Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Феодосийские новости

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Феодосия, Крым - новости" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Ноябрь 2002   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
Автор
Doubrovski

Статистика

441 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Феодосийские новости


Информационный Канал Subscribe.Ru
НОВОСТИ ФЕОДОСИЙСКОГО ПОРТАЛА

Феодосийский портал
Новости Феодосии и Крыма, справочные данные, культура, искусство, отдых

18 Ноября 2002г.

Доброго времени суток!

Этот выпуск посвящяется 110-летию со дня рождения Николая Степановича БАРСАМОВА. Думаю, не найдется феодосийца, который не знал бы это имя. Жизнь и судьба Николая Степановича неразрывно связана с галереей Айвазовского. Надеюсь, Вам будет интересны фрагменты воспоминаний о его жизни.

Спасенные шедевры.
Неизвестные страницы жизни галереи И.Айвазовского.

Автор: Валентина Астахова
Первая публикация: "Планета Диаспор", 1999г.

1. Уберегли от фашистов

Бессчетное число раз, словно кадры кинофильма я вновь и вновь мысленно прокручиваю весь путь в Феодосию...

...Вот поезд долго едет вдоль моря, и в раскрытые окна врывается свежий морской ветер... Вот появляются похожие на минареты корпуса санатория "Волна" (бывший дворец табачного короля Стамбули -- так, кажется, его звали)... А вот и конечная цель моего пути -- до м и галерея Айвазовского. И сердце замирает при мысли, что снова я увижу прекрасные марины великого мастера, в которых всегда открывала для себя новое и которыми не уставала восхищаться. Такого собрания картин Айвазовского нигде больше в мире нет, и страшно становится, когда подумаешь, что все они могли погибнуть во время Великой Отечественной войны -- Феодосия ведь была оккупирована немцами.

...Со стороны Галерейной улицы я вхожу в арку и попадаю во двор галереи. Сразу сворачиваю налево, за угол, к крылечку одноэтажной пристройки с окнами на север. Здесь меня встречают дворовый пес Кузя и его старый хозяин, с 1923 года на протяжении 45 лет бессменный директор галереи -- Николай Степанович Барсамов.

Знакомство с Барсамовыми началось в 1962 году. Тогда мне удалось опубликовать очерк о спасении сокровищ галереи Айвазовского в журнале "Искусство". Все картины (накануне войны в галерее их было 2400) спасли двое: Николай Степанович и его жена -- Софья Александровна Барсамова, хранитель фондов. Рассказывала мне об этом Софья Александровна, так как в то время Николай Степанович был болен. Борьба с тогдашним министром культуры Украины, распорядившемся передать лучшие картины Айвазовского в Алупкинский музей, для Николая Степановича закончилась инфарктом. Картины удалось отстоять благодаря сохранившемуся подлиннику завещания Айвазовского, в котором и галерею, и картины он завещал родному городу -- Феодосии. Фрагмент завещания с середины 50-х годов запечатлен на мемориальной доске при входе в галерею.

...Я нашла Софью Александровну в одном из служебных помещений. За столом сидела более чем скромно одетая пожилая женщина. Она с удивлением посмотрела на меня добрыми, слегка насмешливыми глазами, приветливо предложила сесть, и сразу мне с ней стало легко и свободно, будто я ее давно знала.

Она спросила о цели моего визита, о том, кто я и откуда и начала свой рассказ: "Собственно, в этом не было ничего особенного, из ряда вон выходящего. Многим было в то время труднее, чем нам. Просто вся жизнь моя и Николая Степановича связана с галереей. Поэтому и не могло быть иначе. Не могли же мы уехать сами и бросить на произвол судьбы коллекцию картин...

А было так. Суровая, мрачная очень 1941 года. Наши войска отступали. 29 сентября моторизованные части фашистской армии прорвались в район Арабатской стрелки, что в 20 километрах от Феодосии. Уходили в горы партизаны, эвакуировались морем на теплоходах старики, женщины и дети. Враг все ближе продвигался к городу. Медлить было нельзя. В наскоро сколоченные деревянные ящики упаковывались снятые с подрамников картины Айвазовского. Некоторые из них -- огромные, тяжелые. Снимать и упаковывать их нам помогали три взрослых ученика художественной школы, существовавшей при галерее -- инвалиды, не взятые на фронт. Картины накатывали на валы и вкладывали в ящики. Старались экономить место, но все же ящиков получилось много -- шестнадцать...

В память навсегда вошла ночь на первое октября 1941 года: порт, причал, матросы, грузящие воинское имущество, санитары и раненые на носилках. Вместе с ранеными теплоход "Калинин" грузил и длинные ящики с картинами великого мастера. Теплоход был загружен до отказа. Казалось, на нем нельзя найти место для больших, тяжелых ящиков, но место нашли..."

Я вспоминаю негромкий голос Софьи Александровны, ее рассказ, в котором не было ни слова о ее душевном состоянии в то время и как бы слышу другой, его голос, дополняющий этот рассказ, когда ее уже не было в живых. Сквозь дымку времени я вижу, как в толпе, поднимающейся по трапу на теплоход, она идет след в след, держась за хлястик пальто мужа, стараясь не отстать. Она всегда очень боялась темноты и пространства и никогда, за исключением периодов болезни Николая Степановича, одна не выходила за ворота галереи.

Однако при эвакуации все чувства были притуплены. Страха не было. Было полное равнодушие к собственной жизни. Накануне пришло известие о гибели на фронте их единственного сына Володи. Если бы не галерея и ответственность за картины -- не видела бы она смысла жить дальше...

"Ночью теплоход вышел из порта и ранним утром прибыл в Новороссийск, -- продолжала рассказ Софья Александровна. -- На заре над нами кружил немецкий самолет, однако бомб не сбросил. Айвазовскому в жизни везло, его картинам -- тоже.

Ящики с картинами, выгруженные прямо на причал, лежали под открытым небом. Нужен был вагон, чтобы далее следовать с картинами по железной дороге. Случай помог нам встретить начальника станции, А.А. Александрова, который распорядился дать вагон. Когда война закончилась, он приезжал в Феодосию, и очень трогательной была наша встреча.

На следующий день после того, как выехали из Новороссийска, эшелон догнала весть: фашисты бомбили порт. Мол, где еще недавно лежали ящики с картинами, уничтожен.

Наш эшелон двигался к Краснодару. Казалось, по сравнению с Новороссийском это -- глубокий тыл. В краевой Краснодарской галерее открылась небольшая выставка картин Айвазовского. Но она просуществовала недолго. Фашисты взяли станицу Тихорецкую, и в конце октября галерею пришлось эвакуировать дальше.

Опять невозможно достать вагон. Начальник станции, видимо, не понимая, для перевозки какого бесценного груза просят его содействия, наотрез отказывает: "Как по-вашему, что важнее, отправить на фронт продовольствие, или какие-то картины везти?" Тогда нам в голову пришла мысль дать ему прочесть недавно вышедшую монографию Николая Степановича об Айвазовском. И когда на следующий день мы к нему пришли, он дал вагон, а книгу попросил оставить на память, объяснив, что всю ночь напролет ее читала его дочь, прикованная к постели болезнью. Когда ей сказали, что книгу придется вернуть, она заплакала.

Это был единственный экземпляр, но мы его подарили.

Сокровища галереи снова в пути. Вражеская авиация вновь бомбит близлежащие станции. Разбит предыдущий поезд. Помню, вечером эшелон остановился, и перед нами развернулась картина, какая, видимо, никогда не забудется.

Среди голой степи горели костры, рядом с ними в полном безмолвии сидели и стояли люди, выброшенные войной с насиженных мест. Они что-то варили, стирали, мыли детей. Казалось бы -- мирная картина, даже выглядевшая живописно на фоне догорающей зари. Но перед нами были обездоленные, лишенные крова и куска хлеба люди, беспомощные, безоружные, ожидающие спасения неизвестно откуда.

Началась проверка документов. Кого-то ссаживали с поезда, не разрешая ехать дальше. Нам приказали наглухо закрыть двери теплушки и никого не пускать. К ночи поезд двинулся в сторону Махачкалы. Не доезжая Баку, опять долго стояли в пути, но за Баку все шло без особых событий.

Благодаря помощи многих хороших людей, -- их имен я не помню, но в сердце храню о них память, -- мы не умерли в дороге от голода.

Через десять дней галерея благополучно прибыла в Ереван. Там мы встретили такой теплый прием, какого никогда не знали в Феодосии. Ереванский музей изобразительных искусств выделил помещение для картин Айвазовского, и феодосийская галерея продолжала работать со штатом всего из двух сотрудников. В 1942 году, к 125-летию со дня рождения Айвазовского, в Ереване открылась выставка его картин.

В тревожные осенние месяцы 1942 года, когда немцы подошли к Владикавказу, мы стали готовить галерею к отправке в Новосибирск, но, к счастью, этого не потребовалось. Осенью 1944 года, после изгнания из Крыма гитлеровских захватчиков, мы получили разрешение вернуться в Феодосию.

Уехать из Армении было столь же трудно, как из Феодосии, хотя не опасно. Николай Степанович в товарном вагоне (у нас был отдельный вагон) вставил стеклышко и задумал писать этюды. Написал один, но дальше я отговорила. Время было военное, увидали бы, Бог знает, что было бы... В Армении мы очень тосковали по морю. Когда из открытой двери вагона увидели мы Азовское море, когда услышали его шум, я видела, как изменилось лицо мужа. Впрочем, тот, кто не живет у моря -- этого не поймет.

С трудом отыскали мы транспорт в Феодосии, чтобы перевезти ящики в дом Айвазовского. Никто нас не встретил. Трудно было узнать город. Дом представлял мрачное зрелище. В нем нашлась лишь одна комната, в которой уцелело окно и не протекала крыша -- мастерская Айвазовского. В ней мы сложили ящики с картинами. Сами же разместились в мрачной и холодной канцелярии. За стенами нашего жилья ветер свистел, как на корабельной палубе... Центральные газеты сообщили тогда, что 6 ноября 1944 года все картины галереи Айвазовского вернулись обратно.

Жемчужину Феодосии, ее гордость -- галерею Айвазовского нам удалось восстановить за один год".

Здесь нет возможности рассказывать подробно, с каким трудом удалось это сделать -- я отсылаю читателя к книге Н.С. Барсамова "45 лет в галерее Айвазовского", где он все это подробно описывает: речь там тоже идет о подвиге: в 1944-45 гг. восстановление одной только стеклянной крыши большого зала иначе как подвигом не назовешь.

Эпилог

Николай Степанович Барсамов (1892-1976), второй после Айвазовского почетный гражданин города Феодосии, в 1968 году ушел на пенсию, оставшись пожизненным научным консультантом при галерее. Директором стал некий полковник в отставке, человек невежественный, ничего не понимавший ни в искусстве, ни в музейном деле. За глаза все его называли Митькой (в глаза -- не дай Бог! Слишком много от него зависело).
В 1968 году Митька предложил сжечь хранившиеся в фондах картины Айвазовского религиозного содержания. Софья Александровна тогда сумела этого не допустить.
Много лет лучшие натюрморты Николая Степановича находились в постоянной экспозиции в маленьком, узком как пенал, зале галереи на втором этаже. 10 апреля 1976 года Митька распорядился вынести их вон из этого зала. В ночь на 11 апреля Николай Степанович умер. Распоряжение Митьки для него оказалось тем же, чем взрыв фугаса для Богаевского...
Для Митьки не существовало понятия "заповедано". По его инициативе через двор галереи был построен крытый переход к флигелю, в котором находился Краеведческий музей, а квартира Барсамовых переоборудована в кабинет директора.
Последние годы жизни Николай Степанович работал над переизданием монографии об Айвазовском. Рукопись была почти готова в 1974 году. Ее он считал главным делом своей жизни. Новое издание монографии так до сих пор и не увидело свет...

 

Полностью статью можно найти по адресу: http://www.publish.diaspora.ru/gazeta/articles/ukraina9_2.shtml

 

M&Y Studio

http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru 		Отписаться
Убрать рекламу
В избранное