1. "Упельсинкины новости"/ Вместо предисловия

2. Владимир Рафаилович Кабо/ Интервью

3. Беларусь: Женщина. Образование. Демократия/ Попытка репортажа

4. Межвузовская научная конференция "Бог. Человек. Мир"/ Анонс события

5. Образ Христа в Украинской культуре/ Книжные обзоры

Интервью с Владимиром Рафаиловичем Кабо, этнографом и историком первобытного общества; информация о прошедшей 6-7 декабря в г. Минске (Беларусь) конференции "Женщина. Образование. Демократия", анонсы событий и книжные обзоры - обо всем этом читайте в сегодняшнем Выпуске нашей рассылки. Напомню Вам, что для того, чтобы увидеть изображения, которые встречаются в рассылке, необходимо подключиться к Сети Интернет и открыть Выпуск рассылки в броузере.

Владимир Рафаилович Кабо - этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии. В.Р.Кабо родился в Москве в 1925 г. Окончил исторический факультет МГУ и с 1957 г. до отъезда в Австралию в 1990 г. работал в Институте этнографии Академии Наук. Автор 130 научных и научно-популярных работ, в том числе семи книг: "Происхождение и ранняя история аборигенов Австралии" (М., 1969); "Тасманийцы и тасманийская проблема" (М., 1975); "Первобытная доземледельческая община" (М., 1986); "Дорога в Австралию. Воспоминания" (Нью-Йорк, 1995, английский вариант The Road to Australia. Memoirs. Canberra, 1998); "Круг и крест" (Канберра, 2002); "Происхождение религии: история проблемы" (Канберра, 2002); "Ванджина и икона" (Канберра, 2002). Живет в Канберре (Австралия) с женой Еленой Говор, историком и писателем, и сыном Ральфи Кабо (Владимир Кабо. Книги и статьи о первобытном обществе, культуре, религии).

Уп.: Аборигены - кто они? Какими они представлялись Вам прежде и какими Вы видите их теперь?

В.К.: Аборигенами, в строгом словоупотреблении, является коренное население любой территории, поэтому можно говорить об аборигенах Сибири, аборигенах Америки и т.д. Заселение Австралии предками современных аборигенов началось не менее 60 тысяч лет тому назад, когда по приледниковым пространствам Европы еще бродили охотники-неандертальцы. Развитие коренных австралийцев, вследствие изоляции от остального мира, отсутствия контактов с другими народами и культурами, шло крайне медленно. Благодаря этому они сохранили не только древний антропологический тип, но и чрезвычайно архаические особенности культуры и общественного строя. В своем традиционном быту охотника и собирателя, вынужденного в поисках средств существования ограничивать себя самым необходимым, австралийский абориген был минималистом. Но с самым драгоценным своим достоянием - идеями, верованиями, мифами - он никогда не расставался. Более того, традиционная духовная культура аборигенов, оставаясь культурой первобытного общества, приобрела по мере своего развития необычайно сложный, изощренный характер. Аборигены Австралии - поистине интеллектуалы каменного века. Широко распространенное представление о дикости, примитивности первобытного человека и первобытной культуры далеко от действительности; одна из главных целей недавно опубликованной моей книги "Круг и крест" - опровержение подобных взглядов. Такими я видел австралийских аборигенов прежде, когда изучал их историю, их культуру по литературным источникам, такими вижу их и теперь. Скажу больше: теперь, когда я живу в Австралии, это мое представление еще более окрепло. Я вижу людей, жизнь которых, конечно, очень изменилась по сравнению с тем, какой она была в традиционных условиях, но которые при этом стремятся сохранить то главное, на чем строилась их жизнь в прошлом - религию, этические нормы, духовные связи с землей предков. Духовные основы жизни, выработанные бесчисленными поколениями, никогда не исчезали из сознания аборигенов. В новых, изменившихся условиях именно традиционная духовная культура помогает им сберечь свое этническое самосознание, сохранить себя как народ. Это значение традиционной духовности аборигенов было ясно мне и раньше, и оно подтверждается всей окружающей меня теперь жизнью.

Уп.: С чего началось Ваше увлечение аборигенами? Почему именно они стали главной темой Ваших исследований?

В.К.: Интерес к истории был у меня всегда, начиная со школьных лет. Студентом исторического факультета Московского университета я переменил несколько увлечений - историей Востока, потом России. Но осенью 1949 года, когда я был уже на последнем курсе, меня арестовали, отправили в лагерь, и внутренняя жизнь моя круто изменилась. Жажда научной деятельности, интерес к истории культуры - все это сохранилось и даже обострилось, но теперь меня потянуло к поискам начал, к истокам, мне хотелось понять происхождение духовной культуры, религии. В этом я видел ключ к пониманию самих этих явлений. И это неизбежно привело меня к истории первобытного общества, к увлечению первобытной культурой. И когда в 1954 году я вернулся в университет, я сразу же пришел на кафедру этнографии и своей специальностью избрал изучение аборигенов Австралии. Потому что именно они сохранили с наибольшей полнотой основы культуры и общественного быта, характерные для первобытного человечества. Так я думал тогда и думаю до сих пор. Конечно, речь идет о традиционном обществе и традиционной культуре, которые до середины ХХ в. местами еще сохранялись и были хорошо описаны исследователями. Не случайно история первобытного общества и первобытной культуры всегда опиралась на изучение австралийских аборигенов как на свою главную фактическую базу.

Уп.: Что повлияло на Ваш интерес к истокам религии? Мысли, связанные с Вашей собственной судьбой? Может быть, на Вашем пути были особенные встречи, которые подвигли Вас к размышлениям о происхождении религии?

В.К.: Арест и заключение оказали глубокое воздействие на внутренний мир многих наших современников. Вспомните Солженицына, Шаламова. Они сами написали об этом. Мой друг Е.Мелетинский, с которым я был в одном лагере, связывал с военными испытаниями, арестом и тюрьмой свой переход от узкой тематики, выбранной в институте, к изучению мифологии, эпоса, становления литературы. То же произошло и со мной. Война, арест, тюрьма, лагерь вырывают вас из прежнего существования и обнажают перед вами жизнь до самого дна, ставят вас лицом к лицу со смертью; люди, которые пережили это, уже никогда не будут такими, какими они были прежде. Тюрьма усилила мой интерес к религии, обострила религиозное чувство. В тюрьме и лагере я встретил людей, которых, может быть, никогда не встретил бы в прежней жизни, а главное, с которыми на "свободе" никогда не сошелся бы так близко, никогда не сумел бы говорить так свободно, как это стало возможно за тюремной решеткой. Тюрьма, ограничивая вашу физическую свободу, освобождала вас духовно. Среди этих людей я хотел бы назвать Ивана Михайловича Крестьянкина, православного священника, впоследствии архимандрита Иоанна; я встречал его много лет спустя в стенах Псково-Печерского монастыря, в то время он был уже одним из самых любимых и уважаемых иерархов русской церкви. Его влияние на меня было очень велико. Я писал о нем в книге "Дорога в Австралию": "Я встречал немало православных священников и мирян, но, кажется, ни в одном из них - кроме одного, о ком я скажу - не проявилась с такой полнотой и силой глубочайшая сущность христианства, выраженная в простых словах: "Бог есть любовь"... Судьба подарила мне встречу лишь с одним еще священником русской церкви, одаренным той же высотой духа - отцом Александром Менем". Тот факт, что интерес к религии выразился у меня в интересе к ее происхождению, связан, вероятно, с особенностями моего ума исследователя.

Уп.: Ваша "дорога в Австралию" была долгой. Изменилась ли Ваша научная жизнь с момента приезда в Австралию?

В.К.: В 1957 г. я стал научным сотрудником Института этнографии и в этом качестве оставался вплоть до отъезда в Австралию в 1990 г. Научная жизнь моя складывалась счастливо. Я сам избирал темы, которые меня интересовали, книги и статьи мои печатались. Советская система давала научному работнику полную возможность, как выразился кто-то, "удовлетворять свою любознательность за государственный счет". Человеку, обладающему творческим потенциалом, не на что было жаловаться. В 1950-60-е гг. идеологический пресс ослабел, и это позволило небольшой группе этнографов, к которой принадлежал и я, развернуть последовательное наступление, в печати и на научных встречах, на твердыню официальной советской этнографии с ее косностью и догматизмом. Оставалась, однако, одна тема, которая меня всегда глубоко интересовала, но я все не решался приступить к ней, все откладывал "до лучших времен". Я говорю о первобытной религии. В Австралии меня охватило чувство внутреннего освобождения от ограничений всякого рода, которые накладывает на нас жизнь и которые мы сами налагаем на себя. И тогда я начал писать книгу воспоминаний, которую назвал "Дорога в Австралию". Этой дорогой предстала передо мной вся моя прежняя жизнь. В этой книге я попытался не только выразить себя, но и сказать всю правду о прошлом, о людях, с которыми сталкивала жизнь. Сказать совершенно свободно, без излишней учтивости, так, как я никогда не сумел бы сказать, оставаясь в России. Чтобы написать такую книгу, нужно было уехать и посмотреть на себя, на свое прошлое, на страну и людей, в которой и среди которых прошла жизнь, с большого расстояния. И только закончив и опубликовав воспоминания, я вернулся к научной работе и осуществил свою давнюю мечту - написал книгу о первобытной религии "Круг и крест. Размышления этнолога о первобытной духовности".

Уп.: Можно ли назвать Ваше нынешнее состояние "взглядом изнутри" на проблему аборигенов?

В.К.: Да, жизнь в Австралии, непосредственное общение с аборигенами (у нас много друзей-аборигенов), стремление понять их душевное состояние, их нужды - все это заставило взглянуть по-новому на проблемы, волнующие австралийское общество: на возвращение аборигенам земель их предков, на вину белых австралийцев за прошлые страдания, причиненные аборигенам, и возможность их примирения, и многое другое. Мне кажется, что такого стремления понять другие народы, живущие на территории России, понять их нужды, ощутить вину за страдания, причиненные им, не хватает русскому населению. Здесь, в Австралии углубилось и понимание роли традиционной религии в жизни современных аборигенов. Здесь пришло понимание того, что представляет собою тот органический сплав традиционной религии и христианства, который я называю "этническим христианством". Лишиться духовного стержня, утратить религию предков для аборигенов, как и для многих других обществ, - значит перестать существовать как интегрированное целое, превратиться в совокупность индивидуумов, лишенную души. Вот почему национальное возрождение для них - синоним возвращения к традиционным духовным ценностям, в которых религия играла ключевую роль. Она была для аборигенов не просто суммой знаний, верований, мифов, но способностью отождествлять себя с Временем сновидений - временем первотворения, с предками, со святилищами на принадлежавшей им земле, вне которых аборигены не мыслят своего существования как народа, как носителей Бога в себе - ведь каждый из них несет в себе духовную частицу Времени сновидений.

Уп.: Имеются ли какие-либо трудности, с которыми Вы сталкиваетесь, изучая этот поистине уникальный народ?

В.К.: Возраст и другие причины помешали мне осуществить настоящую, полноценную экспедиционную работу среди аборигенов. Но старость, как уверяет Шопенгауэр, имеет и большие преимущества. И те наблюдения, которые мне удалось сделать во время поездок по стране и встреч с аборигенами, я в своих книгах использую. Так, чтобы написать книгу "Ванджина и икона", нужно было не только изучить изобразительное искусство аборигенов, - нужно, вместе с художниками-аборигенами, дышать самим воздухом этой страны.

Уп.: Вы - верующий человек? Вообще, понятие "веры" и "религии" тождественны для Вас?

В.К.: Верующий ли я? Да, и я мог бы сказать вместе с Эйнштейном: "Знание о существовании чего-то, во что мы не можем проникнуть, явление глубочайшего разума и лучезарной красоты, доступные нам лишь в самой элементарной форме, - такова суть подлинного религиозного сознания". К этому я мог бы добавить то, что я писал в своих воспоминаниях: "Я все больше убеждаюсь в том, что человеческая жизнь, которую обыденное сознание считает потоком случайных обстоятельств, в действительности руководится каким-то высшим замыслом, который сам человек порою лишь смутно прозревает". Теперь о второй части вопроса. Понятие "веры", как Вы знаете, необычайно широко и многозначно. Вы имеете в виду, очевидно, религиозную веру, но и это явление бесконечно многообразно. Вся история религии свидетельствует об этом; даже отрицание религиозной веры часто имеет религиозный характер. О многообразии религиозной веры говорят и исследования в области индивидуальной и социальной психологии; достаточно вспомнить, например, классическую книгу У.Джеймса "Многообразие религиозного опыта". Религия возникла, очевидно, на заре человеческой истории, вместе с первыми проблесками человеческой мысли. Возникнув в глубинах личного сознания как явление индивидуального религиозного опыта, она затем все более властно определяла мировоззрение общества. Религиозная вера и религия - явления не тождественные, хотя и тесно связанные. О религиозной вере можно говорить как о явлении индивидуального сознания, индивидуальной психологии. Чтобы говорить о религии, индивидуального религиозного опыта недостаточно. Религия - и в первобытных, и в развитых обществах - явление прежде всего социальное. И как социальное явление, она, в свою очередь, формирует сознание личности.

Уп.: В последнее время здесь, в России, часто встает вопрос о традиционном и нетрадиционном. Как Вы думаете, насколько важны традиции?

В.К.: Любая культура - явление по существу традиционное. Каждое новое поколение воспринимает от предыдущего некий исторически сложившийся культурный космос, включающий, наряду с другими сферами духовной культуры, обычаи, нормы поведения, стереотипы мышления - все, что мы понимаем под традициями в более узком смысле слова. Так же точно оно воспринимает и язык. Разумеется, в культуре происходят постоянные изменения, это - естественный процесс, то же имеет место и в языке. Культурные традиции являются как бы гарантами устойчивости общества. Первобытные люди приписывали орудиям труда и другим предметам материальной культуры обладание собственной свободной волей, которую они стремились обуздать, подчинить себе, закрепив за орудием неизменную форму и тем самым придав ему постоянные, неизменные качества. Устойчивость технологических традиций на протяжении сотен, иногда тысяч лет была условием сохранения культурных достижений и, следовательно, одним из важнейших завоеваний культуры. Евреи сохранили себя как народ только благодаря тому, что они - несмотря на все, что пришлось им пережить на протяжении двух тысяч лет, - сумели сохранить свою традиционную культуру, религию, национальное самосознание. Насильственная ломка традиций - симптом кризиса общества. Однако кризис общественного организма не всегда смертелен - напротив, он может вести к выздоровлению, обновлению. Два примера из современной истории: Германия и Япония после второй мировой войны. Оба общества сумели найти в себе силы (чему способствовало поражение в войне), чтобы избавиться от ставших традиционными милитаризма, национального высокомерия, преклонения перед властью. Обществу бывает полезно избавляться от некоторых традиций. В то же время некоторые национальные традиции неплохо было бы заимствовать другим народам - например характерное для английского менталитета уважение к личности, к ее независимому внутреннему миру, к так называемому privacy.

Религия обычно понимается как явление глубоко традиционное, консервативное. Это, однако, далеко не всегда верно. Так, христианство, решительно порвав при своем возникновении с прошлым, изначально несет в себе мощный революционный потенциал. "Не вливают вина молодого в мехи ветхие... Вино молодое вливают в новые мехи" (Мф 9:17). "Кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое" (2 Кор. 5:17). "И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали..." (От. 21:1). "И сказал сидящий на престоле: се, творю все новое" (От. 21:5). Появление христианства и других мировых религий оказало глубокое революционное воздействие на судьбы человечества. Люди впервые осознали себя участниками общечеловеческой драмы. Мировые религии преодолевали локальную ограниченность этнических религий. Для христианства "нет ни эллина, ни иудея" (Кол. 3:11), оно обращено ко всему человечеству без этнических, социальных или расовых границ. В 19-20 вв. революционный потенциал христианства стал идейной основой многочисленных миллинаристских, профетических, апокалипсических движений, в которых участвовали миллионы людей - от индейцев Северной Америки до папуасов Новой Гвинеи, от архаических охотников Австралии до скотоводов Горного Алтая. Все они были представителями так называемых традиционных обществ, которые рвали с традициями прошлого во имя новой системы ценностей. Революционный вызов христианства, однако, обращен прежде всего к отдельному человеку, к человеческой личности, к преобразованию ее внутреннего мира, к духовному ее преображению как главному условию преображения мира вне человека.

Уп.: Можно ли найти точки соприкосновения таких далеких культур, как культура австралийских аборигенов и русская культура?

В.К.: Конечно, в каждой этнической культуре, особенно в исторически наиболее глубоких ее пластах, есть много общего с культурами других народов. Я объясняю это тем, что все они уходят корнями в почву древних архетипов общечеловеческой культуры. Я посвятил этой проблеме книгу "Ванджина и икона. Искусство аборигенов Австралии и русская иконопись", в которой сравниваю и сближаю сакральное искусство аборигенов Австралии и русскую средневековую иконопись как два явления религиозного творчества. Хотя они принадлежат к глубоко различным культурно-историческим мирам, в них много общего - и в восприятии пространства и времени, и в символическом языке, и в той роли, которую произведения художников-аборигенов и творцов иконописи играют в жизни окружающих их людей, и во многом другом. Для творцов религиозного искусства изображаемое ими - отображение сакрального мира, понимание которого людьми разных культур одинаково восходит к древним универсалиям религиозно-мифологического сознания. И иконопись, и искусство аборигенов - лишь ступени на пути познания Бога, лишь этапы на бесконечном пути раскрытия Бога в истории.

Уп.: По образованию Вы - этнограф. В своих работах Вы часто говорите о религиоведении. Насколько, по-вашему, близки эти две дисциплины и с какого момента началось их сближение?

В.К.: Этнографию и религиоведение связывает этнографическая субдисциплина - этнографическое религиоведение. Изучая религию первобытных обществ, оно вносит решающий вклад в разгадку проблемы происхождения и ранних форм религии. Любые генетические проблемы культуры должны решаться и всегда решались прежде всего на этнографическом материале. Этнография была и остается главным источником сведений, на основании которых мы можем судить о происхождении и ранних формах тех или иных явлений культуры. В архаическом обществе религия тесно связана с мифологией, искусством, этикой, основами научных знаний - вот почему этнорелигиоведению необходимо рассматривать религию этого общества в тесной связи с духовной культурой во всем ее объеме. Более того, подлинное понимание места и значения религии в жизни первобытного общества возможно лишь в том случае, если первобытная религия изучается в связи и взаимодействии с жизнью общества в целом, т.к. одна из особенностей первобытного общества состоит в проникновении религии во все его сферы. Все без исключения в жизни архаических обществ, в их культуре, включая религию, этнография рассматривает как свой законный предмет исследования. А вот религию развитых обществ этнорелигиоведение изучает лишь в ее этнокультурном аспекте как часть народной культуры. Большое внимание оно уделяет традиционным, дохристианским, доисламским, добуддийским верованиям и культам и их соотношению с господствующей религией. Оно интересуется тем, как преломляется господствующая религия в народной среде ("народное православие", "этническое христианство" и т.п.). Его интересуют этноконфессиональные общности, складывающиеся под определяющим воздействием религии - например, старообрядцы русского Севера, духоборы Америки или сикхи. В сектантских движениях, возникших на основе мировых религий, его внимание привлекает отражение в них культуры различных социальных слоев и групп. Впрочем, роль религии велика в сложении любых этнических общностей. С древнейших времен явления духовной культуры, прежде всего религия, выступали символами самоотождествления, с помощью которых люди интегрировались в этнические общности, осознавали свое единство и свое отличие от других людей. Религии архаических обществ - религии этнические. И, наконец, одной из актуальных задач этнорелигиоведения является роль религии в пробуждении национального, или этнического самосознания, которое часто стремится выразить себя в религиозной форме, в возврате к традиционным религиозным ценностям или в органическом слиянии элементов традиционных и мировых религий. Человечество снова и снова сталкивается с тем, что национальные движения, массовые движения социального протеста предстают как движения религиозные. В разные эпохи в различных частях света мы видим массы людей, охваченных религиозным порывом. Все эти движения были вызваны социальным напряжением, углублением социальных и национальных противоречий. Религия оказалась явлением чрезвычайно устойчивым - она то тлеет как пламя под пеплом, то вспыхивает с неожиданной силой.

Существует круг явлений, которые можно назвать парарелигиозными. Они не являются в прямом смысле религиозными и выступают как бы субститутом или суррогатом религии. К ним относится мифологическое мышление, которое владеет миллионами людей в современном мире. К ним относятся массовые психозы, оккультизм, вера в чудесных целителей и даже в возможность воскрешения мертвых, в астрологию, в космических культуртрегеров, в мировые заговоры, в славяно-арийские Веды, в укороченную хронологию исторических событий; подобные псевдонаучные концепции были очень популярны в нацистской Германии. Типична в этом смысле массовая вера в НЛО, которой К.Юнг посвятил работу "Летающие тарелки как современный миф". В эту категорию явлений входят и массовые камлания на сеансах психотерапевтов и телепатов. Поведение людей на этих сеансах напоминает иногда коллективные покаяния в некоторых религиозных сектах, за которыми следует коллективное отпущение грехов, массовое очищение, или катарсис. Во всем этом немало общего с шаманским камланием, которое нередко тоже оказывает терапевтический эффект. Подобные явления распространяются обычно в эпохи кризисные, эсхатологические, отмеченные предчувствием надвигающейся катастрофы. Нечто подобное было на закате Римской империи и в России накануне первой мировой войны и революции (Распутин и т.п.) Это, видимо, происходит и теперь. Я хотел бы процитировать письмо моей читательницы из Перми, полученное недавно: "Я доверяю ученым, которые занимаются археологией и этнографией, то есть основываются на фактах, а не подстраивают историю под запросы жаждущих эзотерики умов. А Пермь вообще сборище эзотерических сект... Подсознание людей стало такой легкой добычей в России, что просто страшно становится жить".

Религия - область культуры, связанная с интимными глубинами человеческой души. В отличие от многих других социальных явлений, религия требует от исследователя особой предрасположенности, призвания. Подобно тому как не может быть музыканта, лишенного музыкального слуха, не может быть и хорошего религиоведа, лишенного того, что можно назвать "религиозным слухом", способности сопереживать, понимать религиозное чувство как бы "изнутри", герменевтически. Вот как отозвались когда-то индейцы сенека о книге Л.Моргана, посвященной религиозным аспектам ирокезской культуры: "В том, что он говорит, нет ничего неверного, но в этом нет и истины. Он просто не понимает, о чем говорит".

Сближение этнографии и религиоведения началось, собственно, с того момента, когда появилась этнография как самостоятельная наука - в начале второй половины 19 века, однако, истоки этого сближения (а вместе с тем и истоки современного религиоведения) восходят к эпохе Великих географических открытий, которая познакомила европейскую мысль с далекими культурно-историческими мирами Африки, Америки, Австралии и Океании.

Уп.: Каким Вам представляется состояние современного религиоведения?

В.К.: Что можно сказать о состоянии религиоведения на Западе? Оно необъятно по количеству и тематике выходящих книг и специальных журналов, по многообразию направлений, на ниве его трудится неисчислимая армия научных работников, оно преподается на множестве кафедр многих университетов. Не мне давать ему оценку. Меня давно привлекают такие направления как теория архетипов (К.Юнг и его последователи), которая помогает понять, в частности, современное массовое мифологическое сознание (а это - актуальная проблема современной науки), как феноменология религии (Р.Отто, М.Элиаде), как этнофилософия (В.Дюпре, М.Гриоль). Западноевропейскому и американскому религиоведению вплоть до середины 1980-х годов я посвятил две большие главы в книге "Происхождение религии. История проблемы". О состоянии современного религиоведения в России мне судить трудно потому, что я оторван от него, новые публикации доходят сюда случайно и скудно.

Уп.: Как и когда возникла идея создания собственного сайта? Кто помогает Вам в работе над сайтом?

В.К.: Идея создания собственного сайта в Интернете возникла полтора года назад, когда я понял, что это - идеальный способ донести до современного читателя, имеющего компьютер, мои неопубликованные или опубликованные, но труднодоступные работы. К последним относятся книги, изданные небольшим тиражом и рассчитанные только на крупные библиотеки, на библиотеки университетов и институтов ("Круг и крест", "Происхождение религии", "Ванджина и икона", "Дорога в Австралию"). Сюда же я отношу книгу "Первобытная доземледельческая община", изданную в 1986 году, но и сегодня сохраняющую все свое значение и, как я надеюсь, полезную и интересную студентам и всем, кого интересует жизнь первобытного общества. Инициатива в создании сайта принадлежит моей жене Елене Говор. Она и помогает мне в работе над сайтом, как помогает мне во всем. Чтобы облегчить пользование сайтом для тех, кто не имеет возможности читать его непосредственно в Интернете, мы бесплатно высылаем его копию на CD-ROM (для этого надо обратиться к нам по адресу elgovor@eisa.net.au или elenagovor@hotmail.com ).

Уп.: Каковы Ваши творческие планы?

В.К.: Я предпочел бы говорить не о планах, а о результатах, о законченных работах.

Уп.: Позвольте поблагодарить Вас за интересный рассказ и за время, которое Вы уделили нашей рассылке. Приглашаю всех читателей посетить сайт Владимира Рафаиловича Кабо, который находится по адресу http://aboriginals.narod.ru, и ознакомиться с опубликованными там работами.

Владимир Рафаилович, мой последний вопрос к Вам. Что бы Вы хотели пожелать подписчикам рассылки Современное религиоведение?

В.К.: Счастливой творческой жизни и мира в собственной стране.

Образ Христа в украiнськiй культурi. Киiв. Видавничий дiм "КМ Академiя", 2001.

Сборник научных трудов повящен анализу образа Христа и христологической символики в украинской культуре, начиная с эпохи Киевской Руси до наших дней. Исследуются образцы агиографической книжности, отечественное богословие, литургика, гомилетика, моралистика, художественная литература, а также памятники украинской иконографии. Совместный проект Кафедры философии и религиоведения НаУКМА и Национального Киево-Печерского историко-культурного заповедника

Содержание книги (пер. назв. с укр. текста):

- Горский В.С. Идея наследования Христу в древнерусской агиографии.
- Сватко Ю.И. Святые Антоний и Феодосий в "Киево-Печерском патерике": опыт жизни "во Христе"
- Киричок О.Б. Образ Христа-Воителя в культуре Киевской Руси
- Головащенко С.И. Образ Христа в богословско-катехизаторском, литургическом и моралистическом творчестве митрополита Киевского Петра Могилы
- Горская Н.Д. Образ Иисуса Христа в проповедях Лазаря Барановича
- Малахов В.А. Христологические мотивы в творчестве Г. Сковороды
-Ткачук М.Л. Образ Христа в творчестве Николая Гоголя.
- Адамович О.В. Стилистика икон "Око недреманное" на материлах коллекций Национального Киево-Печерского историко-культурного заповедника
- Настенко Л.П. Образ Христа в системе монументальных роспосей лаврского ансембля
- Козак Н.С. Жест "Благого молчания" в украинской иконографии Христа
- Биленко Т.И. Терновый венец как символ в украинском религиозном искусстве
- Нейман Ю.В. Образ Иисуса Христа и покаянной души в образцах современной поэзии.

Приглашаю всех желающих подписаться на Упельсинкино Со-Дружество. Здесь можно встретить гостей Интервью, обсудить различные темы о религии, задать интересующие Вас вопросы. Со-Дружество представляет  собой почтовый лист (почтовый форум, почтовую группу, конференцию) на сервере yahoogroups.com. Подписаться на лист можно, отправив пустое письмо по адресу upelsinka-subscribe@yahoogroups.com и подтвердив поступивший запрос.

Внимание! При перепечатке материалов ссылка на рассылку
Современное религиоведение обязательна!