Чем выше начальник, тем больше вызванному в его кабинет подчиненному хочется писать. Это не от страха, конечно, от волнения, но бывает совсем невмоготу, хоть суй руки в карманы и потихоньку яйца души, чтобы удержаться.
Этот был как раз такой случай, когда я, майор Топорков, по прозвищу Агат Кристь, только что после ранения и получения ордена приехал из провинции на повышение в Москву и стоял навытяжку перед генералом размером 0,8 от роста Наполеона.
Эх, надо было сходить еще на вокзале, и зачем спешил.
- В вагоне метро каждый четверг кто-то убивает шилом в сердце одного человека. Первого убили на станции Медведковская, второго – на станции Бабушкинская, третьего – на Свиблово, четвертого – на станции Ботанический сад, пятого на станции ВДНХ.
А каждое шило было обернуто дамским платочком, чтобы на нем не остались отпечатки пальцев убийцы, - продолжала меня отчитывать маленькая генеральская копия маршала Наполеона, словно это не какой-то невидимый преступник, а я сам переколол у них в Метро кучу народа.
- А как они…, - только успел я вставить свое слово, как генерал меня перекрыл своим тянутым под бас голосом.
- Установленные после третьего подряд убийства видеокамеры во всех вагонах Калужско-Рижской линии тоже не помогли. Сам момент убийства в записи не фиксировался, то жертву заслоняли сразу несколько входящих или выходящих пассажиров, то убитого вообще очень долго принимали за живого, чуть ли не до конечной станции Новоясеневская, потому что шило оставалось в сердце жертвы, и кровь из раны не шла. Уж только детальный анализ видеозаписи делал возможным установить, где именно наступила смерть очередной жертвы.
За 57 минут движения от конечной до конечной станции по всей протяженности этой линии убийце было бы легче спрятаться, но он сам подставлялся и каждое следующее убийство по четвергам сдвигал на одну станцию и в одном направлении. Вот и следующее убийство, видимо, намечено убийцей уже завтра, и оно должно будет случиться уже на станции Алексеевской, - генерал сделал многозначительную паузу и, неожиданно, спросил:
- А почему вас, майор, на малой родине в отделе прозвали Агатом Кристи, и это даже в вашем личном деле указано. Да, не по уставу запись сделали. Ну, ладно, вы свободны майор, а то я смотрю, что вы прямо рветесь из моего кабинета в бой. Это похвально. У вас мало времени, дело на контроле, головой отвечаете, - и генерал отмахнул меня рукой из своего кабинета.
Аккуратно прикрыв за собой генеральскую дверь, я рванулся на первый этаж, где еще с утра по запаху приметил туалет. С последней каплей мочи вернулось сознание - этого оранжевого невидимку из Метро искала вся милиция Москвы, где же я вам его за неделю из-под земли достану.
У моего нового генерала определенно было чувство юмора, и это хорошо, он обозвал свеже созданный и возглавляемый мной отдел – отделом по борьбе с приведениями. А на самом деле этот секретный отдел № 27 подчиняется непосредственно высшему руководству МВД и занимается серийными убийствами, так скажем, попахивающими мистикой, уфологией и прочим бредом, которыми маскируют свои вполне реальные злодеяния современные маньяки. У меня были полномочия привлекать к себе в помощь любые милицейские структуры, вмешиваться
в расследования чужих отделов, и никому ничего при этом не объяснять.
В этот серийный отдел я попал не случайно, так как у себя на малой родине раскрыл реальное убийство губернатора, которое бандиты долго маскировали под фантастические события. В общем, раскрыл «Тайну черных ворон», и получил за это прозвище Агат Кристь, пулю в сантиметре от сердца, майорские погоны, орден и повышение в Москву.
В моем отделе, кроме меня, было десять штатных сотрудников, и я подозреваю, тоже набранных не случайно, потому что один их них, лейтенант с сухой фамилией Сухарев, прямо с порога мне сказал, что по раздавленному таракану можно узнать вес преступника. Если, мол, человек весит меньше шестидесяти килограммов, то таракан останется жив. Я молча пожал руку своему странному подчиненному, кивнул каждому назвавшему себя и попросил документы по делу серийного убийцы в Метро. За два часа мне удалось прочитать все, что
до меня накопали оперативники. В принципе, ничего по делу было не ясно. Это, несмотря на то, что в момент последнего убийства на станции ВДНХ, сердце жертвы нашло шило буквально в метре от переодетого в гражданскую одежду милиционера – сотрудники ездили по 2-3 человека весь предыдущий четверг в каждом вагоне каждого поезда, следовавшего по оранжевой Калужско-Рижской линии. В газетах и на телевидении убийцу прозвали оранжевым невидимкой в Метро.
Все пять убитых оранжевым невидимкой мужчин были разного возраста, и ни в чем друг с другом не пересекались. Мои подчиненные уже успели перетрясти их места работы, учебы, отдыха и места жительство, но не было ничего, чтобы связывало бы этих довольно непохожих даже по характеру мужчин. Впрочем, одно их все-таки объединяло, на вестибюльных камерах слежения метрополитена эти убитые пассажиры найдены не были. Они не входили ни на одной станции, начиная от конечной Медведково и до места смерти, и как они прошли в
Метро - было непонятно. Учитывая то, что они могли вначале ехать в одном направлении, а потом повернули назад, были также детально изучены видеозаписи и на остальных станциях метро.
Это кропотливая работа не дала никаких результатов, все убитые пассажиры, сами будто невидимки, невидимо проникли в метро и стали видимыми только в мертвом виде.
И еще, все эти пятеро убитых в это время и в этот день не должны были ехать по этой чертовой оранжевой линии, а должны были находиться совсем в другом месте.
Что касается пяти орудий убийства – пяти шил и пяти платков, которые стерли отпечатки пальцев убийцы, то они отличались друг от друга, и только характер раны указывал на почерк одного и того же убийцы.
Ну не только убийца остался невидимкой, но и его жертвы, видимо, в живом виде были невидимками для камер слежения, и только после своей смерти словно появлялись в нашей реальности.
- Есть предложения, - на первой же оперативке я обвел своих подчиненных взглядом, заранее зная, что первым выпрыгнет с версией лейтенант Сухарев.
- Шестого трупа уже не избежать, - действительно выпрыгнул Сухарев и, шмыгая носом, скороговоркой выпалил, - но станция Алексеевская глубокого заложения и эскалатор с нее ползет наверх очень долго, целую минуту и 58 секунд, выход со станции один, и есть реальный шанс взять убийцу. Он же не идиот, конечно, и не поедет рядом с только что убитым шестым мужчиной на следующую Рижскую станцию. А на Рижской мы можем договориться, и сотрудники метрополитена будут на минуту задерживать все поезда для осмотра всех вагонов
на предмет трупа и задержкой в этом случае всех пассажиров этого вагона.
- Убийца может уехать с Алексеевской в обратном направлении, - перебил Сухова женский лейтенант с двумя маленькими косичками и огромными очками, закрывающими лицо очень молоденькой девушки.
Это замечание прямо передернуло Сухова, и если бы не мое присутствие, то он наверняка бы показал язык этим вредным косичкам. Ну, и детский сад же мне достался.
- Очень немного пассажиров, выйдя на станции Алексеевской, садятся на поезд в обратном направлении, - стараясь быть серьезным, продолжил Сухарев. – Этих редких пассажиров тут же будут арестовывать переодетые в штатское сотрудники милиции. Я предлагаю не ограничиться в этот день камерами слежения метрополитена, а поставить одного сотрудника нашего отдела с видеокамерой в центре станции Алексеевская, чтобы исключить тех редких пассажиров, которые вдруг вздумают перейти зал и уехать в обратном направлении. Второго
нашего сотрудника с камерой поставить на выходе с эскалатора. А остальных наших сотрудников поставить с камерами на станциях Медведковская, Бабушкинская, Свиблово, Ботанический сад, ВДНХ и Алексеевской, где, по логике, должна войти шестая жертва. Еще забыл уточнить, что по рельсам преступнику тоже не уйти, туннели с обеих сторон будут перекрыты полусотней милиционеров.
За неимением времени, остался один вечер и ночь, я неожиданно согласился с предложением лейтенанта Сухарева, добавив лишь то, что мы за оставшиеся часы должны сделать все, чтобы вообще исключить шестое убийство. Если нет видимых совпадений между пятью убитыми, то нужно искать самые мелкие совпадения. Вдруг они в одной парикмахерской стригутся или сапожные и канцелярские шила коллекционируют. Впрочем, шила ведь в метро не утаишь, оно сделано из металла, но возьмут ли такую крошку типовые милицейские металлоискатели,
да и как они в такой массе пассажиров отличат шило от ключей, монет, брелков, маникюрных пилочек и прочих мелочей.
Ну, нет, шило в метро искать, что иголку в стоге сена, пока на нее сам не сядешь, ни за что не почувствуешь.
Впрочем, забегая вперед, утром в шестой четверг в вагоне метро на станции Алексеевской был убит шилом в сердце шестой мужчина. Этот вагон с трупом и всеми остальными пассажирами был задержан на Рижской станции, и мы целую неделю обрабатывали 46 подозреваемых в убийстве пассажиров.
А так как нам на станцию Алексеевскую сообщили об убийстве через полторы минуты (труп заметил переодетый оперативник еще между станциями), то за эти 90 секунд на станции Алексеевской никто не успел проехать 118 секунд на эскалаторе. Ну, и поэтому еще 7 пассажиров, вышедших из убойного вагона на станции Алексеевской, тоже были задержаны милицией на выходе из метро. Что касается уйти по путям, то на этих участках вообще никто не появлялся, да и нереально было бы с освещенной станции прыгнуть в темный туннель
и не быть увиденным десятками милиционеров.
В общем, всего было задержано в этот день 53 пассажира, один из них был точно убийцей. Всю неделю мы отрабатывали этих подозреваемых и даже решили подстраховаться и в следующий четверг привезли всех 53 человек на Петровку, но пока они у нас там сидели, на следующей Рижской станции был убит шилом седьмой мужчина. Естественно, всех подозреваемых в шестом убийстве тут же пришлось отпустить.
А в генеральском кабинете на меня орали так, что я снова думал только об одном, как добежать до туалета. Впрочем, еще об одном странном случае я думал даже в эти кричащие на меня минуты. Шестая жертва была видимой. Убитый мужчина спокойно прошел турникеты на станции Бабушкинская, что запечатлела видеокамера одного моего сотрудника, а вот на камере слежения этой же станции в это же время этого мужчины не было. При наложении нашей записи и записи Метрополитена все совпадало, кроме этой шестой жертвы. Она была
видна только на нашей видеозаписи, а на камере слежения - пустое место.
Вот такая хрень, но кое что это все-таки объясняло. Хотя через неделю, в седьмой четверг, на Рижской станции был заколот седьмой мужчина. И в этот раз убитого, еще живым, запечатлела камера нашего лейтенанта Сухарева. Это был мужчина сорока лет от роду. Он сел на самой станции Рижская в последний вагон в сторону центра и был тут же убит. В вагоне было 39 пассажиров, причастность которых мы проверяли еще целую неделю.
Убийство восьмой жертвы ожидалось уже на станции Проспект Мира, и руководство Метрополитена пошло на уступки МВД и объявило в СМИ, что оранжевая ветка в этот день будет на ремонте, и только в 10.00 со станции Медведково пройдет всего один состав. В прессе не сообщалось, что на самом деле никого из пассажиров в этот состав не пустят, он уйдет по маршруту пустой. А о том, что в этом пустом вагоне буду ехать я сам, не знали даже сотрудники моего отдела, чтобы исключить утечку информации. Один генерал благословил
меня на эту операцию немного смягчившимся от волнения голосом:
- В тебе, майор, я не сомневаюсь.
В ночь со среды на восьмой четверг я не спал, да и как тут уснешь, когда утром, возможно, в твое сердце войдет шилом невидимая смерть, и я даже не увижу этого оранжевого невидимку. От бронежилета я отказался сразу, с ним, если что, не повоюешь, да и у убийцы может быть соучастник среди работников метро, который не должен заметить бронник под рабочей спецовкой ремонтника Метро.
В полночь я в третий раз поставил на огонь стальную турку с кофе и вдруг снял ее, вылил содержимое, сплющил ее гантелей, обшил этот металлический квадратик собственным носком и приделал этот мини бронежилет под спецовкой напротив своего сердца. Мой старый пистолет ТТ в кармане спецовки не поместился и я заткнул его за пояс, сомневаясь при этом, как бы он не соскользнул дальше в трусы. А маленькую рацию, увы, оставил дома, еще ведь неизвестно с каким злом мне придется скоро столкнуться, и вдруг он, убийца, может
сканировать мой передатчик. Это же его рук дело – убрать все семь жертв с записей камер слежения метро. Ну, нет, и телефон я тоже сегодня с собой не возьму. Обычный работяга, ничем не отличающийся от остальных слесарей, так мне легче будет прошмыгнуть в этот пустой состава.
В восьмой четверг в 10.00 я выехал на смертном поезде от станции Медведковская, чтобы через 17 минут быть убитым на станции Проспект Мира. С этого момента и надо было бы начать мой рассказ, но тогда было бы непонятно, что делает в пустом вагоне пустого состава метро переодетый в рабочую спецовку майор милиции, бледный как смерть, с куском стальной кофеварки у сердца и с пистолетом ТТ в руках.
А пока я проезжал станции предыдущих жертв оранжевого невидимки и старался не думать, что скоро я сам стану восьмой жертвой.
Медведковская, Бабушкинская, Свиблово, Ботанический сад, ВДНХ, Алексеевская, Рижская.
А вдруг стальное шило пробьет тонкую сталь кофейной посудинки или, того хуже, соскользнет с металла и мягко войдет в грудь.
Следующая смерть уже моя, станция с таким мирным названием Проспект Мира. Я снял с предохранителя пистолет, выставил его двумя руками прямо перед собой и словно меня кто под локоть подтолкнул, выпустил все восемь пуль в оранжевого убийцу невидимку, закрыл от ужаса глаза и почувствовал, как холод касается моего лица.
Уж ничего страшного со мной не произошло. Из разбитого моими выстрелами окна меня обдувал холодный воздух темного тоннеля, а так как я стрелял перед собой восемь раз с периодичностью в пять секунд, то даже невидимому врагу не поздоровилось бы подобраться ко мне с шилом на линии этого огня. Я жив, и уже благополучно проехал смертельно опасную станцию, но тут случайно коснулся раскаленного ствола моего пистолета, и меня как прострелило – в составе был еще один человек. Машинист. А поезд остановился уже на автопилоте,
и сейчас отправится дальше.
- Станция Сухаревская. Следующая станция Тургеневская, - сообщил автоматический голос из динамиков вагона.
Я выскочил из вагона и побежал к кабине машиниста, так сильно матерясь и размахивая пистолетом, что милицейское оцепление на станции тут же признало во мне своего и поспешило на помощь. Да так может крыть матом только настоящий майор МВД, при исполнении своих горьких служебных обязанностей. В кабине мы нашли убитого шилом в сердце машиниста, а рядом на полу лежал без сознания его помощник, оглушенный по голове и с крепко связанными сзади руками. Уж он точно не мог всадить шило в грудь машиниста. Я это даже проверять
не стал, но зато убийца стал для меня приобретать вполне реальные черты – так зверски крепко связать помощника машиниста не мог какой-то невидимый святой дух. Убийца - реальный человек, просто необычно умный, и думает, что он мне не по зубам. Все еще матеря кого-то наверху, я вставил в пистолет вторую обойму и восемь раз выстрелил в потолок станции Сухаревской и потом со словами «я тебя падла, все равно найду» пошел наверх. Выйдя из Метро, я подошел к киоску мороженого и попросил эскимо на палочке, но мне сказали,
что такого давно нет. А потом продавщица вдруг заметила за поясом перемазанного слесаря все еще открыто торчавший пистолет и извинительно поспешила добавить:
- В следующий раз обязательно будет эскимо на палочке.
продолжение здесь: http://samlib.ru/w/winogradow_aleksej/4.shtml