вещи хороши на страницах романов. Мы же смело войдем через парадный
вход. Как к себе домой. Так на нас никто не обратит внимания.
Говоря это, Габриэль легко справился с замком, и открыл дверь.  
-Никогда не думала, что это так возбуждает, - прошептала Элеонора, когда они
были уже внутри темного дома, который в темноте казался большим и загадочным.
Свет, разумеется, искатели приключений зажигать не стали. 
-Прошу наверх, дорогая, - пригласил Габриэль, найдя лестницу на второй этаж.
-Помогите мне.
-С удовольствием. 
Элеонора оперлась на руку графа, и они медленно, чтобы не шуметь и ненароком
не скатиться с лестницы поднялись наверх и толкнули первую попавшую дверь. Шторы
на окне не были задернуты. После кромешной тьмы первого этажа, в комнате было
светло как днем.
-Да это же спальня!
Повинуясь охватившему их чувству, они бросились друг другу в объятья, но едва
они начали раздеваться, как хлопнула входная дверь.
Послышались голоса и смех. 
-Сюда! – прошептал Габриэль, увлекая маркизу за штору, которая отдаляла спальню
то другой комнаты, скорее всего, туалетной.
В спальню буквально ворвались двое: мужчина и женщина. Оба молодые и красивые.
Мужчина нес женщину на руках, а она держала в руках шампанское и подсвечник,
который освещал им дорогу. Шампанское полетело на пол, а подсвечник все-таки
оказался на тумбочке возле кровати. После этого они неистово занялись любовью.
Женщина была миниатюрной блондинкой, прекрасно сложенной, с длинными, волнистыми
волосами. Она отдавалась любви с таким неподдельным неистовством, точно это был
ее первый и последний раз в жизни. Мужчина был высоким, крепко и красиво сложенным.
Его волосы были коротко подстрижены. Рядом со своей возлюбленной он казался настоящей
громадой. Его ласки были нежными и одновременно неистово страстными.
-Нам лучше уйти, - прошептал Габриэль на ухо маркизе.
-Ни за что! Веселье еще и не начиналось.
Казалось, маркизу совсем не волновала опасность. Она с большим интересом наблюдала
за неистовыми ласками хозяев дома. Ее тоже переполняли страсти. Глядя на нее,
Габриэль вдруг подумал, что, будь ее воля, - и она тоже вместе с ним присоединилась
бы к любовникам, чтобы предаться любви в четвертом. Маркиза была счастлива. Сбылось
то, о чем она даже и не мечтала.
Когда любовники в изнеможении рухнули на постель в ленивые объятия друг друга,
маркиза сделала то, чего Габриэль меньше всего мог от нее ожидать:   
-Браво! браво! – аплодируя, маркиза вышла из-за шторы, - никогда не думала, что
подобное зрелище может так волновать!
От неожиданности женщина скатилась с кровати, забилась в угол и завизжала, а
ее любовник бросился к разбросанной по полу одежде в поисках шпаги. 
Габриэль стремительно ринулся в бой. Он сильно ударил мужчину кулаком в грудь,
а когда тот упал, приставил к его груди острие шпаги. 
-Ведите себя спокойно, сударь, иначе мне придется вас убить.
-Кто вы такие, и какого черта вам нужно?
-Позвольте представиться, - вступила в разговор маркиза, - я – маркиза Отис,
а джентльмен, который держит вас на острие шпаги – граф Мак-Роз.
-Что все это, черт возьми, значит?! – закричал поверженный противник Габриэля.
-Мы пропали, Ричард! Это кузина моего мужа Элеонора со своим другом.
-Ричард?
-Ричард Вильерс
-Очень рада нашему знакомству. 
-А это, граф, супруга моего кузена – графиня Вер. Моя милая Мэйбл.
-Но что вы здесь делаете? – спросила графиня Вер.
-Этот же вопрос я могу задать и вам, господа, - с видом победителя, принимающего
ключи от города ответила Элеонора.
-Простите, граф, но вы не могли бы убрать свою шпагу? – поинтересовался Вильерс,
немного придя в себя.
-Конечно сэр, Прошу прощения за то, что ударил вас.
-Пустяки, - бросил тот, не объясняя, что именно он назвал пустяками, - позвольте
мне одеться.
-Не утруждайте себя, граф Вильерс, - вновь присоединилась к разговору Элеонора,
- после того, что нам довелось увидеть, стесняться не имеет смысла. Впрочем,
как вам угодно.
-Мне тоже надо что-либо надеть.
-Ладно, мы немного погуляем по дому, а чтобы нам не бродить бесцельно... Вы принесли
шампанское, но забыли бокалы.
-Они внизу.
-Мы принесем. У вас есть еще свечи?
-Конечно. Можете эти забрать.
-Вы очень любезны, моя милая Мэйбл.
-Вас прислал мой муж? Он все знает? – спросила графиня Вер, когда все были одеты,
а шампанское, правда, недостаточно холодное, разлито по бокалам 
-Не стоит оскорблять нас подобными предположениями, сударыня, - возмутился Габриэль.
-Простите, граф, но я просто не понимаю...
-Ты же знаешь, как я люблю сюрпризы, - ответила Маркиза, говоря чистую правду.
-Ты не представляешь, как я испугалась! Я подумала, что вы – бандиты.
-Я тоже об этом подумал, и сразу же пожалел, что не взял пистолет, - немного
рисуясь сказал Вильерс. В любом случае он не смог бы воспользоваться оружием,
находись в доме даже целый арсенал.
-Сейчас вы тоже об этом жалеете? – с очаровательной улыбкой спросила маркиза.
-Сейчас я чертовски этому рад.
-Мой муж, он ничего не знает? – спросила в очередной раз графиня. Ей покоя не
давала мысль о том, что ей придется объясняться с мужем, который был необычайно
ревнив.
-Я его об этом не спрашивала, но, думаю, что если вы впредь будете себя аккуратно
вести, он никогда об этом и не узнает. Лишние знания приносят скорбь. Так, кажется,
сказано в Библии? Мы же с графом Мак-Розом не имеем привычки распускать сплетни
направо и налево. А если я смогу еще надеяться на вашу благодарность... – ответила
ей маркиза
-Мы понимаем, в каком мы перед вами долгу, - потупившись, сказал граф Вильерс.
-А в каком долгу перед вами граф Вер, мой милый Вильерс!
-О чем вы, маркиза?
-Ну как же, будучи его лучшим другом, вы взяли на себя обязательство по обеспечению
долгов, а если точнее, супружеского долга.
-Подождите, - опомнился Габриэль, - вы – те самые граф Вильерс и графиня Вер,
которые должны сейчас быть в Корнуэльском замке?
-Мы только что сбежали оттуда.
-Когда? Сегодня утром я получил письмо от Артура.
-Письмо запоздало граф. 
-Моего мужа срочные дела заставили выехать в Глазго. Вот мы и решили вернуться
в Эдинбург. К тому же влюбленным сейчас совершенно не до нас.
-Раз вы та самая графиня Вер, я хотел бы конфиденциально обсудить с вами один
очень важный для меня вопрос. Ни вас, ни вашей личной жизни этот разговор не
коснется, даю слово. 
-Габриэль, Вы хотите говорить с ней прямо сейчас? – вмешалась маркиза.
-Ни в коем случае. но я буду очень признателен графине, если она примет меня
завтра днем.
-Буду рада вас видеть, граф, часов в пять.
-А я, предлагаю всем выпить за приключения! – произнесла тост маркиза.

На следующий день ровно в пять часов Габриэль был в гостиной графини Вер. 
-Я хотел бы поговорить с вами о виконтессе Анне Лестер, - сказал он, делая глоток
чая из старинной китайской чашки, которая могла стоить целое состояние.
-Что именно вас интересует, граф? 
-Все.
-Но зачем это вам? Неужели вы опустились до собирания сплетен для Артура?
-У меня есть свои причины интересоваться этой особой, о которых вам знать необязательно.
Скажу только, что передавать кому-либо суть нашего с вами разговора я не намерен.
-Не знаю, что вам сказать. Анна – очень милая, добрая девушка. Родом из знатной,
но небогатой семьи. Но она не скрывает своей бедности... – графиня Вер рассказывала
это с таким искренним простодушием, что, не знай Габриэль, кто такая Анна, он
вполне мог бы поверить словам графини. 
-Скажите, сударыня, вы верите в проведение? – прервал ее Габриэль, которому надоело
слушать эту ерунду.
-Обычно все зависит от того, что следует за этими словами, - ответила графиня
Вер, явно удивленная его вопросом.
-Я узнаю о поспешной помолвке моего друга, и проведение в тот же день отдает
вас в мои руки. Вас – лучшую подругу той, в чьих намерениях я сомневаюсь. Не
пытайтесь меня убедить после этого, что вам нечего мне сказать. Тем более что
вы далеко не единственный и не самый лучший источник информации.
-Хорошо, я скажу. Она не родная дочь виконтов Лестер, но поверьте, это не делает
ее менее достойной девушкой. К тому же она наверняка уже призналась в этом жениху,
а если нет, то обязательно это сделает в ближайшее время.
-Вы правы, это давно уже не секрет, по крайней мере, для меня. Скажите то, что
мне неизвестно, и я навсегда оставлю вас в покое. Иначе... Вы ввязываетесь в
войну не на жизнь, а на смерть, в войну, в которой погибли очень многие люди,
близкие мне люди, в войну, которую я буду вести до смерти или до победного конца.
Так что подумайте хорошенько, прежде чем занимать сторону моих врагов.
Говоря это, Габриэль пристально смотрел в глаза графини, и холодный, безжалостный
блеск в его глазах был более красноречивым, чем его слова.
-Она беременна, - чуть слышно произнесла графиня, до смерти испугавшись этого
взгляда.
-Что?
-Вот уже несколько месяцев она безумно влюблена в одного молодого человека.
-Имя, графиня.
-Шевалье де Лорм. Он очень милый. Души в ней не чает. 
-Если у них все так здорово, почему она выходит замуж за Артура?
-Шевалье непростительно беден, как и она. Они совершенно не готовы воспитывать
ребенка, а тут герцог. Сначала она... Ну знаете, всегда приятно, когда вам оказывают
знаки внимания, а когда она узнала о своем положении... тем более, герцог мил,
наивен, богат. Из него получится очень хороший отец, да и муж... 
-И что Шевалье?
-Сначала он был взбешен. Они даже расстались, но позже... 
-То есть, они не расстались?
-Они любят друг друга, и решили, что продолжат встречаться и после свадьбы. Вы
так удивлены, граф, как будто никогда не слышали о том, что люди заводят себе
любовников.
Габриэль не знал, что сказать. Он вскочил на ноги и принялся ходить по комнате
из угла в угол, сам не понимая, отчего это свидетельство чужой ему во всех отношениях
измены так на него подействовало.
-Полно вам, граф. Любая женщина знает, как быть хорошей женой для одного мужчины
и страстной любовницей для другого. Мне ли вам объяснять, что супружеская верность
– это такой же миф, как и непорочное зачатие. Все об этом знают, все признают,
никто, кроме некоторых вольнодумцев, в открытую с этим не спорит, но действительно
в это верят лишь те, чьи ничтожные умишки просто не в состоянии усомниться. Вам
не нравится виконтесса потому, что она обманывает Артура? Будет другая, которая
тоже будет его обманывать.
Супружество - это бесконечная череда взаимных обманов.
-Неужели вы совершенно не признаете добродетель? Почему вы считаете, что все
вокруг исключительно порочны?
-Ну что вы, граф. Добродетель всегда была, есть и будет. Но упаси вас бог соединить
свою судьбу с действительно добродетельным спутником или спутницей!
-Вы интересно рассуждаете, графиня.
-Добродетель всегда глупа, скучна, нравоучительна и пОшла. Да вы и сами, граф,
далеко не столь высокого мнения о добродетели, как стараетесь здесь показать.
А это значит, что беспокоит вас далеко не любовная сторона интриги, а нечто совершенно
иное. И я более чем уверена, что вы понимаете, что для света она была и остается
виконтессой, а после того, как она станет герцогиней, уже никто не посмеет вспомнить
ее родословную. Неужели вы не можете простить дочери преступления ее отца?
-Я не собираюсь прощать ей те преступления, которые она совершит, став законной
женой Артура.
-А о нем вы подумали? Вы ни разу не задумались о том, как бедный влюбленный юноша
перенесет потерю своей любви. Думаю, он будет безутешен.
-Думаю, кто-нибудь сможет его утешить.

«Мой друг Габриэль!
Пишу тебе вновь, так и не дождавшись твоего ответа на мое прошлое письмо. Ну
да я на тебя ничуть не в обиде. Как ты, наверно, догадываешься, мне сейчас больше
нужен слушатель или, на худой конец, читатель, чем собеседник. 
Поистине время – великий волшебник. Мое время несется вскачь, и каждое мгновение
происходят радикальные перемены. 
Не успел я отправить тебе свое прошлое письмо, как граф Вер сообщил, что получил
известия из Глазго, где сосредоточен его деловой интерес, и что обстоятельства
требуют его присутствия там. Едва он покинул мой дом, засобиралась графиня Вер.
Она решила, что будет лучше вернуться домой. Граф Вильерс, разумеется, вызвался
ее сопровождать, так что мы остались вдвоем, если не считать прислуги, с моей
милой Анной. Впервые я пожалел, что окружен слугами, перед глазами которых нам
приходится соблюдать все приличия.
Правда, помолвка позволила нам гулять вместе по парку, держаться за руки или
обмениваться быстрыми поцелуями. Весь день мы делаем вид, что между нами ничего
нет, и это доводит нас до исступления.
Мы много разговариваем. Я рассказываю о своей жизни в изгнании, рассказываю о
тебе, она, в свою очередь, все рассказала о себе. Она даже доверила мне тайну,
которую я говорю тебе только лишь потому, что ты умеешь хранить секреты. Представляешь,
она – приемная дочь виконтов Лестер. Настоящих своих родителей она, правда, не
знает, но слышала, что ее отец – очень знатный человек чуть ли не королевской
крови. Вряд ли найдется много женщин, настолько откровенных со своими будущими
мужьями. Теперь я ей буду верить
во всем.
К приемным своим родителям она относится с той любовью и тем почтением, которое
встретишь далеко не в каждой семье. Она очень многое рассказывает мне о своем
детстве, о доме и местечке, где она жила. Она настолько прекрасная рассказчица,
что я вот прямо сейчас закрываю глаза и вижу ее родительский дом, напоминающий
нормандский замок. Вижу обширный вестибюль с высоким потолком и широкой лестницей,
ведущей наверх, вижу широкие двери в гостиную и в другие помещения... Я закрываю
глаза и словно переношусь на посыпанную
гравием дорожку, по обе стороны которой растут старые дубы, клены и липы. Я брожу
по берегу огромного озера, на котором в детстве моя обожаемая Анна играла в океан.
Я смотрю из окна экипажа на фермы, луга, поля...
Но я увлекся описаниями. Извини, если заставил тебя заскучать. 
Так у нас проходит день. Вечером мы очень рано отправляемся спать, и когда затихают
слуги, я крадучись, словно ночной вор вхожу в спальню моей возлюбленной и там
попадаю в ее объятия. Ночь принадлежит любви, но под утро, чтобы нас не застали
все те же чертовы слуги, я возвращаюсь в свою комнату.
Так было до сегодняшнего дня, когда моя прелестница объявила о своем желании
уехать на несколько дней в Эдинбург. Эта ее поездка связана с нашей свадьбой,
а точнее, с ее приготовлениями. Я хотел, было поехать с ней, но она категорически
воспротивилась. Она сказала, что горечь разлуки компенсирует радость встречи,
что у нее должна быть и своя жизнь, как и у меня своя, и что для любви страшнее
всего пресыщение. Она совершенно права, но я не хочу ее отпускать. 
Скажи мне, а ты любил, так как я? И как ты переносил разлуку?
Твой преданный друг Артур»
Габриэль скомкал письмо Артура и бросил его в корзину для бумаг, затем взял чистый
лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу и задумался. Первым его побуждением
было написать правду о его будущей невесте, но делать этого было нельзя. Во-первых,
он знал это на собственном опыте, любовь слепа и глуха, особенно по отношению
к доводам разума. К тому же Анна могла найти тысячи правдоподобных причин, по
которым он, Габриэль, мог так плохо о ней отзываться, а этого было вполне достаточно,
чтобы сделать Артура своим
врагом если не навсегда, то, по крайней мере, на долгое время. Во-вторых, Габриэль
сам не знал еще всей правды. У него ничего не было кроме подозрений и косвенных
улик. Как он мог объяснить Артуру, что за всей этой историей прячется ухмыляющееся
лицо Оскара?
Наконец, Габриэль еще раз макнул высохшее перо в чернильницу и начал писать:
«Мой юный друг!
Прими мои искренние извинения за долгое молчание, но поверьте, у меня не было
ни одной свободной минуты, не говоря уже о более долгом времени, необходимом
для написания письма. 
Поверь мне, я очень рад за тебя и за те прекрасные чувства, которые ты испытываешь.
Береги их, ибо каждое мгновение такой любви – это истинное сокровище, и такие
сокровища далеко не часто встречаются в нашей жизни. 
Ты спрашиваешь, любил ли когда-нибудь я? Тогда мне было примерно столько же лет,
сколько тебе сейчас. Я повстречал самую прекрасную в мире девушку. Ее имя тебе
ничего не скажет, поэтому и по другой причине, которую ты поймешь, дочитав до
конца мою историю, я не буду его называть. Это была удивительная, жизнерадостная,
мудрая, несмотря на свой юный возраст девушка, которую я полюбил так, как никого
никогда уже не смогу полюбить. Такая любовь бывает единожды, и то если проведение
будет к тебе благосклонно. 
С самого начла наша любовь была пропитана отчаянием той беспомощности, которую
временами нас заставляет испытывать Бог. Дело в том, что эта удивительная женщина
должна была умереть, умереть очень скоро, в течение нескольких месяцев. Я места
себе не находил до тех пор, пока один очень хороший человек не подсказал мне,
что делать. Наша жизнь состоит не из лет, а из истинных мгновений, и можно прожить
целую жизнь, не прожив и секунды, а можно и наоборот, - сказал он мне, - наполни
любовью каждое ее мгновенье,
сделай так, чтобы из оставшихся ей секунд зря не пропала ни одна. 
Слова этого человека и близость смерти обострили наши чувства до предела. Мы
любили друг друга так, как не любили бы ни при каких иных обстоятельствах, и
каждое мгновение любви переживалось нами как единственное и последнее. 
Даже перед лицом смерти эта девушка умела жить всей полнотой жизни. Умирающая,
она была более живой, чем я.
Когда она умерла, я умолял Бога послать смерть и мне. Я думал, что моей жизни
пришел конец, но прошло время, и я смог справиться с горем. Я снова вернулся
к жизни и стараюсь жить так, как научила меня она.
Надеюсь, если, не дай бог, тебе тоже придется испытать одну из таких потерь,
ты вспомнишь мою историю, и она поможет тебе преодолеть кажущееся непреодолимым
горе. 
Извини за столь грустное повествование, тем более, что твое счастье вновь заставило
и меня пережить заново, пусть только в воспоминаниях, все счастливые дни, которые
я провел вместе с той, которая была и остается моей первой и единственной любовью.
Искренне желаю тебе удачи и счастья.
Твой Габриэль.»
Пора действовать, - решил Габриэль, запечатывая письмо.

Габриэль сразу узнал шевалье де Лорма. Высокий, стройный, смуглый черноволосый,
красавец. Графиня Вер очень точно описала его в письме, которое Габриэль получил
накануне. Де Лорм вышел из подъезда, где на втором этаже он снимал комнату для
встреч с виконтессой. Подождав, пока шевалье скроется за углом, Габриэль вошел
в дом. Он чуть не опоздал: виконтесса уже спускалась по лестнице.
-Простите, сударыня, вы – виконтесса Анна Лестер, - спросил он.
-Да, но кто вы, и что вам угодно?
-Габриэль Мак-Роз. Думаю, мое имя вам известно.
Анна побледнела.
-Что вам угодно, сударь? – спросила она.
-Обсудить с вами одно деловое предложение в спокойной обстановке. Думаю, та квартира,
откуда вы только что вышли, нам подойдет, - продолжил он.
Анна не стала отнекиваться и ломать комедию. Она прекрасно понимала, что поймана
практически с поличным.
-Хорошо, сударь, идемте, - сказала она. Анна прекрасно держала себя в руках,
и даже бледность лица бесследно исчезла.
В квартире, довольно маленькой и бледно обставленной, еще можно было уловить
запах разгоряченных любовной страстью тел. Анна предложила Габриэлю стул, а сама
села на довольно потертый диван.  
-Я вас слушаю граф, - уже совершенно спокойно сказала она, словно речь шла о
покупки шляпки или пары перчаток.
-Я пришел просить вас расторгнуть помолвку с Артуром.
-Вы шутите?
-Нисколько.
-Но зачем я должна это делать?
-Затем, что у вас нет выбора.
-Не смешите меня, граф. Если бы я не слышала, что вы умный человек, после этих
слов я бы уже выставила вас вон.  
-Ну что ж, как умный человек, я ни за что не отправился бы к вам, не наведя о
вас справки и не убедившись, что моя карта старше, чем ваша.
-Вполне возможно, сударь, а возможно, вы просто блефуете, - виконтесса улыбнулась
улыбкой спокойной, уверенной в себе женщины, у которой все под контролем. Она
удивительно хорошо умела держать себя в руках, - откройте ваши карты и тогда,
возможно, мы перейдем к вашему предложению.
-Начнем с того, что вы никакая не Лестер.
-Ну и что? Кого это интересует? Артуру я уже успела об этом сказать, а делать
это достоянием общественности вы не станете, хотя бы ради Артура. 
-А вы сказали, кто ваши настоящие родители?
-Увы, мне самой интересно это узнать, - виконтесса совершенно спокойно посмотрела
в глаза Габриэля. Она даже не пыталась скрыть, что откровенно забавляется этим
разговором.
-Может, вы уже сообщили Артуру и о своей беременности?
-О, граф, вы уже знаете, что Артур скоро станет отцом наследника или наследницы!
Поздравляю. Думаю, Артур будет счастлив узнать об этом.
-А насколько, по-вашему, он будет счастлив узнать о том, что отец ребенка далеко
не он, а некто по имени шевалье де Лорм?
-Что за бред вы несете, сударь? Я не знаю никакого де Лорма.
-Зато его прекрасно знает тот врач, к которому вы так неосторожно обратились
за помощью. Насколько я знаю, он констатировал беременность незадолго до того,
как вы впервые отдались Артуру. Или вы думаете, он поверит, что вы стали второй
богородицей?
-Хорошо, граф, давайте перейдем к вашему предложению.
-Я хочу, чтобы вы написали Артуру письмо, в котором вы разрываете с ним всякие
отношения. Причину придумайте сами, затем забирайте своего шевалье и уезжайте
отсюда немедленно. Зная, что у вашего возлюбленного нет ни гроша за душой, я
готов дать вам денег, которых вполне хватит на первое время, вот, - Габриэль
бросил на стол увесистый кошелек, - ну а потом об этом пусть позаботится ваш
шевалье.
-Как благородно, граф.
-Мне нет никакого дела до вашего сарказма, сударыня. Пишите письмо. Немедленно.
Анна села за письменный стол.
«Мой милый Артур.
Обстоятельства моей жизни сложились так, что я должна разорвать нашу помолвку.
Не спрашивайте, почему и не ищите меня. Поверьте, так будет лучше для нас обоих.
Будьте счастливы, и постарайтесь как можно быстрее меня забыть.
С наилучшими пожеланиями виконтесса Лестер.»
-Вас устроит? – спросила она, прочитав Габриэлю письмо.
-Прекрасно. Теперь не забудьте его отправить. Сегодня же вы должны покинуть Шотландию.
В квартиру ворвался взбешенный шевалье де Лорм с обнаженной шпагой в руке.
-Где этот негодяй! – закричал он, - иди сюда, я проткну тебя шпагой!
-Я к вашим услугам, сударь, - спокойно ответил Габриэль. Между ним и де Лормом
был стол, помеха, преодоление которой давало Габриэлю достаточно времени, чтобы
приготовиться к бою. Пока что он решил не обнажать оружие, чтобы не провоцировать
де Лорма на резню прямо в квартире.
-Успокойся, дорогой, - попыталась его увещевать виконтесса, - этот человек –
Габриэль Мак-Роз, друг герцога Артура. Он пришел сюда для того, чтобы сделать
нам одно предложение, которое...
-Я знаю, кто этот мерзавец! – перебил ее де Лорм, - и знаю, для чего он сюда
пришел! И пусть убирается ко всем чертям, пока я его не спустил с лестницы.
-Шевалье, вы уже наговорили на несколько поединков, но так и не потрудились объяснить,
какие у вас ко мне претензии, - Габриэль старался говорить как можно спокойней.
Он понял, что кто-то уже успел завести де Лорма, наговорив ему черт знает чего,
и если это не Оскар...
-Тебе нужны объяснения?! Получи!
Шевалье настолько молниеносно кинулся на Габриэля, что тот едва успел выхватить
шпагу. Но де Лорм был слабым фехтовальщиком, к тому же злоба и ревность - плохие
советчики во время схватки. Габриэлю потребовалось всего несколько секунд, чтобы
острие его шпаги вонзилось в живот противника и пронзило его насквозь.
-Шарль! – закричала истошно Анна и бросилась к своему любовнику, но Габриэль
оттолкнул ее.
-Кто тебя прислал? – закричал он, хватая умирающего де Лорма за ворот рубашки,
- скажи, мне!
-Оскар, - прохрипел де Лорм, - он сказал, что ты шантажируешь Анну, чтобы затащить
ее в постель.
-Клянусь, у меня даже мыслей таких не было!
-Теперь уже все равно.
-Где Оскар?
-Там, - ответил де Лорм и потерял сознание.
-Будьте ты проклят! – закричала виконтесса, кидаясь с кулаками на Габриэля.
-Проклинайте своего отца!
Габриэль со шпагой в одной руке и пистолетом в другой бросился на улицу, но Оскара,
разумеется, там уже не было.