Свет преломленный

"Что ты хочешь, что ты можешь, что ты можешь изменить? – между этими понятиями пролегает
глубокий разрыв; и нужно очень чутко и тонко различать эти грани возможности – и –
"дозволенности" в порывах, в движениях к переменам существующего мира и лада.

Твои личные желания и личные возможности вовсе не совпадают между собой, и уж тем более с
"высшим дозволением", нечто в существующем изменить, переломить, уничтожить – создать иное
(скажем, методом революции).
Чаще всего людьми движет жгучее хочу, порой – горделиво-самолюбивое могу. И никогда подобными
"движителями" не берется в расчет это им неведомое, таинственное, всемогущее высшее соизволение
– божественное Провидение.

Человек так тщеславен, что неизменно радуется и гордится совершённым: раскачал вековечные
устои, взорвал привычные быт и лад, взбаламутил страны и народы, обрушил их друг на друга,
прошелся победным шагом по полумертвым руинам – герой! Какое там Провидение! Я сам! Я смог!
Смотрите все – боги и народы!

Эко хватил! – усмехается Провидение. Ну, покрасуйся… миг или час, пока… А дни, годы, столетия
побегут неудержимыми ручьями, подточат горы, размоют границы, потопят города и монументы, и что
там человек – мотылек, пылинка, пожухлый листок прошлогоднего красования, – если материки и
человеческие расы проваливаются в небытие и смутно, непроглядно, неразличимо мреют тенью теней
в памяти тех, для кого Провидение не звук пустой – реальность реальностей.

И хочется взмолиться со всем жаром души: "Господи! Пошли нам – не побед нашей смешной гордыни
– скромной догадки, тихого знания: Ты есть, Ты ведешь нас, неразумных, своими путями, и все,
что нужно знать и помнить нам, хлипким однодневкам с трепещущей душой и хрупким сердцем, – это
помнить о Тебе, следовать Твоему соизволению, чуять Промысел Твой".

*
С детства приучали нас к мысли, что самая главная задача каждого, родившегося на свет, –
"оставить след на земле", то есть жить, умереть и запомниться будущим поколениям обычно
геройством, гениальностью, на худой конец можно и талантом.

Кто запомнился на самом деле? Юный красавец Александр Македонский. Полмира прошел, покорил,
разрушил, разграбил – и – помер вдруг. Молодой, славный, богатый, ах, как жаль – и не
попользовался жизнью! Зачем полмира-то искровенил? За что его помнить, зачем?

Наполеон Бонапарт – и этот полмира повоевал – от песков Египта до снегов Москвы. И что? Умер
от скуки на пустынном каменистом берегу Святой Елены в компании служаки-коменданта да маленькой
девочки, кухаркиной дочки. За что помнить? Чем восторгаться и завоеванным, и непобежденным?
Поистине бесноватого фюрера вспоминать? Помрачившего разум культурных немцев восхождением их –
"сверхнации" – на недосягаемые сияющие вершины? Утопившего в крови и германцев, и Европу?

А "свои"? Иван Грозный, Петр Великий, Ленин-Сталин и иже с ними – несть им числа? Заливали
кровью, спихивали в прорву небытия миллионы безымянных: с нечеловеческим задором строили они
державу и рушили ее, громили – и снова строили, по горло в крови и слезах безвестного люда –
ради его же славы, ради его же "блага". Годитесь, потомки, не за так затоптали родных ваших в
грязь бессмертные герои. И вы смело шагайте по головам и трупам, может, и вам удастся "след
оставить", как этим "славным" душегубам.

Скажете, я преувеличила? Передернула? Помним же мы и Платона, Микеланджело, Шекспира,
Бетховена, Моцарта, Толстого, Достоевского, Эйнштейна, ну и этих, как их… ну, всяких
знаменитых, от вождей до боксеров, вон в энциклопедии записаны – между мезидами, шелковицей,
бетоноукладчиком, моционом, толстолобиками и эйрами. Хорошо, если не перепутаем – кто есть кто
и какой след оставил и красиво ли наследил…

Послушай, – сказала я себе убедительно, – проживи жизнь светло, красиво, легко – не мучая ни
людей, ни землю собою. Не замути воды, не отрави белых облаков, не сыпь соль на раны Земли, не
затаптывай в нее тела умученных тобой героев-негероев, не черни небеса тучами черных душ – дай
Земле отдохнуть от тебя. Сонмы сонмов живущих прежде людей ушли с ее лица, изувечив его – в
страсти "оставить след". Мы не помним о них и не думаем сожалеть об их безвестности, равной
небытию.

Я хочу умереть, не оставив следа – сомнительного и неверного. И успеть сказать: "Спасибо,
Земля, что я жила. Прости…" И этого довольно.

Марина НАТАЛИЧ, г.Минск