Хотелось бы пожить там, где живут амёбы. Без инфузорий. По-простому. И образ жизни - генуинный. От природы. Т.е. первичный. Т.е. удобный. От корпоративного отличный. Там нет градации: "Прилично. Неприлично". Галантный деспот и остряк любезный - там неуместны, да и неизвестны. Притворщицы и лицемерки - там иноверки. Там… Там, где амёбы - человеков не бывает. Высокоразвитые мы! Вот и страдаем…

Партии объединились. Слава Богу! Запрягали долго. Пора ехать. Логовище зимнее - берлога. Всероссийское - Отечество Медведей. "Выступаем неделимым фронтом…" Кто? С какой трибуны? Иль куда? Слева в оппозиции товарищи. Справа Хакамада. В центре - Господа!

(по мотивам…)

…жили-были у синего моря. Старик жили там и старуха. Как-то раз закинул он в море… Всё закинул. Корыто и невод. И не то, чтоб с ума старик съехал, надоело синее море. Жизнь прожил, а всё синий и синий. В Чёрном море ему захотелось… А Сергеич сказал, чтобы в Синем. И не просто Сергеич. А. Пушкин. Столько лет, столько зим при старухе и при этой волшебной рыбёшке!

Взбунтовался старик: “Сколько можно?!” Пошёл в Партию. В ту… и в другую… Там партиец сидит. Не в хоромах. В жилом фонде снимает квартиру. Секретарь у него на посылках, на столе телевизор и кофе… Поклонился старик, мол, желаю. Столько лет, а всё беспартийный. В Высший Свет пробиться мечтаю, как не тужусь, - корыто и невод… Царедворец стал рыбьим министром, без тепла стал министром, без света, а мне с рыбой одни только страсти и старуха пущей (беловежской) бранится…

Присесть ему предложили, про Партии все обсказали. Как у нас, как за границей, как и что с пенсионной реформой. Спекулянты везде и повсюду треплют имя пенсионера, чтобы бабки отмыть крутые с закромов Пенсионного Фонда. Сорок два миллиона в месяц ежемесячно собирают. Тридцать шесть - пенсионерам, остальные шесть пропадают. “Погодите! - старик возмутился. - Не силён я на миллионы. Мне б дожить бы на те, что имею, но никак не угнаться за рынком. Цены скачут всё выше и выше”.

“Не печалься, ступай себе с Богом. Будешь, дед, Электоратом. Отдашь Партиям внутренний голос. Изберут депутата с мандатом. Депутат с высокой трибуны поведает об упованиях… а вы со своей старухой оттянетесь на заседаниях”…

Не послушал старик партократов (подсказал ему внутренний голос), шут их знает левых, и правых… Чупрун жалко… всё-таки - волос. Воротился дед к синему морю. Выудил невод, корыто… Кликать стал Золотую Рыбку… Приплыла к нему… Рыбкин (?!) Спросил: “А что ещё тебе надо, папаша?” Беспардонности дед возмутился: “Смилуйся государственный Рыбкин! На кой ляд закрутили всё это? Как мне в партиях раскумекать? Как достойной жизни добиться?” Ничего не сказал ему спикер. Хоть из бывших, но всё-таки умный. Лишь хвостом показал направленье: “Выживай, как знаешь”. Однако…

Пошёл дед к пенсионерам, вместе легче дожить, что осталось. Стали сами жизнь свою делать. Беспартийным электоратом…

(М. Горький).

Рос Ванька статистически правильным ребёнком своего времени, воспитываясь на светлых образах Красной Шапочки, Павликов Морозова и Корчагина, земляков-пионеров Вити Хоменко и Шуры Кобера, комсомольцев Зои Космодемьянской и Александра Матросова. Презирая, как и всё статистическое население необъятной Родины, международный империализм в целом, и американцев, которых вот-вот догоним и перегоним, в частности, он готовил себя к борьбе за дело Ленина, Коммунистической Партии и Советского Народа.

Упражнялся в фехтовании с уличными мальчишками на подходящих для этого дрючках, имитирующих грозное оружие гражданской войны. Воображал себя Чапаевым и, накрошив от пуза "белых", с победой возвращался домой. Назначенная бабушкой Соня, исполняя роль Анки, "зализывала" на пузе у Ваньки боевые раны зелёнкой (настоящих ни дедушек, ни бабушек у него не было - усопли, не дождавшись). Участвовал с переменным успехом в кулачных уличных боях. Ополчившись против пришлых мальчишей-плохишей, отстаивал районную территориальную независимость. Периодически совершал набеги на капитализированные сады и огороды частного сектора. Короче, вёл активный образ жизни подрастающего строителя Коммунизма, постоянно находясь в полусытом (не путать с полуголодным), реже в полуобморочном, состоянии.

В те далёкие и, как оказалось, неправильно-застойные времена проявилась у Ваньки неосознанная тяга к подрывной деятельности, незнамо врождённая или приобретенная. Началось всё со спичек. Подражая героям-партизанам Великой Отечественной, Ванька выходил на "железную дорогу" и "пускал" под откос "вражеские эшелоны". В состав группы подрывников партизанского отряда, имени Лумумбы и Ковпака одновременно, входили он сам и Воробей на стрёме. "То, что отцы не взорвали, мы взорвём, то, что отцы не допили, мы допьём!"

Потерпев фиаско в борьбе с "железнодорожными составами", подрывная группа перешла на более интеллектуальное поприще. Пришедшие на выручку спичечной сере магний и марганец в совокупности давали эффективный результат в деле развития уличной подрывной деятельности. Изготовленные на основе этих химических элементов "конфетки", издавая громогласный хлопок, распугивали прохожих, переходящих улицу в неположенном месте, что явилось посильным вкладом "партизан" в дело борьбы за соблюдение правил дорожного движения несознательными пешеходами. "Дымовухи", учиненные из плёнки идеологических диафильмов, дополняли панораму баталии, приближая к боевой обстановке.

Живая мысль Ваньки не смогла остановиться на достигнутом. Бессознательно перебирая элементы таблицы Менделеева, он случайно нашарил углерод, который, в определенном соединении с металлами и неметаллами, давал взрывоопасное вещество карбид, который, в свою очередь, реагируя с банальной водопроводной водой, выделял газ, способный провести некоторую работу, а в закрытом объёме - взрыв. Личное открытие Ваньки никак не было связано с научным прогрессом читающей страны, тем более что народно-хозяйственный карбид был введён в обиход задолго до его открытия, а таблицу Менделеева он хоть и видел в школе, но не вникал в содержимое.

Фронтовое братство мужской половины населения дворового сообщества, за исключением инженера Советникова, который не принимал участия в боевых действиях Великой Отечественной войны, а раздавал советы на оборонном предприятии эвакуированном глубоко в тыл, о чём свидетельствовал длинный ноготь на правом мизинце, причинило партизанам дополнительные неудобства и заставило покраснеть. У Ваньки в большей степени нижнюю часть, которая скромно белела над спущенными штанами, исполосованная отцовским армейским ремнём, у Воробья верхнюю. Учитель истории, являясь одновременно педагогом, единственным дворовым коммунистом и застрельщиком движения за коммунистический быт, ограничился двухчасовым лекторием, надавив на неокрепшую психику "ребёнка". Линчевание проходило на открытой дворовой площадке при всеобщем обозрении соседей и с их молчаливого согласия, а дворовой интеллигент, тыча своим не обстриженным мизинцем, ещё и советы подавал. Разборки! А разборки до добра не доводят, побуждая негативные явления и низменные проявления. В данном случае партизанами завладела подлая месть.

Мичман являлся единственным владельцем автотранспорта на всей улице имени легендарного революционера. Транспортное средство тогда ещё не так развитого частного сектора носило историческое название "Победа" и громоздилось нерукотворным мемориалом одноимённого Девятого Мая середь двора.

Мичман редко выезжал в свет и держал средство передвижения с сухими баками, в целях противопожарной безопасности, а по мере надобности делал заказ на горюче-смазочные материалы дяде Коле-таксисту, который ему и уступал по договорной цене. Работая в ночную смену, дядя Коля-таксист подруливал ко двору, и выставлял две канистры (на полную заправку) с расхищенным народным добром в палисадник моремана. В два приёма. По мере поступления. Продукт вечерней дойки - ночью, а утренней - рано утром, как и положено по всем негласным канонам машинного доения. Пробудившийся мичман заправлял свой агрегат и выезжал по своей надобности куда надо. Эта процедура была отработана годами и не представляла тайны для соседей, хотя всегда проводилась в режиме строгой секретности.

И вот как-то раз после публичной порки, возвращаясь заполночь с очередного набега на неприятельские сады, партизаны стали невольными свидетелями закладки контрабанды в тайник палисадника. Месть вспыхнула мгновенно в необузданной Ванькиной башке и подвигла на активные действия. Бензин был слит в злополучное очко, которое оказалось крайним и единственным со светящейся лампочкой Ильича, а освободившаяся ёмкость заполнена банальной водопроводной водой из колонки, которая в те времена подавалась народонаселению круглосуточно и бесперебойно. Совершив надругательство над светлыми помыслами мичмана (так тебе и надо, ябеда!) партизаны разошлись по своим квартирам, и забылись сладким мальчишеским сном.

На основании опроса местных жителей и краткого доклада Воробья по имеющимся у него скудным соображениям, Ванька выдвинул, как результат проведённого разбирательства, следующую версию, которая, в интересах следствия, сохранялась в строжайшей тайне. Дело представлялось так: Кузьма, находясь на выданье, пересчитал в очередной раз полуночные звёзды со своей невестой и отправил последнюю домой. Уединившись, решил наконец-то оправить и естественную надобность, которой приспичило после длительного воздержания (с целью не показаться засранцем в глазах невесты). Для чего он и посетил кабинку со злополучным очком и единственной лампочкой на весь уборный комплекс.

Пренебрегая предупреждениями Минздрава и подвергшись буржуазной идеологической обработке наскальной рекламы советских общественных сортиров типа "Сраньё с куреньем, что чай с вареньем", Кузьма, пристроившись на очко, закурил, бросив горящую спичку в район предстоящего бомбометания. Обильно применяемый коммунхозовскими уборщицами государственный, а потому халявный, лизол для санобработки мест общественного пользования в целях предупреждения развития эмбрионов холеры, притупил нюх ночного влюблённого, что и привело к непредсказуемым последствиям. Ворованный бензин ярко вспыхнул всеми своими парами, лишив Кузьму права на наследника, невесту - свадьбы (в связи с наметившейся нетрудоспособностью жениха) и вверг Богиню в переживания за собственного сына. Что оказалось впоследствии зря. Кузьма оправился. Поджаренная жопа смотрелась даже очень поджаро, на зависть многочисленным откормленным вислым коллегам, да и сваренные вкрутую яйца давали неплохой эффект, попутно преумножая налог за бездетность.

К расследованию подключился и воробьиный папа, но вотще. Партизаны молчали, как и положено партизанам, тем более прямых улик не было, а косвенные к делу не пришьёшь. Не могли они отвечать за все безобразия, протекающие бесконечной чередой в застойном коммунистическом быту. Да и вещдоки были увезены несведущим мичманом с концами, спрятанными в воду.

Рачительный мичман залил не обе канистры сразу, а по одной и волей его Величества Случая первой попалась канистра утренней дойки, которая позволила ему благополучно доехать до пункта назначения. Но, высосав горючее, система питания автомобиля запросила ещё. Мичман залил. Обнаружив подмену: "Суки! Слили! Но на хрена воду заливать!" - мичман списал непотребство на местную шпану, жалуясь соседям по приезду. Так и обошлось. После этого трагического случая Ванька сделал для себя ещё один жизненно важный вывод, решив, что любой взрыв должен быть целенаправленным и управляемым, и отошёл от дел. От подрывных дел. Навечно. Но в ожидающем его будущем товарищ Величество Случай распорядился иначе. А пока Ванька перебросил свой врождённый интеллект на более мирные игры. Карты…