СМИ стран Центральной Азии сообщают о перестрелках, которые произошли на границах Туркменистана, Таджикистана и Афганистана. Даты инцидентов не всегда указаны.

Туркменские пограничники

По данным «Хроники Туркменистана», в ночь с 4 на 5 августа перестрелка произошла на туркмено-афганской границе, неподалеку от Серхетабада (бывшая Кушка). Один туркменский пограничник убит, еще двое получили тяжелые ранения. Подробностей нет.

Ночью 9 августа пограничники Таджикистана совместно с сотрудниками Управления Комитета национальной безопасности (УГКНБ) по Хатлонской области предотвратили попытку незаконного перехода границы со стороны Афганистана и контрабанды наркотиков на территории одной из погранзастав пограничного отряда «Шуроабад» в районе Ш.Шохина, передает «Азия-плюс».

По данным пресс-службы погранвойск Таджикистана, вооруженная группа контрабандистов состояла из четырех-пяти человек. Они не подчинились требованиям пограничников, и между ними произошла вооружённая перестрелка. Контрабандистам удалось скрыться на территории Афганистана. В результате осмотра места происшествия найдено и изъято пять килограммов героина и огнестрельное оружие с патронами.

Некоторые СМИ сообщили об инциденте на узбекско-таджикской границе: военнослужащие 3-го пограничного поста «Андархон» (Ферганская область Узбекистана) задержали за незаконное пересечение госграницы жителя приграничного района Таджикистана Хайдара Кузиева. Он оказал сопротивление, пограничники применили оружие, в результате Кузиев был ранен и задержан. Между тем, этот инцидент произошел в июне 2016 года. По данным «Озоди» (таджикская служба Радио Свобода), Кузиев провел полтора месяца в узбекском СИЗО, после чего 6 августа был возвращен на родину. Главное управление погранвойск ГКНБ Таджикистана подтвердило информацию о его освобождении.

Фарид Ниязов

В интервью бишкекскому агентству АКИпресс 9 августа Фарид Ниязов, считающийся правой рукой президента Атамбаева и одним из самых влиятельных людей в Кыргызстане, заявил, что после решения Комитета ООН по правам человека, постановившего незамедлительно освободить Аскарова, в стране появилась угроза национальной безопасности и независимости.

«...Когда пришло решение Комитета ООН по правам человека по Аскарову, обнаружился такой изъян, который уже нельзя обойти стороной. И тогда начались консультации, ведь напрямую встал вопрос национальной безопасности и проблема рисков для независимости Кыргызстана», - заявил Ниязов.

Напомним, в настоящее время в Киргизии проходит общественное обсуждение поправок к Конституции страны, вопрос о принятии которых может быть вынесен на всенародный референдум уже осенью текущего года.

Поправки, в частности, предполагают существенную коррекцию международных обязательств страны:

Статья 41, ч.2

Стало: «Каждый имеет право в соответствии с международными договорами обращаться в международные органы по правам человека за защитой нарушенных прав и свобод».

Кроме того, в тексте новой Конституции будет ликвидировано положение о приоритете международного законодательства над национальным. Строки статьи 6 ч.3 «Нормы международных договоров по правам человека имеют прямое действие и приоритет над нормами других международных договоров» заменены на «Порядок и условия применения международных договоров и общепризнанных принципов и норм международного права определяются законом».

Ранее Омбудсмен (Уполномоченный по правам человека при президенте) Кыргызстана заявлял, что что основание для пересмотра приговора Аскарову есть, «но механизма реализации нет». Сам глава Кыргызской Республики Алмазбек Атамбаев также выступал за внесение изменений в Конституцию страны в части, касающейся обеспечения национальной безопасности.

Международные наблюдатели - правозащитники и юристы - считают, что Кыргызстан виновен в следственных и судебных нарушениях в деле Азимжана Аскарова. Коллеги и друзья пожизненно заключенного считают, что обвинение в его адрес базируется на пристрастных свидетельствах и во многом сфальсифицировано. С другой стороны, националистически настроенные группы граждан выступают категорически против освобождения Аскарова, угрожая акциями протеста и даже самосожжением.

Хома Худфар

В результате исследования организация установила, что, начиная с января 2016 года, более десяти активисток, борющихся за права женщин, были вызваны в Тегеране на продолжительные допросы, которые в жёсткой форме проводили сотрудники Корпуса Стражей Революции. Женщинам не объясняли причин, по которым они получили повестки; как только они попадали в помещение для допросов, их забрасывали обвинениями в шпионаже и пособничестве «действующим из-за границы силам, имеющим целью свержение Исламского революционного строя». Стражи Революции оскорбляли женщин, используя среди прочего оскорбительные высказывания, связанные с их гендерной принадлежностью, и угрожали тюремным заключением по обвинениям, связанным с национальной безопасностью. Адвокатам активисток не позволили присутствовать на допросах, которые в некоторых случаях продолжались по восемь часов.

Amnesty International выяснила, что в ходе допросов особое внимание уделялось двум местным инициативам: веб-сайту «Феминистская школа», где размещались доклады и статьи по вопросам, связанным с теорией и практикой феминизма, а также с положением с правами женщин в Иране и во всём мире; «Кампании за изменение мужского состава парламента», начатой в преддверии парламентских выборов в Иране в феврале 2016 и направленной на расширение присутствия выступающих за права женщин кандидатов в парламенте. Участники обеих инициатив были вынуждены свернуть или приостановить свою деятельность, а также широко прибегать к самоцензуре.

«Просто позор, что иранские власти относятся к мирным активисткам, которые выступают за равное участие женщин во властных структурах, как к врагам государства. Возвысить свой голос в защиту равных прав для женщин — это не преступление. Мы призываем немедленно прекратить ужесточившееся преследование и запугивание, которые представляют собой новый удар по правам женщин в Иране», - заявила Магдалена Муграби, временный заместитель директора программ Amnesty International по Ближнему Востоку и Северной Африке.

Крайним выражением натиска на движение за права женщин стал произвольный арест и заключение 6 июня под стражу доктора Хомы Худфар, которая имеет двойное гражданство - канадское и иранское, и является выдающимся профессором антропологии; она получила широкую известность благодаря своей многолетней научной работе по проблемам женщин. За исключением одной короткой встречи со своим адвокатом, доктор Хома Худфар с момента своего ареста содержалась преимущественно без связи с внешним миром; сейчас она находится в тюрьме «Эвин» в Тегеране.

Она работала в ЖЖМЗ («Женщины, живущие по мусульманским законам») - международной феминистской организации, заявляющей своей целью усиление борьбы женщин за равенство и свои права в условиях мусульманского общества.

Генеральный прокурор Тегерана в своём интервью СМИ 24 июня заявил, что «уголовное» дело в отношении Хомы Худфар связано с «её ролью в касающейся феминизма сфере и с преступлениями против национальной безопасности». За несколько дней до этого СМИ, связанные со Стражами Революции, опубликовали статьи, в которых утверждалось, что Хома Худфар является «агентом, чьей целью было создание в Иране феминистской сети», и что «Кампания за изменение мужского состава парламента» была «её последним проектом».

В статьях также утверждалось, что её работа в ЖЖМЗ по продвижению феминизма и равенства женщин в мусульманских странах, а также улучшению ситуации с физической неприкосновенностью женщин имела целью «нарушение общественного порядка» и «поощрение социально-культурных изменений, которые могут в конце концов подготовить почву для… тихого свержения власти».

Десятки тысяч сотрудников и сторонников Amnesty International призвали немедленно и без всяких дополнительных условий освободить Хому Худфар, поскольку она является узником совести, которого держат под стражей исключительно за мирную реализацию её права на свободу выражения.

Amnesty International отмечает, что в Иране женщины подвергаются повсеместной дискриминации законодательно и на практике, в том числе в сферах, касающихся брака, развода, опеки над детьми, свободы передвижения, трудоустройства и доступа к государственным должностям. Женщины и девушки недостаточно защищены от домашнего и других видов насилия, в том числе от ранних и принудительных браков и от изнасилования в браке. Законы об обязательном «прикрывании лица» (ношении хиджаба) дали полиции и военизированным формированиям новые возможности для постоянного преследования женщин, насилия и заключения их в тюрьму.

Кубат Оторбаев

«Фергана» публикует заявление Кубата Оторбаева полностью.

«В результате многолетней борьбы народа с авторитарным правлением в Кыргызской Республике была достигнута общественная договоренность о наложении моратория до 2020 г. на внесение изменений в Конституцию, добытой огромной кровью наших соотечественников.

В связи с чем возникает вопрос – оправдают ли свои «издержки» те средства, которые будут потрачены на столь дорогой процесс, т.к. шестилетние усилия по улучшению имиджа страны, и в том числе, имиджа главы государства, могут быть поставлены под сомнение.

Так, авторами поправок в Конституцию в разряд высших ценностей, наряду с правами и свободами человека, внесены также:

- Независимость, государственный суверенитет, национальные интересы Кыргызской Республики;

- Территориальная целостность Кыргызской Республики;

- Единство народа Кыргызстана, мир и согласие в стране;

- Справедливость, верховенство права и равенство перед законом;

- Сохранение и развитие языка и национальной культуры, бережное отношение к истории;

- Нравственность, семья, детство, отцовство, материнство, забота о родителях, уважение к старшим, сочетание традиций и прогресса;

- Создание благоприятных экономических, социальных и других условий для гармоничного развития личности;

- Благоприятная окружающая среда.

Однако в данном случае трудно будет найти хотя бы одного здравомыслящего человека, который выступал бы против всех этих вышеперечисленных общечеловеческих ценностей.

Тем самым остается непонятным иерархия этих ценностей на практике, т.е. какие из них будут являться первостепенными, а какие второстепенными, учитывая то, что указанные ценности должны быть поставлены на защиту, в первую очередь, человека и гражданина.

Конституция, выстраданная и принятая после апрельских событий 2010 года, акцентируя тяги маятника на правах и свободах человека, в тяжелейших условиях показала свое право на существование, т.к. в целом отвечает чаяниям народа Кыргызстана.

При этом дело А.Аскарова, по мнению многих ставшее катализатором внесения изменений в статью 41 Конституции, тем не менее не вполне оправдывает действия разработчиков законопроекта, в части исключения из содержания Конституции положений, устанавливающих, что нормы международных договоров по правам человека имеют прямое действие и приоритет над нормами других международных договоров.

Вместе с тем, указанные поправки невольно наталкивают на мысль о том, что справку-обоснование к законопроекту написал какой-либо из сторонников акаевского или бакиевского режима, которые характеризовались, в том числе, своими человеконенавистническими действиями. Так, например, в справке-обосновании авторы жестко критикуют главное достижение пост-апрелевского демократического Кыргызстана, а именно права и свободы человека, которыми мы все в эти годы гордились.

Кроме того, принятие данных изменений повлечет за собой нежелательную трансформацию системы сдержек и противовесов в политической системе, тем самым государственному устройству может быть нанесен ощутимый урон, т.к. позиции Конституционной палаты будут существенно ослаблены.

Так, пунктом 27 законопроекта предлагается внести изменения в статью 97 Конституции, предусматривающие, что Конституционная палата при рассмотрении дел о конституционности того или иного закона принимает предварительное заключение, которое подлежит согласованию с Президентом и Парламентом.

В связи с чем следует отметить, что законы Кыргызской Республики принимаются и вводятся в действие посредством принятия Жогорку Кенешем и последующего их подписания Президентом.

Тем самым, при рассмотрении Конституционной палатой дел о конституционности того или иного закона Жогорку Кенеш, а возможно, и Президент, могут выступать в качестве ответчиков (соответчиков), представляя собой юридически заинтересованных лиц в исходе этих дел.

При этом в случае несогласия с заключением Конституционной палаты Парламент и Президент будут стоять над системой правосудия, отправление которого уже не будет осуществляться независимо, что является характерным признаком авторитарных государств и, более того, будет нормативно закреплено.

Тем самым указанной нормой законопроекта вводится конфликт интересов, т.к. согласование Конституционной палатой своего (предварительного) заключения с юридически заинтересованными в исходе дела лицами нарушает все общепризнанные международные принципы, такие как: независимость, состязательность, равноправие сторон, - на которых должен строиться любой вид судопроизводства (при этом указанные принципы предусматриваются и статьей 2 Конституционного Закона Кыргызской Республики «О Конституционной палате Верховного суда Кыргызской Республики»).

Кроме того, этим нарушается основополагающий принцип разделения властей, закрепленный пунктом 2 статьи 3 Конституции, и являющийся неотъемлемой частью демократического государства.

В связи с чем определенные опасения граждан не исчезают, даже с учетом того, что на этот раз сроки полномочий Президента не продлеваются.

Вместе с тем, учитывая судебную практику последних лет, хочется отметить, что наоборот, стоит даже усилить позиции Конституционной палаты, т.к. в данное время многие решения и акты КП зачастую в силу различных причин не реализуются (не выполняются).

Таким образом, по указанным, а также по иным выявленным положениям, требующим уточнения, мной будут направлены соответствующие предложения и замечания в адрес разработчиков данного законопроекта.

Наконец, касаясь вопроса о дисциплинарной комиссии при Совете судей, следует отметить, что сегодняшняя судебная система является в большинстве случаев коррумпированной и не отвечает тем потребностям, которых от нее ожидают народ и общественность.

Исходя из этого, мной поддерживается создание подобного органа, однако членами которого, считаю, должны стать не только представители властных структур, но и представители гражданского общества, а также института Омбудсмена, с обязательным признаком – определенный стаж работы по направлению юриспруденция.

Так, включение в данную комиссию Омбудсмена (его представителя) обосновывается поступлением в Институт Омбудсмена многочисленных жалоб на действия судей, по результатам рассмотрения которых мной зачастую направляются Акты реагирования в Совет судей, однако в абсолютном большинстве случаев адекватной реакции со стороны указанного органа, к сожалению, не наблюдается.

Вместе с тем мною также поддерживаются усилия разработчиков законопроекта по сбалансированности государственного устройства, в части внесения изменений в Конституцию, касающихся процедуры назначения и освобождения Премьер-министром глав местных государственных администраций. По моему мнению, данные поправки позволят усилить ответственность и контроль за деятельностью указанных руководителей исполнительных органов власти.

Подводя итоги вышесказанному, хотелось бы выразить свое понимание необходимости отдельного изменения содержания Конституции, направленного, в том числе, на искоренение коррупции в государственных органах.

Однако считаю, что данные поправки в Конституцию должны быть сбалансированы, и прежде всего соответствовать основополагающим принципам Конституции, принятой в 2010 году, а также общепризнанным международным принципам в области прав человека.

Вместе с тем, обращаясь к разработчикам данного законопроекта, выражаю также необходимость соблюдения нормы, указанной в пункте 3 части 6 статьи 97 Конституции КР, согласно которому Конституционная палата Верховного суда КР дает заключение к проекту закона об изменениях в Конституцию, а также соблюдения норм, указанных в статье 114 Конституции КР, согласно которым определен порядок внесения изменений в Конституцию КР».

Гражданин Узбекистана Александр Ли находится в критическом состоянии из-за травм, нанесенных ему в России группой нацистов.

Александр Ли. Фото Refugee.ru

Как сообщает Комитет «Гражданское содействие», Александр долгое время жил в Москве, работал поваром в ресторане. В июле 2014 года на него напали ультраправые из группировки «Оккупай-наркофиляй», которой руководил известный неонацист Максим Марцинкевич, скрывавшийся в то время от российского правосудия за границей.

Участники группировки планировали напасть на наркоторговца, но тот не пришел на встречу. И они направили свою агрессию на единственного поблизости человека неславянской внешности. Саша Ли «спровоцировал» нападавших тем, что разговаривал по телефону. Нацисты решили, что Саша «звонит барыге», и с криками «Догоняй! Убивай! Узкоглазый!» помчались к нему.

Александр пытался убежать, но нападавшие быстро настигли его и повалили на газон, распылив в глаза содержимое газового баллончика. Один из парней был вооружен телескопической дубинкой, которой наносил Александру удары по спине, шее и ногам. Всего нападавших было пятеро, слишком много для сопротивления.

Когда подростки прекратили бить Александра и разбежались, он уже не мог встать, только лежал на газоне и стонал от ужасной боли. Ему начал помогать прохожий, попытался посадить на бордюр, но ни сидеть, ни стоять он не мог: не чувствовал ног. К тому же ничего не видел: газ на время полностью ослепил его.

Комитет «Гражданское содействие» помог Александру Ли оплатить счета за лечение в Москве и за реабилитацию в Узбекистане. Лечение помогло: на суды, которые начались осенью 2015 года, он приходил уже сам, с тростью – одна нога никак не хотела двигаться и очень сильно болела.

Вскоре боли усилились. В июле 2016 года Комитет получил от Александра письмо, в котором он сообщает о том, что его готовят к новой операции.

«Я не смогу пока прилететь в Москву, меня госпитализировали в Ташкенте, состояние критическое, готовят к операции. Будут делать протезирование, оказывается, у меня перелом головки бедренной кости в тазобедренном суставе. Поэтому я не мог ходить, - написал Александр. - Дату операции пока еще не назначили, денег нет, пытаемся собрать – не получается… Надо вставлять титановый протез, самый дешевый у нас стоит $2000. Это не считая медикаментов, оплаты самой операции и пребывания в больнице.

Заключение врача с диагнозом «деструктивные изменения головок обеих бедренных костей с признаками патологического перелома, последствия асептического некроза». Фото Refugee.ru

В общем, все очень плохо, так как помимо перелома еще развился асептический некроз головки бедренной кости в тазобедренном суставе. Ужасные боли, обезболивающие никакие уже не помогают, сплю максимум 2,5-3 часа в сутки. Уже хотят морфий колоть. Я боюсь без ноги остаться…

Медицина у нас вся платная. Даже по инвалидности люди платят сумасшедшие деньги. Поэтому я не знаю, как быть и что делать. Даже на костылях еле передвигаюсь. Такое ощущение, что скоро умру».

«Когда это пишет человек, который никогда не жалуется и не говорит о своих чувствах – а Саша именно такой, - становится по-настоящему страшно», - говорят в «Гражданском содействии».

Денег на покупку протеза и оплату операции у Комитета сейчас нет. Поэтому он объявил сбор помощи для Александра Ли. Сделать пожертвование на операцию можно на этой странице - http://refugee.ru/campaign/pomoshh-aleksandru-li/

Если по какой-то причине неудобно перечислить средства через форму пожертвований, можно перевести их Комитету на расчетный счет, реквизиты доступны на этой странице - http://refugee.ru/rekvizity/. Пожертвование можно сделать в рублях, долларах США или евро. Пожалуйста, обязательно прописывайте в графе о назначении платежа «Помощь Александру Ли».

На фото слева: фрагмент сюзане из Джизака (Узбекистан)

В 2013 году в Москве в издательстве «Фонда Марджани» вышла книга «Сады небесные и сады земные». Ее автор - главный научный сотрудник Института искусствознания Академии наук Узбекистана, доктор искусствоведения Эльмира Гюль. «Монография представляет собой исследование традиционной вышивки Узбекистана во всем разнообразии ее видов и локальных особенностей орнаментального стиля. Основное внимание уделяется раскрытию смысла композиций и узоров. Выявляя семантику декора, автор пытается прочесть скрытые под напластованиями веков «тексты культуры». При этом не упускаются из виду изменения в трактовках и значении орнаментов, происходившие во времени», - говорится в аннотации к изданию.

Тираж книги очень мал. Для широкого читателя она доступна сегодня на популярном сайте Academia.Edu. Однако, редакция «Ферганы» посчитала ля себя важным опубликовать один из фрагментов книги на нашем сайте. Что мы и делаем с любезного разрешения автора публикации.

В разнообразном видовом спектре прикладного искусства Узбекистана особое место занимает декоративная вышивка – красочные панно с завораживающими узорами и энергетически насыщенным колоритом. Если керамика – традиционно мужской вид ремесла, то вышивка – царство женского самовыражения, удивительно самобытный, еще до конца не познанный феномен узбекской национальной культуры.

Вышивкой занималась каждая женщина – и потому этот вид искусства можно считать самым массовым и демократичным. Развивавшаяся в форме домашнего рукоделия, вышивка стала самым ярким и выразительным достижением народного творчества, превратившись в подлинно национальный символ. Хлопок и шелк, чувство стиля и ритма, искусные руки и безграничное терпение – вот, казалось бы, и все, что было необходимо для создания этих шедевров.

С самого детства девочек учили владеть иглой – ведь созданные их руками покрывала и занавеси были непременной частью приданого, наиважнейшими свадебными атрибутами, способствовавшими, по поверьям, продолжению рода. По количеству вышивок судили о состоятельности и достатке семьи, мастерстве и трудолюбии невесты. Традиции рукоделия заботливо передавались от матери к дочери. Удивительно, с каким чувством внутренней свободы женщины проявляли свой творческий потенциал в условиях замкнутого образа жизни.

Ныне классическую узбекскую вышивку высоко ценят во всем мире за ее художественное своеобразие, ювелирную тонкость шитья, гармоничные цвета натуральных красителей. Вместе с тем, помимо зримых эстетических достоинств, вышивка, как атрибут обрядовых церемоний, является носителем сакральных знаний. В ее ритуальной роли и узорах зашифрованы древние магические знания и поверья.

Искусство вышивки можно рассматривать с трех точек зрения: как произведение материальной культуры (используемые материалы, виды швов, красители), как художественную традицию (стиль, композиции, мотивы декора, колорит) и, наконец, как важную часть духовной культуры народа – с точки зрения информативности и смысловой наполненности ее узоров.

Образ храма в узорах сюзане

Сюзане – один из самых распространенных видов традиционной вышивки крупных форм в Узбекистане. Такие вышивки были непременной частью приданого невесты и использовались как покрывало для постели новобрачных либо как декоративное панно на стенах их комнаты. Использование в свадебной обрядности предопределило сакральность декора сюзане, общее значение которого сводилось к защите молодоженов от сглаза, пожеланию плодовитости. В целом орнаменты на сюзане могут рассматриваться не только как эстетический феномен, но и как выражение религиозно-идеологических представлений породивших их эпох.

Исследователи уже не раз предлагали различные трактовки смысла текстильного декора, однако многие положения, связанные с интерпретацией генезиса и семантики форм, до сих пор вызывают разночтения.

В данной статье мы представим свою версию понимания одного из популярных типов композиции, в основе которой использованы мотивы ой (буквально «месяц»), также Луна в полной фазе. Такие композиции типичны для Ташкента, Самарканда, Джизака, Сурхандарьи; вышивка Джизака, провинциального центра, где декор в меньшей степени подвергся изменениям, взята нами за основу.

Джизакские сюзане – это всегда крупные элементы декора, брутальный, экспрессивный рисунок и насыщенный колорит. В орнаменте доминируют крупные розетки ой в обрамлении декоративных венков; они выглядят как массивные однотонные круги с зубчатым контуром, а обрамляющие венки распадаются на несколько «орбит». Внутреннее обрамление таких «венков» представляет собой круг с фестончатым внешним краем, следующее кольцо состоит из чередующихся черно-белых W-образных элементов, наконец, наружный – это круг, декорированный своеобразными зубчато-лиственными элементами, концы которого в верхней и нижней части розетки отогнуты наружу в разные стороны. Девять одинаковых розеток на серединном поле в три ряда составляют типичную композицию покрывала.

Между основными розетками-Лунами расположены крестообразые мотивы поменьше, которые назывались мастерицами чор-чирог. Чахар-чирог или чор-чирог (четыре лампы) – масляный светильник; такого рода светильники с рожками для хлопковых фитилей – керамические либо металлические – были популярны в народном быту на протяжении длительного времени. Количество рожков варьировалось – от одного до четырех; в вышивке встречается орнаментализированный четырехрожковый светильник. Сами светильники широко использовались во время свадебных обрядов – зажженным чирогом обводили вокруг головы жениха и невесты при первом их свидании во время свадьбы» (Сухарева О.А. Сузани. Среднеазиатская декоративная вышивка. М.: Восточная литература, РАН, 2006.). Сам обряд был связан еще с зороастрийской верой в очищающую силу огня. Соответственно, в декоре сюзане чор-чирог выступает также как олицетворение Божественного света, священного огня или аташдана – переносного алтаря в виде сосуда. За века ислама этот мотив стал трактоваться как растительный, превратившись в цветочную розетку средней величины, от которой в четыре стороны на тонких ветвях расходятся пальметты. Но его сохранившееся изначальное название по-прежнему апеллирует к зороастрийским временам.

Особое внимание джизакские мастерицы уделяют оформлению углов серединного поля, помещая туда треугольные мотивы туморча – обязательный мотив джизакской вышивки. «Видимо», – пишет О. Сухарева, – «этот мотив действительно означает амулетик, которому в Средней Азии придавалась традиционно треугольная форма. «Подвески» на «амулете» джизакского орнамента говорят о том, что это ювелирное украшение». Действительно, такого рода украшения в виде футляров разных форм, в том числе треугольной, – туморы – были популярны у населения еще с доисламского времени; они имели как декоративное, так и сакральное значение, связанное с верой в их защитную, магико-охранительную функцию. Изначально туморы содержали колюще-режущие предметы – иглу, острый кусочек коралла или просто стекла с режущим краем, лечебно-заговорные травы, соль, клочья овечьей или верблюжьей шерсти, запах которой оберегал от скорпионов и змей, пряные специи, с резким ароматом – все это распугивало злых духов и помогало уберечь человека от злых чар. Позже, с приходом ислама, в тумор стали вкладывать небольшие листки бумаги с текстом молитвы из Корана. В любом случае тумор на протяжении многих веков играл роль сильного оберега, в связи с чем не случайно его появление в народной вышивке, по углам серединного поля, как гарантированная защита всего пространства.

Итак, мотивы чор-чирог апеллируют к зороастризму, а круги – к астральной символике; какая связь может существовать между ними? Чтобы разобраться в этом вопросе, обратимся к средневековым письменным источникам. Хроники ат-Табари (IX–XI вв.), упоминают наряду с согдийскими «храмами огня» и «храмы идолов», намекая на отличие иранского зороастризма от родственных зороастризму культов Согда; арабский хронист Белазори в рассказе об осаде Самарканда Кутейбой также пишет о передаче арабам «домов идолов и огня» (Беленицкий А.М. Вопросы идеологии и культуры Согда (по материалам Пянджикентских храмов) // Живопись древнего Пянджикента. М., 1954., с. 56). Обычно «культ идолов» выступает в источниках как более древний, чем культ огня, и, более того, враждебный зороастризму. Однако очевидно, что на территории Средней Азии происходит слияние элементов обоих верований: «сосуществование различных религиозных систем в Средней Азии до вторжения арабов давало широкий простор для синкретизации отдельных культов и их взаимного воздействия» (Беленицкий, с. 62). Возможно ли связать этих загадочных идолов с медальонами джизакских сюзане? Те же источники сообщают, что идолы изображались в виде антропоморфных фигур и символизировали небесные светила, планеты (Беленицкий, с. 61 – 62). В этой связи вполне логично предположить, что медальоны ой выступают как отголосок астрального культа, где антропоморфные символы заменяются в народной интерпретации кругами-Лунами, – шире – планетами в целом.

Известно, что астральный культ, включавший в себя поклонение планетам – Солнцу, Луне и прочим, возник еще в эпоху бронзы в Месопотамии как дитя ассиро-вавилонской астрологии. Позже он был привнесен в Среднюю Азию манихеями, которые, в частности, основали в Самарканде свою общину. Вместе с тем поклонение светилам было издавна известно и в самой Средней Азии. В частности, близ Джизака еще в 1960-е гг. был обнаружен курганный комплекс, культовое предназначение которого связывается с сакским календарем (Булатов М. Геометрическая гармонизация в архитектуре Средней Азии IX–XV вв. М., 1988.); такого рода сооружения отражали астрономические познания кочевых племен.

Последователи астрального культа верили, что планеты «предводительствуют людьми», оказывают влияние на их общественную и семейную жизнь. Они призывали в своих молитвах «Солнце, Луну и еще пять планет, называя их «лучезарными богами» и считая тенями духов предков»; в честь священных планет возводились храмы, где поклонялись олицетворявшим планеты антропоморфным идолам (Беленицкий, с. 49). Средневековая литература сохранила описание этих идолов – фигур, олицетворявших планеты: Луны, Марса, Меркурия, Юпитера, Венеры, Сатурна и, наконец, Солнца; предположительно, известны также их изображения на согдийских оссуариях. Поклонение идолам сопровождалось верой в их покровительствующую, оберегающую силу.

В Согде культ планет, восходящий к анимистическим представлениям, сосуществовал с зороастризмом, создавая некие синкретичные формы: «когда арабы пришли в Согд, они увидели, что в храмах, в которых горел огонь, почитали и изображения богов, «дома огня» одновременно выполняли функции «домов идолов» (Беленицкий, с. 56). Это своеобразие согдийской религии нашло отражение в строках договора 712 г. самаркандцев с арабами: «И заключил Кутейба с ними мир на [условиях выплаты] 2 тысяч дирхемов сразу и 200 тысяч дирхемов каждый год, и трех тысяч голов рабов, среди которых нет ни ребенка, ни старца, и того, что в домах огня из украшений идолов» (ал-Куфи)».

Таким образом, согдийская религия представляется как форма зороастризма, в которой «основным ритуалом было возжигание огня перед изображениями богов. Именно это своеобразие согдийского зороастризма позволило мусульманским авторам первых веков ислама назвать согдийские храмы «домами идолов».

Культ семи планет способствовал и формированию известного согдийского календаря, самого прогрессивного на то время, насчитывающего 27 – 28 лунных станций, с членением месяца на недели, а недели – на семь дней, где каждый день был посвящен определенной планете: «Михш заман – день Митры (Солнца) – воскресенье; Мах заман – день Луны – понедельник; Варахан заман – день Марса – вторник; Тир заман – день Меркурия – среда; Ормазд заман – день Юпитера – четверг; Анахид заман – день Венеры – пятница; Кайван заман – день Сатурна – суббота» (пер. А. Фреймана); этот календарь VIII в. был обнаружен в руинах замка на горе Муг (Беленицкий, с. 48).

С приходом ислама храмы в честь небесных богов-планет разрушались или переустраивались в мечети, их статуи сжигались. Расплавленные слитки золота и серебра – все, что оставалось от фигур и пожертвованных им ювелирных украшений. Но, несмотря на гонения, культ идолов сохранялся почти до середины IX в. (Беленицкий, с. 60, 61), а его след в народном искусстве сохраняется еще более длительное время.

Этот экскурс в историю позволяет предположить связь между древним астральным культом и декором джизакских сюзане: очевидно, вышивки сохранили отголоски поклонения одновременно и небесным планетам-богам, и алтарям огня, что, судя по всему, было широко распространено в народной среде. Медальоны могли символизировать божеств-покровителей, планеты на небесном своде, чор-чирог – алтари огня. Сохранение отголосков поклонения планетам свидетельствует о вере в очищающую, оплодотворяющую силу Солнца, Луны, других звезд (Борозна М. Некоторые материалы об амулетах – украшениях населения Средней Азии // Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. М., 1975., с. 289).

Таким образом, декор вышивок складывается в логичную, законченную картину: перед нами возникает символический образ храма, где алтари с горящим огнем (мотивы чор-чирог) устанавливались перед изображениями богов-планет (круглые медальоны ой). Одновременно это и картина гармоничного мира – Вселенной с планетами-звездами, охраняемыми горящим огнем. Такой сюжет можно рассматривать как отголосок древнейшего астрального культа, который был известен на территории Согда в домусульманский период.

Также вероятна версия о связи декора сюзане с согдийским календарем, где каждый круг-медальон мог символизировать определенный месяц или день недели. В этой связи количество кругов на сюзане также, очевидно, имело определенное значение.

Аналогичный декор имели и многие самаркандские вышивки, где на центральном поле изображались круглые крупные розетки-светила и мотивы чор-чирог. Если рассматривать самаркандские композиции как символическое храмовое пространство, то эта идея также находит подтверждение в средневековых источниках. Так, в одном из пехлевийских текстов сасанидского времени говорится: «В Самарканде семь святилищ огня… Проклятый Афрасиаб, туранец, сделал каждое из них пристанищем демонов…» (Альбаум Л. Балалык-тепе. Ташкент, 1960., с. 31). Цитата показательна: она вновь намекает на непростое положение зороастризма в Согде, а также свидетельствует о том, что храмы огня одновременно были домами идолов, которые, как мы отметили выше, ассоциировались со священными планетами на небесном своде.

В дальнейшем эти композиции встречаются в Самарканде все реже и реже, под влиянием новых веяний и вкусов чор-чирог заменяется более мелкими по форме розетками, а сам мотив ой воспринимается как растительный (лола), однако провинциальный Джизак сохранил архаичную версию, вполне убедительно подтверждающую сведения средневековых источников о специфике доисламских храмов и верованиях Согда.

Тема небесных светил-планет доминирует и в вышивке Ташкента. Здесь даже не использовалось слово сюзане (от тадж. сюзан – игла, т.е. вышитый иглой) – местные покрывала так и назывались – палак – от арабск. фалак – небо, небесный свод.

Палак – почти квадратное по формату панно, в среднем 3х3 м; основным мотивом его декора являются круги ой, понимаемые как астральные знаки, которые плотно заполняют поверхность ткани основы. Считается, что, чем старее палак, тем больше этих медальонов ой. В колорите доминирует локальный темно-красный, бордовый цвет, несущий сильный энергетический и эмоциональный заряд. Насыщенность и богатство цвета палаков достигалась за счет крашения нитей мареной (руян).

В представлении носителей культуры палак наделялся огромной магической силой: «символизировавшая само небо вышивка должна была защитить молодую от злых духов в самый опасный период ее жизни – чилля»; «даже в тех случаях, когда в приданом невесты не было палака, его ничто не могло заменить, и обычно брали на временное пользование таковой у родственников или знакомых» (Бикжанова М.А. Ташкентская вышивка XIX–XX вв. Рукопись ИИ АН РУз. Инв. Б-60. 260, 124., с. 24).

Тема небесных светил в палаках была разнообразной: ой-палак – вышивка с изображением Лун (лунное небо), юлдуз-палак – вышивка с изображением звезд (звездное небо), беш ойлик-палак – вышивка с пятью Лунами, он икки ойлик палак – вышивка с двенадцатью Лунами, фалак – небосвод и проч. Пожилые информаторы сообщали, что в прошлом были даже кырк ойлик палак – вышивки с 40 Лунами ой (Бикжанова, с. 26). Ряды однотонных кругов образно словно передавали «парад планет» на небесном своде. Что касается чор-чирогов, то в ташкентской вышивке этот мотив значительно упрощается, редуцируется и воспринимается как геометрическая вставка между кругами. Тем не менее, генетическая близость джизакских, самаркандских и ташкентских композиций весьма явна.

Как и самаркандские, ташкентские мастерицы не могли остаться в стороне от «моды» на растительный декор – во второй половине XIX в. они предпринимают попытку отойти от традиции и превращают круги-планеты в более привлекательные, с их точки зрения, цветочные мотивы. К кругу с одной стороны «прирастает» черешок-веточка; получившийся таким образом «цветок» берется в полукруг тонких зеленых ветвей. В Ташкенте такой мотив становится известен как олма-гул, он используется в качестве основного элемента серединного поля, а также в декоре бордюра. Череда олма-гулей в полосе бордюра стала пониматься как следы верблюда – туя-туеги изи. Визуальное сходство здесь действительно просматривается, однако более интересно парадоксальное сочетание в одном мотиве нескольких смыслов – изначально астральный знак трактуется как растительный, но получает название, связанное с образом животного! Такого рода чудесные перевоплощения были типичны для народного искусства, где зооморфные узоры с легкостью трансформировались в растительные, и наоборот.

Если круги-олмагули украшали плотными рядами серединное поле, то между ними размещались мотивы саусан (ирис), калампир (перец), бодом (миндаль); такие «цветочные» палаки были особенно популярны в 1880-е гг.

С течением времени облик палаков меняется кардинально: количество кругов становилось меньше, их величина – больше. На рубеже веков преобладают палаки с одним огромным кругом, образованным несколькими концентрическими кольцами, со звездой в центре. Такой палак называется бир ойлик палак (с одной Луной), кыз-палак (девичий, т.е. часть приданого), или тогора-палак (тогора – большой таз) (Бикжанова, с. 26). Узор в целом напоминает схему Вселенной с орбитами планет, охраняемую с четырех углов серединного поля треугольными вставками – стилизованными амулетами-туморами. Однако название мотива – тогора – весьма показательно: древние символы постепенно десакрализуются в народном сознании.

Тогора-палак. Ташкент, первая половина XX века.

Иногда вместо туморов по углам серединного поля палаков рисовальщицы помещали «букетик» из трех калампиров, мотивов, которые также обладали магической охранной силой, способностью отпугивать духов и пери. Перец выступал как сильный оберег благодаря своей жгучести – известно, что гирлянды из нанизанных стручков вешали в жилых помещениях для защиты беременных и детей от злого духа албасты (Сухарева, 2006, с. 86). Считалось также, что духов отпугивает запах перца, лука и чеснока: по поверьям, почувствовав «свой» запах, духи думают, что он исходит от их собратьев, и не причиняют находящемуся рядом человеку зла (Борозна, 1975, с. 286). Соответственно, аналогичными свойствами наделялись и изображения стручков перца.

В любом случае вся образная система этого вида вышивок была связана с идеей охраны центрального мотива – Луны. Вместе с тем, вполне возможно, что она ассоциировалась в народном сознании с образом самой «луноликой» невесты – известно, что с Луной в народной магии связывалось женское, материнское начало.

Крупный центральный медальон тогора-палака полностью заполняет поверхность ткани, при сплошном зашиве фона швом босма. Это был самый трудоемкий вид палаков: при вышивании одним цветом значительных площадей требовалось соблюдение одинаковой плотности стежков, ровности шва, и потому такие вышивки доверялись рукам одной мастерицы. Также большое значение уделялось цветовой гамме: при использовании доминирующего малинового, розового, бордового или почти фиолетового в деталях использовались желтый, коричневый, черный.

В целом декор этой группы вышивки отличается монументальностью форм, четкой организацией рисунка, производящего при этом впечатление стихийной, непостижимой мощи Вселенной. Сохранившееся аутентичное название основных элементов – ой – вновь связывает содержание декора с миром небесным, божественным, – звездами и планетами. Мастерицы полагали, что эти орнаменты обеспечивали магическую защиту – «небесным светилам отводилась роль оплодотворяющего начала» (Борозна, 1975, с. 290), и потому палаки были незаменимы во время свадеб. Логично также предположить, что мы вновь сталкиваемся в данной ситуации с отголосками рассмотренного выше астрального и анимистического культов. Вместе с тем «космические» узоры ташкентских палаков – дань древней традиции наблюдения за небесными светилами, управляющими ритмом жизни и земледельцев, и скотоводов, которая положила начало формированию соответствующих культов.

За многие века ислама культ небесных светил канул в лету, однако «информация» о нем закодирована в вышивках Самарканда, Джизака, Ташкента, Сурхандарьи (здесь также доминирует мотив ой). В разных центрах мотивы-планеты испытали разный уровень трансформаций: если в Ташкенте и Джизаке сохранилась их четкая связь с небесной сферой, то в Самарканде и Сурхандарье бывшие астральные символы уже ассоциируются с объектами растительного мира и зачастую получают новые названия. Народное искусство сохранило веру в их магическую силу, но композиции в целом были переосмыслены с точки зрения бытовой магии. Так, девять кругов на джизакских сюзане стали восприниматься как девять месяцев, положенных для вынашивания ребенка. Это время – самое важное и одновременно опасное в жизни женщины, и потому к символам девяти месяцев были привлечены многочисленные амулеты, обеспечивающие защиту и предохраняющие от сглаза. В числе амулетов – и светильники чор-чирог, и упомянутые заговоренные туморы по углам серединного поля, и магические круги защиты (охранные кольца) вокруг медальонов-месяцев – круг из знаков W предохранял от сглаза, как и внешний разомкнутый круг, который трактовался как изображение двух ножей («в Джизаке… ножи приобрели форму полуколец, сохранив от реального прототипа лишь отгибающиеся концы») (Сухарева, 2006, с. 97).

Абрисы лиственных мотивов на серединном поле принимали столь причудливую форму, что ассоциировались у мастериц с изображениями ящериц и сов, которые будто бы также защищали будущую мать. Так древний культ небесных светил трансформировался в народном сознании в защитную магию, направленную на благополучный исход родов.

В аналогичной стилистике были выполнены джизакские свадебные простыни джойпуши (также для них используется наименование яккандоз); они несли в себе символы покровительствующих небесных светил, охраняемых пестрыми защитными поясками, а также двумя треугольными туморами в верхней части композиции. В оформлении этого вида изделий выработался некий стандарт, что позволяет говорить о серийном производстве, по заказу. В качестве основы использовалась хлопчатобумажная ткань оранжевого цвета, в узорах – синий, бордовый, черный, белый цвета. В верхней части П-образной композиции размещалась крупная розетка ой, в нескольких кольцах магической защиты; по две меньшие розетки располагались в левой и правой боковых частях. Специфика джизакских джойпушей заключалась в том, что узоры располагались и внутри арочного проема, который в других центрах обычно оставлялся невышитым – здесь располагался такой же небольшой медальон, в сопровождении цветочных мотивов. Мы можем лишь строить предположения о смысле этого приема; возможно, дополнительный медальон символизировал идею слияния, плод, новорожденного, и вышивался позже, после появления на свет ребенка.

Более поздняя джизакская продукция демонстрирует упадок стиля – декор становится массивным, грубоватым, мелкие элементы орнамента исчезают, шов укрупняется, придавая вышивке небрежность. Тем не менее джизакские сюзане и яккандозы все еще сохраняют особую экспрессию рисунка, тяготеющего к абстракции, стихийную брутальность форм, пронзительность цветовых решений, где по-прежнему доминируют оранжево-малиновые сочетания.

В целом вышивка Самарканда и ближайших к нему центров – Угрута, Джизака, Ташкента, а также Сурхана, – представляет собой устойчивую, самобытную школу, сохранившую архаичные формы декора. Большая часть ее узоров связана с зороастрийским наследием, а также солярными и астральными культами раннего Средневековья.

Интересно, что призывы в честь небесных светил сохранились даже в практике таджикских и узбекских шаманок Самарканда, которые во время обрядов пели:

Во славу Неба, которое держится без столбов,
Во славу Звезд, которым несть числа,
Во славу прекрасного Солнца,
Во славу прекрасной Луны,
Во славу прекрасной Земли

(Муродов О. Шаманский обрядовый фольклор у таджиков средней части долины Зеравшана // Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. М., 1975., с. 112).