Записки из пожелтевшей тетради.
Часть шестая.


- Эй танкисты, вас "пацифист" вызывает!, - подбежав к нам, выпалил посыльный с узла связи.
- Какой ещё "пацифист"?, - спросил я с удивлением.
- Да это мы так нашего начальника узла связи называем, - пояснил посыльный, - он такой очень интересный человек, безобидный, и против войны, и конкретно, против этой...
- Как же он вами командует, с такими взглядами?, - поинтересовался я.
- Подразделением нашим рулит старлей "толоконный лоб", он заместитель его.
- А почему толоконный?, - уже кричал я убегавшему обратно посыльному вслед.
- Скоро узнаешь!, - крикнул он в ответ.
Мы с Рыжиком зашли на территорию узла связи, затянутую вдоль и поперёк маскировочными сетями. Около командирского кунга дымил костёрчик, где на закопчённой треноге стояла алюминиевая кастрюля, в которой булькал какой-то супчик. Вдали стоял раскладной походный столик и несколько стульчиков. После палящего обеденного солнца, здесь внутри было прохладно, и от шелеста искусственных листочков маскировочной сетки и запаха супчика с дымком, создавалось впечатление покоя и уюта.
- А-а-а, прибыли уже!? - раздалось вдруг откуда то сзади.
К нам вышел капитан с половником в руках. Он был свеж, подтянут, немного худощав и на вид ему было лет 35-40.
- Товарищ капитан, экипаж БМП-1КШ прибыл в Ваше распоряжение. Но не в полном составе, механик водитель находится в госпитале, - начал я.
- Ну здравствуйте ребятишки, - прервал он мой доклад, и покачивая головой в стороны продолжил, - Ох какие вы замученные! А какие худые! Ну ничего мы вас отмоем и откормим!
- Товарищ капитан, разрешите в столовую, а то мы на обед опаздываем, - умоляющим голосом обратился я к нему.
- Никакой столовой! Ребятки, прошу вас к столу! Ох и вкусненький я куриный супчик сварил сегодня! - сказал капитан и стал наливать супчик в тарелки.
Мы сидели с Рыжиком за столиком и не знали как себя вести. Как реагировать на это вполне нормальное гостеприимство, на этот домашний супчик и на вежливое обращение к своей персоне? Мысли в голове, по поводу капитана, были разные, и не всегда приличные...
- Пятый, - прошептал я Рыжику, после того как капитан поставил передо мной тарелку с дымящимся супом и отошёл наливать вторую.
- В каком смысле?, - прошептал он в ответ.
- В смысле, что это наш пятый по счёту капитан, врубаешься? - пояснил я.
Но тут капитан поставил тарелку перед Рыжиком, положил нарезанный хлеб и произнёс:
- Приятного аппетита, кушайте ребятки. Наверное соскучились по куриному супчику?
- Угу, - ответил Рыжик, лихо работая ложкой.
- Кушайте ребятки, потом отдыхать. Я распоряжусь, что бы в казарме вам койки выделили.
- Не, спасибо, мы лучше в танке, - попытался возразить я.
- Спать нужно в нормальных условиях, в чистой постели, - настаивал капитан.
- А как же боевое дежурство? - спросил Рыжик.
- Ах да, как же я забыл. Боевое, да точно, боевое дежурство..., - грустно сказал он, - Тогда по очереди будете нести дежурство, это приказ, - спокойно добавил он.
Потом, после этого нашего визита к "пацифисту", мы ещё долго расспрашивали пацанов о капитане. Но ничего сверхъестественного нам не рассказали. Только то, что "пацифист" не ладит с офицерским составом узла связи, и старается держаться от них подальше. Следит за соблюдением личной гигиены подчинённых, очень щепетильно относится к чистоте нижнего белья и постельных принадлежностей. Пытается бороться гуманными методами с пьянством и курением анаши на вверенном ему узле связи. Очень редко, но приглашает солдат покушать домашней пищи собственного приготовления. Говорят, что ехать в эту командировку он не хотел, и прибыл только под угрозой увольнения, за что его и не любили другие офицеры. Постепенно его руководство стало увядать, и власть над узлом связи стал прибирать к рукам его заместитель, старлей "толоконный лоб". Из самых запоминающихся распоряжений "пацифиста" запомнилось только одно, которое касалось безопасности жизни солдата. Военнослужащим разрешалось покидать расп оложение части, во время походов на рынок, только без оружия, даже штык нож брать было запрещено. Так вот, он приказал носить всему личному составу таджикские кинжалы, что бы мы себя чувствовали увереннее в чужом городе. Эти кинжалы продавались на местном рынке, и так как стоили они не дорого, то купить их мог каждый. Все остальные распоряжения и приказы касались, в основном, хозяйственно-бытовой жизни.

* * *

Вечером к нашему танку подошли два офицера и один из них обратился ко мне:
- Дело есть. Не в службу а в дружбу, поможете?
- А что нужно то?, - спросил я.
- У нас тут недалеко, около продовольственных складов, уборка территории идёт, везде уже убрались, стены складов побелили, а весь внешний вид портит большое сухое дерево. Спилить его не чем, пробовали свалить, но у нас только "шишига", а силёнок у нашего ГАЗ 66-го маловато, вот увидели вас и решили подойти, - ответил жизнерадостным голосом младший лейтенант.
- У нас лесоруб в госпитале, - начал хохотать Рыжик, чем вызвал недоумение в глазах младших офицеров.
- Мехвода у нас нет, да и машина не заведётся наверное, - еле сдерживая смех, ответил я.
- Но может получится, нам очень надо, завтра командир полка придёт проверять, - стал нас упрашивать младший лейтенант, не совсем понимая нашего веселья.
- Ну ладно, сейчас попробуем, - сказал я и стал заводить БМП.
Двигатель завёлся, офицеры забрались на броню и мы поехали к складам. Дерево стояло примерно в десяти метрах от склада, большое и очень старое. "Ну всё как мы любим", пошутил про себя я. Территория была вылизана до блеска, а вокруг склада зеленела молодая трава.
- Ты давай осторожно заезжай со стороны склада, что бы дерево упало в противоположную сторону, - кричал мне сквозь гул мотора младший лейтенант.
- Окей! - делово ответил я.
Ох как было приятно ощущать всю мощь мотора, когда совсем немного нажимая на педаль "газа", наш танк рвал с места как бешенный лев! Вот я подъехал к дереву, упёрся в него бронёй, и немного, ну самую малость, поддав газку, уронил этого исполина под шумные и одобряющие возгласы зрителей!
- Молодец!, - прокричал мне младший лейтенант, - Теперь давай выезжай обратно, только "пятаки" мне здесь не крути, а то весь газон испортишь.
Я решил сдать назад, а затем, приняв правее выехать на дорогу. Включил заднюю скорость, и следуя командам, которые жестами мне подавал младший лейтенант, тронулся назад. Но нога почему-то надавила на педаль акселератора с той же силой как и при наезде на дерево. Танк резко дёрнулся назад, вдруг раздались крики и свист, и я резко нажал на тормоз. Вылезая наружу, я обнаружил что корма нашей "лесоповальной" машины находилась там где ещё недавно был свежеокрашенный угол склада. Отломался не очень большой кусок угла, но трещины пошли по всей стене...
- Уезжай быстрей, помощник херов, - замахал на меня младший лейтенант, выражение лица которого было уже не столь жизнерадостным.
"Да-а, с такими успехами, нам уже на броне звёздочки рисовать надо, уже целых две", подумал про себя я и быстрее поспешил удалится с места преступления...


* * *


- Но ночь сильней, её власть велика..., - доносился мрачный голос Виктора Цоя из нашего кассетного магнитофона. Рыжик и ещё один радист с соседней КШМ-ки собирались на вечернюю поверку. Наши машины стояли под одной маскировочной сетью на небольшом удалении от узла связи, и вечером, один человек из каждого экипажа оставался на дежурстве, а остальные шли на поверку. Шли неохотно, потому что днём вроде как начальником был "пацифист", а ночью активировался старлей "толоконный лоб"...
- Командир, опять ведь старлей меня спросит, почему ты не ходишь на поверку, - жаловался мне Рыжик.
- БД у меня, оставить больше не на кого, - отвечал нехотя я.
- Третий день мы уже здесь, а ты не в казарму не ходишь, не на поверку, - продолжал Рыжик.
- Да пошёл ты, Саня, на поверку, - огрызнулся я.
Рыжику было чего боятся. Медленно но верно "толоконный лоб" забирал власть над узлом связи в свои руки, и методы захвата власти были не очень популярны. Вечерами, когда он с сотоварищами напивался, "пацифист" уходил в казарму, и до утра не показывался. А основное шоу разворачивалось во время вечерней поверки на территории узла связи. Старлей, обычно по пояс голый, ходил перед строем и нёс всякую чушь, играя при этом мышцами. Потом шла интересная перекличка, которая походила больше на лотерею. Назвав фамилию бойца, и услышав в ответ "я", он подходил к нему практически вплотную и долго глядя в глаза мог вдруг крикнуть: "Молодец, бля!". Но везло лишь единицам, потому что старлей мог долго стоять и смотреть в глаза, как удав на жертву, а потом вдруг резко нанести удар головой в лоб! Этого удара ждал каждый, но вот подгадать время удара не мог практически ни кто. От этого удара падали почти все, а старлей, после "лобовой" атаки, бил себя ладонью в лоб и кричал: "ВДВ!" Говорили что срочную службу он проходил в Афгане, и вроде как в ВДВ, а потом уже отучился на офицера и стал связистом. История конечно сказочная, но диагноз был, так сказать, на лицо!
Вчера вечером старлей "запалил" пьяного моториста с дизель генератора Лёху, и решил его наказать своим фирменным ударом. Но Лёха, благодаря своему уральскому здоровью и плотному телосложению, устоял после удара, и даже дал сдачи, тоже ударом головы. "Толоконный лоб" пошатнулся, не ожидав такого отпора, потом приказал привязать Лёху к радиаторной решётке стоявшего рядом Урала. Его привязали верёвками за кисти рук к радиаторной решётке, и Лёха наш стал похож на распятого по древне-римскому уголовному закону преступника. Когда вечерняя поверка закончилась, старлей конечно же "оторвался", и до полуночи бил привязанного моториста, а на следующий день запретил его поить и кормить. Утром пришёл "пацифист" и увидел распятого моториста, который сидел на бампере Урала раскинув привязанные руки в стороны и повесив голову вниз. Капитан решил выразить ноту протеста в адрес своего зама, но старлей послал его подальше, сказав, что пока моторист не извинится будет сидеть под арестом. И во т Лёха так и просидел, я бы даже сказал провисел весь день под палящим солнцем с раскинутыми в стороны руками. Конечно же втихаря его поили и кормили, и уговаривали извинится, но Лёха был парень упёртый и продолжал висеть под арестом. Сегодня наступила уже новая поверка, а он всё отбывал свой висельно-сидячий арест как напоминание другим...
- Командир, тебя старлей требует, срочно, - сообщил мне запыхавшийся от бега Рыжик.
- О как!? Срочно!? - переспросил издеваясь я над Рыжиком, - Ну ладно пойдём, только курнул я малость уже, не запалиться бы.
- Он сам такой, не особо заметит, - сделал слабую попытку успокоить меня Рыжик.
Мы вошли на узел связи, шоу было в самом разгаре.
- А-а, вот и Ваше благородие прибыли!, - произнёс в мой адрес, глупо улыбаясь и чуть склонив голову в поклоне, "толоконный лоб".
- Разрешите встать в строй, товарищ старший лейтенант, - отчеканил я.
- Валяй, - ответил тот.
Мы с Рыжиком встали в строй. Судя по тишине, которая повисла в воздухе, я понял, что сейчас будут показательные выступления с "боданиями". Я пытался сконцентрироваться и заострить внимание только на том, что удара в лоб не избежать, и что нужно его принять достойно. А для этого нужно было подгадать время удара, и во время самого удара, успеть голову направить резко вперёд, навстречу удару. Все мысли были только об этом, но марихуана, своими сладкими и липкими пальцами, пыталась отвлечь и постоянно спутывала мои мысли.
- Ты чё такой борзый, "младшой", - обратился подойдя ко мне в плотную старлей.
- Никак нет! - ответил с улыбкой я.
- Чё ты тащишься, ублюдок, - говорил глядя мне прямо в глаза старлей, - Ты чё, типа герой тут? Да мы таких как ты в Афгане...
Но договорить он не успел. "Трава" оказалась качественной, и, поймав конкретный приход, меня понесло:
- Да в каком Афгане, крыса ты тыловая? Ты хоть Афган то видел, клоун, - начал я спокойно улыбаясь говорить ему прямо в лицо, - Ты сука, пока тут пирожки жрал, мы там последние крошки доедали, сидя под дождём в окопах по пояс в грязной жиже, - уже стал переходить я на истеричный крик со слезами на глазах. Меня было уже не остановить. И зря Рыжик толкал меня в бок и просил замолчать, я его не слышал. Я только кричал и кричал на старлея, не замечая ничего вокруг. Я видел только его глаза, только его зрачки. Но вдруг, я каким то образом засёк тот импульс его головного мозга, который скомандовал к удару и который отразился в его зрачках, и сделал резкий выпад головы вперёд. Я угадал, я угадал момент удара! "Толоконный лоб", не ожидав такой "отдачи", чуть пошатнулся, строй одобрительно загудел.

- Молодец, бля!, - обратился ко мне старлей и похлопал меня, опьянённого победой, по плечу. И через мгновение я получил сокрушительный удар лбом в лоб, после которого я упал.
Тут вдруг старлей закончил вечернюю поверку, назначив меня на всю ночь в караул, объявив всем что пароль на сегодня 33. Это означало, что караульному не просто нужно было сказать "стой кто идёт", а сказать с математическим уклоном, ну например: "Стой кто идёт, двадцать один". Подходивший к охраняемому объекту должен был ответить: "Двенадцать", что в сумме и составляло 33. Пароль каждый день менялся и сообщался на вечерней поверке.

* * *

- Эх, водки бы, - произнёс я глубоко вздохнув. Вот уже как полчаса я стоял прижавшись лбом к холодной броне нашего танка, выравнивая тем самым травмированный лоб.
- Да не проблема, - сказал кто то из нашей компании, которая собралась после вечерней поверки обсудить мой "героический" поступок. Вот откуда то появилась бутылка водки "Терминатор" польского разлива, банка тушёнки и лепёшка. Мы выпили, но компания была большая, а бутылка была одна...
После небольших дебатов выбрали бойца, который пойдёт за водкой в ларёк, стоявший неподалёку от нашей части. Через КПП уже не пустят, нужно было лезть через забор, так что выбрали самого проворного. Через несколько минут, после того как гонец ушёл за водкой, раздалась пулемётная очередь.
- Перелез забор, - сказал Рыжик, а потом добавил, - Наверное...
Пока ждали гонца решили курнуть по взрослому, и вот уже через двадцать минут раздалась вторая очередь, намного длинней чем первая.
- Ох, только бы не разбил, и только бы там на вышке трезвые были, - сказал я.
Но всё обошлось, гонец доставил три бутылки, и начался праздничный банкет. Ну не пьянка же, тосты и речи присутствовали...
Вдруг в темноте показался свет фонарика, и я тут вспомнил, что я же блин в карауле! Я взял автомат и направив на фонарик прокричал:
- Стой кто идёт, тридцать три!
На секунду фонарик остановился, видимо его хозяин в уме производил не хитростные математические вычисления, после которых говорить отклик было в падлу. Постояв немного, фонарик начал опять движение и тут раздался голос его хозяина, это был старлей:
- Ты чё, сука, прикалываешься?
- Ответ неверный, - произнёс я передёргивая затвор.
- Я тебе сейчас уши оторву, молокосос, - услышал я второй голос, который принадлежал нашему прапору, - Опусти автомат, - продолжил спокойно он.
Я опустил оружие, тут сразу зашли к нам под маскировочную сеть старлей и прапор.
- Бухаете сволочи? - спросил нашу компанию старлей. Все молчали. О подошёл ко мне и достал пистолет из кобуры. Ткнув мне стволом в живот произнёс полушёпотом, глядя в глаза:
- Ты что, хотел офицера завалить, недоносок? Хотел своего командира завалить? Смелый да, убийца да?
- Да, - спокойно ответил я ему. После чего он вложил мне пистолет в руки и ткнув ствол уже себе в живот, прокричал:
- Ну так стреляй! Стреляй сука!
Я, находясь уже в полукоматозном состоянии после выпитого и выкуренного, спокойно так, как будто я это делаю каждый день, нажал на курок. В повисшей тишине раздался щелчок. Я нажал ещё раз, опять щелчок. Магазин в пистолете отсутствовал...
После небольшой паузы, старлей вырвал у меня пистолет, и ударив несколько раз мне под дых, удалился.
На следующий день, на вторые сутки ареста, Лёха сломался. Его освободили и он потом больше вообще не пил, и постоянно молчал. Жалко было смотреть на огромного парня с потухшими глазами. А я больше не ходил на вечернюю поверку и со старлеем почти не встречался, да и он как то больше не искал встречи со мной. Я ждал когда приедет наша смена и мы отправимся обратно в свою часть, в Россию, подальше от этого дурдома.

Продолжение следует.