Череповец OnLine

ЮРИЙ ШАБАЛКОВ: Опыты декламации

-К чему вся эта суета? Творческие муки, изматывающие репетиции, вульгарный поиск денег на афиши, наконец, -очень серьезно спрашиваю я Юрия Шабалкова. -Тем паче в свободное от работы время, когда нормальные граждане культурно проводят досуг за бутылочкой пива.
-Может, глисты мучают? -не менее серьезно предполагает художественный руководитель шоу-театра “Дежа вю”. -Жизнь -слишком размеренная штука. Эмоционального выхлопа не хватает. Я каждому новичку так и говорю: ты не снищешь ни богатств, ни любви ближних, ибо театр отнимает слишком много времени. Но ты получишь колоссальную душевную встряску и научишься быть публичным человеком. А если повезет, твое лицо подспудно станет узнаваемым...

Школа мужества


Ребенок у мамы с папой уродился чересчур шустрый и непоседливый, что уже само по себе всякого родителя заставит правдами и неправдами пристраивать чадо к тихим, приличным занятиям. Однако ситуация усугублялась неослабевающим вниманием к Шабалковым всего села, затерявшегося, к слову, где-то в степях на границе с Казахстаном. Причина интереса состояла в том, что отец семейства, аки Нагульнов и Найденов в одном лице, был брошен райкомом комсомола вдохновлять колхозников на трудовые подвиги и подавать личный пример безупречного советского быта.
Таким образом, дабы не позорить шалостями фамильную честь, Юра отправился в музыкальную школу. Педагоги вскоре пришли к мнению, что медведь не только наступил мальчику на ухо, но и от души потоптался. Некоторое время юное дарование скиталось от одного преподавателя к другому, пока наконец не осело в классе игры на гармошке. Старенький учитель обличьем чрезвычайно напоминал восточного сенсея, который, прежде чем испустить последний вздох, обязан передать свое искусство избранному ученику. При этом он неизменно пребывал в приподнятом по причине подпития настроении. “Ничё, не боись, сынок! -хрипел виртуоз. -Я тя научу! Я столько свадьбов отвел!” За первый год обучения Юра научился изображать на инструменте “Окрасился месяц багрянцем”, на чем процесс благополучно заглох.
Впрочем, ставить крест на музыкальной карьере сына родители не спешили и отдали ребенка в хор, где и выявилась фантастическая сила, в смысле громкость, его голоса. Орал младший Шабалков так, что линяли от зависти окрестные псы. Талант заметили и взяли малыша в “группу поддержки партийных пленумов”. Всякий раз, когда коммунисты-колхозники собирались в клубе, октябрята под барабанную дробь высыпали на сцену и звонкими голосами читали политически выверенные стихи на злобу дня. Возьмемся утверждать, что именно те смелые опыты декламации открыли Юрию путь на театральные подмостки.

Позже отец продвинулся по военной стезе, и семья перешла на кочевое положение. Переехав однажды в Подмосковье, в хулиганскую Балашиху, шестиклассник Юра осознал две вещи. Во-первых, что уровень его образования несомненно оставляет желать лучшего. В райцентре, где он постигал азы наук до сих пор, на вопрос пожилой “англичанки”: “Ну что, ребятки, заниматься будем?” -класс дружно вопил: “Нет!” Училка особо не сопротивлялась и принималась, к всеобщему удовольствию, читать сказки про Пиноккио. В результате количество иностранных слов и выражений, усвоенных Шабалковым, ограничивалось двумя: “пэн” и “пэнсэл”. Балашихинские же бойко переводили и писали – и это было как “фэйсом об тэйбл”.
Во-вторых, оказалось, что его благородное воспитание на бандитских окраинах не стоит и ломаного гроша. Атмосфера в школе царила полууголовная: “прописки”, дедовщина... А Юре как-то претило бить человека по лицу. Аристократически отхлестать перчаткой – еще куда ни шло. Но кулаком по морде?.. Так что вопросом выживания стало увлечение вольной борьбой и восточными единоборствами. Тем паче,что врачи рекомендовали регулярно разрабатывать простреленную руку.
Нет-нет, никаких “разборок по-взрослому”. Просто однажды братья Шабалковы баловались с самопалом, и под шальную пулю подвернулся, естественно, Юра. Спортивных рекордов по причине “старой раны” он так и не поставил, но интенсивные упражнения в дзюдо и айкидо позволили-таки ему восстановиться и вольно чувствовать себя в любой дворовой ватаге.

Лыжники-комедианты из «САМОНАДЕЯТЕЛЬНОГО» ТЕАТРА

В институт он поступил на Алтае, в Барнауле. Поначалу, памятуя о бесчисленных переломах и болячках, он решил посвятить себя медицине. Но, испугавшись латыни, быстро передумал. Потом хотел в юридический. Но когда на подготовительных курсах его спросили: “Ду ю спик инглиш?”, пришлось признаться, что “дует“, но слабо и не в ту сторону. И тогда он направил стопы в политехнический, благо великолепно чертил.
Первые два курса Юрий с жадностью губки впитывал знания. Садился за первую парту, заглядывал в рот преподавателю и так старался, что на экзаменах, взяв билет, мог отчетливо – слово в слово! -вспомнить лекцию. А потом примерный ботаник попал в студенческий клуб. Тут-то и открылась ему собственно студенческая жизнь. Стройотряды, зимние агитбригады...
“Бродячих комедиантов” с лыжами наперевес в буквальном смысле выбрасывали из электрички: в непосредственной близости от пункта назначения срывали стоп-кран, отжимали дверь, вываливались на снег и шпарили до ближайшей деревни. Программа мероприятия включала чистку памятника павшим воинам (сами селяне в разгар зимы почему-то ленились обметать со статуи снег), кукольный спектакль в детском садике и концерт на ферме. Если представление крестьянам нравилось, транспорт до следующей деревни был обеспечен. Со временем “десант” плавно перетек в студенческий театр. -Просто учиться, зубрить с рассвета до заката казалось скучноватым. Может, чего-то я и не дочитал в умных книжках, но зато какие остались воспоминания! А в конспект ведь и после можно глянуть...

«Муж декабристки»

По окончании института всему курсу предназначена была “местная прописка”. Шабалкова перспектива надолго обосноваться в Барнауле не манила. Оставалась возможность прорваться по свободному распределению жены-краснодипломницы. -Какой ты мужик?! За бабскую юбку ухватился! -совестили в деканате без пяти минут выпускника.
-А я муж декабристки! Сошлите меня в северные края! -кричал он.
Когда стало понятно, что альма-матер стоит насмерть, Шабалков решился на крайнюю меру: в армию. По странному стечению обстоятельств, накануне медкомиссии на частную квартиру, где жили молодые супруги, привезли машину угля, вывалив, как водится, метров за 150 от сарая. Уголь Юрий вручную таскал до 5 утра. А ровно в 8 явился в военкомат. “А чего это ты такой желтый? -озаботился терапевт. -И глаза подозрительно красные...” Ознакомившись с вердиктом врачей, ожидавший за дверью майор с военной кафедры спал с лица:
-Сынок, как же так, сынок? Тебе ж не подписали! Они, наверное, не поняли, что ты хочешь служить!
Нет вопросов. Шабалков вернулся в кабинет и объяснил чин чином: так и так, мол, недоразумение вышло. Мечтаю отдать родной стране положенные два года! Доктора, однако, проявили принципиальность и встали в позу: -Мы, значит, будем всяких тут призывать! А они в войсках передохнут, как мухи! Нам нужны здоровые бойцы! Выйдите, молодой человек, немедля вон!

А на следующий день неудавшегося защитника Отечества упекли в инфекционную палату с подозрением на желтуху. Но нет худа без добра: после пережитых приключений все преграды стали Юрию нипочем, и он сравнительно быстро выбил “путевку” в Череповец.

Отпечаток производства

На “Азот” специалиста по двигателям внутреннего сгорания Шабалкова взяли не без колебаний. Потому что не химик. Но взяли – в конструкторский отдел. -Азотчики – народ удивительный. Такие веселые все, шебутные. Как кровь пойдем сдавать, медики дивятся: “Гемоглобин на нуле, а они, вишь, скачут довольнешеньки!” Правда, вредное предприятие накладывает отпечаток. Юмор специфический: вот осточертеет, мол, жизнь, залезем на крышу, нюхнем из той трубы – бац! отек легких! -и помрем без проблем. На загодя удобренной почве “лицедею со студенческой скамьи” Шабалкову не составило труда прорастить первые всходы юморин. Для одной из программ на роль бандита требовался артист соответствующей устрашающей фактуры.
-И мне говорят: “Есть такой – как по писаному!” Приводят в клуб, представляют: “Женя”. Ну действительно здоровый мужик, сильное впечатление производит. Начинаем репетировать. Я кричу: “Женя, беги туда! Женя, хватай это!” И замечаю, как-то косо на меня смотрят. Потом отзывают в сторонку:
“Слушай, ты Евгения Григорьевича откуда знаешь?” -«Какого Григорьевича?» Оказалось: это Иванов, который, как известно, сейчас на “Азоте” директором, а тогда был зам. главного инженера. Думаю, во попал! Подхожу в курилке: “Вы уж извините, я вас как мальчика гонял...” – “Да брось!..” И продолжал выступать в концертах. По-моему, настоящий мужской, незакомплексованный подход. А лет примерно через семь Шабалков понял, что убежденным химиком так и не стал, и подался на вольные хлеба. И по сей день занимается предпринимательством. Но театр остается главным... хобби его жизни.

«Самонадеятельные глюки»

-Театр – вторая жизнь, компенсация комплексов, если хотите. Знаю массу людей, которые в быту занудны и скованны, а на сцене – фонтан, буря, тайфун. Но денег это занятие не приносит. И, как поет Шаов, «Да, недеянье прелестно, но надо же что-нибудь жрать.Так что привет поднебесной, ставьте будильник на пять...»


Потому что театр, возглавляемый Шабалковым, -самодеятельный.
“Даже самонадеятельный,” -привычно острит Юрий. Возник на осколках нескольких КВНовских команд и бардовских клубов. За что и был наречен “Дежа вю”: что-то, дескать, такое неуловимо знакомое, уже единожды виденное, глюки, одним словом. Коллектив считает, что рождением названия обязан руководителю. Сам же Шабалков по природной скромности утверждает, что не помнит факта «беременности».
Ежегодно, 1 апреля, “Дежа вю” в родном ДК «Строитель» выдает нагора новую программу. Отметились ребята и на прочих концертных площадках города. Но самые живые воспоминания оставляют, понятно, “гастроли”. В Суду, например, за колючую проволоку.

-В мужскую колонию “Дежа вю” пригласили почему-то на 8 Марта.. Не знаю, может, у них так принято. Причем прислали за нами не автобус, а автозак. Кто не видел – сроду не поймет. Такая махина с решетками на окнах для перевозки «зэков». И надо было видеть, как мы, расфуфыренные, с костюмами, в этот, с позволения сказать, транспорт набивались...
Никак нельзя обойти вниманием животрепещущий вопрос современности. А на какие шиши в наше далеко не безоблачное для культуры время существует самодеятельный театр?

-Да, пожалуй, и не на шиши даже. А на родственных и дружеских связях. Не было, например, у нас долгое время звукооператора. Страшно всех это обстоятельство расстраивало. И вдруг на одном из выступлений встречаем профи, не вполне, правда, бесхозного, но мы бы “полный пансион” и не потянули. Стали соображать, как бы его заманить. И в конце концов женили на нашей актрисе. И уж по праву «свойства» стали эксплуатировать. А они-то, наивные, до сих пор думают, что их соединила судьба... А под теплое крылышко спонсора, в тепличные финансовые условия, что греха таить, театру хочется. Но колется. Потому как в нагрузку полагаются угнетающие временные рамки и сетка обязательств. И потом, когда никому не принадлежишь, никто и условий не диктует. А то как бы не сбылся саркастический прогноз великой Раневской: “Деньги уйдут, а позор останется”.

Наталья ЕЛИСЕЕВА.
Приглашаем на нашу страницу http://kyrier.km.ru