Надежда Атаева на слушаниях Европарламента по принудительному труду, ноябрь 2011 года

В понедельник, 22 июля, лидер Ассоциации «Права человека в Центральной Азии», базирующейся во Франции, сообщила на своей странице в «Фейсбуке»: «19 июля 2013 года Ташкентский городской суд по уголовным делам приговорил меня заочно к семи годам лишения свободы с конфискацией имущества. Суд проходил без меня и моего представителя, не было и адвоката. Меня обвинили в хищении чужого имущества. Моя вина доказывалась показаниями 69 свидетелей, ранее осужденных и работавших с моим отцом. Экспертизы, которые бы доказывали сумму причиненного ущерба, отсутствуют. Этому решению узбекского «правосудия» предшествовали угрозы через онлайн-издания и по электронной почте, провокации и многочисленные экстрадиционные запросы. Что ж, живем дальше!»

Известие о заочном приговоре в отношении лидера правозащитной организации, которая активно выступает против пыток заключенных в Узбекистане, против использования детского труда и так далее, было довольно неожиданным, и «Фергана» связалась с Надеждой Атаевой, чтобы узнать подробности.

- Откуда взялось это уголовное дело?

Надежда Атаева: Судебное решение, принятое заочно, действительно, является неожиданным, хотя уголовным преследованиям наша семья подвергается с марта 2000 года, это и стало причиной нашей эмиграции.

Вся история началась в 1999 году, когда мой отец, Алим Атаев, не захотел участвовать в фальсификации статистики по урожайности зерна, и нам начали угрожать. В 1996 году президент Ислам Каримов объявил о национальной программе продовольственной безопасности и зерновой независимости, и в 1997 году отец заступил на должность председателя корпорации «Узхлебопродукт», которая объединяла 400 предприятий: мельничные, хлебоприемные, элеваторы, хлебопекарные, макаронные и комбикормовые производства. Все они работали на внутренний рынок, корпорация выполняла госзаказ, отец был членом правительства и стоял у истоков создания Семенного фонда Узбекистана.

Нужно сказать, что до этого, в советский период, зерно в Узбекистан поступало из России, Украины, Канады. Когда мы начали выращивать отечественную пшеницу, то она не всегда отвечала прежним качественным показателям. Отца принуждали принимать пшеницу на зернохранение прямо с полей: сырой и без зерноочистки, или направлять фуражную пшеницу на продовольственные цели. Отцу сообщали о случаях, когда работники прокуратуры стояли в местах приемки зерна и угрозами заставляли давать ложные цифры в отчетах, например, отражать в статистике вес влажной пшеницы, и так далее. Отец изо всех сил пытался этому противостоять законными способами. Он писал в Генпрокуратуру, в СНБ, чтобы противостоять припискам. Часть переписки сохранялась: один экземпляр был у меня, другой - у отца, третий - в надежном месте… Мы делали все, чтобы не дать втянуть себя в эти преступления.

Алим Атаев (слева). Фото 1999 г.

Начался серьезный конфликт с премьером и вице-премьерами. Я работала в частной фирме, занималась бизнесом в сфере инвестиций, - и за 18 месяцев, что шла активная борьба, мы получали серьезные угрозы, мне предлагали провокационные сделки… Нам приходилось вести очень осторожный образ жизни, я практически никуда не выходила. Но отец искренне верил, что если обо всем узнает Каримов, то будут проведены реформы по учету зерна, все наладится, и порядок будет восстановлен. Отец убеждал меня, что все эти «наезды» и угрозы нужно просто выдержать.

В корпорации «Узхлебопродукт» был секретный отдел СНБ, работники которого очень внимательно относились ко всем сигналам, которые поступали от отца или его заместителя. Складывалось впечатление, что все заинтересованы в наведении порядка, и отец очень хотел довести все до сведения президента. У него не было прямого выхода на Каримова, только через премьера или через СНБ. Однако чем ближе мы приближались к тому, чтобы Каримов получал постоянную реальную информацию, тем сильнее оказывалось давление на нас.

И вот, когда в 2000 году Каримов объявил, что Узбекистан достиг зерновой независимости, отец был вынужден обратиться в СНБ с докладной запиской, в которой писал, что в элеваторах остатки зерна из госресурсов иссякали, и что если мы сейчас же не начнем импортировать зерно, то через два-три месяца в стране начнется голодный бунт. Он требовал, чтобы информацию срочно доложили Каримову.

И через несколько часов после подачи этой записки Каримов позвонил отцу. Во время разговора отец рассказал президенту, почему и каким образом фальсифицируется статистика и что нужно делать, чтобы появились реальные цифры по урожайности, учету и хранению зерна. Это было в первых числах марта.

А буквально через неделю мы узнаем, что Каримов подписал распоряжение провести комплексную проверку отрасли, и в состав комиссии вошли как раз те люди, которые боролись с отцом и покрывали фальсификации.

30 марта 2000 года было назначено выездное заседание Кабинета Министров в Джизакской области, и отец был готов открыто на нем рассказать о фальсификациях. Он очень рано приехал в Джизак, зарегистрировался, проехал по предприятиям, чтобы проверить их готовность к примке нового урожая зерновых. И тут ему позвонил доверенный человек и попросил, чтобы отец на такси подъехал на встречу с ним. И там он показал отцу постановление на его арест: «Алим Атаевич, тебя арестуют на этом посту ГАИ, когда ты будешь возвращаться в Ташкент. Добиваются показаний против тебя от арестованного заместителя (заместитель председателя корпорации «Узхлебопродукт» по экономическим вопросам был арестован 23 марта). В таком же положении твой брат (заместитель директора пекарни «Уч кахрамон нон» Сапарбай Атаев), его уже пытают. Ты им пока помочь не можешь. Единственное, что может спасти тебя и подследственных, - это твои документы и твоя эмиграция».

Отец долго не соглашался, так как считал себя невиновным, но в конце концов, этот человек его убедил, и отец в тот же день, не возвращаясь в Ташкент, покинул территорию Узбекистана. Он уехал в Казахстан.

А мне позвонили и сказали, что отец арестован, велели срочно собрать необходимые документы и покинуть Узбекистан, потому что готовится мой арест. Я понимала, что это серьезно: брат отца уже был арестован, дело - с абсурдными обвинениями - начинали раскручивать, и адвокаты ничего не могли сделать.

Мама со мной не поехала, сказала, что примет все испытания вместе с папой. Мы же были уверены, что отец арестован. Я оставила маму в очень тяжелом состоянии, а сама с шестилетней дочерью и приемной сестрой - ей не было и 15 лет, - уехала в Чимкент, а оттуда в Алма-Ату.

Из Казахстана я позвонила руководителю компании, в которой работала, и она сказала: «Никогда не возвращайся. Задержали нашего бухгалтера, и нас заставляют давать показания, что мы отмывали деньги вашей семьи». Мы арендовали два кабинета в здании, где располагалась корпорация, которую возглавлял отец. Но здание принадлежало хокимияту, и мы оплачивали аренду и все счета, официально, через банк. Однако нашу компанию обвинили в том, что мы ни за что не платили, пользуясь служебным положением отца, а все контракты и платежки, как мне рассказали, силовики, пришедшие с обыском, рвали на глазах сотрудников. И тогда я сказала: «Девочки, если вам будут угрожать, подписывайте что угодно. Этот период пройдет, а я буду писать жалобы».

Через несколько дней я добралась до Москвы, вошла в американское посольство и попросила политическое убежище. Но с этим все затянулось, и мне с детьми пришлось переехать в Тольятти, и только через два года доверенные люди перевезли нас на автомобиле во Францию. В 2002 году я, брат и отец попросили во Франции политического убежища, и в 2005 году мне его дали, Франция взяла на себя обязательства по обеспечению нашей безопасности. Узбекистан объявил нас троих в розыск по линии Интерпола, в нарушении статей 2 и 3 Устава Интерпола, и во Францию примерно раз в полгода приходят экстрадиционные запросы.

Все эти годы я, защищая интересы и честное имя своей семьи, непрерывно писала жалобы, обращаясь во все инстанции Узбекистана и за его пределами, вплоть до ООН и международных правозащитных организаций. Так я познакомилась с механизмами защиты прав человека - и после стала заниматься правозащитой.

Алим Атаев на встрече с французскими правозащитниками. Фото из архива Н.Атаевой

- С 2000 до 2002 года я ничего о нем не знала. И только когда мы оказались во Франции, в тот же день мне устроили с ним встречу. Оказалось, что те же люди, что спасли меня, помогли и ему приехать в Европу. Мама сейчас тоже живет во Франции.

После нашей встречи я больше стала понимать в этой истории. Теперь, когда я занимаюсь правозащитной деятельностью и знаю, как фабрикуют обвинения, я поняла, что наше дело - это одно из тысяч подобных.

- В чем вас обвиняют?

- Я узнала, что суд над Атаевыми проходил под грифом «Дело особой государственной важности», и дело занимает 79 томов по 150 листов каждый. Меня и моего брата Кахрамона приговорили заочно к семи годам заключения с конфискацией имущества, отца - к девяти. Нас признали виновными по ст.167 (хищение чужого имущества в особо крупных размерах) и ст.205 (злоупотребление служебным положением). Все обвинения абсурдны.

Например, одно из обвинений, предъявленных отцу, - незаконная продажа десяти минипекарен. А эти десять малых предприятий были на тот момент на балансе Госкомимущества, и государство объявило тендер на их продажу, искали иностранных инвесторов. Да, пекарни были в трастовом управлении корпорации, которую возглавлял отец, но назначенные директора не имели должностных полномочий распоряжаться имуществом, тем более их не было у председателя корпорации «Узхлебопродукт».

Или, например, папиного брата обвинили, что он незаконно приватизировал предприятие. Но это предприятие уже давно было приватизировано, и дядя купил его у акционерного общества, и есть договор купли-продажи и другие необходимые для этой процедуры документы.

И так во всем.

Все обвинения, которые нам были предъявлены, взяты с потолка. Следствие велось непрофессионально, все перепутано, скорее всего, по умыслу… Я писала об этом в жалобах и на имя генпрокурора, и Сайере Рашидовой (омбудсмену), но все мои письма игнорировались.

Нас обвиняют, что мы причинили ущерб государству в пять миллионов долларов США. Как? Я работала в частной коммерческой организации, была обыкновенным менеджером по внешнеэкономической деятельности, у меня не было ни доступа к банковским счетам, ни права распоряжаться имуществом нашей компании. Мой брат работал помощником юриста, это почти секретарь. Он тоже не имел отношения к имуществу. Однако нас с ним обвиняют в преступном сговоре с отцом на хищение имущества корпорации «Узхлебопродукт».

- Почему только сейчас вынесен приговор по делу, которое было заведено 13 лет назад? Как думаете?

- В 2014 году истекал срок дела, возбужденного против нас. Но узбекскую власть очень раздражает то, что я делаю. После каждого заявления «Ассоциации» мы ждем «ответа» Ташкента. Так, через несколько дней после выхода нашего сообщения про покушение на Обидхона Кори Назарова по узбекскому телевидению был показан абсолютно пропагандистский фильм «Зерно истины», где нас с отцом объявили преступниками, которые причинили ущерб Узбекистану на 13 миллионнов США.

Как только вышла наша петиция по поводу андижанских событий, на наше имущество был наложен арест. Проблемы возникали, когда мы начали кампанию с призывом объявить бойкот узбекскому хлопку из-за использования принудительного детского труда. После участия в суде по иску Лолы Каримовой появились угрозы на моих страницах в социальных сетях, а вскоре пришел новый запрос на экстрадицию.

А недавно стало известно, что мою однокомнатную квартиру в Ташкенте - единственное имущество, которое у меня осталось и где прописана моя дочь, - заварили сварочным аппаратом, и в прокуратуре объяснили, что это сделано для того, чтобы эту квартиру не посещали террористы. Ну, что тут скажешь?

Квартиру, где прописаны брат и родители, тоже попытались отнять - туда пришла комиссия: представители прокуратуры и махаллинского комитета, участковый, еще кто-то, - и хотели квартиру опечатать… Пока у них не получилось.

Недавно мы начали публиковать письма заключенных из Узбекистана, сделали доклад о пытках в местах заключения. И я думаю, что прошедший суд - это реакция.

Хотя может, я и преувеличиваю. Возможно, это связано и с фальсификациями статистики урожайности зерна, которая сегодня достигла апогея. Еще в 2011 году Ислам Каримов объявил, что было выращено свыше 7 миллионов тонн зерна. Как говорит мой отец, при такой урожайности мясо в Узбекистане должно быть бесплатным. Учитывая ограниченное количество посевных площадей, это урожайность выше, чем в России или на Украине, а такого быть не может. Отец думает, что реальные показатели - это 2200-2400 тысяч тонн вместе с Семенным фондом Узбекистана, но никак не семь…

Можно махнуть рукой на угрозы, которые постоянно поступают в мой адрес, на потери имущества, на экстрадиционные запросы... Но очень трудно жить с тем, что на твоих родственников, которые остались в Узбекистане и с которыми ради их же безопасности я не поддерживаю никаких связей, - все эти годы оказывается очень серьезное давление.

Я никогда не писала и не говорила об этом, но никто из наших родственников в течение тринадцати лет не может устроиться на работу, в том числе и брат отца, который был приговорен к девяти годам лишения свободы, но через два года освобожден по амнистии. И сейчас ему постоянно угрожают, что он может оказаться за решеткой. Многих наших родственников вызывали в СНБ и призывали отказаться от родства с нами.

Но я не могу прекратить делать свое дело. Мне кажется, единственное, как мы можем сегодня повлиять на режим в Узбекистане, - это занимать активную гражданскую позицию. И я благодарна своим родным, прежде всего, родителям, которые создали для меня все условия, чтобы я могла делать свою работу.

Беседовала Мария Яновская

Международное информационное агентство «Фергана»

Практически сразу после начала «арабской весны» значительная часть политологов, аналитиков, обозревателей и прочих экспертов стала активно продвигать якобы бесспорный тезис о том, что на Ближнем Востоке и вообще в мусульманском мире после падения светских авторитарных режимов к власти придут исламисты. Дескать, либеральная демократия западного типа абсолютно неприемлема для традиционных исламских обществ, а потому единственной силой, способной после краха светских диктатур заполнить политический вакуум и структурировать неизбежный хаос, являются исламские фундаменталисты той или иной степени «крутости». Поскольку режимы, установившиеся в постсоветской Центральной Азии, по многим параметрам едва ли не тождественны свергнутым арабским диктатурам, соответствующие выводы делаются и в отношении этих стран. Подспудно, а нередко и явно проводится следующая мысль: борьба за демократию, права человека и тому подобное в странах Центральной Азии бессмысленна в силу чуждости самих этих понятий местным социумам. И не только бессмысленна, но и вредна, поскольку неизбежно приведет к власти самых «отмороженных» фанатиков. Но так ли это бесспорно?

Опять американские происки?

Когда началась «арабская весна», многие злорадствовали – мол, США и Запад «за что боролись, на то и напоролись»: продвигая повсюду демократические ценности, выступая за соблюдение прав человека и так далее, они, по существу, способствуют установлению в исламских странах самых свирепых религиозно-фундаменталистских режимов, по сравнению с которыми диктатуры Мубарака или, скажем, Каддафи выглядят едва ли не идеальными демократиями.

И вот что интересно: если поначалу подчеркивалось, что «арабская весна» - явный провал Запада, проморгавшего арабские революции и вынужденного «слить» своих союзников-диктаторов, то потом все чаще, особенно в России, стали звучать утверждения, что «арабская весна», оказывается, была инспирирована с помощью «цветных» технологий самими американцами. Получается, они не по необходимости «слили» верных друзей, а, наоборот, сами же инициировали свержение своих союзников. Ладно, если, например, в отношении Каддафи или Асада, которых довольно трудно назвать союзниками Америки, эти конспирологические построения имеют определенную логику, то в случае с Бен Али, Мубараком и Салехом логики в них не больше, чем в веселой байке, имевшей хождение в СССР на пике «перестройки»: «Октябрьская революция была результатом жидомасонского заговора, но мы никому не дадим покуситься на ее завоевания!»

Однако авторов хитроумных конспирологических построений, готовых даже в землетрясениях и тайфунах видеть зловредные происки Америки, все эти логические нестыковки совсем не смущают. Напротив, они доводят их до «логического конца» - якобы, пропихивая к власти с помощью «арабской весны» исламистов, между прочим, злейших врагов США, Вашингтон тем самым стремится переформатировать «Большой Ближний Восток», ввергнув его в состояние «управляемого хаоса». Это состояние, дескать, обеспечит Америке еще более плотный контроль над регионом, облегчит «расправу» с Сирией и Ираном и позволит ей высвободить силы для перенесения «управляемого хаоса» на территорию постсоветской Центральной Азии. Понятное дело, с последующим «расчленением и оккупацией» России, «отбрасыванием» Китая и попутным обрушением евро и Европейского Союза. Договариваются до того, что США ради всего этого даже готовы «слить» Израиль. Непонятно, правда, как это можно - «слить» единственного настоящего союзника США на Ближнем Востоке, пусть маленькое, но очень мощное государство, обладающее ядерным оружием и опирающееся на чрезвычайно влиятельное лобби в самой Америке? Допустить существование подобных замыслов в головах вашингтонских стратегов равнозначно допущению у них же желания действовать по принципу «назло маме отморожу уши». Но такое поведение все же более характерно для их московских коллег.

Торжество исламизма?

Вернемся, однако, к тезису о том, что сейчас на смену светским диктатурам к власти повсеместно приходят исламские фундаменталисты. Усилиями вышеупомянутых аналитиков в массовом сознании сформировалось ощущение, что именно так все и происходит. На самом же деле действительность довольно сильно отличается от предложенной нам модели.

Возьмем для начала Ливию. После свержения и убийства Муаммара Каддафи довольно часто приходилось слышать, что страны НАТО своими бомбежками помогли установить в этой стране не демократию, а едва ли не диктатуру исламских фанатиков. На самом деле никаких исламистов у власти в Ливии нет. После выборов 7 июля 2012 года большинство мест получил «Альянс национальных сил» во главе с Махмудом Джибрилем – политическая сила, считающаяся «либеральной», по арабским, конечно, меркам. Исламистская «Партия справедливости и развития», которая считается отделением международной ассоциации «Братьев-мусульман», заняла лишь второе место. Ее лидеры заявили, что разочарованы своим поражением, но готовы участвовать в будущем коалиционном правительстве.

Безусловно, до демократии в Ливии, мягко говоря, очень далеко. Но и до прихода к власти исламистов – тоже. В нынешних острых внутриполитических схватках ливийские исламисты, боевики «Аль-Каиды» и так далее, безусловно, участвуют, но эти конфликты носят, прежде всего, регионально-племенной характер, соответственно, именно регионально-племенные группировки играют определяющую роль.

Народ в Бенгази празднует захват сына Муаммара Каддафи. Фото AP

Не привело к установлению исламистского режима и свержение диктатуры Али Абдаллы Салеха в Йемене. Хотя в стране весьма активны формирования «Аль-Каиды», политическая жизнь определяется военными и племенными лидерами, обеспечившими избрание новым президентом Йемена генерала Абд Раббо Мансура Хади.

Страной, где «исламистский сценарий», якобы при невольном или вольном попустительстве США и Запада, имеет наибольшую вероятность реализации, считается Сирия. Этому, конечно же, способствует то обстоятельство, что боевики «Фронта Аль-Нусра» и других исламистских группировок, связанных с «Аль-Каидой», являются наиболее заметной частью сирийской оппозиции. Конечно, если вырезать перед телекамерами сердца у убитых врагов и отрубать головы священникам, то поневоле именно тебя в первую очередь и заметят. Отнюдь не преуменьшая силу и опасность исламистов в рядах сирийской оппозиции, все же считать именно их ее главной составляющей было бы большим преувеличением. Ведь сирийская оппозиция – это, прежде всего, созданная в ноябре 2012 года «Национальная коалиция сирийских революционных и оппозиционных сил», основу которой составляет Сирийский национальный совет и «Свободная сирийская армия» (ССА), играющая ведущую роль в вооруженном сопротивлении войскам Асада.

Собравшуюся в Коалиции разношерстную компанию, безусловно, не следует идеализировать, но отождествлять ее с «исламистским сценарием» было бы неправильно. Когда в январе 2013 года боевики из «Фронта Аль-Нусра» заявили о своем желании внести коррективы в цели революции и создать шариатское государство, это вызвало негативную реакцию членов Коалиции. Командиры повстанцев тут же заявили, что больше не будут сотрудничать с «нусристами» и начнут бороться с ними уже на второй день после падения режима Асада. Затем повстанцы из ССА провели несколько боев под Алеппо без помощи своих бывших союзников. Между прочим, заместитель командующего ССА Малик аль-Курди в одном из недавних интервью подчеркнул: западные страны дали понять командованию ССА, что будут поставлять вооружения только в том случае, если повстанцы согласятся бороться с радикальными исламистами.

Собственно, приход исламистов к власти после падения авторитарных режимов пока состоялся только в двух странах – Тунисе и Египте. При этом в Тунисе лидер победившей на выборах исламистской Партии возрождения Рашид Ганнуши неоднократно заявлял, что его партию следует сравнивать не с радикальными мусульманскими партиями, а с правящей в Турции Партией справедливости и развития (ПСР). Программа Партии возрождения декларирует приоритет демократии и либеральной экономики, приверженность свободе слова, печати и вероисповедания, защиту прав религиозных меньшинств и сохранение широких, по мусульманским меркам, свобод женщин.

В Египте «Братья-мусульмане», придя к власти, тоже всячески демонстрировали свою умеренность: обещали не покушаться на преимущественно светский характер государства, уважать права и свободы, в том числе религиозных меньшинств и женщин, не затруднять внедрением исламских норм поведения развитие иностранного туризма и так далее. И, естественно, демонстрировали желание сохранить тесные связи с Западом.

Таким образом, даже в тех странах, где исламисты действительно оказались у власти, события развивались совсем не в направлении «торжества исламизма». В этой связи хотелось бы сослаться на Георгия Мирского, по моему убеждению, виднейшего российского эксперта по Ближнему Востоку и исламскому миру: «Мы наблюдаем интереснейший и мало еще изученный процесс - неуклонный упадок авторитета и влияния исламистских экстремистов, джихадистов во всем исламском мире. Грандиозный проект Бен Ладена не реализован. Возможно, скоро пробьет час умеренного исламизма, моделью которого станет Турция, а не афганский «Талибан».

Это было сказано осенью прошлого года, после печальных событий, связанных с демонстрацией фильма «Невинность мусульман». А уже весной этого года начались события в Турции, где значительная часть общества выступила даже не против исламистов-радикалов, а против исламизма как такового, пусть и в его самой умеренной форме.

Наконец, едва ли не самое главное – свержение «Братьев-мусульман» в Египте, ставшее следствием массовых выступлений светски ориентированного городского населения. После того как президент Мурси не только загнал экономику страны в тупик, но и перешел некую черту в подавлении демократических институтов, происходившем параллельно с нарастающей исламизацией общественной жизни, произошло феноменальное явление – антиисламистская революция в исламской стране.

Восстание «креативного класса»

Этот феномен опять пытаются списать, прежде всего, на внешние происки в рамках все того же проекта «управляемого хаоса». Однако гораздо более продуктивно сосредоточиться на внутренних процессах в соответствующих странах – социально-экономических, цивилизационно-культурных, религиозно-политических. И вспомнить несколько подзабытое за всей этой конспирологией понятие «ГЛОБАЛИЗАЦИЯ». Между прочим, ее никто не отменял, да ее и не отменишь.

Под глобализацией, если говорить упрощенно, в данном случае имеется в виду тенденция к созданию универсальной информационной цивилизации, в основе которой, при всем разнообразии всевозможных вариантов, лежат универсальные же ценности, базирующиеся на принципах преимущественно западного, либерально-демократического толка.

Массовые протестные выступления, вспыхнувшие практически одновременно в Турции и Египте, имеют очень схожую природу. Несмотря на то, что ислам на протяжении многих столетий составляет основу цивилизационного уклада и социально-культурной жизни обеих стран, и в Турции, и в Египте под влиянием глобализации и не в последнюю очередь благодаря развитию информационных технологий сложились светские, прозападные социальные группы, в основном из числа городского «среднего класса» (модный ныне синоним, хотя и довольно условный – «креативный класс»). Эти слои придерживаются достаточно далеких от ислама ценностей и обладают серьезным политическим влиянием, а главное, - недюжинной политической «пассионарностью».

Протесты в Египте. Фото с сайта Obozrevatel.com

Если взять Турцию, то там ко всему прочему со времен Ататюрка и вплоть до прихода к власти умеренно-исламистской ПСР происходила планомерная «деисламизация» и модернизация общества, что не могло не сказаться на психологии населения. Кроме того, при всем том, что в Турции уже довольно давно функционирует демократическая политическая система западного типа, назвать ее демократической страной можно лишь с большими оговорками. Преследование политической оппозиции, гонения на курдов, попытки контролировать СМИ со стороны государства всегда вызывали недовольство городского «креативного класса», который, как ему и «положено», требует еще большего приближения к европейским демократическим стандартам.

Вместе с тем в Турции произошло укрепление общественно-политических сил, опирающихся на часть бюрократии и национального бизнеса, в основном выходцев из консервативных сельских районов, выступающих за некий «особый путь» с упором на исламские ценности, правда, в их модернизированном, «умеренном» виде. Авангардом этих сил и стала ПСР под руководством Реджепа Эрдогана. Обеспечив себе поддержку чрезвычайно успешной экономической политикой, проводившейся, кстати, чисто либеральными методами, Эрдоган приступил к политической и культурной перестройке турецкого общества в соответствии с идеологическими представлениями своей партии. Как ни парадоксально, но эта перестройка проходила под лозунгами демократизации и внедрения в турецкую политическую систему стандартов, соблюдение которых необходимо для вступления в ЕС. На деле же такая демократизация была направлена, прежде всего, на ослабление позиций армии, традиционно являющейся гарантом светского характера государства, и облегчение таким образом «ползучей исламизации». Однако вскоре выяснилось, что вслед за разрешением носить хиджабы (мусульманские головные уборы) и запрещением распития алкоголя в общественных местах могут последовать более серьезные изменения.

Городской «креативный класс» увидел в этом курсе намерение создать предпосылки для введения элементов шариата и вышел на площадь Таксим. Особо следует отметить, что выступления начались при открытом сочувствии армии, у которой есть очень серьезные причины для недовольства премьером: Эрдоган существенно ослабил политические позиции военных, да еще отправил за решетку около 200 генералов. Свою роль сыграли, конечно, и внешнеполитические неудачи премьера, вызвавшие крах его чрезвычайно амбициозного «нео-османского» проекта. Это выразилось, в частности, в том, что в сирийском конфликте Турция стала играть подчиненную роль по отношению к фундаменталистским монархиям Саудовской Аравии и Катара.

Что же до Египта, то и здесь за 30 лет бессменного правления авторитарного, но светского режима Хосни Мубарака, в городах сформировался секуляризированный средний класс. При этом сам Мубарак, для которого исламисты были смертельными врагами, в определенном смысле поощрял его формирование. Но, как говорится, на свою голову – рано или поздно интересы «креативного класса» должны были войти в непримиримый конфликт с всевластием коррумпированной бюрократии, подавлением политических и экономических свобод, отсутствием социальных лифтов и перспектив модернизации. Именно городские «пассионарии», вышедшие на площадь Тахрир, свергли Мубарака. Однако исламисты в лице «Братьев-мусульман», до поры до времени державшиеся в тени, сумели «вскочить в тележку» и воспользоваться плодами революции. На них сработала чисто «арифметическая» составляющая демократии, а конкретнее – всеобщего избирательного права. Реальные инициаторы революции в лице городских «пассионариев» оказались в арифметическом меньшинстве, а исламистов у власти поставили голоса забитых, необразованных, нищих и политически пассивных селян, голосующих по указке мулл.

По мере того, как «Братья-мусульмане» во главе с президентом Мохаммедом Мурси наращивали подспудную «реисламизацию», все больше перетягивая ради этого властное «одеяло» на себя, нарастало и сопротивление секуляризированных горожан. В конце концов, чувство горечи от «украденной победы» и все более угрожающая перспектива воцарения теперь уже фундаменталистской диктатуры вновь вывели горожан на площадь Тахрир. Безусловно, роль «спускового крючка» сыграла и неспособность Мурси остановить экономический коллапс. К тому же «Братья-мусульмане», не говоря уже о дышащих им в затылок салафитах, продемонстрировали абсолютное нежелание договариваться с другими политическими силами. Даже с армией, по отношению к которой Мурси повел себя примерно так же, как Эрдоган – разогнал практически все высшее командование. Между тем, и в Египте армия всегда играла ведущую политическую роль, все египетские президенты – и Насер, и Садат, и Мубарак – были профессиональными военными. И с исламистами, теми же «Братьями-мусульманами», у них очень давние счеты, поэтому перспектива исламистской диктатуры ничего хорошего им не сулила. Не говоря уже о том, что она всему Египту сулила застой, деградацию, а то и срыв в полнейший хаос. К тому же значительная часть высшего египетского офицерства – копты-христиане. Военная карьера для них – это пропуск в элиту, практически единственный социальный лифт. Атака же на коптов, которую в последние два года предприняли исламисты, не только перекрывала этот социальный лифт, но ставила под вопрос выживание коптской общины. Оставалось найти общий язык между военными-коптами и генералами-мусульманами. И это все при том, что ментально египетские военные, несомненно, ближе светски ориентированным горожанам, чем исламистам. Результат – перерастание уличной «антиисламистской революции» в военный переворот.

В Турции массовые выступления перешли в более спокойную фазу, но не прекратились. Организаторы протестов добились главного – они продемонстрировали ПСР, на что они способны, если «реисламизация» будет наращивать темпы. Эрдоган в очень сложном положении, даже в собственной партии, где появился некий второй «центр притяжения» в лице президента страны Абдуллы Гюля, настроенного еще более умеренно, чем «умеренный исламист» Эрдоган. Несмотря на то, что премьер делает решительные, даже непримиримые заявления, от него логичнее ожидать уступок, прежде всего, в области религиозной политики, а не ужесточения курса.

Июньские протесты в Турции. Фото AFP

Перспектива хаоса в Египте остается – если исламисты развяжут гражданскую войну. Определенные возможности для этого у них есть: после свержения Мубарака из тюрем было выпущено много исламских радикалов, к тому же исламские боевики из Сирии и Ливии наверняка окажут помощь своим египетским собратьям. Однако вряд ли можно будет говорить о гражданской войне в подлинном смысле этого слова: основная социальная база исламистов – селяне-традиционалисты – политически пассивны и неорганизованны. К тому же египтяне, по сравнению с другими арабами, народ довольно-таки «помярковный» (терпеливый, с белорусского языка), неагрессивный. В то же время исламистам придется иметь дело, во-первых, с таким мощным институтом, как армия, а, во-вторых, с таким гораздо более организованным и политически образованным противником, как «креативные» горожане. Стоит вспомнить, например, оперативный сбор организацией «Бунт» 22 миллионов подписей против Мурси.

Желающими всюду видеть руку коварных янки свержение Мурси было тоже воспринято как результат применения «цветных технологий». Между тем, как и в случае со свержением Мубарака, здесь отчетливо просматривается «реактивный» характер американской политики. То есть, речь идет о том, что у Вашингтона не получается спрограммировать ситуацию, и он лишь реагирует на уже случившееся. Вынужденные отречься от Мубарака США скептически относились к возможности прихода к власти в Египте светско-либеральных сил и потому сделали ставку на «умеренного исламиста» Мурси. При этом его рассматривали как союзника в сирийском конфликте и связующее звено с выступающими против Асада монархиями Персидского залива.

Сейчас, в силу неустойчивости ситуации, администрация Обамы, похоже, еще не решила, как ей вести себя в сложившихся обстоятельствах. Отсюда, с одной стороны, неформально благожелательное отношение к свершившемуся перевороту, а с другой - призывы к политическому примирению, переговорам с «Братьями-мусульманами», прекращению арестов, задержка с поставкой Египту самолетов F-16 и так далее. Помимо необходимости демонстрировать приверженность легитимным и демократическим способам передачи власти, такая позиция диктуется опасениями Вашингтона раньше времени «положить все яйца в одну корзину» и не осложнять отношения с арабскими монархиями слишком явными симпатиями к светско-либеральным «инсургентам».

Тем не менее, становится все очевиднее, что Саудовская Аравия, Катар и ОАЭ являются временными попутчиками Запада в борьбе против сирийского режима. Расчеты этих монархий утвердить в Сирии после свержения правительства Асада исламистский режим противоречат планам тех сил, которые хотят иметь там прозападное правительство. Это временный союз, в котором уже сейчас можно разглядеть семена будущего конфликта. Возможно, недавние западные требования к ССА решительнее отмежеваться от действующих в Сирии исламистов-«отморозков», а также сообщения о стычках между исламистами и отрядами ССА - первые признаки такого конфликта.

Пример для подражания?

«Антиисламистские революции» в Турции и особенно в Египте, несомненно, могут стать примерами для подражания. Очень интересно, например, как эти события повлияют на Иран, особенно с учетом того, что там место несменяемого светского авторитарного режима вот уже долгие года занимает столь же несменяемый режим теократический. Причем степень его авторитарности и коррумпированности вряд ли более приемлема для иранского «креативного» класса, чем для египетских «рассерженных горожан». Между тем, светская, прозападная традиция в Иране имеет достаточно глубокие корни. Ее носители, пусть и загнанные в условия общежития «по нормам исламской революции» и вынужденные вести «двойную жизнь» (скажем, хиджаб на улице, а дома – джинсы и пиво) вряд ли будут бесконечно мириться с господством мулл-мракобесов и вороватых «стражей исламской революции», захвативших господствующие позиции в экономике. Не могут они мириться и с отсутствием тех же социальных лифтов, экономической и политической изоляцией страны, модернизационным тупиком, перекрывающим перспективы полноценного развития. События 2009 года, несмотря на жестокое подавление протестов, показали, что потенциал у антиклерикальных сил в Иране имеется.

Нельзя не увидеть аналогий и с положением в странах постсоветской Центральной Азии. Оно во многом напоминает ситуацию в Египте или Тунисе накануне «арабской весны»: насквозь коррумпированные авторитарные режимы жестко подавляют любые проявления политической активности - как светской оппозиции, так и исламских радикалов. Аналогична ситуация с социальными лифтами, возможностями для предпринимательства, любой самостоятельной экономической и социальной активности. Светская оппозиция либо «вычищена» с политического поля, либо загнана в полуподполье, либо вовсе выброшена в эмиграцию. Религиозная политика практически копирует мероприятия светских режимов Ближнего Востока до «арабской весны»: духовенство превращено в государственных служащих, текст пятничных проповедей утверждается властями, а члены политических организаций мусульман и даже просто независимые исламские проповедники зачастую попадают в тюрьмы. В совокупности с фактической нищетой большинства населения это приводит к радикализации исламски ориентированных слоев общества, которая способна принять самые крайние формы.

Страны Центральной Азии в советские годы прошли через радикальную «деисламизацию», что не могло не оставить весьма ощутимых следов в местном менталитете, в самосознании целых слоев общества, особенно городских. Глобализационные процессы, прежде всего, в информационной сфере, также не могут не усиливать светскую традицию в центральноазиатских социумах. Ее потенциал, конечно, различен в отдельных странах – в Казахстане и Кыргызстане она, естественно, гораздо сильнее, чем, например, в Таджикистане, Узбекистане или Туркмении. Пока трудно сказать, какое влияние оказывает на соотношение светской и религиозной составляющей местного менталитета трудовая миграция в Россию. Чаще говорят, что центральноазиатские мигранты легко склоняются к исламскому экстремизму. Но, видимо, происходит и какое-то «обратное» влияние через мигрантов, возвращающихся на родину.

Ясно пока одно: «арабская весна» показала, что застой, произвол и коррупция неизбежно ведут к взрыву. Но следует ли из этого, что после такого взрыва население постсоветских стран Центральной Азии обязательно окажется более восприимчивым к идеям радикального исламизма, чем население Египта или Туниса? По-моему, такой вывод совершенно неочевиден. Что, конечно же, не преуменьшает исходящей от фанатиков-исламистов угрозы.

«Резерв» глобализации

В целом же события в Турции и Египте показывают, что исламизм (в разных модификациях) в этих уже в заметной степени вестернизированных странах столкнулся с сильным и организованным сопротивлением. Исламский «цивилизационный код» сам по себе ставит барьеры на пути глобализации, но в то же время у глобализации в мусульманском мире есть внушительный и, главное, очень «пассионарный» резерв, способный к весьма успешным политическим выступлениям. Начавшаяся борьба, судя по всему, будет упорной и долгой, но «торжество исламизма» никак нельзя считать неизбежным.

Михаил Калишевский

Международное информационное агентство «Фергана»

В одной из статей узбекской газеты «Туркистон» президент Узбекистана Ислам Каримов назван падишахом, сообщает 29 июля возобновивший свою работу ташкентский веб-сайт Узметроном.

Автор большой статьи под названием «Если на земле есть рай…» пишет об Узбекистане: «Нам дан прекрасный райский край, за что мы благодарны Всевышнему… Тысячу раз благодарность Всевышнему за то, что он нам дал такого мудрого и справедливого падишаха! Повсюду происходят войны, царит нищета, экономический кризис, а мы продолжаем удивлять мир своими успехами в созидании. Разве все уверенные шаги независимой страны за минувшие 22 года не являются заслугой мудрого политика Ислама Каримова?»

«Падишах» можно перевести с узбекского и как «правитель», но главная и первая ассоциация возникает все же с «монархом», «царем», «королем». Слово «президент» в узбекском языке присутствует, его активно используют в узбекских СМИ и, если речь идет об Исламе Каримове, исключительно с прославляющими эпитетами. К примеру, в номере за 25 июля еженедельника «Истиклол куеши» напечатаны отклики на опубликованное ранее письмо учителя под заголовком «Мой президент». Как отмечает «Узметроном», юноша, ветеран и фермер единодушно поддержали мнение учителя о безмерных заслугах главы государства, категорически соглашаясь с его словами: «Ислам Каримов - мой вечный президент!».

Напомним, что уже несколько лет «падишахом» чуть ли не официально величают президента соседнего Таджикистана - Эмомали Рахмона. К нему обращаются «Чаноби оли» (Ваше Величество) – по постановлению парламента. Как сообщал таджикский оппозиционер Додожон Атовуллоев, «таджикская пресса соревнуется в изобретении пышных титулов – «учитель учителей», «шахиншах», «таджикский Авраам Линкольн», «спаситель нации».

Похоже, такое соревнование началось и в Узбекистане.

Международное информационное агентство «Фергана»

26 июля в Москве было заключено межправительственное соглашение о сотрудничестве в сфере транспортировки, распределения и реализации природного газа на территории Кыргызстана, согласно которому все активы национального газового оператора «Кыргызгаз», в том числе газопроводы, газораспределительные станции, подземные хранилища топлива, передаются «Газпрому» за $1. Подписи под документом, как сообщает «Вечерний Бишкек», поставили министр энергетики России Александр Новак и министр энергетики и промышленности Кыргызстана Осмонбек Артыкбаев. Участие в процедуре подписания также приняли генеральный директор ОАО «Кыргызгаз» Тургунбек Кулмурзаев и посол Киргизии в Москве Болот Джунусов.

По словам министра промышленности Артыкбаева, теперь парламенты обеих стран должны ратифицировать соглашение. По мнению министра, ратификация пройдет успешно. «Можно считать, что с сегодняшнего дня пошел отсчет в реализации соглашения, - заявил он. - На его основе будут решаться важнейшие для республики вопросы: обеспечение газом наших потребителей, подготовка к зиме. А самое главное, дан импульс большой инвестиционной деятельности «Газпрома» в Кыргызстане. Речь идет и об освоении возможностей республики в области газо- и нефтедобычи. Через реализацию таких проектов получат развитие и другие отрасли экономики страны, где испытывается дефицит энергии, а также энергоносители – перерабатывающая, сельскохозяйственная, горнодобывающая. Будут создаваться новые рабочие места, развиваться инфраструктура. Все это позитивно повлияет на общее экономическое состояние всей республики».

«Усиленная работа по подписанию этого соглашения велась нами уже полтора года, - отметил Кулмурзаев. – Предусмотрено, что в течение пяти лет «Газпром» инвестирует в Кыргызстан 20 млрд рублей, или почти $679 млн. Они пойдут на модернизацию газотехнических сооружений, новую газификацию, что улучшит газообеспечение целых регионов республики. Нами по этому поводу уже предложено несколько проектов. «Газпром» также займется геологоразведкой, разработкой и добычей нефти и газа. Только на геологоразведку будет направлено $100 млн в течение трех лет. Лицензии на две площадки уже есть, это Майлуу-Суу-4 и Кугарт».

Что касается прописанных в соглашении условий передачи «Кыргызгаза», то кыргызская сторона обеспечивает учреждение на территории республики 100-процентного дочернего общества ОАО «Кыргызгаз» в форме ООО с передачей ему всего имущества нынешнего «Кыргызгаза» (газопроводы, газораспределительные станции, подземные хранилища, земельные участки и иное имущество, права и интересы). 100 процентов долей ООО продаются «Газпрому» за один доллар. Взамен российская компания обязуется инвестировать в модернизацию и реконструкцию газовой инфраструктуры страны не менее 20 миллиардов рублей в течение пяти лет.

Кыргызская сторона оставляет за собой право решающего голоса, если «Газпром» захочет передать доли в новом ООО, а также его имущество, относимое к газовому хозяйству, своим дочкам или иным юридическим лицам, в которых Россия имеет блокпакет. Прочим имуществом «Газпром» может распоряжаться свободно.

Кыргызская сторона гарантирует исключительное право ООО на импорт природного газа, полную и своевременную оплату бюджетными потребителями газа, неиспользование специальных прав по управлению компанией, которые бы нарушали и ущемляли права ее участников.

В соглашении также говорится, что уполномоченный орган республики гарантирует установление цены на газ на уровне суммы затрат компании на его приобретение, транспортировку, хранение и прочих затрат, связанных с их деятельностью, и нормы прибыли, обеспечивающей внутреннюю норму доходности (IRR) на инвестиции ОАО «Газпром» в размере не менее 12 процентов в реальном выражении (без учета инфляции) в течение 25 лет. Тарифный орган должен пересматривать цены на газ не реже раза в год. Тарифы на международный транзит и хранение в ПГХ «Газпром» устанавливает сам, а Кыргызстан гарантирует свое невмешательство в эти вопросы.

Ставка налога на прибыль для компании на 25 лет составит 10 процентов.

Кыргызская сторона гарантирует защиту инвестиций «Газпрома» от экспроприации и национализации, беспрепятственный перевод за границу платежей в связи с инвестициями российской компании. Споры подлежат разрешению в Международном арбитражном в Стокгольме.

Напомним, что сделка продажи «Кыргызгаза» готовилась давно: договоренность была достигнута осенью 2012 года во время визита президента России Владимира Путина в Бишкек, а 25 мая 2013 года правительство Кыргызстана одобрило соглашение о передаче госпакета акций ОАО «Кыргызгаз» «Газпрому» за один доллар.

На вопрос «Ферганы», чем выгодна Кыргызстану продажа активов «Кыргызгаза» за один доллар, эксперт по Центральной Азии Аркадий Дубнов ответил так: «Подписанное соглашение, в первую очередь, выгодно Киргизии, потому что это сторона, которая находится в «страдательном залоге». «Кыргызгаз» есть, т.е. есть структуры газораспределения, газопередачи, есть газохранилища - но нет самого газа. Нужно смотреть правде в глаза: Киргизия сегодня не способна обеспечить себя газом и решить проблемы энергодефицита, особенно в зимние периоды.

Есть еще серьезный аргумент, о котором не принято сегодня говорить вслух. Теперь от имени Бишкека в отношениях с Ташкентом и Астаной будет выступать «Газпром», и партнеры из Узбекистана и Казахстана, роль которых в газоснабжении Кыргызстана была абсолютной, будут вынуждены разговаривать совершенно по-другому.

То, что Белоруссия и Армения продали свои газораспределительные системы «Газпрому», подтверждает печальную истину: страны, лишенные собственных источников природного газа, вынуждены принимать условия «Газпрома» - монополиста мирового масштаба и монстра, олицетворяющего имперские амбиции России. И в целом нужно иметь в виду, что все эти газораспределительные системы были созданы еще в Советском Союзе и, по существу, остаются полностью зависимы от Москвы».

Международное информационное агентство «Фергана»

В цехе по производству ацетилена Навоийского химического комбината «Навоиазот» 27 июля произошел взрыв, есть раненые, как минимум, один человек погиб, сообщает Озодлик (узбекская служба Радио Свобода).

По данным радиостанции, на заводе прозвучали два взрыва, однако в городском хокимияте (администрации) подтвердили лишь факт одного, сообщить подробности отказались. Происшествие произошло во время субботника, несколько цехов остановили работу.

В городской и областной больницах Навои радиостанции подтвердили госпитализацию нескольких пострадавших в результате взрыва, назвать точное количество отказались. Некоторые раненые находятся в реанимации. По неофициальным данным, один из них скончался.

На месте происшествия работают эксперты, они изучают причины взрыва и его последствия.

Отметим, что информацию о взрыве на комбинате «Навоиазот» распространили в социальных сетях. Ее обсуждали и на городском портале Nav.uz, о чем свидетельствует Google, однако сейчас сайт сообщает, что «такой темы нет».

Как сообщает официальный сайт комбината, «Навоиазот» начал работать в 1964 году как завод по производству минеральных удобрений. Сейчас это открытое акционерное общество - крупнейшее предприятие химической отрасли Узбекистана, выпускает более 60 наименований продукции, в том числе на экспорт. О субботнем взрыве никаких сообщений на сайте нет, последняя новость датируется 31 января 2013 года.

Международное информационное агентство «Фергана»

В цехе по производству ацетилена Навоийского химического комбината «Навоиазот» 27 июля произошел взрыв, есть раненые, как минимум, один человек погиб, сообщает Озодлик (узбекская служба Радио Свобода).

По данным радиостанции, на заводе прозвучали два взрыва, однако в городском хокимияте (администрации) подтвердили лишь факт одного, сообщить подробности отказались. Происшествие произошло во время субботника, несколько цехов остановили работу.

В городской и областной больницах Навои радиостанции подтвердили госпитализацию нескольких пострадавших в результате взрыва, назвать точное количество отказались. Некоторые раненые находятся в реанимации. По неофициальным данным, один из них скончался.

На месте происшествия работают эксперты, они изучают причины взрыва и его последствия.

Отметим, что информацию о взрыве на комбинате «Навоиазот» распространили в социальных сетях. Ее обсуждали и на городском портале Nav.uz, о чем свидетельствует Google, однако сейчас навоийский веб-ресурс сообщает, что «такой темы нет».

Как отмечает официальный сайт комбината, «Навоиазот» начал работать в 1964 году как завод по производству минеральных удобрений. Сейчас это открытое акционерное общество - крупнейшее предприятие химической отрасли Узбекистана, выпускает более 60 наименований продукции, в том числе на экспорт. О субботнем взрыве никаких сообщений на сайте нет, последняя новость датируется 31 января 2013 года.

Международное информационное агентство «Фергана»

Стали известны причины, по которым в США было закрыто уголовное дело в отношении сына бывшего президента Кыргызстана Максима Бакиева. Как выяснилось, обвинение М.Бакиева в торговле инсайдерской информацией и финансовых махинациях на территории США строилось на показаниях Евгения Гуревича, который до апреля 2010 года занимал пост финансового консультанта семьи Бакиевых. Теперь же Е.Гуревич отказался от своих показаний, сообщает КирТАГ.

Уголовное дело в отношении М.Бакиева было возбуждено в США осенью 2012 года. В начале октября 2012 года Бакиев получил статус политического беженца в Великобритании, а 12 октября М.Бакиев был задержан в Лондоне правоохранительными органами Великобритании по запросам киргизской и американской сторон. На следующий день М.Бакиев был отпущен под залог в 250 тысяч фунтов стерлингов. Однако 10 мая 2013 года стало известно о прекращении в США уголовного дела, и экстрадиционный запрос был отменен американской стороной.

В июле 2013 года в США были заморожены счета Максима Бакиева (три счета на общую сумму $74,4 млн.). Как пояснил министр экономики Тимур Сариев, эти деньги Максим Бакиев получил в результате операций с ценными бумагами и от доходов киргизских коммерческих банков.

Информация об отказе Е.Гуревича от своих показаний была распространена юридической компанией Akin Gump, которая была нанята генпрокуратурой Кыргызстана для содействия в возвращении выведенных из Кыргызстана активов.

Международное информационное агентство «Фергана»

На фото – объявление Налогового комитета

Сбор денег с населения - главная тема нынешних «планерок» и «пятиминуток» во всех без исключения госорганизациях Узбекистана. К примеру, на прошлой неделе узбекский налоговый комитет расклеил повсюду красочные объявления-призывы о необходимости инкассирования денежных средств, пробивания чеков через кассовые аппараты, чтобы «способствовать сокращению внебанковского оборота капитала и своевременной выплате зарплат, пенсий и стипендий». Мол, именно от вашей сознательности, уважаемые торговцы и покупатели, зависит экономическое благополучие страны. Хотя и тем, и другим хорошо известно, что в условиях кабальных налоговых платежей торговля посредством подотчетных чеков – дело откровенно убыточное, и идут на этот шаг разве что под плеткой.

Кабальная независимость?

«Районный хокимият (администрация) определил нам ежемесячный план по сдаче наличности в размере 22 миллионов сумов. Это для нас невыполнимо, у нас нет таких оборотов, - говорит хозяин одного из магазинов Сергелийского района Ташкента. – Кассовыми аппаратами мы пользуемся только тогда, когда просят пробить чек, но это бывает редко».

Со слов торговца, в Ташкенте так работают все, иначе останутся без прибыли. А когда возникают проблемы с налогами, предпринимателям нередко приходится прибегать к услугам «своих» контролеров.

Администраторы городского и районного масштаба ежедневно обходят магазины, кафе и рестораны, чтобы заставить их владельцев «раскошелиться» на благоустройство подопечной территории (традиционные поборы в честь приближающейся годовщины независимости), включая косметический ремонт расположенных поблизости жилых домов.

«Ставка за средненький ремонт, как минимум, 5-6 миллионов сумов (примерно $2400-2900 по официальному курсу), - признается Шухрат, владелец частного магазина повседневных товаров в Мирабадском районе. – Отказ выполнять требования хокимията чреват последствиями».

Минфин не выполнил своего обещания

Не улучшилась и жизнь узбекских пенсионеров. Как мы уже сообщали, около двух месяцев назад контрольно-ревизионное управление (КРУ) Минфина, озабоченное плачевным состоянием дел с выплатами пенсий и пособий, инициировало проверку деятельности Пенсионного фонда. Ревизоры, выехавшие на места с целью изучения ситуации изнутри, воочию убеждались в вопиющих нарушениях прав пенсионеров, оказавшихся на старости лет за чертой бедности.

«Как мы и предполагали, Минфин, якобы плотно взявшийся в мае за решение пенсионных проблем, работает, как и прочие кураторы, для блезира, а не на результат, - жалуется Каримжон-ака, пенсионер с семилетним стажем из махалли (квартала) «Навруз» Мирабадского района. – Теперь свои мизерные пособия мы получаем с еще большим опозданием, нежели до появления «мониторщиков»-финансистов, за что им «низкий поклон».

Большинство пенсионеров пожаловалось, что номера телефона, оставленного «ревизорами» во время подворных обходов (на случай новых нарушений), просто не существует в природе! Впрочем, как считают старики, ничего необычного в таком подходе нет: местная чиновничья рать их уже давным-давно списала, как ненужную утварь, а все, что якобы делается, делается ради «галочки».

Государственная казна, судя по наблюдениям, как пустовала, так и продолжает пустовать, выплаты пенсий и зарплат отодвинулись на еще большие сроки. Теперь изо дня в день, по утверждениям работников столичных почтовых отделений, растет число пенсионеров-жалобщиков, которые добиваются получения пенсий раньше срока (во избежание ненужного шума руководство заставляет почтовых работников в первую очередь удовлетворить требования этой категории получателей). А что, если в один прекрасный день все пенсионеры одновременно обратятся в прокуратуру с жалобами? Страшно даже представить, что будет твориться вокруг этого судьбоносного вопроса буквально через месяц, когда начнется массовая хлопкоуборочная кампания.

«Избранных» инкассация не касается?

Катастрофический дефицит денег заставляет чиновников искать все новые способы пополнения вконец отощавшего бюджета, однако все они так или иначе связаны с карательными операциями. Получается замкнутый круг: опасаясь наказания, бизнесмены скрывают свои доходы, предпочитая выплачивать милиции и налоговикам «карманную подать». Наработанная годами схема взаимоотношений по принципу «ты - мне, я - тебе» сегодня приносит плоды исключительно инспектирующим органам, сознательно закрывающим глаза на нарушения и недочеты в предпринимательской деятельности. Видимо, быть у ручья и не напиться в узбекских реалиях невозможно.

Между тем, каждому ташкентцу (не говоря уже о силовиках и фискальных органах) хорошо известно, что в столице и его окрестностях немало так называемых частных базаров и крупных современных торговых комплексов, где до сих пор торговля осуществляется на «безотчетной» основе. Более того – расчеты с покупателями ведутся в американской валюте. Как говорят очевидцы, это самый настоящий долларовый клондайк, и миллионы «зелененьких» беспрепятственно стекаются в карманы избранных. В этой стихийной «свободной экономической зоне» мы не увидим кассовых аппаратов, здесь нет контрольных закупок и налоговых поборов. Разумеется, могущественных хозяев самопровозглашенной «СЭЗ» не волнуют и проблемы инкассирования денег.

Если предприниматель, занимающийся розничной торговлей в Ташкенте, ежемесячно обязан выплачивать самый высокий налог по стране (десять минимальных окладов плюс один минимальный оклад в Пенсионный фонд плюс стоимость аренды торгового помещения – всего полтора миллиона сумов ($712), то для таких рынков и гипермаркетов, как «Абу-Сахи», «Бек-Барака», «Посудный базар» и прочих, географически расположенных на территории Зангиатинского района Ташкентской области, налог не превышает даже трех минимальных окладов! Притом, что торговая деятельность этих гигантов строится на крупнейших оптовых поставках (в основном китайского ширпотреба), хотя документально они считаются предприятиями розничной торговли.

Не платят налоги и спят спокойно?

Для большей ясности можно мысленно прогуляться по гипермаркету «Абу-Сахи» и сделать несложные математические расчеты, которые подтвердят предположения об умопомрачительном потоке неучтенного капитала. Итак, на цокольном этаже «базара-маркета» расположены целых 133 магазина оптовой продажи обуви, которые продавались за $60 тысяч и без кадастровых документов. Минимальная стоимость одной пары мужской обуви (типа примитивных мокасин) - 45 тысяч сумов ($21), а таких в коробке - 12 пар (540.000 сумов). В одном магазинчике минимум 200 коробок с обувью (108 млн сумов). Итоговая сумма после реализации обуви во всех 133 магазинах равняется, ни много ни мало, 14 млрд 364 млн сумов ($6.827.000).

Далее. В «бутиках» на втором этаже, где торгуют многочисленные бригады выходцев из областей, – огромное количество джинсов китайского производства. Оптовая цена одной пары - 50 тысяч сумов (около $24), в каждой упаковке их по восемь пар (400 тысяч сумов или $192). В одном магазине минимум 500 таких упаковок, а всего здесь 149 магазинов. Итог – 29 млрд 800 млн сумов (более $14 млн).

Сложив суммы «наличности» за обувь и джинсы, получаем $21.030.000! Вот где они зарыты – неистребованные налоги, невыплаченные пенсии и прочие экономические «бонусы». Явись сюда инспектирующая комиссия, по следам своих проверок она, пожалуй, могла бы даже претендовать на солидную премию.

Только в одном гипермаркете «Абу-Сахи» расположены, в общей сложности, 418 магазинов. Все торгующие в этом комплексе по закону обязаны платить фиксированный налог в размере 10 минимальных окладов. Это значит, что в месяц фискальные органы обязаны собирать здесь 334 млн 400 тысяч сумов в виде налога (в год – чуть более 4 млрд сумов).

Кто ответит?

Вопрос на засыпку нашим налоговикам, силовикам и депутатам: кто создал «частникам» такие идеальные условия для бизнеса? Кто дал им блестящие преференции и льготы? Налоговый кодекс в Узбекистане вроде един для всех, теоретически и перед Конституцией все равны, но почему на практике одних наказывают по всей строгости закона даже за один-единственный не пробитый чек на несколько тысяч сумов, а другим легко прощают сокрытие многомиллиардных доходов в иностранной валюте?

При сохранении такого положения дел, по прогнозам местных предпринимателей, Ташкент может превратиться в город пустых магазинов с бесконечно малым бюджетом, а социально-экономическая ситуация в стране грозит стать максимально критической, нечем будет выплачивать даже пенсии. Стоит ли удивляться, что трудоспособное население, основной костяк которого составляет молодежь, сегодня бежит из «страны с великим будущим», чтобы, устроившись в чужих краях дворниками и чернорабочими, зарабатывать для оставшейся на родине семьи, поддерживая тем самым и экономику Узбекистана.

Соб. инф.

Международное информационное агентство «Фергана»