Книжные новости в Русском Журнале Круг чтения

Двадцать седьмого мая этого года исполнилось сто девять лет со дня рождения Луи-Фердинанда Селина. Высокого голубоглазого блондина, меньше всего похожего на француза. Такой уж генотип. Природа. Особенность психофизического строения организма. Если резьба на восемнадцать, то болт непременно на двадцать восемь. В этом смысле даже не слишком удивляет то, кем представляется Селин ныне читающей России. Ну, конечно, конечно. Таким мелкозубым горбуном с мышиными глазами. А кем еще?

Урод. Наверное, прямой наследник Рабле и Босха, мог бы порадоваться такому повороту. Дикому искажению реальности. Опять обманул. Провел. Но это слабое утешение. Потому что дураком быть стыдно. Как-то не хочется. И ждет поэтому ответа простой вопрос: а кто ему позволил нас надуть? Как же так вышло? Кто виноват, в конце концов?

Конечно же любовь! Дилетантское чувство. Но всеобъемлющее. Волна, сметающая все преграды. Песня. Собачий вальс.

"Она так и осталась кверху жопой... Он щупал ее пизду... Не мог найти дырку... И рвал воланы. Срывал все. А потом буквально впился в нее. Вытащил свой хуй... и начал ее ебать".

Как может, так и переводит дорогого ей автора дочь капитана из Ленинграда. Играет двумя пальцами. Парой местоимений. Интерпретирует. Излагает своими словами. Старается.

"Elle avait comme ca le cul en l'air... Il lui faisait des droleries... Il trouvait pas son appareil..."

Дарит нам. Морской лексикон. Портки и клеши.

"Она знала огромное количество людей" - строгает, когда не в гальюне. Меняет тельняшку на сюртук. Валяет. Торопится донести. "Je reviendrai jamais" превращает в "Скоро вернусь". И этаким макаром десять лет. С тысяча девятьсот девяносто третьего. Фанатка, лишенная поэтического чутья, но во всеоружии подлинного энтузиазма. Героиня. Маруся Климова. Чудесный псевдоним. Так и просится на доску почета цеха. Токарь, влюбленный в заготовку.

Не удивительно, что вышел сущий Grand Лимонофф. Харьковский мосье. Большой и неотесанный. Воистину урод. Косой, одна нога короче другой, а под носом шишка. Черт. Детям покажешь, потом неделю пустырником поить. Такие вот плоды могут быть у высокого чувства. Горения и жжения. Такие яблоки и груши.

Ох. Уж лучше ненависть. Десять лет не было возможности проверить. После того, как мокинское пиратское издание "Смерти в рассрочку" уделало. Молотком и рашпилем сооруженный текст Маруси Климовой представил Селина третьесортным второгодником. Маргинализировал. Напугал издателей и читателей. Удручил. Отдал любимого девушке в собственность. Заказал всем прочим покушаться не ее сокровище. Сопливенький, да собственный.

А он, на самом деле, высоколобый красивый человек со светлыми, назад зачесанными волосами. Поэт, когда его на белый танец приглашает не лекальщица, а переводчик. Ирина Радченко.

"Разжимает объятия... и - скок! к сундуку!.. окунается в него!.. выбрасывает розы!.. облако лепестков! рассыпаются повсюду! везде!.. Охапка!.. другая!.. дождь лепестков!.. и все в тучах пыли!.. Чихаем вместе с ней!.. хохочем!.. Весело, в общем!.."

Удивительная созвучность оригиналу. Никаких сомнений в том, что автора в детстве учили одному. Методично и настойчиво. Год за годом. Игре на фортепьяно.

"А для того... да что там! все приемы хороши!... лирическая капель! раскатистая педаль!... ох, пробирает!... и тянет, и тянет!... вот фокусник!... пальчик за пальчиком!... поскакал отрывисто... и дальше, дальше, дальше!... споткнулся на фа!.. ля!.. си!.. до! до! соскользнул... воспрянул!.. ушел диезами!.. И вот он снова тут!.. И нет ему конца!.."

Это цитаты из "Гиньоля". Последнего и, я бы сказал, наконец-то первого перевода Луи-Фердинанда Селина на русский язык. "Иностранка" порадовала в прошлом году, а вслед за ней и "Фолио".

Десять лет можно было только догадываться, чего лишила нас Климова, прилюдно наставив засосов на челе своего кумира. Теперь понятно. "Смерти в рассрочку" Ирины Радченко. Перевода, который навсегда завис в расчетливом издательстве "Текст". После левых, паленых "хуев и пизд" ЗАО Мокин. Не удивительно.

"Il lui faisait des droleries.. Il trouvait pas son appareil"

Но теперь хотя бы надежда появилась. Монополия любви, дилетантского чувства и действия, похоже, закончилась. Пора, честное слово. Рояль открыт, и к нему сел профессионал. А людей без слуха вот-вот попросят пройти в зал. Там много мест, есть и почетные в партере.

Сто девять лет - небольшой угол на циферблате вечности. Никакой. Но важно не расстояние, а совпадение стрелок. Черных, минутной и часовой, с желтой будильника. Мне кажется, мне хочется верить, что для Луи-Фердинанда Селина в России эта троица вот-вот сойдется. Все основания к тому. И откроется дверка, но вместо кукушки в бескозырке появится высокий, всегда с претензией на шик одетый человек. Своей невероятной, неуемной разговорчивостью напоминающий поддатого, веселого русского. Все правильно. Это просто трезвый француз.

Другое дело, что критика (вслед за самой литературой) теряет читателей, и чем дальше, тем все более становится внутрилитературным делом (литературным, а не литературно-тусовочным - последнее все еще собирает вокруг себя определенную аудиторию, как, скажем, литературно-идеологические акции, связанные с романами Проханова и Сорокина). Грустно, но не катастрофично. Жаль конечно, что "самая читающая страна" оказалась не такой уж и "читающей" - похоже, что в Европе собственно художественную литературу читают и ценят больше, чем у нас. Ну, а что касается тех, кому интересна современная художественная литература, тому интересна и критика.

2. Насколько правомочен вопрос о сетевой критике. Существует ли она как отдельный от бумажной критики феномен, нашла ли она свой жанр?

Разумеется, нет. Не говорим же мы, слушая книжные обзоры Николая Александрова на "Эхе Москвы" или внимая Александру Шаталову, показывающему с телеэкрана новые книги, о феномене радио- и теле-критики. Речь может идти только о разных формах бытования той же критики. Развернутой, аналитической, предполагающей сосредоточенное чтение статье место в толстом журнале. А короткому, энергично написанному отклику на книгу - в газете, глянцевом еженедельнике или в Интернете. То есть, повторяю, это вопрос форм бытования, а не новой концепции современной критики.

3. Есть ли конфликт между сетью и бумагой, или они мирно сосуществуют?

Конфликта, на мой взгляд нет. Хотя бы потому, что одни и те же люди являются сегодня и бумажными, и сетевыми авторами.

Конфликт возможен в другом - в стилистике. То есть, до недавнего времени ситуацию можно было описывать еще и как ситуацию разных литературных поколений: молодые, энергичные, более раскованные - в Интернете, ну, а более старшие их коллеги, ориентирующиеся на традиционные формы изъяснения своей мысли, - на бумаге. Но за последние года полтора, когда и Чупринин, и Роднянская, и Татьяна Иванова, и другие из "старших" стали еще и интернетовскими авторами, разделение это потеряло смысл.

4. Как сеть и бумага влияют друг на друга?

Можно было бы сравнить соотношение бумажной и сетевой критикой с соотношением фундаментальной науки и прикладной. То есть, бумажная критика - ведущая, а сетевая - ведомая. Но реальность оказалась богаче и интереснее. Интернет уже начал накапливать некий культурный жирок, он уже позволяет себе некие формы собственно эстетической литературной критики (сошлюсь на сетевую критику РЖ, или "Топоса"), которые уже не в состоянии позволить себе бумажные критики, пишущие для газет и еженедельников. Так что недавнее разделение на "сетевую" и "бумажную" критику теряет смысл. Бумажная, если к таковой мы отнесем еще и газетную критику, начинает испытывать влияние "сетевой". На мой взгляд, литературный Интернет убил, например, самое идею тех многомесячных, неторопливых дискуссий, какие, скажем, в свое время вела "Литературная газета". Выяснилось, что для актуальных литературных дискуссий идеальное место - это Интернет, где они проходят, во-первых, не отрываясь по времени от повода, а во-вторых, сколь угодно полно и развернуто.

5. С какими фигурами и изданиями в первую очередь у Вас связано представление о сетевой критике?

Фигур таких у меня нет. Губайловского или Бавильского я читаю и в сети, и на бумаге. Не будучи подписчиком газеты "Время новостей", "не-сетевого" Немзера читаю в основном в сети. Так же как и всех остальных - Вл.Новикова, Марию Ремизову, Евгения Ермолина, Никиту Елисеева, Ирину Роднянскую и др. Разделять их на сетевых и не-сетевых у меня не получается. Да я и не вижу принципиальных отличий между бумажными и сетевыми публикациями, скажем, Инны Булкиной или Майи Кучерской.

Издания: постоянно - "Круг чтения" на РЖ и сайты толстых журналов в Интернете, реже - "Топос", эпизодически - "Литературный дневник" "Вавилона", "Квартира Х", "Литературная промзона" и некоторые другие сайты.

6. Как вы представляете себе будущее сетевой и бумажной критики?

Варианты:

- бумажная критика обречена на вымирание;

- они будут и в будущем дополнять друг друга, и каждая займет свою нишу;

- сетевая критика сведется к чистым книжным анонсам, и собственно критические функции анализа и оценки достанутся бумаге.

- Ваш вариант развития событий.

Будущее сетевой критики, похоже, уже определилось. Вряд ли что-то в ближайшее время кардинально изменится. А если и изменится, то не по каким-то внутренним законам развития "сетевой критики" и "бумажной критики", а по чисто внешним причинам: могут закрыться какие-то сайты или журналы, или газеты, перестанут платить гонорары, или еще что-нибудь в этом роде. Поэтому мы имеем право говорить о будущем, как о развитии того, что уже сложилось сегодня. А сегодня мы видим в Интернете достаточно широкий спектр критических жанров от книжной аннотации до развернутой аналитической статьи. Лидирует жанр короткого оперативного отклика на публикацию или полемическая реплика. А в литературно-критических текстах на страницах толстых журналах идет более отчетливая ориентация на, так сказать, "длинную мысль".

Говорить более подробно на предложенные вопросами темы мне не хочется по простой причине - большую часть того, что я мог бы сказать, уже сказано до меня Владимиром Губайловским в его статье "Игры формального мира". Повторять уже сказанное нет смысла.

Сергей Солоух

1. Каково место литературной критики (не только сетевой) в сегодняшнем литературном процессе?

Место барометра. Некоторого понятным образом откалиброванного измерительного прибора. Зная производителя и настройщика, легко сообразить, понадобится зонтик или нет, вне зависимости от абсолютного значения показаний: сухо, мокро. Главное в критике, как и во всяком приборе, - неизменность настройки, метода измерения.

А еще всеядность и всепогодность. Если со шкалой и стрелками у большинства игроков все в порядке, то массовая избирательность огорчает. Критиков, как это им положено, читающих все и до конца, не просто мало, а, кажется, меньше двух. Это недостаточно на такую страну, как наша, или сегмент сети, если угодно.

2. Насколько правомочен вопрос о сетевой критике. Существует ли она как отдельный от бумажной критики феномен, нашла ли она свой жанр?

В Москве, полагаю, все едино. А за Уральским хребтом сетевое слово доступнее и оперативнее. Специальных формальных отличий сетевого и бумажного способа выражения не вижу, за исключением случая Пирогова. Но это, скорее всего, не его хитрости, а вопрос платежеспособного спроса. Бумага терпит все, но не все обменивается на казначейские билеты, а человеку жить надо.

3. Если да, то назовите главные характерные отличия.

Не вижу.

4. Есть ли конфликт между сетью и бумагой, или они мирно сосуществуют?

Надуманный. Объясняется только компьютерной невинностью части старшего поколения бумажных критиков и неудовлетворенным бумажным голодом части молодого сетевого.

5. Как сеть и бумага влияют друг на друга?

Так же, как "Октябрь" на "Новый мир".

6. С какими фигурами и изданиями в первую очередь у Вас связано представление о сетевой критике?

Немзер, Курицын, Агеев, Пирогов, Бавильский. И в некотором смысле Лейбов, хотя его ареал, конечно, много шире.

РЖ, ruthenia.ru, Топос, livejournal.com

7. Как вы представляете себе будущее сетевой и бумажной критики?

Варианты:

- бумажная критика обречена на вымирание

- они будут и в будущем дополнять друг друга и каждая займет свою нишу.

Вот это в точку.

• Это критика. Выпуск 4
• Это критика. Выпуск 3.
• Это критика. Выпуск 2
• Это критика. Выпуск 1